Он кивнул и наконец-то поднялся с колен. Сола тотчас очнулась – вздрогнула, испуганно огляделась вокруг, и спустя всего мгновение в ее взгляде сверкнула прежняя ярость. Но Теймар уже был рядом: левой рукой он крепко схватил женщину за запястье, а указательным пальцем правой принялся чертить знак на ее предплечье, чуть повыше черной бабочки.
Сола взглянула на грешника со злобой и прошипела:
– Тебе не с-справиться со мной!
– Сейчас увидим, – хмыкнул он и одним штрихом завершил свою печать.
Одержимая взвыла, рванулась изо всех сил; Кьяран не сумел удержать ее. Теймар замотал головой, получив оглушительную оплеуху, но тут же пришел в себя и перехватил левую руку Солы, занесенную для нового удара.
– Фиоре! – крикнул он.
Черная бабочка стала расплываться, превращаясь в некрасивую кляксу. Вскоре на коже Солы выступили крупные капли маслянистой жидкости, и впрямь напоминавшей обычные чернила, но вот только они вели себя как живые – бегали по ее предплечью, словно пытаясь спрятаться, сбежать… и сбежали бы, не помешай им знак Теймара. Фиоре внимательно следила за движением капель, ловя момент, когда какая-нибудь из них вдруг замирала и сразу вслед за этим падала.
Кап… кап…
Чернила стучали по донышку. Вскоре сосуд должен был наполниться.
Золотые глаза смотрели пронзительно, будто от них вовсе не было секретов.
…Когда все закончилось, Кьяран увел дочь в свою комнату. О чем они говорили, Фиоре не знала и, в общем-то, не хотела знать. Ей было безразлично, осознавала ли Сола все гадости, которые творил беглый дьюс с ее помощью. Прошлое вдруг утратило смысл – зачем о нем вспоминать?
Прошлое – легкий бесцветный пепел, сметаемый ветром времени.
– Устал, – пробормотал грешник, потирая скулу. От пощечины уже почти не осталось следа. – Создатель, ну и денек. Нет, не так – ну и город! Никаких сил не хватит на всех вас…
Я предупреждал, что тебе не справиться с этой задачкой.
– Ты совсем бледный, – проговорила Фиоре и замолчала, боясь сказать что-нибудь не то. «Что со мной? Я как будто сплю… по-настоящему, не в нави. И я только что слышала его дьюса!»
– Я всегда такой, – ответил грешник с легкой улыбкой. – Ансиль, а что с ужином?
– Он готов, – послышался голос тетушки, отчего-то показавшийся Фиоре слабым и испуганным. Но это тоже утратило смысл.
Поэтому она просто поплелась следом за Теймаром, как послушный ребенок.
7. Дверь
Навь
– Итак, – сказал Теймар Парцелл, разглядывая свою правую руку, – я снова стал самим собой. Или, наоборот, перестал им быть? Право слово, это странное место плохо действует на мои мыслительные способности.
– А ты ими когда-нибудь обладал? – язвительно поинтересовался золотой дьюс. Вновь превратившись в мерцающее облако, он повис над левым плечом грешника. – За годы, проведенные в роли твоего внутреннего голоса, я удостоверился: твоя голова пуста, как выеденная древоточцами старая коряга.
– О-о, какие красивые слова…
– Что делать? – Тон дьюса сделался философским. – Признай, что растерян. Признай, что задачка тебе не по зубам.
– Помолчи. Ты мешаешь мне думать.
Золотое облако рассмеялось.
– Я мешаю тебе не думать, а предаваться раздумьям! Иногда это разные вещи…
Фиоре с трудом отвлеклась от их разговора и огляделась вокруг. На этот раз она очнулась не в своей постели, а на крыше лавки Кьярана, где к тому времени уже находились Теймар и его дьюс. Иногда в нави случались и более странные вещи, но сейчас Фиоре поняла подоплеку произошедшего: ее, похоже, тянуло к грешнику все сильнее и сильнее.
Перед ее внутренним зрением вихрем пронеслись все события минувшего дня.
«Рядом с тобой все становится другим… почему, Теймар? Я никогда раньше не замечала, что мир такой яркий. Как жаль, что ты не различаешь цветов! Или это была еще одна полуправда, полуложь? Я совсем запуталась…»
– Фиоре, ответь мне на один вопрос.
– А? – Она испуганно вздрогнула, услышав его голос. – Я слушаю.
– Если в нави все меняется, то почему ты остаешься прежней?
Она машинально оглядела себя. Вчерашнее платье с бабочками сменилось черным шелковым одеянием, состоявшим из широких штанов и блузы с длинными рукавами; нечто похожее носили жители летающих городов… только не женщины, а мужчины. Единственным цветным пятном в ее одежде был глаз на серебряной цепи. Чудовищное украшение, как обычно, оказалось неснимаемым.
«Она наряжает меня, словно куклу!»
– Почему ты такая же, как днем? – вновь спросил Теймар.
– Я…
– Она не знает, что сказать, – подытожил дьюс. – Это странно, да?
– Странно, – согласился Теймар, продолжая задумчиво смотреть на Фиоре. – Если предположить, что навь как бы выворачивает человеческую сущность наизнанку, выставляя на всеобщее обозрение его тайные мечты или навязчивые идеи, то получается, что у тебя нет ни тех, ни других… м-да. Вот это как раз меня очень беспокоит. Ты не похожа на человека, у которого нет мечты.
Фиоре тяжело вздохнула:
– Но у меня ее на самом деле нет. Просто… так вышло.
– И какой-нибудь тайны – тоже?
– Да… – Она отвернулась. – А как, по-твоему, должен выглядеть человек без мечты и без тайны?
Дьюс издал какой-то странный звук, но не встрял в разговор по своему обыкновению. Теймар немного помолчал, а потом проговорил вполголоса:
– Такое создание может обитать либо в раю, где все мечты уже исполнены, либо в аду, где царит хаос и секретов с тайнами не существует по определению… Впрочем, я совсем запутался. Что мы будем делать сегодня?
– Что пожелаешь… – Она пожала плечами. – Ты, кажется, хотел увидеть дворец Черной хозяйки вблизи? Туда ведут и другие дороги, не только бульвар Щеголей. Есть и самый короткий путь, но он вряд ли придется тебе по нраву.
– И каков же он?
– Разозлить Хозяйку, – ответила Фиоре, усмехнувшись. – Тогда окажешься во дворце в мгновение ока.
– Хм, а ведь это очень удобно… – Грешник ненадолго призадумался. – Но сейчас, пожалуй, будет рановато. Давай-ка сегодня просто погуляем неподалеку от Спящего Медведя, а? – и он махнул рукой, словно указывая направление.
– Если ты собираешься идти по Западной торговой улице, то с той стороны граница между нами и остальным миром пролегает почти у порога последнего дома, и до горы мы не дойдем.
– Вот именно на нее я и хочу посмотреть, – сказал Теймар так уверенно, что Фиоре не отважилась возразить, хотя на самом деле она в равной степени не желала приближаться ни к Спящему, ни к Черной хозяйке.
«И снова мы идем бодрым шагом туда, где нам начистят физиономии, – послышалось бормотание дьюса. – Но мне-то как раз все равно – пусть сначала поймают!»
Они пробрались сквозь небольшое окно – Фиоре невольно вспомнила, что в последний раз проделывала этот фокус лет семь назад, если не больше, – и оказались на чердаке. Наяву Кьяран наведывался сюда очень редко, и поэтому все вокруг покрывал густой слой пыли. В нави дело обстояло гораздо интереснее: пол, деревянные ящики и несколько сундуков с каким-то хламом поросли высокой травой темно-серого цвета, среди тонких стеблей которой то и дело попадались цветы – пушистые черные шарики.
– Что это? – вдруг спросил грешник. – Там, в углу…
Фиоре проследила за его взглядом: заинтересовавшим грешника предметом оказалось старое зеркало, прислоненное к стене и накрытое дырявой простынею, которую она одно время использовала вместо полотенца и основательно испачкала в краске. В нави и зеркало, и простынь выглядели точно так же, как и наяву, за одним исключением: они светились.
– Зеркало… – сказала она. – Кьяран перенес его сюда после смерти жены… то есть двадцать пять лет назад, еще до моего появления в этом доме. А что такое?
Грешник не ответил, но двинулся вперед – осторожно и очень медленно, будто кот, охотящийся на какую-нибудь беззаботную птичку. Фиоре, хмурясь, наблюдала за ним и пыталась угадать, что сейчас произойдет. Ни одной из ее догадок не суждено было сбыться, потому что Теймар, подкравшись к зеркалу, даже не стал к нему прикасаться.
– Просто показалось, – сказал он через некоторое время.
Фиоре перевела дух, и в этот миг трава зашуршала, будто сквозь нее что-то ползло.
– Забыл… – Голос Теймара прозвучал чуть виновато. – Ты не боишься змей?
– Нет, – ответила Фиоре, и это была почти правда: в нави бояться следовало совсем других существ. Грешник шагнул вперед и, наклонившись, пошарил рукой в густых зарослях пыли. Когда он выпрямился, Фиоре и впрямь увидела двух небольших змей, свисающих с запястья: их глаза рубиново светились в полумраке, а шкурки пестрели чуть ли не всеми цветами радуги. Замысловатый узор показался Фиоре знакомым.
– Они не настоящие, – сказал Теймар. – Это дьюсы. Ты должна была их заметить вчера на моих руках.
– Зачем они тебе?
– Зачем они тебе?
Вместо грешника ответил золотой дьюс:
– Они нужны не ему, а мне. Чтобы стать сильнее.
– Еще сильнее, чем сейчас? – удивилась Фиоре.
Дьюс рассмеялся, а змейки зашипели в унисон, будто поняли, о чем шел разговор. Фиоре почему-то смутилась.
– Совершенство недостижимо, – проговорил Теймар вполголоса. – Ты это знаешь не хуже нас. Ладно, теперь все в сборе… хотя здесь, наверное, от Пестрых сестричек будет мало толку…
– Возьмите меня с собой! – вдруг раздался жалобный голос. – Пожалуйста!
Над люком, на край которого опиралась приставная лестница, виднелась вихрастая голова Геррета. Лицо у мальчишки было умильное, а в глазах светилось неподдельное благоговение. «Вот только тебя здесь не хватало», – подумала Фиоре.
Случившееся накануне мало что изменило в поведении Солы: она перестала сквернословить и заговорила тише, но по-прежнему желала забрать сына домой. Кьярану пришлось ее уговаривать, и только сам книжник знал, что он пообещал дочери. «Ты должна проследить за ним и за Теймаром, – сказал он Фиоре, когда та уже собиралась идти спать. – Чем дальше твой новый друг окажется от моего внука, тем лучше». Она могла бы проговорить с удивлением и легкой неприязнью: «Ты струсил, Кьяран». Еще она могла бы упрекнуть опекуна в непонятно откуда взявшейся подозрительности…
Но сил хватало лишь на то, чтобы слушать и кивать.
– Нет, Геррет, об этом не может быть и речи! Ты останешься тут, потому что…
– Почему?! – рассерженно вопросил мальчишка. – Это только наяву можно упасть и уснуть навсегда, а в нави еще ни с кем такого не случалось!
– Ты никуда не идешь!
– Фиоре, противная…
– Не идешь, потому что так хочет Кьяран!
Это была ошибка. Геррет, тотчас же просветлев, парировал:
– Но его тут нету! А утром он ничего не узнает. Фиоре, ну пожалуйста…
– Его нет? – перебил Теймар, до сих пор молча наблюдавший за их перепалкой. – Куда же он подевался?
– Спасибо, малыш… – прошипела она с внезапной злостью, и Геррет испуганно втянул голову в плечи. – Ну-у… он как бы есть – и как бы нет. Об этом знаем только я, Геррет и Сола. Ох… он очень просил никому не рассказывать о том, что происходит…
– Мы сгораем от любопытства, – заявил золотой дьюс. – Я гарантирую: завтра Теймар будет нем как рыба. «Как бы есть» – это как именно? Фиоре, покажи нам все, ну, пожалуйста!
Она вздохнула: и что же делать теперь? Обещание, данное Кьярану еще семь лет назад, сдержать было невозможно – силы оказались неравны. К тому же Теймар явно был не прочь взять Геррета с собой, а это означало, что она нарушает еще один запрет.
«Одним больше, одним меньше…»
Они спустились на первый этаж; Геррет бежал впереди, но на последней ступеньке лестницы вдруг споткнулся и отстал, притворившись, что болит нога. «Трус», – шепнула Фиоре, проходя мимо, и глаза у мальчишки сделались такие обиженные, что она тотчас же пожалела о своей несдержанности.
По кухне плавали блуждающие огни лавандового цвета – сталкиваясь друг с другом, они отпрыгивали в разные стороны, будто мячики. Воздух казался каким-то слишком уж чистым и свежим. «Осторожно, – сказал Геррет, потянув грешника за рукав. – Эти штуки жгутся, от них лучше держаться подальше!» Теймар кивнул, хотя по лицу было видно, что он знает о летающих огнях куда больше малыша.
В прихожей было темно.
– Я дальше не пойду, – проговорила Фиоре, остановившись у двери, ведущей в саму лавку – комнату, где Кьяран держал книги, предназначенные для продажи. – И тебе не советую. Достаточно просто заглянуть туда.
Грешник молча отодвинул ее в сторону…
Книг не было.
Высоких шкафов, таких же, как в верхнем хранилище, не было.
В комнате вообще ничего не было – ни пола, ни потолка, ни окон, – кроме густой серой паутины, простиравшейся куда ни кинь взгляд. Фиоре как-то раз осмелела и, протянув руку, дотронулась до нее. К пальцам тотчас же прилипли тонкие нити, от которых потом еле-еле удалось избавиться, но это был пустяк по сравнению с тем, что случилось дальше: сначала онемели пальцы, потом вся кисть оказалась охвачена странной слабостью, как если бы паутина была ядовита, и эта слабость начала подниматься – к локтю, к плечу… к сердцу? Лишь днем, вспоминая о случившемся, Фиоре поняла, что чудом избежала жуткой участи: промедлив всего мгновение, она могла присоединиться к Кьярану. Они бы вместе видели сны-во-сне.
– Ты так хотел сюда попасть, – сказала она, глядя на Теймара, чье лицо сделалось совершенно белым. – Понял теперь, на что способна навь?
Грешник не отвечал – смотрел, не отрываясь, на висевшего в центре паутины Кьярана… на его половину. Книжник был разделен, разрезан надвое, и в лавке присутствовала лишь левая часть его тела, правую же съела клубящаяся тьма. Фиоре лишь однажды хватило самообладания на то, чтобы взглянуть в лицо своему опекуну – оно выглядело умиротворенным и безмятежным, каким никогда не бывало наяву.
«Я ничего такого не помню, – говорил он всякий раз, когда Фиоре отваживалась завести разговор о нави. – Зато помню многое другое…»
Но о своих грезах он не рассказывал никому.
– Это происходит каждую ночь? – спросил золотой дьюс без тени прежнего шутовства. – Без изменений?
– Да. – Фиоре захлопнула дверь, едва не стукнув Теймара по носу. – Без изменений.
Ей вдруг стало не по себе. Злость на Кьярана за вчерашнюю трусость, на Геррета – за невообразимо сильное желание удрать из дома, на Теймара – за упрямство и скрытность… злости было слишком много. Волчонок, до сих пор мирно дремавший в своей клетке, проснулся. Она увидела без всякого зеркала, как шевельнулись его острые уши, как задрожала верхняя губа, обнажая зубы.
Зверь поднялся; звякнули цепи.
Шаг, другой – далеко не уйти, но ему и не надо.
Он терпелив, он подождет…
– Фиоре?
«Он вырос. Он стал сильнее».
– Фиоре, что с тобой? – Это Теймар. – Тебе плохо?
– Ее волк, наверное… – Геррет, умница, все понял сразу. – Ой-ой-ой, только не сейчас! Фиоре, ты слышишь меня?
– Не сейчас… – повторила она слабым голосом и вновь обрела обычное зрение. Было странно обнаружить себя сидящей на полу, а еще – увидеть встревоженные лица грешника и племянника. Злость уходила неохотно, не желая уступать место другим чувствам. – Я что, потеряла сознание?
– Выходит, в нави и это возможно, – сказал золотой дьюс. Теймар кивнул.
– Волк, – уныло проговорил Геррет. – Я его видел.
– Не надо об этом, – попросила Фиоре и тотчас же почувствовала, как холодок пробежал по спине.
«Надо, – произнес знакомый ненавистный голос. – Ты знала, что за желание придется заплатить!»
«Я уже сполна заплатила, тварь!»
Черная хозяйка рассмеялась в ответ, а потом Теймар взял Фиоре за плечи и легонько встряхнул, что-то при этом говоря. Она видела, как шевелятся его губы, но не услышала ни слова. Ни слова.
Он вдруг оказался близко.
Его темные, живые глаза несли свет, которого ей не хватало.
Где-то во тьме зародилось нечто пострашнее волка – нечто и впрямь чудовищное.
«А эта мысль мне нравится, – сказала Черная хозяйка. – Ха! От тебя все-таки есть толк, моя дорогая…»
Они шли по пустынной улице, с каждым шагом приближаясь к границе, отделявшей Эйлам от остального мира. Барьер Черной хозяйки был в равной степени непроницаемым как в нави, так и наяву: встретив в городе всего один закат, уже нельзя было вырваться на волю ни при каких условиях. Невидимая преграда ночью пружинила, отбрасывая тех, кто пытался ее преодолеть, а днем действовала более жестко – причиняла боль, которая с каждым новым шагом становилась все сильнее.
Ходили слухи, что многие частенько наведывались сюда – боль им нравилась.
Геррет взялся показывать дорогу и теперь гордо шел впереди, иногда оборачиваясь к Теймару, чтобы задать какой-нибудь заковыристый вопрос. Фиоре брела следом, погруженная в раздумья, и лишь изредка прислушивалась к их разговору. Большинство вопросов малыша начинались со слов: «А правда, что…»
– А правда, что Ки-Алира летает выше всех остальных городов?
– Нет. Она парит выше многих, но только из-за своих огромных размеров – если бы тамошний рулевой опустил ее на обычную высоту, то ему пришлось бы постоянно следить за тем, чтобы не сесть на вершину какой-нибудь большой горы вроде Спящего Медведя. Но некоторые маленькие острова летают еще выше, за Облачной гранью.
– Ты на таких бывал?
– Ага. Там нет ничего интересного. Холодно… кругом туман, земли не видать… да и народ на этих островах весьма нелюбезный, суровый.
– Чуть что – сразу лезвием по горлу и за край, – встрял дьюс. – Пираты называют это «последней улыбкой».
– Воздушные пираты? – восторженно ахнул Геррет, и его глаза загорелись.
Грешник усмехнулся и выдал в ответ очередную полуправду-полуложь:
– Люди, у которых я побывал, называли себя охотниками на воздушных фаэ. Видишь ли, те духи, что обитают поблизости от земли, превосходно осведомлены о кристаллах-ловушках, и их практически невозможно поймать. Другое дело – небо за Облачной гранью. Там полным-полно диких фаэ, которые знать не знают ничего об охоте и охотниках. Вот так.