Где и как живет этот гигант мысли и прекрасных образов?
Исконная любовь к мудрости Востока нашла свое претворение и трогательное звучание в убеждающих словах поэта. Как сразу полюбили Тагора! Казалось, что самые различные люди, самые непримиримые психологи были объединены зовом поэта. Как под прекрасным куполом храма, как в созвучиях величественной симфонии, победительно соединяла сердца человеческие вдохновенная песнь. Именно так сказал сам Тагор о своем "Что есть искусство?".
"В искусстве наша внутренняя сущность шлет свой ответ наивысшему, который себя являет нам в мире беспредельной красоты, поверх бесцветного мира фактов".
Все поверили, и верят, и знают, что Тагор принадлежит не к земному миру условных фактов, но к миру великой правды и красоты. Прочно зародилась мечта: где бы встретиться? Не доведет ли судьба и здесь, в этом мире, еще увидать того, кто так мощно позвал к красоте-победительнице? Странно выполняются в жизни эти повелительные мечты. Именно неисповедимы пути. Именно сама жизнь ткет прекрасную ткань так вдохновенно, как никакое человеческое воображение и не представит себе. Жизнь - лучшая сказка.
Мечталось увидеть Тагора, и вот поэт самолично в моей мастерской на Квинсгэттеррас в Лондоне в 1920 году, Тагор услышал о русских картинах и захотел встретиться.
А в это самое время писалась индусская серия панно "Сны Востока". Помню удивление поэта при виде такого совпадения. Помню, как прекрасно вошел он, и духовный облик его заставил затрепетать наши сердца. Ведь недаром говорится, что первое впечатление самое верное. Именно самое первое впечатление и сразу дало полное и глубокое отображение сущности Тагора.
Таким же незабываемым и для нас осталось это явление Тагора, со всеми проникновенными речами и суждениями об искусстве. Незабываемым осталось и его письмо, насыщенное впечатлениями нашей встречи. Затем встретились мы и в Америке, где в лекциях поэт так убедительно говорил о незабываемых законах красоты и человеческих взаимопониманий. В суете левиафана-города слова Тагора иногда звучали так же парадоксально, как и волшебная страна Толстого, живая в сердце великого мыслителя. Тем больше был подвиг Тагора, неустанно обходавшего мир с повелительным зовом о красоте. Сказал поэт: "Цивилизация ждет великого завершения выражения своей души в красоте". Можно цитировать неустанно из книг Тагора его моления и призывы о лучшей жизни, такие легко выполнимые в непреложной стране самого поэта.
Разве далеки от жизни эти зовы? Разве они лишь мечты поэта? Ничуть не бывало. Вся эта правда во всей своей непреложности дана и выполнима в земной жизни. Напрасно невежды будут уверять, что мир Тагора и Толстого утопичен. Трижды неправда. Какая же утопия в том, что нужно жить красиво? Какая же утопия в том, что не нужно убивать и разрушать? Какая же утопия в том, что нужно знать и напитывать все окружающее просвещением? Ведь это все вовсе не утопия, но сама реальность.
Если бы хотя в отдельных, притушенных искрах не проникал в потемки земной жизни свет красоты, то и вообще жизнь земная была бы немыслима. Какая же глубокая признательность человечества должна быть принесена тем гигантам мысли, которые, не жалея своего сердца, поистине самоотверженно приносят напоминание о вечных основах жизни. Без этих законов о прекрасном жизнь превратится в такое озверение и безобразие, что упущено будет каждое живое дыхание.
Страшно проклятие безобразия. Ужасно гонение, которое во всех исторических эпохах сопровождало истинное искание и познавание.
Тагор знает не по газетам, но всем своим чутким сердцем, какие мировые опасности встают в наши армагеддонные дни. Тагор не скрывает этих опасностей. Как всегда, смело, он говорит о вопросах мира и просвещения. Можно себе представить, сколько шипения где-то раздается о его призывах о мире.
Последнее его письмо, полученное недавно, с болью отмечает мировое положение: "Мой дорогой друг. Проблема мира сегодня является наиболее серьезной заботою человечества, и наши усилия кажутся такими незначительными и тщетными перед натиском нового варварства, которое бушует на Западе с все возрастающей яростью.
Безобразное проявление обнаженного милитаризма повсюду предвещает злое будущее, и я почти теряю веру в самую цивилизацию. И все же мы не можем сложить наши устремления - это только ускорило бы конец".
1937
ИНДИЯ
От самого детства наметилась связь с Индией. Наше имение "Извара" было признано Тагором как слово санскритское. По соседству от нас во времена екатерининские жил какой-то индусский раджа, и до последнего времени оставались следы могольского парка. Была у нас старая картина, изображавшая какую-то величественную гору и всегда особенно привлекавшая мое внимание. Только впоследствии из книги Брайана Ходсона я узнал, что это была знаменитая Канченденга. Дядя Елены Ивановны в середине прошлого столетия отправился в Индию, затем он появился в прекрасном раджпутанском костюме на придворном балу в Питере и опять уехал в Индию. С тех пор о нем не слыхали. Уже с 1905 года многие картины и очерки были посвящены Индии. "Девассари", "Лакшми"
(в "Весах"), "Индийский путь" (по поводу поездки Голубева), "Граница царства", "Кришна", "Сны Индии" - все это было написано еще до поездки в Индию, так же, как "Гайатри" и "Города пустынные". С 1923 года мы были уже в Индии, и с тех пор все познание Индии, любовь к ней и многие дружеские отношения возросли.
Еще в 1920 году в Лондоне нас посетил Рабиндранат Тагор и звал в Индию. После этого в "Модерн ревыо"
в Калькутте появилась большая статья о моем искусстве.
Это было как бы введением в Индию. Елена Ивановна уже давно зпала книги Рамакришны и Вивекананды и любила их.
С 1923 года мы объехали главные достопримечательности Индии, начиная с Элефанты, Агры, Фатехпур Сикри, Бенареса, Сарнатха, побывали в ашрамах Рамакришны, в Адьяре, в Мадуре, на Цейлоне и всюду нашли сердечное, приветливое отношение. Установились связи не только с семьей Тагора, но и со многими представителями философской мысли Индии - Свами Рамдас, Шри Васвани, Свами Омкар, Свами Джаганишварананда, Шри Свами Садананд Сарасвати. Сблизились с Джагадиш Боше, завязались переписки с Анагарикой Дхармапалой, с Рамананда Чаттерджи, с Сунити Кумар Чаттерджи, с Раманом.
Скрепилась дружба с художниками Асит Кумар Халдар, Бирешвар Сен, с художественными писателями Ганголи, Мехта, Басу, Тандан, Баттачария, Чатурведи, Равал, Кунчитапатам, Тампи, Сиривардхана... Боше институт, Кореи левское азиатское общество, Маха-Бодхп, Нагари Прачарини Сабха, Индийское общество восточных искусств избрали почетным или пожизненным членом. По предложению Рай Кришнадаса устроили отдельный зал, а затем Траванкорское правительство при содействии Дж. Кезанса приобрело целую группу картин для своей государственной галереи Шри Читралайям, и в других махараджествах Индии предложения устроить выставки. Гайдерабад, Майсор... Трогательно было получать с разных концов Индии просьбы прислать напутственно-приветственные статьи индусским организациям: конгресс Махасабха, федерация студентов в Дели, бойскауты, Махабодхи, Стра-Дхарма, Школа Миры... Предисловия к книгам - Фахтулла-хан, Тежа Сингх, Моханлал Кашиап, Бхану Синг, Гупта...
Не забуду встречи со "строителем нового Карачи" Джамшед Нуссервапджи. Индия радушно приняла наш институт. Сердечный привет Индии.
1937
ЛАДА
Лада - древнерусское слово. Сколько в нем лада, вдохновения и силы. И как оно отвечает всему строю Елены Ивановны. Так и звали ее. Когда Серов работал над ее портретом, он уверял, что основою ее сущности есть движение. Вернее сказать - устремление. Она всегда готова. Когда говорит она об Алтайских сестрах для всенародной помощи, то в этом призыве можно видеть ее собственные основные черты. Принести помощь, ободрить, разъяснить, не жалея сил, - на все это готова Елена Ивановна. Часто остается лишь изумляться, откуда берутся силы, особенно же зная ее слабое сердце и все те необычные явления, которым врачи лишь изумляются.
На коне вместе с нами Елена Ивановна проехала всю Азию, замерзала и голодала в Тибете, но всегда первая подавала пример бодрости всему каравану. И чем больше была опасность, тем бодрее, готовнее и радостнее была она. У самой пульс был 140, но она все же пыталась лично участвовать и в устроении каравана и в улаживании всех путевых забот. Никто никогда не видел упадка духа или отчаяния, а ведь к тому было немало поводов самого различного характера.
И живет Елена Ивановна в постоянной неустанной работе. Так - с утра и до вечера. Поболеет немного, но быстро духом преодолеет тело, и опять можно слышать, как бодро и быстро стучит ее пишущая машина. Сейчас друзья хотят издать письма Елены Ивановны. Конечно, часть писем, да и в извлечениях. Если бы все, то получилось бы много томов.
Особа и необычайна деятельность нашей вдохновительницы. В разных странах целые очаги питаются ее помощью, прилетающей на крыльях аэропланов. Она всегда спешит с помощью. Ждут слова утешения, утверждения и пояснения. Даже из друзей многие не знают, что Елепой Ивановной написан ряд книг. Не под своим именем. Она не любит сказать хотя бы косвенно о себе. Анонимно она не пишет, но у нее пять псевдопимов. Есть и русские, и западные, и восточные. Странно бывает читать ссылки на ее книги. Люди не знают, о ком говорят. По мысли Елены Ивановны возникают женские едипепия. Особая прелесть в том, что многое возникает, даже не зная истинного источника. Велика радость - давать пароду широкое мировоззрение, освобождать от суеверий и предрассудков и показать, насколько истинное знание есть путь прогресса.
Особа и необычайна деятельность нашей вдохновительницы. В разных странах целые очаги питаются ее помощью, прилетающей на крыльях аэропланов. Она всегда спешит с помощью. Ждут слова утешения, утверждения и пояснения. Даже из друзей многие не знают, что Елепой Ивановной написан ряд книг. Не под своим именем. Она не любит сказать хотя бы косвенно о себе. Анонимно она не пишет, но у нее пять псевдопимов. Есть и русские, и западные, и восточные. Странно бывает читать ссылки на ее книги. Люди не знают, о ком говорят. По мысли Елены Ивановны возникают женские едипепия. Особая прелесть в том, что многое возникает, даже не зная истинного источника. Велика радость - давать пароду широкое мировоззрение, освобождать от суеверий и предрассудков и показать, насколько истинное знание есть путь прогресса.
Лада - прекрасное древнерусское имя.
1938
РУССКИЙ ЯЗЫК
"Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, - ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык!
Не будь тебя - как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома? Но нельзя верить, что такой язык не был дан великому народу!" - на склоне лет сердечно выразился Тургенев о русском языке.
Истинно, великому народу дан и великий язык. Звучен язык Вергилия и Овидия, но ведь не свободен он, ибо принадлежит прошлому. Певуч язык Гомера, но и он в пределах древности. Есть соревнователь у русского языка - санскрит праотец. Но на нем даже в Индии уже не говорят. А ведь русский язык жив. Он живет для будущего.
Он может обогащаться всеми новыми достижениями и сохранять свою певучую прелесть. Он не останется в пределах Пушкина, ведь слишком много вошло в жизнь и требует своего выражения. Тем более нужно подтвердить основную красоту русской речи. И для всех славянских наречий русский язык останется кормилом.
Но скажут ли достаточно в русских школах о красоте своего языка? Скучные правила пусть придут после, а сначала, от первого дня, пусть будет сказано о красоте русской речи, о богатстве, о вместимости, о подвижности и выразительности своего родного языка. Нужно знать иностранные языки. Чем больше, тем лучше. Познавая их, русский человек еще более утвердится в сознании, какой чудесный дар ему доверен. В ответственности за красоту и чистоту своей речи человек найдет лучшие средства, как выразить вновь сложные понятия, которые стучатся в новую жизнь.
Язык видоизменяется с каждым поколением. Только в суете быта люди не замечают этих пришельцев. Но пусть будут они достойны великого языка, данного великому народу. Многие отличные определения оказываются временно загнанными, ибо их твердят, не придавая истинного смысла. Во время душевных смятений человек уже не может осознать всю красоту им произносимого.
В стонах и воплях нарушается песнь. Но пройдет боль, и человек опять почувствует не только филологически, но сердечно, какое очарование живет в красоте речи.
Прекрасен русский язык. И на нем скажут лучшие мысля о будущем.
1939
РУССКАЯ СЛАВА
О русских изделиях сложились многие легенды. Мы слышали, что павловские ножи отправлялись в Англию, где получали тамошнее клеймо, чтобы вернуться на родину, как английское производство. Мы слышали об "английских" сукнах из Нарвской и Лодзинской мануфактур.
Слышали о "вестфальской" ветчине из Тамбова. Слышали о "голландских" сырах из русских сыроварен. Слышали как некий аграрий потерял ключи от своего амбара, затем, когда выписал лучшее зерно из Германии, то в мешке нашел свои потерянные ключи. Также слышали мы, как ташкентские фрукты должны были прикрываться иностранными названиями, чтобы найти сбыт на родине. Тщетно некоторые продавцы старались уговорить покупателей, что русские продукты не только не хуже, но лучше иностранных, русские люди по какой-то непонятной традиции все же тянулись к английскому, французскому, немецкому.
Когда мы говорили о российских сокровищах, то нам не верили и надменно улыбались, предлагая лучше отправиться в Версаль. Мы никогда не опорочивали иностранных достижений, ибо иначе мы впали бы в шовинизм, но ради справедливости мы не уставали указывать на великое значение всех ценностей российских. В неких историях искусства пристрастные писатели восставали против всех, кто вдохновлялся картинами из русской жизни. Потребовалось вмешательство самих иностранцев, преклонившихся перед русским искусством, перед русской музыкой и признавших гений русского народа. Вспомним, какую Голгофу должны были пройти Мусоргский, Римский-Корсаков и вся "славная кучка", прежде чем опять-таки же иностранными устами они были высоко признаны.
Мы все помним, еще на нашем веку люди глумились над собирателями русских ценностей, над Стасовым, Погосскою, кн. Тенишевой и всеми, кто тогда уже понимал, что со временем народ русский справедливо оценит свое природное достояние. Помню, как некий злой человек писал с насмешкою о "стольчаках по мотивам чуди и мерж". Ведь тогда не только исконно русские мотивы, но даже и весь так теперь ценимый звериный стиль, которым сейчас восхищаются в находках скифских и луристанских, еще в недавнее время вызывал у некоторых снобов лишь пожимание плечами.
Теперь, конечно, многое изменилось. Версальские рапсоды уже не будут похулять все русское. Русский народ оценил своих гениев и принялся приводить в должный вид останки старины. Новгород объявлен городом-музеем, а ведь в прошедшем это было бы совсем невозможно, ибо чудесный Ростовский кремль с храмами и палатами был назначен к продаже с торгов. Только самоотверженное вмешательство ростовских граждан спасло русский народ от неслыханного вандализма. Так было и в Смоленске, когда епархиальное начальство назначило к аукциону целый ряд церковной утвари, и лишь благодаря вмешательству кн. Тенишевой эти предметы не разбежались по алчным рукам, а попали в тенишевский музей. Можно составить длинный синодик всяких бывших непризнаний и умалений ценностей русских. Потому-то так особенно радостно слышать о каждом утверждении именно русского природного достояния народа.
К чему нам ходить на поклон в Версаль, когда у нас самих лежат в скрынях непочатые сокровища. Посмотрите на результаты археологических экспедиций за последние годы. Найдено так много научно значительного и широко раздвинуты познавательные рамки. Затрачены крупные суммы на реставрацию Сергиевой лавры, киевской Софии и других древнейших русских мест. Волошин пишет книгу, где воздает должное деятелям земли русской от Олега и до Менделеева по всем разнообразным строительным областям. Для меня лично все эти утверждения являются истинным праздником. Ведь это предчувствовалось и запечатлелось во многих писаниях, которым уже и тридцать, и сорок, и более лет. Верилось, что достойная оценка всех русских сокровищ произойдет. Не допускалось, чтобы народ русский, такой даровитый, смышленый и мудрый, не вдохновился бы своим природным сокровищем. Не верилось, чтобы деятели, потрудившиеся во славу русскую в разных веках и во всех областях жизни, не нашли бы достойного признания. И вот ценности утверждены, славные деятели признаны, и слава русская звучит по всем краям мира. В трудах и лишениях выковывалась эта непреложная слава. Народ русский захотел знать, и в учебе, в прилежном познании он прежде всего оценил и утвердил свое прекрасное неотъемлемое достояние!
Радуется сердце о славе русской.
1939
РЕАЛИЗМ
Сюрреализм и большинство всяких "измов" не имеют путей в будущее. Можно проследить, что человечество, когда наступали сроки обновления, возвращалось к так называемому реализму. Под этим названием предполагалось отображение действительности.
Вот и теперь русский народ убрал всякие "измы", чтобы заменить их реализмом. В этом решении опять сказывается русская смекалка. Вместо блуждания в трущобах непонятностей народ хочет познать и отобразить действительность. Сердце народное отлично знает, что от реализма открыты все пути. Самое реальное творчество может быть прекрасно по колориту, может иметь внушительную форму и не убоится увлекательного содержания.
Целые десятилетия люди мечтали и спорили о каком-то чистом искусстве. Отрекались от содержания, сюжетность сделалась жупелом, а в то же время засматривались на те старинные произведения, в которых мастера не избегали темы.
Мало того, что в старом итальянском и нидерландском искусстве картина имела содержание, но даже французские художники, всюду признанные, очень заботились о темах своих картин. Стоит прочесть письма Энгра, Делакруа и даже Гогена, чтобы убедиться, насколько свободно мыслили эти прекрасные художники.
Иначе и не могло быть: бесконечные говорения о чистом искусстве и ограждение от всяких привхождений сделали то, что искусство перестало быть свободным. Последователь всяких "измов", произнося свои заклинания, заключал себя в заколдованный круг всяких запрещений.