Он вошел в воду и сел. Никогда в жизни Джеф не испытывал подобных ощущений. Мягкое, липкое «Джело» словно заполняло все поры его тела, массировало кожу. Блондинка присоединилась к нему.
– А теперь обед.
Она начала с груди, лизала все ниже, устремляясь к чреслам.
– М-м-м… какой ты вкусный… Больше всего мне нравится клубничное.
Джеф испытал непередаваемое эротическое ощущение, когда ее язык прикасался к нему сквозь липкую пленку «Джело». Но в разгар наслаждения дверь ванной открылась и появился Великий Зорбини. Сицилиец бросил взгляд на жену, на оторопевшего Джефа и завыл:
– Tu sei una puttana! Vi ammazzo tutti e due! Dove sone i miei coltelli?[47]
Джеф уловил не все слова, но тон красноречиво свидетельствовал о намерениях сицилийца. Пока Зорбини бегал за своими ножами, Джеф выскочил из ванны и, сверкая всеми красками радуги разноцветных сортов «Джело», схватил одежду, выпрыгнул из окна и голый бросился наутек. Позади послышался крик, рядом с его головой просвистел нож. Дзинь! Затем другой. Но через секунду Джеф был вне досягаемости клинков. Одевшись в дренажной трубе, натянув рубашку и брюки на липкое «Джело», он нашел автостанцию и первым автобусом уехал из города.
Через полгода Джеф оказался во Вьетнаме.
Каждый солдат воюет на своей войне. Джеф вернулся из Вьетнама с презрением к бюрократии и непреходящим возмущением властью. Он отдал два года войне, в которой нельзя победить, и его приводили в ужас разбазаривание денег, имущества и жизней. Джефа воротило от обмана и предательства поднаторевших в демагогии генералов и политиков. «Нас втянули в войну, которой никто не хотел, – думал он. – Настоящая афера – ничего не скажешь. Самое большое надувательство в мире».
За неделю до демобилизации Джеф получил известие о смерти дяди Уилли. Луна-парк закрылся. С прошлым было покончено. Пришло время радоваться будущему.
За следующие несколько лет Джеф пережил ряд приключений. Весь мир казался ему сплошным лунапарком, а люди – простофилями. Он начал сам придумывать аферы. Помещал рекламу в газетах, обещая за доллар цветные портреты президента, а потом рассылал жертвам обмана почтовые марки с его изображением.
Давал в журналах объявление, предупреждая, что осталось всего пять дней для того, чтобы успеть внести свои пять долларов. Джеф не уточнял, за что надо вносить, но они тем не менее хлынули настоящим потоком.
Три месяца он работал в бойлерной и продавал по телефону акции несуществующей нефтяной компании.
Джеф любил корабли и, когда товарищ предложил ему поработать на шхуне, отплывающей на Таити, записался матросом.
Судно было красивым: сверкающая на солнце 25-футовая шхуна с прекрасной оснасткой. Сияющая длинная палуба из тика, обшивка корпуса – из орегонской пихты. Главный салон вмещал двенадцать человек; в камбузе на носу стояла электропечь. Каюта команды располагалась у самого форпика. Кроме капитана, команда включала стюарда, повара и пятерых палубных. Джеф помогал поднимать паруса, драил медные иллюминаторы и забирался по выбленкам на нижнюю перекладину, когда приходилось свернуть паруса. Шхуна везла компанию из восьми человек.
– Фамилия судовладельца Холландер, – сообщил Джефу его приятель.
Холландер оказался женщиной – Луизой Холландер. Отец этой двадцатипятилетней златокудрой красавицы владел половиной Центральной Америки.
А остальные пассажиры были ее друзьями, о которых приятель Джефа презрительно отозвался: «тусовка».
В первый день в море, когда Джеф полировал на палубе медь, Луиза Холландер остановилась возле него.
– Ты новенький?
Джеф поднял глаза.
– Да.
– Как тебя зовут?
– Джеф Стивенс.
– Хорошее имя. – Он промолчал. – А знаешь, кто я?
– Нет.
– Я Луиза Холландер. Эта шхуна моя.
– Понятно. А я здесь работаю.
Она одарила его томной улыбкой.
– Это хорошо.
– В таком случае, если вы не хотите бросать деньги на ветер, позвольте мне заниматься своим делом. – Джеф отвернулся и принялся за новую медяшку.
По вечерам в своей каюте команда зубоскалила и высмеивала пассажиров. А Джеф почувствовал, что завидует им – их происхождению, образованию, свободным манерам. Все они родились в богатых семьях и посещали лучшие школы. А его школой стал дядя Уилли со своим луна-парком.
Одним из махинаторов в парке был профессор археологии; в прошлом он работал в колледже, но его выгнали за то, что он стянул и продал какую-то ценную древность. Они подолгу разговаривали с Джефом, и профессор пробудил в нем любовь к археологии. «Все будущее человечества можно прочесть в его прошлом, – говаривал он. – Подумай об этом, сынок. Тысячи лет назад существовали точно такие люди, как ты и я. Мечтали, проживали жизни, складывали сказки и рожали потомков. – В глазах профессора появлялось нездешнее выражение. – Карфаген – вот где я хотел бы покопаться. Он стал великим городом задолго до рождения Христа. Париж древней Африки. Люди забавлялись играми, принимали ванны и смотрели состязания колесниц. Цирк «Максимус» был размером с пять футбольных полей. – Профессор заметил интерес на лице Джефа и продолжал: – Знаешь, как кончал свои речи в римском Сенате Марк Порций Катон Старший[48]? Он говорил: «Delenda est Cartaga – Карфаген должен быть разрушен». Его желание в конце концов сбылось. Римляне сровняли Карфаген с землей, а через двадцать пять лет вернулись, чтобы отстроить на пепелище великий город. Как бы я хотел, мой мальчик, когда-нибудь взять тебя туда на раскопки».
Через год профессор умер от алкоголизма, но Джеф пообещал себе, что в память о нем непременно поедет на раскопки Карфагена.
Накануне швартовки на Таити Джефа вызвали в каюту Луизы Холландер. На ней было платье из прозрачного шелка.
– Вы хотели видеть меня, мэм?
– Ты гомосексуалист, Джеф?
– По-моему, это не ваше дело, но отвечу – «нет». Я очень разборчив.
Луиза Холандер поджала губы.
– И какой тип женщин ты предпочитаешь? Шлюх?
– Иногда, – согласился Джеф. – У вас ко мне что-нибудь еще, мисс Холландер?
– Да. Завтра я организую вечеринку. Хочешь прийти?
Джеф долго не спускал с женщины глаз.
– А почему бы и нет?
Вот так все и началось.
К двадцати одному году Луиза Холландер уже дважды побывала замужем. А когда она познакомилась с Джефом, ее адвокат улаживал дела с третьим мужем. На второй день их стоянки в бухте Папеэте на Таити, когда все остальные пассажиры и команда сошли на берег, Джеф получил еще одно приглашение в каюту судовладелицы. На ней был цветной шелковый балахон с разрезом до самых ягодиц.
– Пытаюсь снять его, – сказала она. – Но у меня проблемы с молнией.
Джеф подошел и окинул взглядом платье. В нем не было никакой молнии.
Луиза повернулась и улыбнулась ему.
– Знаю, это моя проблема.
Они занимались любовью на палубе, и мягкий тропический воздух, словно благословение, ласкал их тела. Потом они лежали и смотрели друг на друга. Джеф приподнялся на локте и взглянул на Луизу сверху вниз.
– Надеюсь, твой отец не шериф?
Удивленная Луиза села.
– Что?
– Я впервые занимаюсь любовью с горожанкой. Дядя Уилли предупреждал меня: что ни горожанка – у нее обязательно отец шериф.
Они проводили вместе каждую ночь. Сначала это забавляло друзей Луизы. У нее новая игрушка, решили они. Но когда Луиза объявила, что собирается за Джефа замуж, все разинули рты.
– Господи, Луиза, он же никто! Работал в луна-парке. Можешь с тем же успехом выйти замуж за конюха. Слов нет, он смазлив, клевое тело. Но секс, дорогая, – это все, что объединяет вас!
– Луиза, Джеф годится на завтрак, но ни в коем случае не на обед.
– Не забывай о своем социальном положении.
– Честно говоря, мой ангел, он совершенно не вписывается.
Но что бы ни говорили друзья, им не удалось разубедить Луизу. Джеф был самым потрясающим мужчиной, какого она встречала. Ей попадались красавчики, но они были либо непроходимо глупы, либо невыносимо скучны. Джеф был умен и забавен – против такого сочетания она не могла устоять.
Когда Луиза подняла вопрос о браке, Джеф был удивлен не меньше ее друзей.
– Какой брак? У тебя есть мое тело. Больше я ничего не могу тебе дать.
– Все гораздо проще, Джеф. Я люблю тебя. И хочу провести с тобой остаток жизни.
Мысль о браке, всегда чуждая Джефу, обрела реальность. За внешностью Луизы Холландер, светской и образованной женщины, пряталась маленькая, потерянная девочка. «Я нужен ей», – подумал Джеф. И ему внезапно показалась привлекательной домашняя стабильная жизнь с женой и детьми. Сколько Джеф себя помнил, он все время куда-то бежал. Не пора ли остановиться?
Через три дня они вступили в брак в ратуше Таити.
Когда они вернулись в Нью-Йорк, Джефа пригласил в кабинет адвокат Луизы Холландер Скотт Фогарти, маленький, щуплый человечек с ненатурально поджатым ртом и, как решил Джеф, такой же ненатуральной задницей.
– Подпишите вот эту бумагу, – предложил он.
– Какую бумагу?
– Обычный отказ от права. Вы признаете, что в случае расторжения брака с Луизой Холландер…
– Луизой Стивенс.
– Луизой Стивенс; вы в финансовом отношении не претендуете ни на какие ее…
Джеф стиснул зубы.
– Где подписать?
– Вы не хотите, чтобы я дочитал до конца?
– Нет. Мне кажется, вы не врубились. Я женился на Луизе не из-за ее долбаных денег.
– Конечно, конечно, мистер Стивенс. Я просто хотел…
– Так мне подписывать или нет?
Адвокат положил перед ним документ. Джеф подписал и выскочил из кабинета. Внизу его ждал лимузин Луизы с шофером. Джеф забрался внутрь и рассмеялся над собой: «Что это я так психанул? Всю жизнь был аферистом. Но когда в первый раз поступил по совести, а меня заподозрили в обмане, повел себя, как ненормальный учитель воскресной школы».
Луиза повела его к лучшему портному на Манхэттене.
– В вечернем костюме ты будешь выглядеть фантастически! – ворковала она.
Так оно и получилось. Шел только первый месяц их брака, а пять лучших подружек Луизы уже попытались соблазнить новенького в их кругу парня, однако Джеф не обращал на них внимания. Он преисполнился решимости делать все, чтобы брак удался.
Бадж[49] Холландер, брат Луизы, рекомендовал Джефа в члены элитного нью-йоркского клуба «Пилигрим», и того приняли. Бадж, упитанный мужчина среднего возраста, получил свое прозвище в те времена, когда играл правым полузащитником за футбольную команду Гарварда, и о нем говорили, что противник не в силах сдвинуть его с места. Он владел пароходной линией, ба нановой плантацией, скотоводческим ранчо, компанией по упаковке мяса и еще столькими предприятиями, что Джеф сбивался со счета. Бадж не трудился скрывать презрение к Джефу Стивенсу.
– Ты же не станешь спорить, что не принадлежишь к нашему кругу, парень. Но до тех пор, пока ты забавляешь Луизу в постели, я не трону тебя. Я очень люблю сестру.
Джефу понадобилась вся его воля, чтобы держать себя в руках. «Я женился не на этом толстом хрене, – убеждал он себя. – Я женился на Луизе».
Другие члены клуба «Пилигрим» вели себя также несносно. Джеф очень потешал их, и, обедая ежедневно в клубе, они просили его рассказывать историйки, по их выражению, из его «балаганных деньков». А Джеф из чувства протеста рассказывал все более непристойные вещи.
Джеф и Луиза жили в двадцатикомнатном, со множеством слуг, особняке в Ист-Сайде на Манхэттене. Луиза еще владела усадьбами на Лонг-Айленде и на Багамах, виллой в Сардинии и большой квартирой на авеню Фош в Париже. Кроме яхты, ей принадлежали «мазерати», «роллс-корниш», «ламборгини» и «даймлер».
«Отлично», – думал Джеф.
«Потрясающе», – думал Джеф.
«Скучно, – думал Джеф. – И развращающе».
Как-то утром он встал с кровати восемнадцатого века с балдахином, надел халат и отправился разыскивать Луизу. Он нашел ее в комнате для завтрака.
– Хочу поискать себе работу, – сказал Джеф.
– На кой черт тебе это надо, дорогой? – удивилась жена. – Мы не нуждаемся в деньгах.
– Это не имеет никакого отношения к деньгам. Не могу же я только сидеть на заднице и ждать, чтобы меня пичкали с ложечки.
– Хорошо, мой ангел, – тут же отозвалась Луиза. – Я поговорю с Баджем. У него есть брокерская фирма. Хочешь быть брокером?
– Кем угодно, только бы не сидеть сиднем.
Он пошел работать к Баджу. Никогда раньше Джеф не трудился от и до. «Мне должно понравиться», – думал он.
Но не понравилось. Джеф не уходил, потому что хотел приносить домой жене деньги.
– Когда же мы с тобой заведем ребенка? – спросил он после неспешного воскресного завтрака или обеда.
– Я стараюсь, дорогой, – ответила жена.
– Пошли в постель, постараемся еще.
Джеф обедал в «Пилигриме» с шурином и еще дюжиной заправил промышленности.
– Послушайте, ребята, – начал Бадж. – Мы только что подготовили годовой отчет. Доходы компании по упаковке мяса увеличились на сорок процентов.
– А как же иначе? – рассмеялся какой-то человек за столом. – Ты же подкупил всех этих чертовых инспекторов. – Он повернулся к сотрапезникам. – Хитрюга Бадж приобретает второсортное мясо, штампует его первым сортом и продает за бешеные деньги.
Джеф был потрясен.
– Господи, люди едят это мясо, кормят им детей. Скажи, что он пошутил, Бадж.
Но шурин только осклабился:
– Поглядите-ка, какой честный!
За три месяца Джеф отлично узнал своих компаньонов по столу. Эд Зеллер заплатил миллионные взятки, чтобы построить фабрику в Ливии. Глава целого объединения Майк Квинси скупал компании и тайно предупреждал друзей, когда стоит покупать и продавать акции. Самый богатый человек за столом Алан Томпсон хвастался политикой своей компании: «Пока не изменен этот чертов закон, мы выставляем стариканов за год до пенсии. Экономим кучу денег».
Все эти люди мухлевали с налогами, водили за нос страховые компании, фальсифицировали платежные счета и обеспечивали любовниц зарплатами секретарш и помощниц.
«Господи! – думал Джеф. – Такие же махинаторы, только хорошо упакованные. Управляют дутыми фирмами».
Жены были не лучше: хапали все, что попадало в их за гребущие руки, и наставляли рога мужьям. «Играют в ключик», – восхищался ими Джеф. Когда он рассказал Луизе о своих соображениях, она рассмеялась:
– Не будь наивным. Тебе ведь нравится твоя жизнь?
Но, откровенно говоря, такая жизнь ему не нравилась. Джеф женился на Луизе, решив, что нужен ей. И считал, что дети все изменят.
– Пора заводить ребенка, – говорил он. – Мы уже год как женаты.
– Имей терпение, ангел мой. Я была у врача, и он сказал, что у меня все в порядке. Может быть, стоит провериться тебе?
Врач заверил Джефа, что он без всяких проблем способен зачать здорового ребенка.
Однако у них ничего не получалось.
В один злосчастный день мир Джефа рухнул. Все пошло прахом утром, когда он полез в шкафчик Луизы за аспирином и там, на полке, обнаружил множество противозачаточных пилюль. Одна из коробок, почти пустая, невинно лежала рядом со склянкой с белой пудрой и золотой ложечкой. Это было только началом.
Днем Джеф сидел в глубоком кресле в «Пилигриме» и ждал Баджа, когда услышал за спиной разговор двух мужчин:
– Она утверждает, что елдак ее итальянского певца больше десяти дюймов длиной.
В ответ послышалось хихиканье.
– Луизе всегда нравились большие.
«Они говорят о другой Луизе», – убеждал себя Джеф.
– Вот поэтому-то она и вышла замуж за фигляра из балагана. Рассказывает о нем забавнейшие вещи. Ни за что не поверишь, что он выкинул третьего дня…
Джеф встал и, никого не замечая, вышел из клуба.
Его переполняла такая ярость, какой он никогда не испытывал. Джефу хотелось убить незнакомого ему италь янца. Убить Луизу. Со сколькими мужчинами она спала за последний год? Над ним постоянно смеялись. И Бадж, и Эд Зеллер, и Майк Квинси, и Алан Томпсон, и их жены – все от души потешались над Джефом. И Луиза – женщина, которую он хотел защищать. Первым желанием было собраться и уйти. Но, подумав, Джеф решил, что так не годится: он не позволит им смеяться послед ними!
Вечером, вернувшись домой, Джеф не застал Луизы.
– Мадам уехала утром, – сообщил дворецкий Пиккенс. – Полагаю, у нее назначено несколько встреч.
«Еще бы! – подумал Джеф. – Долбится с итальянцем, у которого хрен десять дюймов. Господи, помоги мне!»
К моменту возвращения жены Джеф уже держал себя в руках.
– Хорошо провела день? – спросил он.
– Обычное занудство… салон красоты, магазины… А ты как, мой ангел?
– Очень интересно. Многое узнал, – задумчиво ответил он.
– Бадж говорит, ты прекрасно справляешься.
– Так оно и есть. А скоро буду справляться еще лучше.
Луиза погладила его по руке:
– Мой умненький муженек… Давай пораньше ляжем в постель.
– Только не сегодня. Голова болит.
Всю следующую неделю Джеф строил планы.
И начал действовать за обедом в клубе.
– Кто-нибудь из вас знает что-нибудь о компьютерном мошенничестве?
– А что, хочешь заняться? – ответил вопросом на вопрос Эд Зеллер.
Послышался смех.
– Нет, я серьезно, – продолжал Джеф. – Хакеры проникают в компьютеры и обирают банки, страховые компании и другие фирмы на миллионы долларов. И положение становится все хуже и хуже.
– Работа, похоже, по твоей части, – пробормотал Бадж.
– Я познакомился с одним человеком, утверждающим, что изобрел такой компьютер, который невозможно вскрыть.
– И ты намерен стянуть его? – пошутил Майк Квинси.
– Если честно, я подумываю, как собрать средства, чтобы поддержать изобретателя. И поэтому спрашиваю, есть ли среди вас такие, кто соображает в компьютерах?
– Нет, – осклабился Бадж. – Зато мы неплохо петрим в инверторах. Правда, ребята?