– Не начни ты красть детей, никто бы ничего не заметил. И почему дети, кстати говоря? А-а, я понял. У них больше времени, и спят они спокойнее, чем взрослые…
«Я устал».
Фиоре схватила Теймара за руку и почувствовала, что он дрожит.
«Жить – ждать – спать».
Ветер нави прошелся по кронам деревьев, уткнулся в серую стену, закрывающую город, и миг спустя взмыл куда-то к облакам – должно быть, в надежде преодолеть неожиданное препятствие там, наверху. Фиоре зажмурилась, но это не помогло: голос Спящего шел со всех сторон, проникая в ее сознание сквозь плоть и кровь.
«Вы проживаете свои жизни так быстро, но все равно не цените время, хотя сами же его и придумали. Я не понимал, что такое время. Теперь понимаю. Научился. Но я больше не хочу ждать. Хочу проснуться».
– Проснувшись, ты уничтожишь город, – сказал Теймар.
«Нет».
– Ты разрушишь его!
«Нет. Я не причиню людям вреда. Я потратил на них время, которое собирал с самого начала. Оно ушло все до последнего мгновения, и мне пришлось собирать заново… по крохам… по секундам. Я не причиню никому вреда, кроме той, которая правит городом по ночам. Отпустите меня».
– Ох, ну вот только этого мне не хватало! – проговорил грешник с тяжелым вздохом. – Что будем делать, Фиоре? Эй, да ты хоть слушала его?
– Слушала, – откликнулась девушка, словно эхо.
– Можно оставить все как есть, но тогда никто не помешает ему и дальше забирать детей к себе в Приграничье, в навь. Можно исправить печать Арейны – хотя я сомневаюсь, что это кому-нибудь по силам… уж точно не мне. Есть еще и третий путь. – Он ненадолго замолчал. – Я могу уничтожить печать и освободить их обоих – Арейну и Спящего.
«Да-а!!!»
От оглушительного рева у Фиоре потемнело в глазах.
«Освободи меня!»
– Ты обезумел? – тихонько спросила она у грешника, но тот вовсе не был похож на сумасшедшего. – Ты в самом деле хочешь освободить его? Хочешь отомстить городу за то, что тебя изгнали?
– Меня много раз выгоняли из городов, – сказал Теймар. – Подумай хорошенько о том, что он сказал: «Я потратил на них время, которое собирал с самого начала…» На людей, Фиоре. На то, чтобы спасти Эйлам. Не ты ли рассказывала мне о битве суши и моря, что произошла пятнадцать лет назад?
Фиоре молчала. Теймар все ждал ответа, а Спящий возвышался над ними, не давая ни малейшей возможности сосредоточиться, собраться с мыслями.
Чтобы объяснить причину ее страха, нужно было кое в чем признаться…
– Ладно, – вздохнул грешник, не скрывая разочарования. – Нам нужна твоя помощь. Мы должны попасть в город – попасть очень быстро и в нужный нам дом. Только тебе по силам проделать такое.
«Освободите меня, и получите что угодно».
– Наоборот, достопочтенный. Я не торгуюсь.
«Я тоже».
– И мы в тупике… – пробормотал Теймар. – А время-то идет…
«Если я отпущу мальчика, которого забрал последним, вы поможете мне?»
– Геррет! – Фиоре вздрогнула от неожиданности и, забывшись, бесстрашно шагнула навстречу Спящему. – Ты действительно можешь его освободить? И больше не заберешь? Он сможет спокойно жить?!
«Как много вопросов. Да, я позволю ему уйти».
От переполнившего Фиоре восторга она едва не воспарила над землей. О таком невозможно было мечтать даже в нави – спасти Геррета! Вытащить его из когтей Спящего, навсегда излечить от сонной болезни! Вернуть счастье в дом Кьярана и, быть может, заслужить прощение Солы!
Геррет проснется, и…
…мечта разбилась с оглушительным звоном.
– Нет, – сказала Фиоре севшим голосом и почувствовала, как по щекам полились слезы. – Горожане не простят ему такую удачу. Они становятся слишком жестокими, когда речь заходит о детях… поэтому или ты освободишь всех, или…
«Тогда у меня совсем не останется времени».
– Но…
– Фиоре, это означает «нет», – перебил Теймар, взяв ее за руку. – Он не станет нам помогать. Все, это его последние слова.
– Значит, мы не сумеем уничтожить Черную хозяйку, – упавшим голосом произнесла девушка. – Мы выбрались из города, спасли свои шкуры – и все. Дети будут и дальше засыпать, дьюсы – развлекаться в нави, а она останется полноправной владычицей Эйлама. Впрочем, ты же не сможешь вечно таскать меня за собой на привязи… уж лучше отпусти прямо сейчас…
«Уничтожить Черную хозяйку?»
Вопрос Спящего застал обоих врасплох, но то, что за ним последовало, и вовсе нельзя было предвидеть даже в бреду. Фаэ разразился хохотом, от которого окрестные деревья едва не полегли на землю, и даже серая стена, казалось, дрогнула. Теймар и Фиоре еле устояли на ногах.
«Уничтожить?!»
И, не переставая хохотать, Спящий Медведь открыл дверь.
Их настигли очень быстро – окружили со всех сторон, растащили, отняли дорожные мешки. Можно было сколько угодно кричать и плакать, взывать к их милосердию и просить о снисхождении – это все равно не принесло бы никакого результата. Ненависть горожан к странной девчонке зрела давно, словно нарыв, и не нашлось подходящего лекаря, который вовремя излечил бы Эйлам от этого недуга.
Если бы Эльера не одолевали дурные предчувствия…
Если бы Орсо был в плохом настроении и не разрешил советнику взять десяток солдат и отправиться патрулировать улицы в непосредственной близости от дома Кьярана и Фиоре…
Если бы какой-нибудь камень попал ей в висок…
Но ничего подобного не случилось.
Быть может, в этом и крылся корень всех несчастий, что пришли следом.
Плоская черно-белая рыбина проплыла по стене, косясь на Фиоре одним глазом, в котором стоял немой вопрос: «Ты кто?» Оглядевшись, девушка поняла, что ее дом заполонили странные создания: они передвигались только по стенам и, судя по всему, находили такой способ передвижения весьма удобным и естественным. Рыбы являли собой большинство, но попадались и иные существа – жуки с бесчисленным количеством лап и длинными усами, бабочки с глазами на крыльях…
Лишь теперь Фиоре осознала, что у нее на шее больше нет серебряной цепи.
«Ты перестала за мной следить? Или просто слишком хорошо меня изучила?»
– Крыша на месте, – произнесла она вслух, чтобы отогнать неприятные мысли о Черной хозяйке, которая и так должна была появиться с минуты на минуту. – И то неплохо. Выходит, это все дьюсы печатей?
Теймар кивнул в ответ. Внезапная перемена, случившаяся со Спящим Медведем, заметно встревожила его, хотя должна была бы обрадовать – ведь они получили помощь в тот момент, когда план начал трещать по швам. Фиоре еще ни разу не видела его таким молчаливым и таким сосредоточенным.
Даже во дворце Черной хозяйки он был совсем другим…
– Что мы теперь будем делать?
– Ждать.
– Ты считаешь, она придет сама? А если сюда явится кто-то из ее слуг – Орсо, к примеру?
– Ты как-то сказала, что самый верный способ встретиться с Хозяйкой лицом к лицу – это разозлить ее, – проговорил Теймар. – Мы так и сделали. Если бы твой дом не был подготовлен должным образом, она сумела бы выдернуть нас отсюда и доставить хоть к себе домой, хоть в Обитель хаоса… куда угодно, одним словом. Не сумев этого сделать, она придет сюда.
– Я уже здесь, – раздалось с той стороны, где наяву располагалась входная дверь. – Какая вы все-таки восхитительная пара – два тела-без-души, он и она. Жили глупо и умерли в один день.
Черная хозяйка вошла.
Она двигалась медленно, степенно. Шлейф платья волочился следом, ничуть не мешая, как не мешает кошке ее хвост. Длинные рукава опускались почти до пола, в прорезях виднелись изящные кисти рук, затянутые в перчатки. Подняв голову, Фиоре встретилась взглядом с горящими зелеными глазами, полыхавшими из-под маски. «И почему Теймар решил, что эти глаза настоящие? – мелькнула тревожная мысль. – Они ведь не человеческие! Они не могут быть человеческими!»
Но что-то менять уже было слишком поздно.
– Ну вот, я пришла, – провозгласила она, остановившись в нескольких шагах от Теймара. Было странно впервые слышать звук ее голоса, который вдруг показался Фиоре странно изменившимся… и вместе с тем знакомым. – Тебе наскучило жить? Или ты захотел получить обратно своего золотого дьюса? Нельзя иметь все, грешник. Раз уж в нави ты вновь стал человеком – плати. Таковы правила.
– Правила, которые ты сама придумала, – сказал грешник.
Из-под маски послышался негромкий смех.
– Верно. Потому что я здесь… хозяйка.
Женщина в черном взмахнула рукой, указывая изящным пальцем на Теймара, и невидимая сила отбросила грешника на несколько шагов. Фиоре из-за связывавшей их Пестрой сестры полетела следом, ударилась о стену, и все вокруг ненадолго окуталось туманом. Потом Теймар схватил ее за руку, прижал к себе.
– Держись! – прошептал он. – Все только начинается!
– Если бы ты не остановился на полпути, а просчитал мои мотивы до самого конца, – наставительным тоном произнесла Черная хозяйка, – то тебе бы многое сделалось понятным. Я не совершила ни одного необдуманного действия. Все мои поступки имеют под собой определенные причины.
– Это вовсе тебя не оправдывает, – ответил грешник. – Море тоже явилось сюда по определенным причинам, которые были справедливы для него и для Спящего, но ничего не объясняли жителям Эйлама!
– В моем случае все по-другому, – сказала Хозяйка. – Я поступаю справедливо.
И она ударила опять.
На этот раз Теймар успел поднять руку и начертить печать, от которой в воздухе заплясали бесчисленные язычки пламени. Атаку Черной хозяйки это не остановило, но слегка ослабило – и все равно их обоих прижало к стенке так, что хрустнули кости. Некстати вспомнилось, что в нави человеческое тело подвержено тем же опасностям, что и наяву. «Мы здесь умрем, – подумала Фиоре. – Потому что нам никто не поможет».
Глупая черно-белая рыба безмятежно плыла по потолку, не обращая ни малейшего внимания на творившееся внизу безобразие – для нее-то как раз этого «низа» не существовало.
– Мерзкие безмозглые твари…
От нового удара дом содрогнулся, почти что подпрыгнул.
– …не знающие, для чего Создатель даровал им время! Ущербные создания, способные думать только о собственном благополучии и готовые уничтожить любого, кто поставит это самое благополучие под угрозу!
Еще один удар. Правую руку Теймара прижало к стене, и он, как ни старался, не смог ею даже пошевелить – так и застыл, будто приколотый булавкой мотылек. Фиоре замерла рядом с ним, не в силах поднять взгляд на ту, которая внушала ей куда больший ужас, чем тень Спящего или сам Спящий во плоти.
– И ради этих мелких людишек ты рискуешь жизнью? – вкрадчиво поинтересовалась Черная хозяйка, подойдя вплотную и взяв грешника за подбородок. – Ради них ты готов на все?
– Нет, – ответил он хриплым шепотом, глядя в пылающие гневом зеленые глаза. – Нельзя спасти многих, если не любишь кого-то одного… если нет в твоей памяти человека, жизнь которого значит больше твоей собственной, – значит, ты не достоин победы и не способен на подвиг…
– Забавно, – усмехнулась владычица нави. – Так кому из жителей славного города Эйлама так повезло? Уж не этой ли бестолковой кукле, готовой валяться у меня в ногах, лишь бы я тебя пощадила?
От возмущения Фиоре забыла о страхе.
– Это меня ты назвала куклой?!
– Да, тебя! – яростно отрезала Черная хозяйка. – Ты с самого начала была всего лишь моей игрушкой! У тебя нет души, а тело дано взаймы и может быть отнято в любой момент! Мне весело было следить за тобой, но любая игрушка когда-нибудь надоедает!
«У тебя нет души…»
Фиоре посмотрела на свои пальцы и увидела, что они перемазаны черной краской. На миг ею овладело очень странное ощущение – показалось, будто где-то в прошлом осталась еще одна встреча с Черной хозяйкой, очень важная и неосмотрительно забытая встреча.
Воспоминания о ней были похожи на выцветший рисунок в старой книге…
«Это было ночью, в доме Кьярана!»
Кто-то спрашивал ее: «Что мне сделать, чтобы ты не плакала?..»
– Ты ничего не поняла… – сказал Теймар, вновь отвлекая на себя внимание Черной хозяйки. – Ты так глубоко погрузилась в ненависть к людям, что разучилась их понимать…
– Говори! – раздалось в ответ. – Ради кого ты все это затеял?
Она лишь немного повысила голос, но стены дома вновь задрожали.
Черно-белая рыба остановилась, в изумлении уставившись одним глазом на свою товарку, и спустя всего мгновение цапнула бедолагу за хвост. Та испуганно дернулась, попыталась извернуться и укусить обидчицу в ответ, но ей в зубы попался хвост третьей рыбы, которая, в свою очередь, схватила четвертую.
– Он пришел, – проговорил грешник изменившимся голосом. – Печать рождается.
На его лице расцвела и погасла улыбка; выражение напряженной сосредоточенности сменила необычайная усталость, какая свойственна человеку, завершившему трудное и опасное дело.
Было еще одно чувство – грусть.
– Какая печать? – Черная хозяйка отшатнулась. – Что ты сделал?!
Черно-белые жуки цеплялись друг за друга длинными усами и суставчатыми лапками, бабочки и прочие создания срастались, образуя сплошной жутковатый узор из спин, глаз, крыльев, – и весь этот упорядоченный хаос был хорошо знаком Фиоре. Именно эти печати они с Имарис рисовали накануне почти полдня, только тогда черные знаки не соединялись в нечто единое, не были живыми, не несли в себе мощную силу, способную уничтожить любого.
Теймар сказал:
– А ведь ты знала, что мне нельзя верить…
И в этот миг Фиоре поняла, что грешник просто тянул время.
Эльер сдержал слово и пришел. От него требовалось не так уж много – подойти к входной двери, приложить к ней руку… и все. Она вдруг почувствовала его, почти увидела: человек, из-за своей скупости оставшийся в одиночестве, стоял у дома приемной дочери своего друга и ждал, что произойдет. Ждал и надеялся.
Сила Эльера, дарованная навью, превращала дьюсов и людей в золотые статуи, но если к первым быстро возвращался нормальный облик, то вторые чаще всего погибали, лишаясь той сущности, что по ночам принимала облик волка.
И эту силу Теймар сделал частью своей печати…
Вопль Черной хозяйки был ужасен. Она упала на колени, заламывая руки, и подол ее роскошного платья превратился в смоляной водоворот, который начал затягивать владычицу нави куда-то в небытие, на глубокие слои иномирья, в Обитель хаоса. За миг до того, как ее тело разорвало на части и на свободу вырвался огромный косматый волк, маска упала, и Фиоре наконец-то увидела лицо Черной хозяйки.
Бледное лицо с яростно горящими зелеными глазами.
Свое собственное лицо.
11. «Что мне сделать, чтобы ты не плакала?..»
Ее руки и платье покрыты пятнами черной краски…
Нет, все не так.
Ее правая рука от запястья до локтя – сплошная рана, потому что ею Фиоре закрывалась от ударов, от палок и камней. Тело покрыто синяками, глаза опухли от слез и почти не видят, но сильнее всего душевная боль. Страшная обида засела в груди, где-то рядом с сердцем, и вместе с его биением в голове пульсирует один и тот же вопрос: «За что?»
Она не выбирала свою судьбу.
Она не заключала договор со Спящим Медведем и не платила чужими душами за сохранность собственной.
Она никому не желала зла.
«Я хочу исчезнуть. Пусть все решат, что меня никогда не было».
Если картина не удалась, ее стирают…
…Зеленые волчьи глаза смотрели пронзительно, словно зверь пытался выпить из нее волю, прежде чем перейти к крови и плоти. В том, что тварь хочет ее сожрать, не было никаких сомнений; равно как и в том, что она беззащитна.
– Ты меня обманул, Теймар.
Грешник молчал.
– Ты с самого начала знал всю правду?
Вновь тишина.
– Ах да… – Она попыталась улыбнуться. – Ты же предупредил.
Черный волк оскалил зубы, и ее собственный зверек, показавшийся вдруг маленьким и безобидным, бесстрашно зарычал в ответ. Он больше не пытался вырваться на волю, он намерен был защищать свое логово от посторонних во что бы то ни стало. Это немного привело ее в чувство, заставило собраться… и кое-что вспомнить.
«Что мне сделать, чтобы ты не плакала? – спросил некто, явившийся из тьмы. – Только скажи, и, если мне это по силам, я исполню любое твое желание».
И она пожелала.
Она пожелала…
– Я все вспомнила, – сказала та, что называла себя Фиоре. – Вспомнила, кто я.
Перед ее внутренним зрением вихрем пронеслись странные картины, застывшие образы: Кьяран, страдающая половина человека, и совсем близко от него – другая такая же половина, Ансиль; Эльер, которого сбывшаяся мечта обрекла на одиночество; Джаред и его израненная совесть. Разве это были мечты? Даже грешник, прозревший в нави и ослепший наяву, мечтал на самом деле о другом – о том, чего не увидишь даже во сне.
Черная хозяйка назвала ее телом-без-души, но у нее все же была душа.
Маленькая, рычащая, вечно рвущаяся с цепи…
А еще у нее было кое-что, чем не обладала сама повелительница снов.
– Память, – сказала она.
И нави не стало.
Эпилог
Они стояли на обочине старой дороги, подставив лица под лучи восходящего солнца, пробивающиеся сквозь кроны деревьев. Утренний ветер мирно шелестел листвой; где-то поблизости притаились фаэ, просидевшие всю ночь у костра, подле которого спали два человека – спали так крепко, что их не разбудили даже шаги большого лесного духа, приходившего в полночь.
– Что же теперь будет? – прошептала Фиоре, обращаясь не то к Спящему, не то к самой себе. Будущее казалось туманным, словно воздух над Западным провалом рано поутру.