Окончание фразы заглушил треск в телефонной трубке, Мартина трясла ее, крепче прижимала к уху, затыкая второе ухо пальцем, — ничего не получалось: связь была нарушена… Ой, нет! Вот опять прорвался голос миссис Томас под аккомпанемент треска и грохота — он стал громче: заполнил всю кухню.
— …Секреты и тайны… они разрушают нашу жизнь… Никогда не отдавай им всю свою душу. Даже если секреты, которые носил в себе мой Генри, были самыми чистыми и благородными, они могли все разрушить — и Савубону, и мое доверие, и любовь… Ох, моя дорогая, нужно быть готовыми к этому… к потерям… любимого дела, заповедника, белого жирафа… веры в людей…
• 10 •
Ужин в тот вечер проходил совсем уныло. Ни у кого не было аппетита, хотя тетушка Грейс, как обычно, оказалась на высоте и постаралась сделать его как можно вкуснее.
Бен неотрывно думал о том, как повернуть создавшееся положение в их пользу — другими словами: как сохранить заповедник в нынешнем виде, и чтобы все оставалось на местах. До настоящего времени он не один год чувствовал себя здесь одиноким, почти отверженным — у него не было настоящих друзей в школе, он не слишком рвался, да его и не очень охотно принимали, в круг учеников. Но Мартина и ее бабушка, не говоря о Тендаи и тетушке Грейс, сумели резко повернуть его жизнь. Они поняли, чего он хочет больше всего, и помогали быть ближе к природе, заниматься тем, что он так любит: заботой о животных, изучением их жизни. И, конечно, поддерживали его намерение стать опытным следопытом — таким, как Тендаи… А, значит, теперь, в наступившие трудные времена, он просто обязан что-то сделать, чтобы мир, в котором они все так счастливо живут, не рухнул. Но что он может?..
Мартина отодвинула тарелку, почти не притронувшись ко всей этой вкуснятине: свежий, только что выловленный Сэмпсоном из озера и зажаренный лещ с помидорами «черри» и картофельным пюре под африканским шпинатом; а на десерт — кусок изумительного лимонного пирога!
Но все равно сейчас, в Савубоне каждый ужин кажется ей последним.
Недавний телефонный разговор с бабушкой не выходил из головы. Она привыкла к тому, что от миссис Гвин Томас всегда веет мужеством, силой и уверенностью, которые переходили и к ней, Мартине. Но то, что услышала по телефону, говорило о растерянности, даже о страхе. Уж если бабушка чувствует такое…
После еды тетушка Грейс отвела Мартину в сторону и вручила ей небольшой коричневый пакет, перевязанный веревкой.
— Что это? — спросила Мартина.
Грейс улыбнулась.
— Думаю, детка, у тебя мало осталось моих целебных трав. Вчера, когда ты умчалась от меня на своем жирафе, я новых насобирала. Пускай будут в запасе… Пока не открывай, — добавила она, видя, что Мартина собралась открыть пакет. — Прибереги на будущее…
После всего, что произошло, а также потому, что к ней на постель забрались щенки каракала, пустынной рыси, и стали возиться там, Мартине было не до сна. Она лежала, ворочалась и думала все о том же: о бабушке, о судьбе заповедника, о том, что с ними со всеми будет. И с белым жирафом Джемми в том числе.
В третьем часу утра она соскочила с постели — все равно не уснуть — надо что-то делать! Но что? Стараясь не шуметь, чтобы не разбудить тетушку Грейс и Бена, она пробралась в ванную, приняла душ, оделась и решила зайти в комнату бабушки, взглянуть еще раз на бумаги, которые кто-то раскидал по полу. Теперь они лежали там в приблизительном порядке. Вдруг найдет между ними что-то нужное?
Среди прочего она обнаружила тетрадку — что-то вроде анкеты на всех животных, которую многие годы вели миссис Томас и ее муж. Интересно, вдруг подумала Мартина, сказано там что-нибудь о слонихе Добрячке, которой так не понравился этот и на самом деле малосимпатичный водитель Люк?
Да, там было написано крупным отчетливым почерком деда:
…Самка пустынного слона. Примерный возраст — 10 лет. На 22-м месяце беременности. Подарена мистером Ройбеном Джеймсом, который вывез ее из зоопарка в Намибии. Животное в ужасном состоянии: исхудавшее, с кровоподтеками и ранами от канатов и тросов. Видно, его совершенно не лечили, не было никакого ухода. Требует серьезного лечения и заботы о еще не рожденном приплоде.
У Мартины даже слезы навернулись на глаза. Несчастная Добрячка! Тут не только на шофера набросишься, а вообще на всех!
Она подумала, что, возможно, была несправедлива к мистеру Джеймсу, который совершил благородный поступок: избавил животное от мучений тем, что преподнес в дар ее деду. А тот взял и не вернул ему денежный долг, и вот за это теперь должна поплатиться бабушка: отдать заповедник в счет долга. Так ведь полагается в любом бизнесе. И, вполне возможно, мистер Джеймс, когда станет здесь хозяином, будет спасать и других животных и тоже заботиться о них.
Но тут она вспомнила, как неприятно он выглядит, как разговаривает, и что собирается превратить заповедник в парк для развлечений и охоты — и промелькнувшая симпатия к нему сразу угасла. Что ж, быть может, слониху он и вызволил из какого-то жуткого зоопарка в Намибии, но за это она никогда не даст ему Джемми на растерзание. Не дождется!
Она снова взглянула на запись, сделанную дедом о привезенной слонихе, и обратила внимание на место рождения животного: «Дамараленд»…
Где-то она уже слышала это название… А, да — в телефонном разговоре с бабушкой. Та сказала, что в сейфе мистера Томаса не было ничего, кроме какого-то ключа и туристической карты этого самого Дамараленда в Намибии. Какое странное совпадение! Хотя тетушка Грейс не один раз внушала ей, что совпадений вообще в жизни не бывает: каждое событие имеет свое, самостоятельное значение.
Мартина подошла к книжной полке, сняла оттуда справочник для путешествующих по Африке, нашла страницу, где сказано про Намибию, и узнала, что Дамараленд — это область на севере страны, родина редкого вида слонов — пустынных. Они выше ростом, чем другие африканские слоны, у них длиннее и крепче ноги, которые могут совершать переходы до 70 километров в сутки. Помимо этого, им требуется гораздо меньше воды: обычные слоны потребляют от 100 до 200 литров в день, а пустынным такого количества хватает на три-четыре дня.
Мартина поставила книгу обратно, погасила свет в комнате и вышла в сад — посмотреть, не видно ли у ограды белого жирафа. Каракалы поплелись вслед за ней: наверное, решили охранять ее. Джемми нигде не было — ни возле ограды, ни у водопоя. Она уже подумывала, не вернуться ли в дом за свистком, с помощью которого вызывала Джемми, когда нечто другое — тоже белого цвета, но не жираф, — привлекло ее внимание. Это был личный самолет Ройбена Джеймса, который она уже видела издали раньше и о котором ей говорил Бен во время ужина. Еще он сообщил, что слышал, как Джеймс велел пилоту подготовить машину к вылету на пять утра — они возвращаются в Намибию, а сюда прилетят снова только к Рождеству, то есть через две недели, когда Джеймс рассчитывает стать законным хозяином Савубоны.
Свет в доме Мартина больше зажигать не стала, а взяла фонарь, проверила, работает ли, но сразу погасила и вышла из дома. Вышла и без всяких колебаний направилась прямо к небольшому самолету, словно договорилась встретиться там с кем-то и ее ждали.
Однако никто ее не ждал: ни в самолете, ни возле него. Она подошла вплотную к машине, включила фонарик и стала осматривать самолет. Это был шестиместный В-58 с отделением для багажа. Спереди на фюзеляже большими красными буквами значилось: «Файерберд»[8]. А ниже названия, если хорошо вглядеться, можно было увидеть… Мартина вгляделась и от удивления выронила из рук фонарь. Он покатился под колеса, она достала его и снова осветила нос воздушного корабля, где под красными буквами названия был нарисован четырехлистник.
Она вспомнила непонятные слова тетушки Грейс: «четырехлистник приведет тебя в круг…» Так сказала ей сангома, когда они вышли из пещеры.
Мартина в раздумье опустилась на землю. Рысята присели рядом в ожидании: когда же она проявит к ним интерес? Но ей было не до них: у нее в мозгу созревал план действий. Незамедлительных действий!
Значит, Ройбен Джеймс улетает сейчас в Намибию — страну, находящуюся на севере от Савубоны, то есть как раз в том направлении, которое указывали огромные слоновьи бивни — там, на склоне горы, над пещерой с таинственными рисунками. И еще припомнила Мартина слова бабушки о местности в Намибии под названием Дамараленд, где родилась, как написано в дневнике у деда, слониха по имени Добрячка…
Все эти отдельные мысли в голове Мартины начали сейчас соединяться в одну — в решение отправиться вместе с мистером Джеймсом туда, куда тот собрался, — в Намибию! Решение, может быть, фантастическое, несбыточное — но, собственно говоря, почему нет?.. Разве самолету трудно поднять на одного человека больше, да еще такого легкого по весу, как Мартина? Только никто ее, конечно, не пригласит в кабину, а значит, нужно забраться туда самой и хорошенько спрятаться…
Разумеется, выполнить это не так просто, она понимает, — зато она сумеет тогда выведать много нового и важного про Ройбена Джеймса и про его дела. Даже не дела, а делишки, темные и неприглядные, в которые тот втянул и ее дедушку… Понятно, что бабушка никогда не одобрит ее решение и будет сердиться, но если Мартине удастся все-таки что-то разузнать и хоть немного помочь в спасении Савубоны, то сама же миссис Гвин признает, что (есть такая поговорка) «овчинка стоила выделки», и Мартина просто «брик», или «молоток», как говорят у них в школе… Ко всему еще, можно считать, что тетушка Грейс натолкнула ее на такое решение своими предсказаниями, — так что если ругать, то и тетушку тоже…
Впрочем, эти рассуждения уступили место совсем другим: что я такое придумала?! Уж не сошла ли с ума? Ведь меня могут убить… Или посадить в тюрьму за незаконный переезд границы… Или, что хуже всего, отправить в колонию для малолетних преступников и бродяг.
Однако более смелые мысли с легкостью взяли верх над более разумными, и Мартина осталась при своем решении: сделать все, что в ее силах, для того, чтобы Савубона не стала еще одним местом охоты на зверей; чтобы на белом жирафе не катались, как в зоопарке на пони; чтобы Бену было где учиться мастерству следопыта, а Тендаи, Сэмпсону и другим — где зарабатывать себе на жизнь; чтобы у бабушки Гвин остались ее любимый дом и любимое дело… И, наконец — об этом тоже подумала Мартина, — чтобы открылась та правда, о которой говорила ей сангома Грейс, и чтобы эта правда была в пользу дедушки Генри…
Разобравшись со всеми этими мыслями, Мартина перешла к главному: как? Как осуществить все, что замыслила? Но долго раздумывать над этим не стала: ясно было, что первым делом следовало забраться в самолет — так, чтобы никто не видел, и спрятаться так, чтобы никто не нашел; потом надо было так же незаметно вылезти из него, а дальше… Дальше, думай не думай, ничего не ясно. Решать придется на месте, которое называется Дамараленд, Намибия. Но окажется она там, только если долетит. А долетит — только если сядет (вернее, ляжет) в самолет. А сядет в него — если дверца открыта… И, значит, надо поскорей попробовать эту дверцу…
Она попробовала — дверца открылась…
Мартина перевела дух. Так… Пока все благоприятствует ее решению. Она взглянула на часы — как медленно идет время! Еще нет трех часов. Но скоро начнет светать, а залезть в самолет нужно еще в темноте. В общем, на сборы минут двадцать… ну, полчаса от силы. Вперед!
Она побежала обратно в дом, начала укладывать самое необходимое в свой видавший виды дорожный мешок: запасные носки, ветровка, еще одна рубашка, майка, зубная щетка, набор лекарств (главным образом, для животных)… Что еще?.. Ах, да!
На цыпочках она побежала на кухню, положила в коробку два бутерброда с сыром, два — с абрикосовым вареньем, бутылку с водой. Так же, на цыпочках, вышла из кухни. Но перед этим положила на кухонный стол записку.
Дорогие тетушка Грейс, Тендаи, Бен, я поехала, чтобы узнать правду. Пожалуйста, не забывайте про Джемми и других животных, которые нездоровы, и сделайте, если можно, чтобы бабушка не беспокоилась обо мне и не сердилась.
Я всех вас люблю.
Мартина.
Она вышла из дома, оставив рысят внутри за дверью, и по пути к калитке подумала о Бене. Конечно, с ним ей было бы намного легче, но разве может она впутывать его в такие дела, из которых, сама не знает, выберется ли живой…
Кругом стояла тишина. Света нигде не было. Она добежала до самолета, огляделась. Как будто никого. Забравшись в кабину, улеглась в задней ее части, под брезентом.
Как просто и легко все получилось! Даже не верилось. Потянуло в сон — ведь она почти не спала этой ночью. Она устроилась поудобней, плотно накрылась брезентом, подложила под голову мешок, закрыла глаза. И тут послышался какой-то шорох: вроде бы открылась дверца самолета. Неужели пилот уже пришел? Или сам Ройбен Джеймс?.. Но еще так рано — не полетят же они в темноте? А может, заметили, как она влезла, и явились, чтобы разделаться с ней? Выгнать, посмеяться, возможно, даже побить? А что — шофер Люк может это за милую душу, он такой.
Она замерла, старалась не дышать. Ее охватил ужас. Неужели все окончится, не успев начаться?.. Минуты шли. Ей не хватало воздуха, она стала задыхаться под брезентом, словно на голову надели целлофановый пакет, — как показывают в кинофильмах…
Кто-то начал приподнимать брезент… Ой!.. Она открыла глаза — в полутьме различила улыбающееся лицо Бена. Он был одет, как в дальнюю дорогу, и тоже с дорожным мешком за плечами.
— Хотела удрать без меня? — сказал он, устраиваясь рядом с ней и натягивая на себя брезентовое покрывало. — Не выйдет!
• 11 •
У Мартины свело ногу. Прямо под коленкой. Сначала там закололо, как будто тыкали иголкой, а потом как заболит! Чтобы не закричать, она впилась зубами в рукав куртки, но слез все равно удержать не могла. Вдобавок ей было и жарко, и холодно одновременно, а еще хотелось есть и пить. Но она боялась даже пошевелиться, чтобы не привлечь внимания пилота или самого Ройбена Джеймса — оба они так близко!
Единственное, что она себе осмелилась позволить, — чуть-чуть переменить позу, и тогда судорога прошла, но боль в ноге осталась.
Они летели уже около трех часов, и, значит, около трех часов назад в кабину вошел пилот и… Мартина была почти готова к тому, что их сразу найдут и с позором прогонят, но на них небрежно бросили какие-то вещи — к счастью, в мягкой упаковке, да и брезент был такой жесткий, что смягчил удары, — и этим все окончилось. Вскоре после того, как были запущены моторы, появился мистер Джеймс, еще одна сумка свалилась на ребят, и самолет наконец сдвинулся с места и начал разбег, а потом поднялся в воздух.
Они летели. Но куда? И что будет, когда куда-то прилетят? Ответы на эти вопросы Мартина искала на протяжении всего пути. Искала, но не находила, и ее смелый порыв, благодаря которому она находилась сейчас в багажном отделении летящего самолета, начинал сменяться сожалениями о своем безрассудном поступке, последствия которого придется теперь расхлебывать вместе с Беном, которого она невольно втянула во все это.
Она уже стала понимать, что, во-первых, они окажутся в другой стране без всяких документов. Во-вторых, без денег. Какая-то мелочь у нее осталась в кармане куртки, но этого не хватит и на один сандвич[9]. И, в-третьих, в-четвертых и в-пятых, у них с Беном нет никакой зацепки, с чего начинать расследование, никакого плана действий, никакого понятия о том, где они вскоре окажутся и как попадут обратно к себе домой.
О Намибии она знала совсем чуть-чуть — то, что успела как-то прочесть в справочнике: что это наименее населенная страна на земле — 1,8 миллиона людей в ней живут на территории в 800 тысяч квадратных километров. (Это что же получается? На одном квадратном километре проживает меньше, чем полчеловека!) В справочнике также сказано, что в этой стране множество кочевых племен бушменов, вытесненных сюда в пустынные районы еще в давние времена, и что пустыни (Калахари, Намиб) занимают больше половины страны. А в этих пустынях, еще припомнила Мартина, температура в декабре не бывает ниже сорока градусов по Цельсию. Если не больше… Жары!
Обо всем этом думала она сейчас, скорчившись под жестким брезентом, и нещадно ругала себя: и за то, что впутала в это опасное приключение Бена, и за то, что доставит огорчение и рассердит бабушку, а та, наверняка, начнет упрекать Тендаи и тетушку Грейс, что не уследили за ребятами… Ох, хорошо, если миссис Томас не будет звонить в Савубону хотя бы дня три-четыре и ничего тогда не узнает про их побег, а за эти дни, быть может, свершится чудо и они с Беном вернутся обратно, здоровые и невредимые, да еще с такими сведениями, которые помогут разоблачить темные махинации Ройбена Джеймса и сохранить Савубону!
Как раз когда она дошла до таких приятных мыслей и ощутила в душе надежду на благоприятный исход, самолет начал снижаться, и у нее заложило уши. Она толкнула Бена. Как он может спать, когда с ними происходит такое? Он открыл глаза и не сразу понял, где они находятся, а потом понял и улыбнулся, от чего Мартине сразу стало легче: все-таки здорово, что он полетел с ней!
Самолет уже, подпрыгивая, катился по земле. Моторы умолкли, наступила полная тишина.
— Хорошо сели, — проговорил пилот. — Теперь недалеко. Сейчас заправимся, оформим документы — и вперед. Совсем немного осталось, и тогда нам обоим полегчает.
— Мне уже полегчало, когда я покинул Савубону, — хмуро сказал мистер Джеймс. — Не люблю разговоров с такими, как миссис Томас. Бой-баба, несмотря на свои годы! И внучка у нее тоже хороший фрукт! Так и сверлит тебя глазами — как рентген! К тому же пугать начала: говорит, у них в заповеднике есть такие люди, которые могут все про других знать, и они, если очень захотят, могут остановить меня. Понимаешь? Чего она хотела этим сказать?