Глава I ПАВЕЛ, ЭТО ТЫ?
Запихнув в рот оставшуюся часть бутерброда, Павел начал натягивать высокие ботинки. Ребята наверняка уже собрались у Маргариты и ждут его.
Шнурки, однако, он завязать не успел. Этому помешал телефонный звонок. Тщетно пытаясь прожевать бутерброд, Павел схватил трубку.
— М-м-м, — только и мог произнести он.
— Павел, ты? — раздался в ответ мужской голос.
— М-м, угу, — отчаянно работая челюстями, отозвался мальчик.
— Слушай внимательно, — скороговоркою продолжал мужчина. — У меня всего несколько секунд. Значит, завтра, в семнадцать ноль-ноль, в Пушкинском, у льва Донателло. Усек?
Как всегда, когда что-нибудь хочется сделать быстро, именно это и не выходит. У Павла пересохло во рту. Бутерброд превратился в плотный вязкий ком, который решительно не желал проглатываться. Мальчик хотел переспросить, что имеет в виду собеседник, но на деле исторг лишь еще одно мычание.
— Проспись, — сурово произнесли на том конце провода. — И чтобы завтра был свеженьким как огурчик. Пароль прежний. Ну, бывай.
И в трубке послышались частые гудки. Павел наконец сумел проглотить зловредный бутерброд. Впрочем, уже было поздно. Главный вопрос остался невыясненным. «Кто это мне звонил? — уставился на продолжающую исторгать короткие гудки трубку радиотелефона мальчик. — И почему я должен завтра с ним встречаться?»
Голос звонившего был совершенно определенно Павлу не знаком. Во всяком случае, он такого не помнил. К тому же, как показалось мальчику, звонил мужчина явно солидного возраста. А взрослые мужчины Павлу звонили не так уж часто. Разве только отец и несколько родственников, голоса которых мальчик, естественно, сразу узнавал.
«Почему мне нужно с кем-то завтра встречаться? — вновь принялся размышлять Павел. —
И при чем тут какой-то пароль? А может, это вообще звонили не мне? — вдруг осенило его. — Ну да. Конечно, не мне. Просто неправильно соединилось. А я случайно оказался Павлом. И тип этот ничего не понял, потому что я говорить не мог из-за бутерброда».
Мальчик наконец расстался с трубкой и шагнул к вешалке, чтобы взять куртку, однако, наступив на так и не завязанный шнурок, грохнулся посреди передней.
— Черт! — потер он ушибленный локоть. — Все как-то сегодня не так.
Усевшись на полу, он завязал шнурки. Затем, глянув на часы, с воплем вскочил на ноги. Куртку он натягивал уже в лифте.
Но день для Павла сегодня явно не заладился. Проехав два этажа, кабина как-то по-собачьи заскулила, затем старчески крякнула и остановилась.
— Во жизнь-кочерга! — в сердцах воскликнул мальчик и принялся нажимать на все кнопки подряд в надежде, что кабина тронется с места.
Лифт проявил неуступчивость. Он никуда не двинулся. Мало того, нанес ответный удар: в кабине погас свет.
— Ну началось, — пробормотал Павел и попытался нашарить в полной темноте заветную кнопку с колокольчиком.
Однако кнопки на ощупь были одинаковые. Мальчик принялся методично давить на все, которые попадались под руку. Диспетчер не отзывался. Ситуация складывалась неприятная. «Хорошо, если кто-нибудь мимо пройдет», — уже охватывала паника мальчика.
Дело в том, что квартир в их подъезде было не так уж много. А в середине дня вообще редко кто выходил или входил в подъезд. Вот Павлу и рисовалась совершенно нерадостная, но вполне вероятная перспектива просидеть в этом темном замкнутом пространстве часов до шести.
Он продолжал давить на все кнопки по очереди. Тщетно. «Во гад диспетчер, — с осуждением пробормотал узник. — Смылся куда-то, а я тут кукую. Хорошо еще, у меня нет клаустрофобии». Едва он об этом подумал, как немедленно ощутил первые, но явные признаки болезни замкнутого пространства.
Дышать стало отчего-то тяжело. Тьма, словно еще сильнее сгустившись, наступала со всех сторон. Павел покрылся испариной. Колени задрожали.
— Надо переключаться, — строгим голосом отдал себе приказ мальчик. — Так, — продолжал он вещать в пустое пространство. — Что еще в подобных случаях делают? Ага. Вспомнил. Нужно подпрыгнуть.
Сказано — сделано. Грузный Павел несколько раз высоко подпрыгнул. Кабина закачалась.
— Чего хулиганишь? — внезапно ожил динамик.
— Я хулиганю? — возмущенно откликнулся Павел.
— Не слышу. Говори громче! — потребовала диспетчерша.
— В лифте сижу. Застрял, — изо всех сил гаркнул Павел. — Выпустите меня отсюда!
— Адрес! — голос диспетчерши звучал совершенно невозмутимо.
— Ленинградский проспект, дом двадцать шесть, первый подъезд, — отчеканил мальчик.
— У вас только починили, — радостно сообщила диспетчерша. — Мастер десять минут назад ушел.
— Куда ушел? — исторг трагический вопль Павел.
— На другой объект, — не разделяла его драматического накала диспетчерша. — У вас-то уже все в порядке.
— Ну ни фига себе, в порядке! — заорал Павел.
— Не груби! — осадила его диспетчерша.
— Интересно, сколько мне тут теперь сидеть? — издал новый возглас Павел.
— А сколько тебе лет? — отчего-то поинтересовалась диспетчерша.
— Тринадцать, — откликнулся Павел.
— Значит, не маленький, — совсем успокоилась женщина. — Посидишь.
— Не хочу! — запротестовал Павел. — Меня ждут!
— Ладно, — сжалилась диспетчерша. — Щас мастера постараюсь найти.
В динамике послышались приглушенные переговоры, из которых Павел выяснил, что мастера зовут Василием Васильевичем и что он, возможно, скоро прибудет.
Не успела диспетчерша сообщить радостную новость, как свет в кабине внезапно зажегся, и она в каком-то неестественно медленном темпе поползла вверх.
— Знаете, я, кажется, еду, — неуверенным голосом сообщил в переговорное устройство Павел.
— Ну! — издала торжествующее восклицание женщина. — Говорила же: у вас все только что наладили.
— Не наладили, — вынужден был огорчить ее Павел. — Я снова застрял. Только теперь между какими-то другими этажами.
— Тогда все-таки жди Василия Васильевича, — оскорбительно хмыкнула диспетчерша.
Связь отключилась.
— Она еще издевается, — пробормотал Павел. Ко всему прочему, ему жутко захотелось
пить. А еще чуть погодя одолела икота.
— Час от часу, ик, не легче, — пробормотал мальчик.
Снизу послышались медленные шаркающие шаги. Затем ушей Павла достиг надтреснутый старческий голос:
— Есть кто живой?
— Ик! Есть! — заорал Павел. — Выпустите, ик, меня!
— Сейчас попробуем, — откликнулся обладатель надтреснутого голоса. — Вот дойду, и попробуем.
«Дойдет он через час, не раньше, — трезво оценил возможности невидимого собеседника Павел. — Я-то, наверное, сейчас этаже на четвертом, а этому типу никак не меньше восьмидесяти. И бегает он нельзя сказать чтобы быстро».
Снизу по-прежнему слышалось шарканье, сопровождаемое астматической одышкой и надсадными охами.
— Слушайте, а вы разве мастер? — прокричал Павел.
— Он самый, — отвечали снизу.
— Василий Васильевич? — по-прежнему сомневался мальчик.
— Именно, — подтвердил надтреснутый голос. — Других у вас нету.
«И результат налицо, — пронеслось в голове у Павла. — Вон как хорошо лифт починил. Надеюсь, он хоть выпустить-то меня сумеет».
Старичок, по-прежнему кряхтя и охая, добрался наконец до кабины. Павел услышал сосредоточенное сопение. Видимо, мастер что-то внимательно изучал. Это продолжалось несколько минут. Затем Василий Васильевич заколотил в дверь.
— Ты еще тут?
— Ик! Тут, — подтвердил мальчик.
— Ну, да-а, — послышались философские интонации в голосе мастера. — Деться тебе вроде некуда. Плохо дело. Не поедет лифт-то.
— Как не поедет? — с ужасом выдохнул Павел.
— Очень просто, — со спокойствием и невозмутимостью, свойственными глубокой старости, продолжал Василий Васильевич, — подшипник сдох. Сперва мы с тобой попробуем дверь отжать. Давай действуй.
Павел попытался последовать совету мастера. Створки слегка разошлись, однако в столь узкое пространство толстый Павел пролезть никак не мог.
— Давай сильней, — слабым голосом скомандовал Василий Васильевич.
Однако, как Павел ни старался, створки больше не расходились.
— Ик! Не могу, — пропыхтел он и убрал руки.
Створки немедленно захлопнулись. — Эх ты, слабак, — захихикал мастер. — Я в твои годы кочергу узлом завязывал.
«Но это было очень давно, — отметил про себя Павел. — Если вообще когда-нибудь было».
Он успел разглядеть старичка в образовавшуюся щель. На голову ниже Павла, Василий Васильевич сложением больше всего смахивал на мумию из египетских пирамид. Казалось, дунь, и он улетит. Видимо, это был очень опытный мастер. Он наверняка чинил лифты еще на заре двадцатого века.
— Ладно, — произнес ветеран лифтовых дел. — Ты тут меня подожди, а я наверх, в машинное. Попытаюсь мотор запустить. Может, на пол-этажа и поднимет. Только ты стой у стеночки. А то кто его знает, что может с дверями случиться. Неровен час высунешься, а тебе голову оторвет. Вот у меня в пятьдесят втором году случай был. Одна тоже в кабине застряла, а потом и-их… Тяжелый случай. Даже вспоминать не хочется.
Павел поежился. И на всякий случай спросил:
— Может, не надо мотор-то пускать?
— Надо, — уже откуда-то совсем сверху откликнулся мастер. — Да ты, парень, не боись. Будешь меня слушаться, жив останешься.
Павел, который вообще-то не отличался робостью, отошел к задней стенке кабины и замер. Через некоторое время лифт дернулся, затем снова остановился. Двери раздвинулись. Мальчик пулей выскочил на лестничную площадку и кинулся по ступенькам вниз.
— Погоди! — прокричал сверху Василий Васильевич. — Ты мне еще помочь должен!
Мальчик, однако, не остановился. Его давно уже ждали друзья.
— Где тебя носит? — набросились на него ребята, едва он вошел в квартиру Марго Королевой.
— Мы тебе целых пять раз звонили, — с осуждением произнес худой долговязый Герасим Каменев по прозвищу Каменное Муму.
— Позор-р, — раздался сиплый голос из коридора. Это был огромный зеленый с красным хвостом попугай Королевых по имени Птичка Божья.
— Ну, извини, — усмехнулся Павел. — Знаешь ли, задержался.
Попугай склонил голову набок и, покосившись на Павла Лунина одним глазом, веско изрек:
— Непр-редвиденные обстоятельства.
— И, между прочим, он совершенно прав! — расхохотался Павел.
— Ждем тебя, ждем, — проворчал Герасим.
— Я — ор-рел! Гер-расим — тр-рус! — внес свою лепту в разговор попугай. Затем, презрительно свистнув, с достоинством удалился в комнату бабушки Марго, Ариадны Оттобальдовны.
Ребята прошли в гостиную Королевых, где на столе была расстелена стенгазета под названием «Новогодний калейдоскоп», которую друзья наконец собирались сегодня доделать.
— А Наташка где? — обвел глазами комнату Павел.
— Луна, да ты никак по Наташке соскучился? — с ехидным видом всплеснула руками светловолосая, голубоглазая Варя Панова.
— Совсем не соскучился, — невозмутимо ответил Павел. — Просто хотел узнать. Она чего, тоже опаздывает?
— А вот и не угадал, — продолжала Варя. — Нашу дорогую Дятлову сегодня к нам не пустили. Она с младшим братом сидит.
— Ясно, — кивнул Луна и плюхнулся в глубокое кресло.
— А где же ты все-таки был? — полюбопытствовал Иван Холмский, которого Луна, чтобы не быть банальным, прозвал Пуаро.
— Одним словом не скажешь, — устало выдохнул Павел.
— Естественно, одним не скажешь, — фыркнула Варя. — Потому что Паша обедал. И ел первое, второе и третье.
— Ни фига он не ел! — с ходу вступил в очередную полемику Герасим. — Потому что если бы он обедал, то был бы дома. Если бы он был дома, то подошел бы на наши звонки. А Пашка трубку ни разу не взял.
— Ну, Герочка, — с притворным восторгом воскликнула Варя. — Какая мощная аргументация. По-моему, тебе давно уже пора диссертацию защищать.
Каменное Муму нахмурился.
— Во-первых, отстань, Варвара. А во-вторых, я знаю, что говорю.
— Слушайте, — вклинился в их спор Луна. — Вы как, хотите, чтобы я рассказал, почему задержался? Или, может, сами за меня расскажете?
— Нет уж. Лучше ты, — чуть вздернулись уголки губ у темноволосой Марго.
— В общем, сперва я действительно обедал, — начал издалека Луна.
— Ну, я ведь говорила! Чтобы наш Пашенька да не поел, — не удержалась от очередной колкости Варя, про которую Герасим часто говорил: «С виду она ангел, а в действительности сущий варвар».
— Дело не в этом, — отмахнулся Луна. — Я как раз доедал бутерброд, когда зазвонил телефон.
— Очень интересная подробность, — опять вмешалась Варвара.
— Между прочим, подробность важная, — на полном серьезе возразил Каменное Муму. — Теперь лично мне ясно, почему Луна не брал трубку, когда мы звонили. Он не мог говорить с полным ртом.
— По-твоему, у него целый час рот был полным? — расхохотался Иван. — Мы ведь несколько раз звонили.
— Ваня, какой-то ты у нас стал тупой, — скорбно произнесла Варя. — Луна ел первое, второе и третье. А может, даже и четвертое. Он такой. Он может.
— Слушайте! — возмутился Луна. — Вы так меня обсуждаете, будто я еще не пришел. А я, между прочим, вот он.
И в доказательство Павел похлопал себя по выпуклому животу.
— Действительно, — сказал Иван. — Дайте ему рассказать.
— Валяй, Пашка, — с покровительственным видом проговорил Муму.
— Спасибо, — отвесил ему поклон Луна. — В общем, я действительно подошел с полным ртом к телефону. Но это были не вы.
— А кто? — осведомился дотошный Герасим.
— Если бы знать, — откликнулся Павел.
— С елки свалился? — покрутил пальцем возле виска Муму. — Не знаешь, с кем разговаривал?
— Представь себе, нет, — подтвердил Луна. — Я поднимаю трубку. Меня спрашивают: «Павел?» Я и решил, что этот мужик мне звонит. А дальше пошел какой-то полнейший бред.
И Луна дословно пересказал слова неведомого и невидимого собеседника.
— Бедный дяденька! — тряхнула золотистыми кудряшками Варя. — Он завтра будет какого-то Павла ждать. Этот Павел, наверное, ему очень нужен. Но никто не придет. — Варя выдержала короткую паузу и в рифму добавила: — И всему виной бутерброд.
— Только я совсем не уверен, что с Павлом должен встречаться тот самый дяденька, который звонил мне, — откликнулся Луна.
— Почему не тот самый? — повернулся к нему Герасим.
— Потому что он, похоже, того Павла, с которым якобы разговаривал, знает, — принялся объяснять Луна. — Настолько знает, что велел мне, а вернее, тому, за кого меня принял, быть завтра свеженьким как огурчик. Но какой тогда смысл предупреждать, что пароль остается прежним? Если нужен пароль, значит, на встречу со мной, то есть с тем Павлом, явится кто-то совсем незнакомый.
— Верно, — кивнули друзья.
— Интересная встреча… с паролем, — задумчиво произнес Муму. — Просто так, ради «здорово живешь» незнакомые люди с паролем не встречаются. Там, где пароль, там дело нечисто.
И Герасим с многозначительным видом умолк. Остальные тоже молчали. Кажется, Муму на сей раз был прав. Если даже совершенно незнакомым людям нужно встретиться по какому-то вполне невинному делу, они обычно предупреждают друг друга: «На мне будет серый костюм». Или: «Я, знаете ли, невысокого
роста и к тому же совершенно лысый». Однако в случае, о котором рассказал Павел, встречу назначила третья сторона. Эта же, третья, сторона предупреждала о пароле. Выходит, тут кроется какая-то тайна.
— Где, значит, ты говоришь, тебя завтра ждут? — первым нарушил молчание Иван.
— Не меня, но в Пушкинском, — скороговоркою произнес Павел.
— Ясно, — фыркнула Варя. — Встретятся. Обменяются паролем, чтобы не ошибиться, и пойдут тайно смотреть фильм. Что там у нас завтра в «Пушкинском» идет?
— Темнота. Какое кино? — высокомерно глянул на девочку Каменное Муму.
— А что, Мумушечка дорогой, еще делать в «Пушкинском»? — ехидно произнесла Варя. — По-моему, до сих пор это был кинотеатр на, так сказать, одноименной площади. А в кинотеатрах показывают кино.
— В кинотеатрах, конечно, кино, — одарил девочку убийственным взглядом Герасим. — А вот льва Донателло показывают в Музее изобразительных искусств имени Пушкина. К тому же, сообщаю для некоторых темных личностей, что лев Донателло — это совсем не название фильма, а статуя работы великого итальянского скульптора по фамилии Донателло.
Варя немного смутилась. Правда, потом, немедленно найдясь, скороговоркою выпалила:
— Ах, прости, Мумушечка. Я знаю только одного Льва. И это — Лев-в-квадрате.
Ребята засмеялись. Львом-в-квадрате они, с легкой руки Луны, прозвали дедушку Герасима — Льва Львовича Каменева.
— Ну, так. Повеселились, и будет, — с важным видом изрек Муму. — Дело, по-моему, крайне серьезное. Раз они встречаются в Пушкинском музее, да еще с паролем, скорее всего, задумана кража какого-нибудь шедевра.
— Почему обязательно шедевра? — посмотрел на него Иван.
— Ну, потому что нешедевр красть бессмысленно, — откликнулся Герасим. — К тому же в этом музее — одни шедевры.
— Не совсем одни, — внесла ясность Марго. — Там, между прочим, много копий и слепков. В частности, именно лев Донателло.
— В отличие от Льва-в-квадрате, который совершенно подлинный, — перебила Варя.
— Не смешно, — отрезал Герасим. — Лучше давайте думать, что предпринять.
— А что ты предлагаешь? — посмотрела на него огромными черными глазами Марго.