— Постереги наши места, — сказал молодой маг и вместе с Татвой устремился в ту сторону.
Брехт не собирался ждать, пока его прикончат. Его принесли и опустили в яму где-то в лесу недалеко от опушки, на которой стояло огромное величественное здание, рассмотреть которое орку не дали. Ему не развязали руки — просто вытащили палку и ушли, бросив его одного.
Некоторое время орк действительно лежал на дне ямы, не шевелясь и только моргая, как попавшее в западню животное. Но постепенно чары, которыми окутали его аборигены, стали рассеиваться, и он осмотрелся, соображая, что делать. Эти дикари не позаботились выставить охрану — очевидно, они не имели до сих пор дела с орками и не знали их выносливости и живучести. Там, где животное и даже человек все еще пребывали в оцепенении, орк уже действовал.
На его счастье, руки ему связали впереди, он вцепился клыками в ремни и перегрыз их. Через несколько минут орк был свободен.
Лодыжка еще болела, но Брехт заставил себя не думать о боли — впереди его ждала свобода или смерть. Прислушавшись — кругом была тишина, обычные лесные звуки не в счет, — он подпрыгнул и ухватился за края ямы. Ни одно животное и даже человек не могли бы дотянуться до них, но для рослого орка, высотой почти в пять локтей, это не составило большого труда. Подтянувшись, орк выбрался наружу и, пригибаясь, поспешил прочь.
Но, как оказалось, за ним все-таки следили. Не успел он пробежать и двадцати шагов, как неподалеку раздался гортанный крик.
Брехт бросился бежать, рыча сквозь зубы от боли в лодыжке. Но лес словно ожил — отовсюду выскакивали аборигены, размахивая копьями и дубинами. С ловкостью настоящих охотников они смыкали кольцо, оттесняя жертву в сторону огромного здания, видневшегося за деревьями. Орк метнулся туда-сюда, но из-за больной ноги он не мог бежать достаточно быстро. Кроме того, густые заросли, колючие кусты и высокая трава со странными стручками, висевшими на ней гроздьями, только мешали ему, в то время как аборигены их просто не замечали. Мало-помалу Брехту пришлось отступать туда — встречаться со своими врагами он не хотел. Орк еще помнил, что значило всего один раз взглянуть в глаза кому-нибудь из них.
Решив рискнуть, он развернулся и помчался к строению, надеясь найти укрытие в развалинах. Ему бы только нырнуть в какую-нибудь нору — и там его уже нипочем не достать!
Деревья расступились, и Брехт затормозил, от удивления даже не разозлившись. Он оказался в самом сердце поселения аборигенов, среди конусовидных хижин, сложенных из камней и палок с натянутыми на них шкурами. Несколько подростков непонятно какого пола секунду пялились на него, а потом схватили палки и заорали что было мочи, устремившись ему навстречу.
Орк рванулся в сторону, пронесся через селение и помчался по огромной дуге, огибая развалины. Если бы ему удалось добраться до…
Не удалось. Ибо уже через десяток шагов из-за поворота навстречу ему вышли двое, кого он ну никак не ожидал встретить.
От неожиданности Брехт затормозил так резко, что поврежденная лодыжка хрустнула, и он упал на колени, морщась и рыча от боли. А встать уже не успел — его в тот же миг окружили аборигены, наставив на него копья.
Вождь ульваров повернулся к Эльфину и поклонился.
— Ты воистину великий чародей и послан богом! — произнес он. — Стоило тебе встать и сделать шаг, как ты поймал жертву!
Ульвары быстро окружили пленника. Тот зажмурился, не желая встречаться взглядами со своими врагами, но, как оказалось, их магия действовала и так. Эльфин почувствовал волны магии, исходящие от столпившихся вокруг охотников: объединившись, они буквально загипнотизировали орка, лишив его воли к сопротивлению. Еще миг назад напряженный, он вдруг безвольно уронил руки и склонил голову, подставляя толстую шею под ременную петлю. Ему снова спутали руки и ноги и поволокли к статуе. Там уже вовсю пылал огонь и собралось почти все племя, которое веселыми воплями и прыжками приветствовало возвращение охотников с добычей. Норрик обнаружился на своем месте. Он успел доесть не только за Эльфином, но и за Татвой и сыто улыбался.
Вождь ульваров проводил гостей на их места.
— Дозволь, мы поступим с ним так, как велит обычай, о чародей! — произнес он.
— А как он велит? — поинтересовался Норрик, облизывавший пальцы.
— Мы убьем его у ног нашего бога. Кровь отдадим ему за то, что хранит наш народ, кости сожжем, а остальное съедим. И лучшую часть — тебе, чародей!
— Мы что, будем есть его? — севшим голосом прошептал альфар и изменился в лице. — Меня сейчас стошнит!
— Нет, эльфы не едят орков! — решительно помотал головой Эльфин и встал.
Орка подтащили к статуе. Совершенно безучастный, как животное, он вдруг открыл глаза. В отличие от зверя в них светилось отчаяние и полное понимание своей участи. Стоило рисковать жизнью и совершать побег, стоило удирать от магического огня и выбираться из ловчей ямы, если все равно конец один? Волшебницы обещали ему смерть в огне — судя по всему, костер, разгоравшийся совсем рядом, предназначался именно для него.
Его уже повалили на камень у ног старой статуи, когда Эльфин шагнул вперед и поднял посох. Он сам не знал, что и как собирается сделать, но уже один вид беспомощного тела, распростертого под жертвенным ножом, всколыхнул в нем память о другом существе, которое точно так же когда-то нуждалось в помощи и которое он не смог спасти. Меандар Сладкоголосый, на чью казнь он опоздал.
— Стойте! — Он взмахнул рукой, и чары, сковывавшие тело Брехта, исчезли. Орк снова стал самим собой и рванулся с силой, которую ульвары от него не ждали. Могучий рослый орк раскидал своих врагов, как медведь раскидывает собак, и вскочил, сжимая кулаки и готовый драться за свою жизнь.
Ульвары тоже не собирались сдаться просто так. Охотники мигом выставили копья и поудобнее перехватили дубины, окружая и жертву, и ее спасителей. Норрик придушенно пискнул — от его сытого благодушия не осталось и следа. Он мгновенно выхватил из-за пояса нож и встал поближе к Эльфину.
— Тебе не стоит бояться меня, — обратился юноша к орку. — Я не враг тебе. Я служу императору.
Брехт смерил глазом эльфа и замерших у него за спиной альфара и тролля. Чутье подсказывало ему, что сейчас надо быть на стороне этого чужака, и он сделал шаг.
— Чародей! — загремел дрожащий от негодования вождь. — Как же так? Ведь ты посылал нам эту жертву? Что случилось? Почему ты сейчас отнимаешь ее?
— А разве это жертва? — вопросом на вопрос ответил Эльфин. — Разве я посылал вас за тем, чтобы вы привели разумное существо? Разве нельзя обойтись без такой крови?
«Нельзя. — Во внутреннем голосе было столько льда, что у Эльфина внутри все замерло, и рука с посохом сама опустилась книзу. — Разве ты забыл, что и Меан, и Йови-Тало практиковали человеческие жертвоприношения? Они все делают правильно, и я не понимаю, почему мы должны спасать какого-то орка? Разве он твой друг?»
Эльфин взглянул на Брехта, и тот каким-то чудом догадался, что молодой чародей сейчас думает о нем.
— Не отдавайте меня им, — хриплым голосом промолвил он, косясь и краем глаза замечая, что ульвары понемногу снова стягивают вокруг него кольцо. И опять их страшные глаза, обладающие гипнотическим взглядом, устремлены на него. У него уже задрожали ноги — так захотелось опуститься на колени, — и кулаки разжались сами собой, но последним усилием воли он поборол слабость и продолжил быстрым шепотом: — Сюда идут. Целый отряд светловолосых рыцарей и с ними их ведьмы. Они напали на меня и девушку-шаманку, взяли в плен. Девушку они держат под заклятием, а меня хотели сжечь живьем во славу своих богов. Они уже совсем близко! Когда я сбежал, они находились на равнине и послали вдогонку за мной волшебный огонь. Их много! Одних волшебниц шесть.
— Что еще ты можешь сказать о них? — заинтересовался Эльфин.
Брехт перевел дух и расслабился. Кажется, ему начинают верить! Но при этом он чуть-чуть ослабил контроль над собой, и парализующие чары ульваров вступили в силу. Он опустился на колени, запрокидывая голову и подставляя горло под удар ножа. Вождь и местный шаман с двух сторон приблизились к нему, чтобы довершить обряд.
Брехт скосил глаза на Эльфина.
— У них на лошадях и одежде вот такой же герб! — непослушными губами выдохнул он и кивнул на привязанную в тенечке лошадь.
С нее сняли седло и уздечку, дав отдохнуть, и положили рядом угощение — ворох «капустных» листьев, охапку травы и в деревянной миске оранжевые зерна местных злаков. На попоне лошади нефритово-зеленым по золотисто-коричневому переливался герб дома Наместников Нефритовых. Эльфин слишком хорошо помнил его — именно его носил лорд Эльгидар Нефритовый и его воины.
— Не надо! — Он взмахнул рукой, закрывая горло Брехта, и жертвенный нож полоснул его по запястью с тыльной стороны, глубоко порезав кожу. — Он останется жив! Но он привел вам новые жертвы! Сюда идут враги! — Не обращая внимания на боль в ране, Эльфин встал перед Брехтом, заслоняя его собой, — Это они вчера ночью зажгли равнину. Они хотят убить меня, они хотели убить этого воина, и они убьют многих из вас просто потому, что вы живете здесь. Да, заодно они обещали принести в жертву вашему богу, — он кивнул на статую Меана, — этого воина, но при этом хотели разбудить Силу, чтобы вернуть темные века. Я пришел сюда, чтобы остановить их и не дать войне снова развязаться. Этот воин, — он положил руку на локоть орка, — вовремя предупредил меня. Он останется жив потому, что пришел сюда без зла в сердце. Но те, кто мечтает снова погасить свет и ввергнуть мир в пучину мрака и зла, они должны умереть! Умереть во славу бога!
— Не надо! — Он взмахнул рукой, закрывая горло Брехта, и жертвенный нож полоснул его по запястью с тыльной стороны, глубоко порезав кожу. — Он останется жив! Но он привел вам новые жертвы! Сюда идут враги! — Не обращая внимания на боль в ране, Эльфин встал перед Брехтом, заслоняя его собой, — Это они вчера ночью зажгли равнину. Они хотят убить меня, они хотели убить этого воина, и они убьют многих из вас просто потому, что вы живете здесь. Да, заодно они обещали принести в жертву вашему богу, — он кивнул на статую Меана, — этого воина, но при этом хотели разбудить Силу, чтобы вернуть темные века. Я пришел сюда, чтобы остановить их и не дать войне снова развязаться. Этот воин, — он положил руку на локоть орка, — вовремя предупредил меня. Он останется жив потому, что пришел сюда без зла в сердце. Но те, кто мечтает снова погасить свет и ввергнуть мир в пучину мрака и зла, они должны умереть! Умереть во славу бога!
Последние слова он выкрикнул во всю силу легких, шагнув к статуе и подняв руки. Дождь мелких капелек крови из раненого запястья оросил стоявших поблизости ульваров, и они отпрянули, словно боясь заразы.
Вождь и местный шаман переглянулись. Эльфин мог бы поклясться, что они обмениваются мыслями.
— Чем докажешь? — прозвучал самый главный вопрос в подобных ситуациях во все века и времена.
— Они, наверное, уже совсем близко.
Вождь проревел короткий приказ, и трое молодых парней сорвались с места, опрометью кинувшись с поляны в чащу. Потянулись томительные минуты.
— Зачем ты им соврал? — прошептал Норрик на ухо Эльфину.
— Не соврал, а немного приукрасил правду, — так же тихо ответил тот.
Разведчики вернулись раньше, чем их ждали. Их лица были перекошены от волнения.
— Там какой-то шум, — доложили они. — Быстро приближается. Мы такого ни разу не слыхали! Что делать, вождь?
Эльфин кивнул, соглашаясь. Конечно, аборигены никогда не встречали всадников — даже коня, отбитого у лорда Эльгидара, они не воспринимали как ездовое животное, поскольку Норрик все время вел его на поводу. Топот, производимый отрядом всадников, для них действительно звучал впервые в жизни.
— Что нам делать? — эхом повторил вопрос разведчика вождь, повернувшись к юноше. В его голосе не было ни тени страха, гнева или сожаления о том, что сорвался обряд, только деловой интерес.
— Постарайтесь их задержать! — ответил Эльфин. — Они едут верхом на животных, подобных этому. — Он указал на своего коня. — Ваша сила поможет вам справиться с животными — это всего-навсего звери! Но будьте осторожны с их седоками. Они опасны и владеют силой, с которой вам не справиться. Вряд ли вы сможете кого-то убить из женщин — они слишком сильны. И вообще, постарайтесь никого не убивать, а лишь задержать хотя бы ненадолго.
— А что будешь делать ты, чародей?
— А мы, — Эльфин оглянулся на величественное даже сейчас, когда лежало в развалинах, здание Обители Ордена Меана, — а мы пойдем внутрь. Я должен добраться туда, где бьется сердце моего бога!
Кажется, это объяснение всех удовлетворило, потому что новых вопросов не последовало ни от кого. Разве что Норрик тоже оглянулся на провал входа и принялся нервно грызть ногти.
— Кстати, — юноша положил руку на плечо уже готового сорваться с места вождя, — если вы кого-нибудь захватите из всадников, можете принести их в жертву. Но только одного!
С этими словами они разошлись — Эльфин направился к входу в Обитель, а вождь ринулся к своим воинам, раздавая приказы. Ульвары разделились — одни мигом рассредоточились по окрестностям, прячась за кустами и камнями, другие последовали в чащу за вождем, а третьи — в основном женщины и подростки — поспешили укрыться в селении. Брехт зашагал за Эльфином вместе с Татвой, плечом к плечу, странно похожие друг на друга спокойными уверенными движениями, хотя и принадлежали к разным расам. Норрик остался один и сорвался с места, вприпрыжку догоняя остальных.
— Слушай, — он опасливо оглянулся на статую и ульваров, — а про жертву ты серьезно?
— Да, — ответил Эльфин, не глядя на него. — Они — дикари, и надо разговаривать с ними на их языке. Они бы все равно принесли кого-нибудь в жертву. Так пусть это будет кто-то из наших врагов! Тем более — помедлив, добавил он, — у меня счет к лорду Эльгидару!
Он порылся в складках балахона, нашел один из многочисленных внутренних карманов, где обычно волшебницы носили амулеты и разные полезные мелочи, и извлек щепку, отколотую от плахи. Она была выпачкана в подсохшей крови. Это была кровь эльфа, и, даже высохнув, она сохранила ярко-алый цвет.
— Он приказал убить Меандара, хотя его вина была не так уж велика. Я виноват в смерти менестреля — ведь это я сбил Меандара с пути и опоздал, не смог спасти ему жизнь. Но вина Наместника Нефритового не меньше!
Мрачные своды распахнулись навстречу и сомкнулись над их головами. Обитель Ордена Меана представляла собой крепость, сделанную в форме чаши, перевернутой донышком вверх. В его толстых стенах были устроены кельи для учеников, комнаты боевых магов и жрецов (здесь боевая магия и волшебство часто разделялись и изучались независимо), оружейные и кузнечные склады, лаборатории и библиотека. Они были расположены на разных этажах, на которые вели многочисленные второстепенные лестницы, замеченные юношей ранее. В центре же, в огромном зале, над которым нависали стены и своды, располагалась святая святых, цель их пути — родник.
В его сторону вел один-единственный совершенно прямой коридор, когда-то, несомненно, богато украшенный и полный всяких ловушек. Но сейчас пыль и мусор толстым слоем покрыли плиты пола, скрыв под собой мозаику, потрескались колонны, грязь, плесень и мох облепили стены, а от ловушек остались либо дыры, либо зияющие пустотой провалы в полу. Даже с потолка свисали не светильники, а какие-то слизистые сосульки. Хорошо еще, что вокруг было довольно темно: глядя на это запустение, не верилось, что где-то в тайниках Обители могло сохраниться что-то ценное!
«И думать про это забудь! — вклинился внутренний голос— Видящие, разгромив Орден Меана, вывезли все, что не смогли уничтожить. А над тем, что они забыли или не успели прихватить, хорошенько поработало время!»
Норрик вдруг охнул и вцепился Эльфину в локоть:
— Кто это? Юноша оглянулся:
— Ты о…
Он осекся, проследив за взглядом альфара, и у него самого язык прилип к небу. С другой стороны, беспечно размахивая руками при ходьбе, шагал его двойник.
— Откуда он тут взялся? Кто это? — дрожащим голосом прошептал Норрик.
— Я не понимаю, — Эльфин посмотрел на орка и тролля и понял, что они тоже таращатся на нового члена отряда, — тебя что, видят?
«А почему нет?
Двойник перевел взгляд на остальных и подмигнул им всем по очереди. — С чего это я должен СЕЙЧАС оставаться в стороне? Во-первых, мне любопытно, как устроены ваши святилища. А во-вторых, не забудь, ЧЬЯ эпоха сейчас на дворе!»
— Эльфин, кто это? — нервным голосом потребовал объяснений Норрик. Судя по лицам орка и тролля, только воинская дисциплина удерживала их от аналогичных вопросов.
— Это, ну…
«Не вздумай сказать, кто я такой!»
— Это, ну… мой внутренний голос!
— Ага! — Волнение альфара как рукой сняло. — Это с ним ты то и дело принимаешься болтать с отсутствующим выражением лица? Теперь понятно, почему вы с ним так похожи. А почему мы его видим только сейчас?
Эльфин обратил удивленное лицо к двойнику. Тот пожал плечами:
«А ты сам разве ничего не чувствуешь?»
Юноша кивнул. Магия! Несмотря на то что прошло много веков, несмотря на смену эпох и прочие катаклизмы, несмотря на заброшенность Обители — а всем известно, что забытый своими последователями бог постепенно слабеет и в конце концов становится просто пшиком, — несмотря ни на что, магии тут было в избытке. Она волнами накатывала на пришельцев, истекая из родника, настолько мощного, что вскоре его присутствие должны были ощутить неспособные к колдовству альфар, орк и тролль.
«Теперь тебе понятно, почему Видящие так стремились сюда? — Двойник толкнул Эльфина локтем, и тот, к своему удивлению, почувствовал этот толчок! — Здесь скопилось столько нерастраченной магии, что и четверти ее хватит на полное переустройство всего Радужного Архипелага!»
— А скажи, почему тогда волшебницы не использовали тот родник, который бьет у них под Обителью?
— Ну как тебе сказать, — двойник пожал плечами, — наверное, они истощили его, постоянно незаметно подпитываясь им в течение многих веков. Да и сила разных родников различна. Есть слабые и сильные, и… Чего вы на меня так уставились?
— Я его слышу, — прошептал Норрик, цепляясь за руку Татвы и призывая того в свидетели. — Я его раньше только видел, а теперь и слышу тоже! Эльфин, у него твой голос! Мама! У меня в глазах двоится! Спасите!