— И что же вы попросили взамен? — не удержалась я, перебив Кравчук.
— У нас с Эллой неравные доли в деле. Но я всегда считала, что работаем мы с ней одинаково, поэтому имеем право на одинаковые доли в бизнесе. Однако Элла мотивировала это тем, что она раньше меня начала собственное дело, а я только потом стала работать с ней. Я полагала, что по прошествии времени мы обе достаточно много вложили труда и сил в наши салоны красоты и давно уже работаем на равных правах и равных условиях. Я всегда хотела, чтобы она уступила мне часть своей доли, и попросила, чтобы Николай уговорил жену продать мне часть дела. — Кравчук сделала акцент на слове «продать». — Заметьте, я не собиралась на халяву получать долю, я хотела купить ее. Я лишь хотела уравнять доли. Только и всего. А Николай всегда имел определенное влияние на Эллу. И хотя они ссорились постоянно, тем не менее он умел получать от нее то, что хотел. Вот я и попросила его уговорить Эллу поделиться со мной. Я дала Коле денег, он расплатился с долгом, пообещав мне больше не играть. Но потом обнаглел окончательно, постоянно говорил мне, что почти добил Эллу и она уже практически согласна продать мне долю в деле, чтобы они стали равными. Такими завтраками он кормил меня довольно долго, но я верила и ждала. Давала деньги на оплату долгов. Давала без отдачи, не требуя никакого возврата, тем более с процентами. Николай все обещал, а я все ждала. В конце концов я поняла, что он мне врет. А деньги так и будет тянуть. Тогда я стала настаивать на том, чтобы он вернул мне долги, у меня хранились все его расписки на подобный случай… И тут произошло это… — Кравчук умолкла. Видно было, что она устала говорить. Но я уже не чувствовала абсолютно никаких угрызений совести, что заставляю больного слабого человека рассказывать мне в подробностях всю эту историю. В конце концов она сама напросилась, да и мне стало так интересно, что я уже не могла отказать себе в удовольствии дослушать все до конца.
Кравчук полежала немного, переведя дыхание, потом тихо сказала:
— Налейте мне, пожалуйста, воды, что-то в горле пересохло. Там, на тумбочке, стакан и бутылка с минералкой. — Она кивнула на прикроватную тумбочку. Я налила воды и протянула ей стакан. Мария Львовна с трудом приподнялась и, держа его свободной рукой, отпила несколько маленьких глотков. Потом вернула стакан мне и продолжила: — На чем я остановилась? Ах, да… После того как умерла Элла, я поняла, что Николай и вовсе не отдаст мне деньги. Во-первых, Элла ни за что на свете не оставила бы ему и гроша. Во-вторых, я поняла, что и моя доля в деле уплыла от меня. Я не знала, кому Элла оставит свое состояние, но была уверена, что это буду не я и не Николай.
— Вы были в таких плохих отношениях с компаньоншей? — спросила я.
— Дело не в этом. Просто бизнес есть бизнес. А завещание — это завещание. При чем тут я, когда у Эллы и так хватало наследников.
— Но она могла бы оставить вам хотя бы долю в деле, — попробовала предположить я.
— Нет. — Кравчук покачала головой. — Она не хотела уступить мне часть доли, что уж говорить о всей… После смерти Эллы, — вернулась Кравчук к разговору, — я стала требовать у Николая, чтобы он вернул долг. Но он все говорил, что у него нет денег: Элла ничего не оставила в наличных, а то, что оставила, ушло на похороны. Олег Пантелеев помогал мне. Мы потребовали, чтобы Николай написал нотариально заверенную расписку, что в случае, если он унаследует состояние Эллы, сразу же отдаст долг.
— И что? — Мне припомнился подслушанный некогда разговор Осипова с Кравчук и Пантелеевым.
— Он, естественно, отказался. Меня это разозлило. А когда нашлось завещание Эллы, в котором она все оставила этому уроду, я и вовсе обозлилась. И конечно, пожалела, что не настояла в свое время на том, чтобы Осипов написал расписку. Позвонила ему и напомнила о долге. Коля растерялся и сказал, что скоро отдаст его. Но по его тону я поняла, что никаких денег он отдавать не собирается. Тогда я сказала, что завещание, которое вдруг объявилось, ненастоящее и мне известно об этом. Я совсем не была уверена, но знала точно, что Элла ни за что не оставила бы ему не то что все, а ни копейки. Я пригрозила ему, что властям станет известно о подделке завещания. Осипов испугался. Я поняла, что попала в цель. У меня не было никаких доказательств того, что завещание ненастоящее, но я была уверена, что это именно так. Тогда я и приехала к вам, чтобы рассказать об Осипове. Я позвонила ему и сообщила, что вы будете делать передачу, в которой его обвинят в убийстве. Вот тогда он и испугался по-настоящему… И вот результат, — кивнула Кравчук на свои ноги.
— Это единственное основание, по которому вы считаете Осипова замешанным в покушении на вас?
— Да, это единственное основание, но я считаю, что оно достаточно важное. И кроме того, у меня больше ни с кем никогда не было никаких не то чтобы конфликтов, но даже и простых недоразумений. Никто, кроме него, не может желать мне смерти или по крайней мере увечья. Или же вы считаете, что это был просто несчастный случай?
— Да нет. Похоже на то, что вас действительно хотели либо убить, либо, по меньшей мере, покалечить.
— А если меня хотели убить и не сумели сделать этого, то, думаю, они не остановятся на этом, а предпримут очередную, более успешную попытку.
— И вы так спокойно и даже обреченно говорите об этом? — поразилась я.
— А что делать? — пожала плечами Кравчук. — Вот поэтому я и хотела, чтобы вы поговорили со мной именно сегодня. Пока я еще жива…
— Может, не стоит так драматизировать ситуацию?.. — начала я.
— Да нет. Я все воспринимаю реально. Знаю, вас, наверное, удивило мое желание рассказать все именно вам, но я могу объяснить почему.
— Да. Честно говоря, немного странно, что вы решили изложить всю историю именно мне. Не лучше ли было бы рассказать все милиции?
— Милиции? — Кравчук задумалась. — Если останусь жива, то, возможно, расскажу все и милиции тоже. А пока хочу поведать вам. Телевидение — великая вещь, вы можете такое, о чем подчас не могут и мечтать правоохранительные органы.
— Но я ведь не могу привлечь преступника к ответственности? — возразила я.
— Но зато вы в состоянии найти и изобличить его, и тогда милиция просто не сможет остаться в стороне. Я знаю, как они сейчас работают. Ведь с самого начала всей этой истории, если покопаться, можно было понять, что Эллу убили. А ментам этого не надо. Они списали все на несчастный случай.
— Убили?! — Я изобразила изумление. — А с чего вы взяли, что ее убили?
— Да Коля и убил, — равнодушно проговорила Кравчук. — Неужели непонятно? Он ведь ненавидел ее. Жил с ней только из-за денег. Куда бы он пошел после того, как она его выгнала? Ни средств, ни работы, на образования. А в последнее время между ними совсем испортились отношения, если, конечно, они еще могли хоть как-то испортиться. Вот и решился на крайний шаг.
— Так вы считаете, что именно Николай убил свою жену?
— Почти уверена.
— Почему бы вам не изложить свои мысли на этот счет милиции?
— Во-первых, у меня нет доказательств. Только догадки и слова. Кто там обратит на них внимание? Во-вторых, если ментам подкинуть идею относительно того, что Элла умерла не в результате несчастного случая, то они прицепятся наверняка и ко мне. Ведь тогда я тоже буду на подозрении. Я была в доме в ночь убийства, работала вместе с ней, и все знают, что между нами были трения относительно доли в деле. А мне, сами понимаете, лишние проблемы совсем ни к чему. Мне и своих хватает. Вот теперь главной моей проблемой будет — как уберечься от убийцы. А второй, если выживу, — как получить долг с Осипова.
Кравчук откинулась на подушку и устало прикрыла глаза.
— Мария Львовна, вам, наверное, пока стоит отдохнуть и стараться не думать ни о чем плохом. А я со своей стороны постараюсь сделать все возможное, чтобы установить истину.
Кравчук приоткрыла глаза и посмотрела на меня.
— Спасибо, что приехали и выслушали меня, — тихо проговорила она. — Извините, что оторвала вас так поздно от дел.
— Ничего страшного. До свидания. — Я поднялась и поставила стул на место. Кравчук уже не слышала моих слов. Мне показалось, что она уснула.
* * *Я приехала домой поздно. Володя не спал — ждал меня. Мне стало страшно стыдно за свое поведение. Я даже не позвонила и не предупредила его, что задержусь.
— Как всегда, волновался, — обиженно произнес он.
— Ну извини. — Я виновато улыбнулась, переодеваясь в домашний халатик. — Ведь все в порядке. Со мной был Костя. — Я поняла, что зря у меня вылетело имя Шилова. Это еще больше задело Володю. Он насупился и отвернулся.
— А-а, тогда понятно, — проговорил он.
— Ну не сердись. Я обещаю, что больше так не буду… Ну, Володечка… — Я прижалась к нему всем телом и потерлась головой о его плечо.
Я приехала домой поздно. Володя не спал — ждал меня. Мне стало страшно стыдно за свое поведение. Я даже не позвонила и не предупредила его, что задержусь.
— Как всегда, волновался, — обиженно произнес он.
— Ну извини. — Я виновато улыбнулась, переодеваясь в домашний халатик. — Ведь все в порядке. Со мной был Костя. — Я поняла, что зря у меня вылетело имя Шилова. Это еще больше задело Володю. Он насупился и отвернулся.
— А-а, тогда понятно, — проговорил он.
— Ну не сердись. Я обещаю, что больше так не буду… Ну, Володечка… — Я прижалась к нему всем телом и потерлась головой о его плечо.
Володя повернулся в мою сторону и поцеловал в лоб. Я приподнялась на цыпочки и чмокнула его в небритую щеку. Мой любимый муж крепко обнял меня и поднял на руки, нежно отнес меня в спальню и осторожно положил на кровать. Я быстренько сбросила с себя халат и приняла эротичную позу. Володя улыбнулся и тоже принялся снимать с себя одежду. Потом он нырнул ко мне в постель и жадно впился в мои губы долгим и страстным поцелуем.
* * *На следующий день я приехала на работу и сразу рассказала Галине Сергеевне, Лере и Павлику о вчерашнем разговоре с Кравчук.
— Да, теперь хотя бы часть всего этого дела стала для нас ясной, — проговорила Галина Сергеевна, когда я закончила.
— Значит, все же я была права, когда говорила, что Осипов взамен за деньги, что давала ему Кравчук, оказывал ей некоторые услуги. А именно — уговаривал жену поделиться с Марией Львовной долей бизнеса, — уточнила я.
— Да, но все оказалось безрезультатно! — Лера перебирала какие-то маленькие круглые орешки. Наверное, это была ее новая диета. — Осипова не согласилась, а деньги Кравчук пропали бесследно. А теперь Николай наверняка не собирается их отдавать.
— Пристрелят, — лаконично констатировал Павлик. — Видать, долги у него большие, раз они даже хотели, чтобы он поехал к нотариусу.
— Естественно, это ведь карточные долги, а там на копейки не играют, — добавила Галина Сергеевна. Потом спросила, обращаясь ко мне: — И что ты, Ирочка, теперь намереваешься делать?
— Надо потрошить уголовника, с которым связан Осипов. Он явно каким-то образом замешан в деле.
В этот момент открылась дверь в кабинет, и на пороге появился улыбающийся Костя Шилов. Он выглядел отдохнувшим и посвежевшим, видно, отпуск пошел ему на пользу.
— Привет, — поприветствовал он всех присутствующих.
— Привет, — отозвались мы.
— Поступаю в ваше полное распоряжение, Ирина Анатольевна, — шутливо отрапортовал он. — Какие на сегодня будут приказания?
— Костя, я совсем не хочу, чтобы ты в свой законный отпуск торчал целыми днями здесь и выполнял для нас какую-то работу, — проговорила я.
— Ну что вы, Ирина Анатольевна, — приуныл Шилов. — Я ведь от всего сердца, а дома мне все равно делать нечего. — Костя стоял расстроенный и потерянный, подумав, наверное, что сейчас я отправлю его домой.
Галина Сергеевна прониклась к парню жалостью и сказала просительным тоном, обращаясь ко мне:
— Ириша, ну зачем ты так? Посмотри, как Костя расстроился. Не ругай его. Он ведь хочет помочь, а помощь тебе сейчас нужна.
— Ну ладно, так и быть, — смилостивилась я, и Костя сразу повеселел. — Но, — я строго посмотрела на него, — я разрешу тебе помогать нам при одном условии.
— При каком угодно! — Костя широко улыбнулся.
— Ты прекратишь называть меня по имени-отчеству. Договорились?
— Ладно. Как скажете, шеф. — Шилов приложил руку к голове на манер военных.
— К пустой голове руку не прикладывают, — пошутила Лера.
— Так какие планы на сегодня? — Костя устроился на стуле у окна.
— На сегодня — не знаю, — ответила я. — Мне кажется, что Осипов и тот уголовный тип что-то скрывают. Вернее, не кажется, а так оно и есть на самом деле. Нужно копать в этом направлении. Помнишь, я тебе уже говорила об этом?
— Ну конечно. Мне кажется, что если ему есть что скрывать, то нужно и в самом деле покопаться у него дома. Где же ему еще хранить компрометирующие документы или что бы там ни было, как не дома? — предположил Шилов.
— Совершенно согласна с Костей, — кивнула наш режиссер. — Ты, Ириночка, езжай, а мы тут с Лерой и без тебя прекрасно управимся. Верно? — Она посмотрела на девушку.
— Конечно, Ирина, вы поезжайте, поезжайте, — закивала Лера.
Я знала причину ее столь скорого согласия. Лера все время пыталась оставить меня наедине с Костей, в надежде, что он как-то проявит свои чувства ко мне и я, всегда такая черствая, по ее мнению, к несчастному Шилову, наконец-то смягчусь и растаю.
— Спасибо, Лерочка. — Я многозначительно посмотрела на Леру, давая ей понять, что все ее усилия по сведению меня с Костей Шиловым все равно никогда ни к чему не приведут.
— Надо позвонить Осипову и узнать, дома ли он. — Костя делал вид, что не слышит нашей перепалки с Лерой.
— Ага. А заодно и предупредить, что скоро к нему пожалуют с незаконным обыском, чтобы не сидел дома, — хохотнул Павлик.
— Не ерничай, — пресекла я его шуточки. — Да, ты прав, надо узнать, не собирается ли он куда-нибудь.
Я подошла к телефону и набрала номер Осипова. Он снял трубку после третьего гудка.
— Алло, — услышала я в трубке посторонние шумы и поняла, что Николай снова воспользовался своим излюбленным приемом разговора по телефону — не снимать трубку, а просто включать громкую связь.
— Николай? — спросила я на всякий случай.
— Да.
— Это Ирина Лебедева, я хотела бы встретиться с вами сегодня. Это по поводу передачи. Вы не согласитесь увидеться со мной, скажем, через часок?
— А что вы хотите на этот раз?
— Мы хотели бы снять небольшое интервью с вами. Поговорить об Элле…
— Через часок? — Николай задумался. — Нет, через часок я никак не смогу. А нельзя ли это сделать завтра?
— Нет, завтра никак не получится. А вы скажите, в котором часу вы будете дома, мы и подъедем.
— Сейчас, минутку, дайте сообразить. — Осипов на секунду задумался, в трубке было послышалось его сопение. — Знаете что, давайте лучше я вам вечерком попозже сам перезвоню. Боюсь, что сегодня я весь день буду занят.
— Николай, вы только скажите, когда будете дома, а мы подъедем буквально на полчасика, — настаивала я.
— Все дело в том, что меня и дома-то сегодня почти весь день не будет. Лучше я позвоню вам вечером. Идет? — Я поняла, что Осипову несколько поднадоели наши пререкания.
— Ну, хорошо, — согласилась я. — Буду ждать вашего звонка. Всего доброго. — Я положила трубку и посмотрела на Костю.
— Вот и хорошо. Вы просто молодец, Ирина, — похвалил он меня.
— Спасибо. — Я скромно потупилась.
— Давайте договоримся так, — деловито начал Костя. — Мне сейчас необходимо отлучиться, чтобы взять кое-какие инструменты, которые могут потом понадобиться, а позже я приеду. — Шилов посмотрел на свои наручные часы. — Приеду где-то через часок-полтора. Вы будьте к этому времени уже готовы. И сразу отправимся. Договорились?
— Да, — кивнула я. — Тогда подбрось меня по дороге до дома. Мне нужно переодеться.
Володька сегодня был дома. Лекций у него не было, а подработка в виде дополнительных занятий с нерадивыми студентами, которую ему периодически поставлял его приятель Валерий, была назначена на вечер.
— О! Ты? А что так рано? — Володя вышел в коридор, когда я открыла дверь.
— Дела, — лаконично ответила я, но моего мужа такой ответ не удовлетворил. Он озабоченно спросил, глядя мне в глаза:
— Иришка, ты не заболела? У тебя вид какой-то…
— Нет-нет, со мной все в полном порядке, — улыбнулась я и чмокнула мужа в нос.
Я прошла в комнату, открыла шкаф и принялась выбирать подходящий случаю туалет. Не идти же на взлом и обыск чужой квартиры в строгом костюме! Нужно надеть что-нибудь более удобное.
Володя молча стоял в дверях, наблюдая за моими изысканиями.
— Ты куда-то собираешься? — наконец подал он голос.
— Да, по делу. — Мне не хотелось во всех подробностях расписывать, куда и зачем я собираюсь. Иначе придется рассказывать и с кем. А к Косте у моего Володьки было особое отношение. Он догадывался, а может, и знал, что Шилов влюблен в меня, и ревновал меня к нему. Володя знал, что я никогда и ни при каких обстоятельствах не изменю ему, но камень ревности все равно точил его сердце, заставляя испытывать к Косте негативные чувства, хотя мужчины были почти незнакомы между собой — так, виделись пару раз, и только.
Но Володька словно почувствовал, что что-то назревает. А возможно, именно мое нежелание рассказать ему все в подробностях и насторожило его. Он пристально посмотрел на меня, скрестив руки на груди и склонив голову набок.
— Это секретная информация или ты можешь поделиться со своим мужем, куда ты все-таки собираешься? — В его голосе прозвучали нотки обиды.