Брайан мельком на меня глянул и улыбнулся.
– Разумеется, брат. А не хочешь подкинуть мне идейку, с чего начать?
– С удовольствием, – ответил я и снял с ящика крышку.
Пускай, заглянув в этот ящик, я и не ахнул от восторга, зато потерял дар речи и несколько секунд разглядывал замысловатые инструменты. Придя в себя, я принялся открывать дополнительные отсеки.
Я во всем люблю аккуратность и четкость. Так сама по себе хаотичная жизнь становится проще. Мои рабочие места – что дома, что в офисе – всегда чистые и аккуратные, и все в них логически упорядочено. Но из-за двойственности моей жизни (до недавних пор) у меня не было возможности столь тщательно упорядочить инструменты, необходимые для моего… «хобби». Мои личное время и пространство столь ограничены, что волей-неволей приходится ограничивать и выбор орудий. Почти ежедневно я встречал нечто такое, что в обыденной жизни не представляет никакой особенной ценности, но чему я мог бы даровать новое назначение и неограниченные возможности…
В своей коллекции Брайан собрал все эти предметы – и даже больше! – и явно использовал их по такому назначению, о котором я никогда бы не додумался.
Здесь были десятки, нет, сотни инструментов: разумеется, скальпели всех размеров и форм, кухонные принадлежности – чеснокодавилки, мясорубки, открывалки, а также блестящие и прочные ножи – от крошечных до гигантских, размером с мачете. Лезвия у одних были прямые, у других изогнутые, толщиной с иголку или шириной с пилу.
То был поистине инструментарий великого художника, и меня взяла гордость оттого, что нас с этим талантливым и аккуратным человеком связывают родственные узы.
– Брайан, – заговорил я, наскоро оглядев содержимое ящика, – это восхитительно!
– А еще умопомрачительно и пальцеотрезательно, – просиял Брайан, склонившись над взмокшим и бледным лицом Ибама, охваченного ужасом. – Так с чего начнем?
– М-м, такой выбор!.. – задумчиво протянул я.
Я снова заглянул в ящик, представляя каждый инструмент в действии и почти слыша звуки визжащего и сопротивляющегося Ибама под твердой рукой моего брата…
Волна нетерпения захлестнула меня, затопила Замок Декстера, его сырые и темные закоулки, лестницы, чердаки и наконец просочилась в самый темный погреб, где томились в дрёме мои Запреты. И впервые за долгие месяцы я почувствовал, как во тьме этого погреба шевельнулась и расправила крылья, как зашипела темная Декстерова сущность, пробудившись от беспокойного сна. Да, я услышал, как она поет, с каким удовольствием потягивается и взмывает в воздух, как вырывается из погреба и, размахивая крыльями, мчится по витиеватым лестницам, прогоняет свет из Замка, окутывает холодом все вокруг… Мрак и мороз – и вновь мой мир окрашен цветом ночи в преддверии скорого удовольствия, когда долгожданное счастье вырвется наружу. Нет, оно не решит будничных проблем и не наведет порядка за пределами моей внутренней обители, но какая, впрочем, разница? Даже капля пота на лбу дрожащего Ибама и то важнее моих забот.
Главное вот что: теперь мы можем быть теми, кем и созданы, и сможем сделать то, что должны. Так тому и быть.
– Такой выбор, – повторили мы снова, и даже самому мне голос показался другим: ниже, темнее, холоднее и живее – голос рептилии. Темный Пассажир перехватил руль, и даже Ибам это почувствовал и испуганно уставился на меня. – Но, разумеется, начать следует с чего-то небольшого и утонченного.
– Но с непоправимым эффектом, – прибавил Брайан.
– О да, разумеется, – раскатисто ответили мы и попробовали жуткое для нашей бьющейся в конвульсиях жертвы слово на вкус: – Непоправимым.
В третьем отсеке ящика было целое разнообразие колюще-режущих, а точнее, подстригательно-отрезательных: все, начиная от маникюрных ножниц и заканчивая плоскогубцами. С холодящим восторгом мы вынули компактные садовые ножницы, которыми подстригают розовые кусты.
– Что ж, начнем с пальчиков? – предложили мы.
– М-м, да-а, – задумчиво протянул Брайан. – С мизинца. Для начала.
– Конечно, – ответили мы. – Для начала. – И передали ему инструмент.
Брайан потянулся к нему, и наши руки соприкоснулись, а глаза встретились. Целую вечность мы смотрели на него, а он на нас, и в его взгляде вдруг что-то мелькнуло и тоже ожило – темная, могущественная сила, приветственно зарычавшая на моего Темного Пассажира, который тут же зарычал ей в ответ. И хотя мы нередко встречали других Пассажиров, сталкивались с ними лицом к лицу, в этот раз все было по-другому. То был мой брат, мой темный близнец, – и впервые два Темных Пассажира узнали друг друга и двинулись навстречу друг другу и признали друг друга равными, как братья, и слились воедино, и заговорили одним голосом, и зазвучали в полной гармонии. Вместе…
Нас прервал Ибам, безнадежно пытавшийся вырваться из своих стальных оков. Что-то звякнуло, и мы повернулись к своему пленнику. Он замер, уставился на нас и тут увидел две одинаковые улыбки и понял, что эти улыбки значат, и какая-то часть сущности Ибама вдруг вскрикнула и умерла.
– Ну что ж, начнем, брат? – спросили мы, по-прежнему протягивая плоскогубцы.
– После тебя, брат, – ответил Брайан, еле заметно поклонившись.
И опять – радость предвкушения. Мы поворачиваемся к креслу, щелкаем плоскогубцами раз, два – чик-чик, – и Ибам наблюдает и визжит, хрипит и задыхается, отчего нам хочется поскорее начать и заткнуть его, этого слабого, бесхребетного червя. И вновь – чик-чик – уже ближе к его лицу: глаза расширяются от ужаса, мышцы напрягаются, а вены набухают – прямо симфония ужаса, и мы готовы начать – сверху, снизу, справа и слева, наполнить сладостной болью этот мир.
И начинаем.
Глава 23
Перед встречей с Ибамом и его шайкой на парковке я выключил телефон, чтобы неожиданный звонок не выдал меня в самый неподходящий момент. И даже оставшись наедине с нашим новым другом, я не стал включать мобильный, потому как неожиданный визг надоедливой техники мог сбить нас с нужного лада.
Только выйдя со склада на свежий воздух раннего утра, я наконец его включил. Семь пропущенных вызовов от Деборы. Как же хорошо, что я его выключил. Пока я считал звонки, телефон зазвонил вновь – в восьмой раз. Снова Дебора. Нет, серьезно, это уже слишком. Настойчивость, конечно, качество полезное, особенно для карьеры, но в таких обстоятельствах это бесцеремонно и раздражающе. Мы ведь толком не помирились. Она не имеет права вот так вот меня отвлекать…
Однако сквозь сонную пелену неги я вынужден был напомнить себе, что Дебора там, в отличие от меня, не отдыхает и не наслаждается жизнью, а еще что, помимо сладкого удовлетворения, у содеянного мной вообще-то есть и другая цель. Ведь я пытался выяснить, где держат моих похищенных детей, и Дебз, разумеется, не терпится узнать, что и как. Я прекрасно сознаю, как важно сострадание и как важно помнить о чувствах других людей – недаром я всю жизнь имитировал эти чувства (причем успешно). Поэтому я сразу понял: Дебора себе места не находит (а еще на это как бы намекали ее восемь телефонных звонков!).
Прогнав свою ленивую расслабленность и приподнятое настроение, я ответил на звонок.
– Привет, Дебз, – сказал я, но не успел произнести ни слова больше, как она выплюнула:
– Ты знаешь, мать твою, что случилось с Кронауэром? Он на всех гребаных каналах!
Несколько секунд я тупо моргал. После всего случившегося стоило ожидать чего-то подобного – сенсации локального (или национального) масштаба. «Один из лучших адвокатов в городе застрелен в общественном месте! Не переключайтесь!» А еще стоило ожидать, что Дебз сложит два и два и в ответе получит Декстера. Я самонадеянно забыл обо всем, кроме нашего с Брайаном приятного занятия, поэтому был застигнут врасплох. Пока я молчал в сомнении, в голове крутилась уйма ответов – от осторожных до по-настоящему нахальных. Но дети были на волосок от гибели, а значит, мне понадобится любая помощь, в том числе моей сестры. К тому же если мы с ней собираемся в ближайшем будущем мирно сосуществовать, то рано или поздно мне придется выдать ей хотя бы подобие правды. Да и вообще, она наверняка догадается обо всем сама, не случайно же стала детективом. Поэтому я решил не вилять и рассказать ей все как есть – или почти как есть.
– Мы узнали у Кронауэра, где дети, – сказал я.
На другом конце трубки послышался шумный вздох, за которым на несколько мгновений повисла тишина.
– Мать твою, – выдохнула Дебз после паузы.
– Ага, – согласился я.
– А потом вы его кокнули?
– Он первый достал пистолет. Не оставил мне выбора.
– А что с теми мексиканскими туристами, которые прибежали на помощь? – спросила Дебз строго. – Их-то за что? За то, что они вас увидели?
Я чуть не засмеялся в голос. Туристы! Ха!
– Это так их по новостям называют? Туристами? – усмехнулся я. – Пробей этих туристов по базе данных. Много интересного о них узнаешь.
– И какого хрена это значит? – огрызнулась Дебора.
– Это значит, – продолжил я, – что мексиканцы на самом деле – наемные убийцы. Drogas, как их называют. Кронауэр нанял их, чтобы они нас прикончили, но мы добрались до них раньше.
– Кто «мы»? – снова огрызнулась Дебз, и тут я понял, что в попытке говорить правду совершил смертельную ошибку…
М-да, тот, кто говорит, что честность – лучшая политика (или даже хорошая), явно ни черта не смыслит в жизни. Я всегда был крайне осторожен и предусмотрительно не рассказал Деборе о том, что Брайан до сих пор в числе живых. Что само собой разумеется, ведь во время последней их встречи Брайан похитил ее и приковал к столу, намереваясь расчленить.
Брайан, конечно, и сам не дурак, поэтому всеми силами избегал встречи с Дебз, вполне логично полагая, что она до сих пор прекрасно его помнит. К тому же она коп!.. В общем, нет, Дебз не знала, что Брайан еще дышит, а тем более работает со мной. Теперь передо мной лежала непростая задачка выпустить проворного кота из мешка – только черт знает, куда он рванет и куда умчится. Дебора может разразиться яростью (вполне оправданной) и просто-напросто попытаться арестовать Брайана. А это вынудит Брайана прибегнуть к крайним мерам. В общем, сплошные неловкости, особенно для меня – ведь это я окажусь меж двух огней и буду ныть: «Давайте жить дружно!» Не хочу занимать сторон. Более того, я даже не знаю, чью сторону выбирать…
Вдобавок ко всему для спасения детей мне понадобится любая помощь – шансы-то и так довольно скользкие, тут каждая пущенная пуля будет на вес золота. Так или иначе, Деборе придется смириться с Брайаном, а ему – с ней. Они будут вынуждены работать друг с другом – со мной, иначе детям конец. Действовать нужно быстро.
Я посмотрел на часы; было около двух пополудни. Если двинемся сейчас, то до Рауля доберемся перед самым закатом – а это лучшее время для нападения. Если же стормозим, начнем ругаться и выяснять, кто в чем виноват, то до Рауля доберемся с рассветом и он увидит нас за милю.
– Нет времени объяснять, Дебз, – твердо сказал я. – Сиди на месте. Мы скоро будем.
– Кто, мать твою, такие «мы»?! – крикнула она как раз в тот миг, когда я отключился.
Я спрятал телефон и повернулся к складу, потом замер, осознав, что мне предстоит сделать. Задача не из легких. Если уж Дебз уговорить сложно, то Брайана – сложнее раза в два. Для этого дела все средства хороши, но было у меня лишь одно – уговоры. Я глубоко вздохнул и мысленно посетовал на свою беспомощность. Теперь мне казалось, что простое и логичное решение действовать сообща окажется намного сложнее, чем спасти детей от вооруженных до зубов наемников. Что ж, значит, сначала я покончу с самой сложной задачей…
Я решительно зашагал в помещение, где меня возле врачебного кресла ждал брат. Он с трепетом поглядывал на то, что осталось от Ибама. Тот был еще жив, потому что мы хотели наверняка убедиться, что он сказал нам правду. Да, он был жив, только вид у него был такой, будто ему хочется умереть. Ох, сколько же кусочков собственного тела он никогда больше не увидит! Возможно, кусочков не особенно заметных, если отрезать их один за другим, что мы и сделали – очень осторожно. Кусочков этих было так много… и попрощался с ними наш дорогой мальчик навсегда. Теперь ему пора задуматься: а стоит ли жить дальше без них?…
Приятно было бы просто стоять рядом с братом и наслаждаться тем, что мы сделали – точнее, разделали, учитывая фрагментарное состояние нашего Ибама. Но дел у нас было по горло, причем срочных и не особенно приятных. Я собрался с духом, уверенно прошагал к Брайану и сказал:
– Брайан. Мы должны срочно кое с кем встретиться.
– Неужели? – неторопливо и до неприличия довольно полюбопытствовал он. – Изволите поведать, с кем?
– С Деборой, – ответил я.
Брайан оцепенел, точно его щелкнули резинкой по лбу. Довольство начисто исчезло с его лица.
– Что? Нет, ни в коем случае. – Он яростно покачал головой. – Это не обсуждается.
– Нам нужна ее помощь, – заметил я.
Он продолжал качать головой:
– Нет, это абсурд. Она арестует меня или еще чего. И с Ибамом, между прочим, мы справились без нее!
– Это другое.
– Что? Что другое? В смысле, почему? – взволнованно затараторил он. Таким его я никогда еще не видел. – Глупость какая-то! Она работает в полиции, Декстер. И у нее нет ни единой причины меня терпеть, знаешь ли. Она совсем нам… зачем она нам вообще нужна? Она ведь не такая, как мы…
– Брайан, – перебил я его судорожный монолог. – Ты ведь помнишь, зачем мы это сделали? С Ибамом?
– Но это же не имеет к ней никакого… Ах да. Но серьезно, брат, как она нам поможет? Что может она, чего не можем мы вдвоем?
– Лишний пистолет не помешает, – сказал я. – А добровольцев нам не найти.
– Но она в полиции работает, – повторил Брайан, и, признаюсь, тут он слегка заныл. – А мы собираемся нарушить целую кучу законов.
– А еще она хорошо стреляет. К тому же это и ее дети. Она на все пойдет, чтобы их вернуть. Даже пристрелит парочку нелегальных иммигрантов, которые их похитили.
– Но Декстер, – окончательно взвыл Брайан, – она же вспомнит меня!
– Почти наверняка.
– А потом еще узнает, что все это случилось из-за меня…
– Об этом ей знать не обязательно. – И тут я попрощался со своим недавним обещанием говорить Деборе правду. – Скажем, что во всем виноват Кронауэр.
– Думаешь, она поверит? – засомневался Брайан.
– Я хорошо знаю Дебз, она сейчас так волнуется из-за детей, что не догадается. А если и поймет, то намного позже. У тебя к этому времени будет шанс скрыться, если ты, конечно, захочешь.
– Или сдохнуть, – буркнул Брайан.
– Сначала я сам с ней поговорю, – сказал я. – Ты подождешь в машине, а если что-то пойдет не так, то тебе и заходить не придется.
Он снова покачал головой, но в этот раз медленнее.
– Не верю я, что это сработает, Декстер.
– Сработает. Должно.
Двадцать минут спустя Брайан припарковал свой джип на улице перед домом Деборы. Остановившись, он забарабанил пальцами по рулю, но двигатель выключать не стал. Когда я потянулся к дверной ручке, брат вдруг окликнул меня:
– Декстер. – Взгляд у него был встревоженный.
– Пожалуйста, Брайан, – попросил я. – Это повысит наши шансы.
Он облизнул губы.
– Пожалуй, ты прав, – неуверенно кивнул он. – Если только она меня не пристрелит.
– У нее пистолет тридцать восьмого калибра, – ответил я. – Ты даже не почувствуешь.
Брайан не оценил моего юмора. Он просто уставился в лобовое стекло и покачал головой.
– Подожду здесь. Но мне не верится, что…
– Я в любом случае тебе позвоню, – сказал я и, выйдя из машины, зашагал к дверям сестринского дома.
И снова Дебора открыла дверь, пока я шел по подъездной дорожке. Только в этот раз – распахнула и умчалась в дом, а я сам закрыл ее за собой и прошел на кухню. Судя по тому, во что превратилась плетеная салфетка, лежавшая на столе, Дебз провела здесь несколько часов. Усевшись, она принялась за вторую. Здесь же стояли три чашки кофе – одна полупустая, одна с отколотой ручкой, а другая с отбитым ободком.
– Где они? – выпалила Дебз, не успел я опуститься на стул напротив. – Черт подери, какого черта Кронауэр… и что за «мы»?…
– Прошу тебя, Дебора, – как можно спокойнее ответил я. – Давай по порядку.
Дебора подняла руки со стола и сжала кулаки, точно раздумывала, а не придушить ли меня здесь и сейчас. Потом оскалилась, крепко сжала зубы и выдохнула:
– Декстер, мать твою, ради бога… – Она резко опустила ладони на стол, еле подавляя в себе порыв прикончить меня на месте. Затем выдохнула: – Ладно, – взяла уже слегка погнутую стальную ложку и стала стучать ею по столу. – Так где дети?
– Новости не обнадеживающие, – сказал я.
– Где, черт тебя дери!
– На яхте у наркобарона.
Услышав такое, кто-то шарахнется в обморок, кто-то побледнеет, кто-то закричит или забьется в бессильной истерике, но Дебора просто сощурилась, сохраняя видимое спокойствие, только ложка у нее в руках – вжих! – и согнулась пополам. – Где?
– В Торо-Ки.
Дебора бросила ложку на стол и размяла пальцы.
– Сколько у него людей?
– Не знаю, – сказал я. – Но теперь на троих меньше.
– Троих? Но с Кронауэром нашли только двух.
– Одного мы взяли живьем для допроса.
– Кто – «мы»? – спросила Дебора спокойным, но смертельно опасным голосом. – И почему наркобарон похитил наших детей?
Удивительно, как самый обычный вопрос может поставить в тупик. Я так много и отчаянно размышлял, обдумывая самые разные варианты развития нашего с Дебз диалога, считая, что продумал все свои ответы, однако опустил один самый важный и очевидный вопрос – «почему?». О нем я даже не подумал. Так почему наркобарон похитил наших детей? Почему? Да потому, что мой брат ему насолил, конечно! Но если я скажу это Деборе, наша операция закончится, даже не начавшись. Придется сказать ей что-то убедительное, но в голове не было ни одной мысли, одно только возмущение моей собственной растерянностью.