_Что пел неведомый гость. Из какого мира он пришел: верхнего или нижнего? Из мира еще не рожденных шаманов, или воскрес из мертвых, великий шаман?
Но вот река разделилась на две, и течение обернулось вспять. Корабль маньчжур устремился к своим далеким берегам, а лодка родителей невесты припыла к берегу.
Горбун побежал к Горюнав, выпрыгнувшей из лодки.
Белый шаман остановил ритм бубна, устало положил его на берег, и, взяв пса на руки, стал исчезать.
Последнее что видели влюбленные, это, как пес лизнул хозяина в щеку.
Дина сидела, закутавшись в одеяло, и ждала. Ждать было мучительно, и в то же время прекрасно. Как давно, она никого и ничего, не ждала в своей жизни.
Глеб тяжело вздохнул и открыл глаза.
Он долго молчал, потом дотронулся до ее руки. Дину пронзил холод. Руки у любимого такие горячие, когда он ласкал ее, были теперь ледяными.
— Вот и все, теперь все будет хорошо, — прошептал он.
И они легли спать. Сначала она, конечно, еле выпихала пса на пол. Потом прижалась к Глебу и укутала любимого объятием своих рук.
Утром решено было ехать на дачу к Глебу, в брошенный дачный поселок.
— Неужели оставшиеся дни отпуска ты не хочешь провести на свежем воздухе, среди ягод и цветов?
Про цветы было очень убедительно.
— Сейчас сходим в милицию, напишем заявление, потом мне надо заехать к другу, взять у него мое ружье. Хранил у него в сейфе.
— Глеб, а давай мы бубен здесь оставим. Путь придут и заберут.
— Вряд ли они будут продолжать поиски. К подруге не наведывались?
— Ой, нет, Лилька бы уже отзвонилась. Знаешь, какая она трусиха!
— Ну, а ты, нет. Понял. Бубен, поедет с нами. Просто как память о нашей встрече.
Но в отделении милиции их отправили к участковому.
Глеб довез ее до станции метро, а сам поехал к другу.
Он даже успел с другом выпить кофе, Дина не звонила, на звонки не отвечала.
Он сначала подумал, какое трудное счастье ему досталось, но потом, заныло сердце от тревоги, и тут на звонок ответили.
Голос был незнакомым и говорил с акцентом.
— Отдайте бубен, ваша женщина у нас. Приезжайте к ней домой, мы ждем. Не обращайтесь в милицию, иначе будет плохо всем.
Потом они перезвонили, и приказали ехать в дачный поселок.
— Быстро они все узнали, — удивился Глеб. Но сейчас самое главное было быть рядом с Диной.
Не оставляя, не оставляй, — слышал он всю дорогу ее шепот. Гнал под сто двадцать километров. Благо день был рабочий, и пробок за городом не было.
Он остановился недалеко от дачного поселка, зарядил винтовку.
Если не удастся договориться, буду стрелять, сначала в воздух, — дал он себе установку.
Вся компания сидела в большой комнате на диване. У Дины рот заклеен скотчем, руки и ноги тоже.
За долгие годы работы на севере Глеб научился различать черты своих северных друзей. Поэтому без труда узнал бандитов.
Те самые полоумные китайцы, ныряющие в ледяную воду реки. Правда к ним теперь присоединилась молоденькая девушка.
Китайцы повесили кожаные куртки на кресла, и Глеб увидел, цветные татуировки, головы драконов и змей. «Триада»- китайская мафия. Он много о ней слышал, но сталкиваться не приходилось.
Знаком был только по американским боевикам. Последний с Умой Турман, оттуда и узнал, девушки тоже могли быть главарями банд, или семейных кланов.
«Китайцы не умирают» — вспомнилось ему выражение. Да просто по паспорту умершего или убитого, начинают жить в России, другой мигрант.
— Здравствуйте — на китайском поздоровался Глеб. — Меняем женщину на бубен, и больше никогда не видимся.
В разговор вступила девушка, и он понял, кто здесь главный.
— Пусть женщина с помощью бубна укажет нам дорогу к сокровищам маньчжурского нойона.
Глеб понял, что китайские «друзья» уверены, проводник в мир прошлого, Дина.
— Допустим, это возможно. Почему вы приехали сюда, пошли бы к местным шаманом на празднике, и возможно, они бы вам помогли.
— У них нет волшебного бубна. Бубен слушается, только своего шамана.
— Как вы себе представляете, какой она даст знак, сокровища утонули в реке. Амур не пересыхает, даже в жаркое лето.
— Возьмет с собой один предмет, положит на месте крушения. Слабый радиоактивный сигнал, будет только увеличиваться с веками.
— Радиоактивный?
— Капля с маковое зерно, прочная стеклянная колба с добавление окислов свинца, делает ее ношение абсолютно безопасным.
Один из крепких парней достал маленькую колбу и показал Глебу.
Глеб задумался на несколько минут, поднял винтовку и спокойно приказал:
— Женщину надо отпустить. Надо. Шаман — я. Пока она не позвонит мне из безопасного места, я не начну камлание.
— Глупый человек, мы сейчас отрежем ей ухо, и ты будешь выполнять наши приказы.
— Я ее просто убью, и игра не будет иметь смысла. Потом я расстреляю Вас. Место глухое почти тайга. Вы ошиблись.
Китайцы о чем-то оживленно заспорили. Когда один из них попытался встать с дивана, Глеб выстрелил прямо ему под ноги.
— Я видел Горюнав и корабль маньчжур. Мы должны быть свободны. И вернуться на место Силы. — Они его боятся. Теперь, он это ясно чувствовал. Нет не оружия, наверняка, они владели боевыми искусствами, и он успел бы убить одного, ну может, двух. Нет, они боялись того неведомого, что за гранью реального мира.
— Я хочу плату за свою помощь, жизнь этой женщины и десять процентов от сокровищ. — Он специально сказал про свою долю. Мафия не ценит жизнь, но умеет считать деньги.
Лица мафиози не выражали никаких эмоций.
— Сегодня Путь закрыт. Когда все будет сделано, я вам позвоню. Это будет на следующей неделе. — поспешил он обозначить сроки, видя как полыхнули ненавистью глаза девушки-главаря.
Их отпустили. Триада умеет ждать, даже если пройдут годы.
Они возвращались в город на машине Глеба.
Дина спала, ее, как всегда укачало. Глеб искал выход из непростой ситуации. В полицию заявить, конечно, можно. Все-таки было похищение человека, но не факт, что преступников найдут. Их в М. уже под миллион, не меньше. Да и паспорта они уже поменяли. Мафия, «Триада».
— А ведь от них не отвяжешься. Потом захотят еще какие-нибудь клады, так и будет он болтаться в межвременье, а жизнь пройдет. Дина, конечно, будет ждать, но он не хотел, больше, никогда видеть страх в ее глазах, при своем возвращении. Что-то надо такое придумать, так изменить прошлое, чтобы корабль с сокровищами, не приплыл к Амурским берегам, Глеб не стал бы шаманом, но встретился бы с Диной.
Они вышли из машины, совершенно вымотанные этим тяжелым днем. В тишине ночи, Горюнав снова пела песню.
* * *Когда корабль исчез из вида, Горюнав и Мэрдэрэк встали на колени перед родителями и спросили их разрешения соединить свои жизни в одну.
— Шаман говорил, что тебе нельзя жениться. Духи будут гневаться.
— Я еще не стал шаманом.
— Ой, горе нам, наша красавица будет жить в холодном чуме, и в котле будет напрасно кипеть вода. Ведь ты ни охотник, ни рыбак, даже пасти оленей ты не умеешь.
— Я научусь.
— Ну что же, будешь работать три, ладно, ладно один год.
Так Горбун, стал помощником пастуха у своего будущего тестя.
Они откочевали, как можно дальше от стойбища, где горбуна ждал Шаман.
Но однажды на рассвете, когда женщины доили олених, к их яранге усталые и тощие от голода собаки, притащили нарты с больным шаманом.
Его внесли в дом, у очага он ожил, и, открыв глаза, позвал горбуна.
— Ты один можешь спасти меня, я камлал о хорошей охоте, а потом на меня напали волки. Собаки спасли мне жизнь, но убежали так далеко от людей, что я почти погиб от голода и холода. Возьми свой бубен и помоги мне.
— Я не буду камлать. Я простой пастух, не хочу становиться шаманом.
— Наклонись ко мне. Я открою тебе страшную тайну. Ты непросто пришел в этот мир стать шаманом. Ты мой сын, когда ты родился, я пообещал отдать тебя на служение богам и духам. Неужели ты убьешь родного отца? — и шаман, застонал так громко, что за пологом чума заплакали все женщины и дети.
Что оставалось делать бедному Юноше. Он, вышел из чума и ничего не объясняя, вернул Горюнав ее слово.
Так шаман разлучил влюбленных, — пела брошенная невеста.
Ложь, встала между влюбленными, черная, как вода в полынье, и такая же бездонная.
Глеб переводил, Дина плакала тихо почти беззвучно. Он взял в ладони ее лицо и поцеловал.
— Надо, малыш, надо.
В этот раз звуки бубна, звучали словно набат. Глеб ощутил, как кровь словно загустела, и медленно движется по сосудам. Казалось, еще немного и сердце остановится от непосильной работы.
* * *Он очнулся от ветра, ударившего в лицо, колкими мелкими снежинками.
Тундру охватил снежный смерч, за пеленой снега Белый шаман увидел злых духов. Они шли, дыша холодом и осколками льда. Вдали виднелся чум лучшего охотника рода Медведей.
Он очнулся от ветра, ударившего в лицо, колкими мелкими снежинками.
Тундру охватил снежный смерч, за пеленой снега Белый шаман увидел злых духов. Они шли, дыша холодом и осколками льда. Вдали виднелся чум лучшего охотника рода Медведей.
А в окружении злых духов к Глебу приближался Черный шаман.
Белый шаман призвал на помощь хозяйку очага Энэкэн Буга. Медлить было нельзя, у роженицы начались потуги, мальчик уже ждал решения своей судьбы.
Они встретились: две силы, Добра и Зла.
Черным шаманом двигала ненависть. В юности он сватался к Бурее, но девушка ему отказала. Вошла хозяйкой в дом лучшего охотника рода.
Тогда он поклялся отомстить влюбленным. Больше он ни к кому не сватался, и злорадно усмехался слышав, что в славном роду охотника, снова родилась девчонка.
Но этот мальчик достанется ему. Он поселит в его сердце черную змею злобы и ненависти, к женщинам, детям, зверям. Он взрастит в нем страшную жажду власти. Скоро, скоро быть великой войне на просторах огромной земли, от Байкала до Ламского моря.
А Белый шаман, хотел вдохнуть жизнь в маленького калеку, для иных дел. Любви к жене, детям. Чтобы были у юноши золотые руки мастера ковки, прекрасных эвенкийских ножей, украшений для женщин. Даже один из ножей, будет лежать в витрине, одного из самых знаменитых музеев мира, Эрмитажа.
В мире должно быть равновесие. И духи, злые и добрые, отступили, оставив двух шаманов, самим разрешить свой спор.
Они были почти одного роста, даже физически, силы их были равны.
Оба стали погружаться в глубокий транс. Каждый по своему. Белый шаман просто представил себя облаком, летящим над планетой Земля. А Черный мысленно оседлал ворона, и на нем летел все выше и выше.
Они достигли девятого неба. Пора было начинать бой. Выше уже жили Боги.
Уничтожение физического тела не имело значения, здесь в мире духов. Победит тот, кто «высосет» без остатка душу соперника.
Глеб почувствовал легкое головокружение, потом заломило затылок, невыносимо, захотелось, чтобы кто-то отрубил голову. Вот прямо сейчас, иначе невозможно терпеть. Он не мог сосредоточиться, чтобы нанести ответный удар.
Потом он стал задыхаться от дыма. Он умирал со своими родными девочками в пламени пожара, впервые понимая, до конца, как они мучились, им не дано было задохнуться в дыму. Они плавились заживо. Он закричал от боли, за них, любимых. Омут памяти засасывал его, забирал силы.
Черный шаман, торжествующе усмехнулся.
Но он рано праздновал победу. Когда Белый шаман закричал от страданий, его верный Утиур, маленький пушистый щенок, который до этого жался от страха к его ноге, вдруг услышал зов крови.
Крик вожака, был похож на зов стаи, и щенок стал волчонком, в его крови загорелся огонь битвы. И он напал на Черного шамана, как волк, не предупреждая. Беззвучно, словно лавина снега, он пронесся до левой ноги врага, и рванул ее, вырвав кусок плоти. Когда противник упал, Утиур нацелился на его горло. Но Белый шаман уже очнулся от морока, и схватил щенка за ошейник.
И обрел силы взглянуть в бездонные глаза шамана Зла.
— Отныне твое имя — Далунча, заблудившийся. Ты забудешь дорогу к родным берегам Амура, отныне ты из рода не Медведя, а росомахи. Ты не сделаешь никому зла, ты больше не шаман, духи отвернулись от тебя. Ты простой пастух, перегоняющий стада по бескрайнему Северу.
Они вместе спустились в средний мир, мир людей.
Белый шаман, даже помог Далунча встать, при этом он успел открыть коробочку с плутонием и положить колбу, врагу в карман.
Наверно это было жестоко, но вернувшись из ада памяти, Глеб не мог уже простить.
Глеб снял с шамана обрядовую одежду и посадил в нарты, олени повезли, нешамана на север.
А Белый шаман с белоснежным псом вошли в чум лучшего охотника, Хадиуля.
Глеб останется в чуме до утра, вдохнет в ребенка жизнь, сделав искусственное дыхание. Из бересты сделает для мальчика корсет, и прикажет делать такой же, пока мальчик будет расти. Ведь береста, это оберег от мира духов.
Конечно, он не сможет его сделать здоровым, но горб будет почти незаметен, и не будет мешать дышать мальчику.
Горбун вырастет знаменитым кузнецом, Горюнав он увезет к Ламскому морю. И никто не напишет ее портрет. Но останутся легенды об их любви.
Дина видела, Любимому больно. Он стонал и метался на полу, скрежетал зубами от невыносимой муки.
Потом он стих, словно сдался и тут, щенок забрыкался во сне лапами, шерсть его стала дыбом, и Дина увидела, не щенка, а волка.
Она вспомнила наставления Глеба и зажгла свечу.
— Не оставляй меня, не оставляй, никогда, — шептала она, как заклинание.
Они приходили в себя медленно. Женщина принесла мужчине горячего чая и сама с ложки вливала в онемевшие губы. Верный пес, тоже нуждался в заботе. Она поила его с ладони молоком.
Победители спали, Глеб дышал тихо словно ребенок. А Утиур, напротив, переживал свой первый бой, скалился во сне, и перебирал лапами.
— Наш самолет совершил посадку в аэропорту города М.
В зале аэровокзала их ждал юноша почти мальчик. Тот самый брат Аян. В этот раз вместо национального костюма, он был одет в полувоенную форму. Мужчины обнялись.
— Придется подождать, китайцы прилетают через два часа.
Прошли в кафе, и пили горячий, очень вкусный чай.
Китайцев было двое. В строгих костюмах, при галстуках. Оказывается, Глеб говорит немного по-китайски, перевел, что приезжим нравится этнический туризм, и они оба ученые-лингвисты. Изучают легенды и сказки своих соседей эвенков.
Полет на вертолете, запомнится женщине навсегда. Дину укачивало до тошноты, винты шумели, дым стоял под днищем и проникал в салон машины. Горела тайга.
— Там куда мы летим, пожара нет, — успокоил эвенк.
Китайцы были невозмутимы. Приземлились уже ночью. Аян еще не приехала. Дина высказала свои опасения Глебу, что «все включено», видимо не сбудется.
— Не бойтесь, вас внесли в список, значит, поставили на довольствие. Встретят, дадут согреться у огня, накормят досыта и отпустят с миром, ничего не требуя в награду. Таков обычай тайги. Мы гости, нас кормить, святой обычай предков.
Дину поместили в палатке. Соседками оказались две сестры из Питера, ученые лингвисты, дамы неопределенного возраста. Они, охая и ахая, обнимали Глеба. Одна даже прослезилась. Выходило, что спутник ее был, личностью известной.
Дине хотелось одного лечь, дать отдохнут спине, после полета в дыму пожара, ныли виски.
Соседки оставили ее отдыхать. Оказалось праздник начнется завтра.
Дина проснулась утром и обнаружила, что соседние кровати пусты. Вера и Надя не приходили всю ночь.
Оказалось, что те провели всю ночь в палатке китайских ученых. За научным спором — кто такие маньчжуры?
Диалог с китайскими коллегами продолжился и следующие дни. В итоге обе женщины были приглашены на остров Хайнань.
— Это такой научный центр? — спросила Дина.
— Нет, это очень дорогой курорт, — пояснил, улыбаясь, Глеб. — Наши китайские друзья, холостяки, причем убежденные, до вчерашнего дня.
Амур величаво катил свои воды, и серебряная дорожка была, и плескалась рыба. Они сидели на берегу.
Глеб уже рассказал свою историю любви. А Дина с ужасом ждала, вот сейчас, все закончится, разойдутся, разъедутся, чтобы никогда…
Вдруг стало трудно дышать, женщина не сдерживая больше чувств, зарыдала.
— Динка, ты что? Да, это, давно было, ты не вздумай меня жалеть.
Он присел рядом, обнял за плечи и прошептал в самое ухо. — Ты просто люби.