– Но дело ведь не только в твоих родных, да, серый лис? – Маленькие глаза Рупуса смотрели испытующе. – И не в брате Айлы, и не в ком-то из нас. В конце концов, это касается всех…
Я уставилась на Сиффрина. Разве он не говорил то же самое раньше, в Великой Путанице?
Рупус с мрачной решимостью продолжал:
– Я никогда особенно не интересовался Старейшинами, но теперь на нас нападают. Говорят, что Темные земли со времени последней малинты увеличились в два раза. Дремучий лес дотянулся до Болотных земель. А у границы Темных земель умирают луга.
Я содрогнулась, вспомнив свой сон.
Рупус качнул головой.
– Мои мама и папа поселились здесь много малинт назад ради того, чтобы укрыться от бесшерстных, потому что те забрались далеко от Серых земель, – сказал он. – С их приходом появлялись дороги смерти, а в те края, куда они вели, приезжали другие бесшерстные. Мы всегда считали их самой большой угрозой. Но теперь появилась новая опасность, еще более смертельная, чем бесшерстные, потому что врагам известно, кто мы, и они знают, как нас найти. И со временем наш луг тоже сгниет.
– Нет! – взвизгнул Флинт. – Мы его защитим!
Симми и Тао согласно тявкнули, колотя по земле передними лапами.
Каро вскочила, размахивая длинным хвостом, и воскликнула:
– Мы лучше умрем, чем отдадим все Пророку!
– И умрете, если ничего не будет сделано. – Рупус холодным взглядом обвел семью, задержавшись на Сиффрине, и в упор посмотрел на меня и Хайки. – Или хуже того, сами станете Зачарованными. Кажется, так называют их эти молодые лисицы. Это всего лишь вопрос времени.
Каро наморщила длинную морду:
– Звезды Канисты ярко светят в самый длинный день года. Земля будет наполнена маа. И с помощью силы сумерек мы сможем себя защитить!
– Сумерки! – фыркнул Рупус и гневно возвысил голос: – Разве вы не понимаете, что невозможно рассчитывать на сумерки! Если и дальше так пойдет, мы вряд ли доживем до малинты!
Каро опустила голову. Возможно, почувствовала, что ее отец прав.
Заговорила одна из старых лисиц:
– А как насчет Свободных земель на востоке?
Мокс свернулся клубком, уткнув нос в живот.
– Они так далеко! – проскулил он. – По дороге холмы, и озера, и берлоги бесшерстных… А вдоль Бурной реки живут дикие звери, и я слышал, что им всегда не хватает еды…
Маленький лис, должно быть, понимал, что у него не хватит сил на такое путешествие.
– Мы не пойдем в Свободные земли. – Рупус взмахнул облезлым хвостом. – Если мы сейчас бросимся в бега, то так и будем скитаться вечно. Чтобы выжить, нам понадобится нечто большее, чем наша храбрость и глубокое логово. – Он повернулся к Сиффрину и сурово посмотрел на него. – Я хочу, чтобы ты взял нас с собой к Старейшинам. Мы должны узнать тайны лисьего искусства.
На морде Сиффрина застыло решительное выражение, но его золотистые глаза были задумчивы.
– Я не могу взять с собой целую семью. Со мной может пойти Айла. И мы попросим у Старейшин совета насчет вас.
Я готова была возразить. Про себя я решила отправиться к Старейшинам, но не собиралась делиться этой мыслью с Сиффрином.
– Нет, не годится, – рявкнул Рупус раньше, чем я успела заговорить. – Айла заслуживает всяческого уважения, однако она не принадлежит к нашей семье… да и ты тоже.
Хвост Сиффрина дернулся.
– По Диким землям бродит очень много лисиц… и кто-нибудь может нас заметить.
– Ну, тогда пойдут не все. Только парочка самых шустрых и молодых. – Рупус обвел взглядом семью. – Возьми Симми и Тао.
Те тут же взвизгнули и восторженно затявкали. Мокс тихонько заскулил и прижался к стене, поджав хвост.
Сиффрин долго молчал. А когда наконец заговорил, то был тверд:
– Мне бы очень хотелось вам помочь, но нам не перебраться через шану.
Знакомое слово! Я облизнула нос и спросила:
– Что такое «шана»?
Сиффрин уставился на меня золотистыми глазами.
– Это некое кольцо маа, которое Старейшины сплели вокруг Камня с помощью тайного ритуала под названием «шана-шарм», – пояснил он. – Без этой защиты Мэйг мог бы напасть на них в любое время. Даже Старейшинам не под силу отразить атаку армии Зачарованных… – Сиффрин снова повернулся к Рупусу и сказал: – Учитывая все, что нынче происходит, Старейшины будут очень осторожны. И они не могут позволить чужакам приближаться к Камню. Джана знает об Айле, но ничего не слышала о вашей семье. Мне необходимо пойти вперед, убедить ее, что это не опасно. А потом я могу вернуться за Айлой, Симми и Тао, если она согласится. Это все, что я могу сделать.
Симми разочарованно поникла.
– Если он уйдет без нас, то уже никогда не вернется, – тявкнула она.
– Вернусь. Я обещаю. – Сиффрин посмотрел в глаза Симми, и она удивленно моргнула.
Мои уши сами собой прижались к голове. Да как этот красный лис посмел принимать решение, даже не посоветовавшись со мной? Я не говорила, что собираюсь идти к Старейшинам. Но карие глаза Хайки умоляли меня согласиться.
– И когда ты вернешься? – спросила я.
– Если буду всю дорогу бежать и останавливаться только для краткого отдыха, то смогу вернуться к третьей луне. А потом поведу к Старейшинам тебя, вместе с Симми и Тао.
Из горла Хайки вырвалось тихое ворчание. Я подумала: он останется с этой семьей и так и не узнает, что случилось с его родными. А ведь поход к Старейшинам был его идеей – он сразу сказал мне об этом, когда мы познакомились.
– И Хайки, – добавила я.
Кончик хвоста Сиффрина дернулся.
– И Хайки, – согласился он.
Солнце уже поднималось над лугом, когда Сиффрин выскочил из тоннеля и направился к зарослям крапивы. Хайки и вся семья из Диких земель остались у входа в логово.
Я бросилась вперед и крикнула:
– Эй, погоди!
Сиффрин удивленно оглянулся.
– Что такое? Ты ведь пойдешь со мной, когда я вернусь? – спросил он.
– Да, я отправлюсь с тобой к Старейшинам.
Напряжение исчезло из его взгляда, Сиффрин облегченно вздохнул.
Но я еще не договорила.
– Прежде чем ты уйдешь… – Я оглянулась на семью, потом подошла ближе к Сиффрину, чтобы меня не услышали другие, и прошептала: – Научи меня ва-аккиру.
– Айла, я не могу… – с напряжением ответил Сиффрин.
Я бросилась мимо него вперед, в заросли, и тявкнула на бегу:
– Конечно, можешь.
Он пошел за мной.
– Это сложное искусство. Лисьи знания говорят, что оно для тех, кто уже усвоил многое другое. Лисица должна изучить того, кому подражает, его движения, поведение. И есть важные правила, которые сопровождают эту науку.
– Какие правила? – нетерпеливо нахмурилась я.
– Ну, например, не каждому существу можно подражать… Ва-аккир – только для детей Канисты. Ты можешь превратиться в собаку или койота, но… скажем… не в белку. Они слишком отличаются от нас. Это было бы опасно и ненадежно.
– Я и не стану!
– И неправильное употребление…
– Знаю! И уверена: пока не столкнусь с тем, кого изображаю, все будет в порядке, – добавила я лукаво.
– Но это далеко не все.
– Вреда же никому не будет… это ведь не привязывание.
– Ва-аккир может причинить вред тебе самой, – вздохнул Сиффрин.
– Слушай, довольно, все понятно. Я стану менять вид только тогда, когда это будет действительно необходимо, – успокоила его я и побежала по траве к берегу ручья.
Сиффрин постоял немного у воды.
– Ва-аккир – одно из высших искусств. Он истощает маа. И если слишком долго оставаться в чужом облике, это приводит к преждевременному старению. Ты увядаешь, как опавший лист.
Я невольно прижала уши.
– Я буду осторожна. Мне незачем просто так в кого-нибудь превращаться.
– Но ты ведь не меняешься на самом деле, – строго глянул на меня Сиффрин, – это просто иллюзия, видимость вроде истаивания. И пахнуть ты будешь по-прежнему. Другие могут почуять в тебе обманщицу, особенно те, кто сам владеет лисьим искусством. Невозможно долго скрывать истинную природу.
Я вспомнила, как впервые встретилась с Сиффрином, он тогда выглядел как жилистый пес. Пес без тени, пес, чье отражение в блестящих дырках для подглядывания в мире бесшерстных показывало красного лиса. Но таких дырок не было в Диких землях, вдали от берлог бесшерстных, а тени все равно терялись в пестроте листвы.
Сиффрин облизнул подушечку передней лапы и фыркнул:
– Я ухожу, Айла. Почему бы тебе не пойти со мной? Старейшины могут научить тебя ва-аккиру. Они куда лучшие учителя, чем я.
Я оглянулась на заросли крапивы:
– Уйти без остальных?
– Так было бы надежнее.
Я оскалила клыки. Неужели я не ослышалась?
– Я не предам лисиц, которые мне помогли! И мне необходимо овладеть ва-аккиром. Можешь ты научить меня напеву? С остальным я сама разберусь.
Сиффрин топнул передней лапой:
– Айла, дело не только в напеве! Ты недостаточно взрослая, и, честно говоря, я сомневаюсь в том, что тебе достает мудрости для высших искусств.
У меня мех вздыбился от гнева.
– Так и знала, что ты это скажешь. – Я со злостью уставилась на Сиффрина, и в глубине моего горла зародилось рычание. – Ты считаешь себя очень умным, приберегая ва-аккир для себя!
– В последний раз… – Он не договорил. Его золотистые глаза округлились.
– Что такое? – прошипела я.
– Прижмись к земле!
И тогда я увидела тощую собаку из ущелья. Упала на живот, оглядела высокую траву на лугу и шепнула:
– Осторожно… Там еще одна.
– Одна ли? – нахмурился Сиффрин, раздувая ноздри.
Земля ощутимо дрожала, топот тревожил траву. Две крепкие собаки выбежали из-за деревьев, рыжая с висячими ушами и грязно-белая с клочковатой шкурой. За ними мчалась черно-рыжая.
Крупный пес, которого обманул Хайки, обогнал остальных. На этот раз он собрал целую стаю. У меня похолодело в животе, когда из-за колючих кустов показались и другие собаки.
Они скалили длинные клыки, мышцы были напряжены, псы готовились к драке.
13
Распластавшись по земле, я старалась исчезнуть в траве. Сиффрину пришлось нелегко: он был намного крупнее меня, к тому же пышный красный хвост так просто не спрячешь.
– Они тебя увидят, – чуть слышно произнесла я.
По напряженным позам собак мне стало ясно, что они нас уже почуяли. Крупный пес из ущелья повернул голову, вздернув нос, и зарычал. Хитрость Хайки помогла мне сбежать от него в прошлый раз. Но если враг увидит меня снова, он захочет отомстить.
Губы Сиффрина шевельнулись, он едва слышно произнес:
– Я – мех, что покрывает твою спину. Я – изгиб и движение твоего хвоста. Пусть я появлюсь в форме твоего тела: никто не сможет догадаться, кто я; другие испугаются; не смей подходить ближе!
Краем глаза я видела, как собаки остановились, чтобы принюхаться к земле. Что это делал Сиффрин?
Воздух вокруг него потеплел, красный мех как будто расплылся облаком. Черно-рыжая собака посмотрела в нашу сторону. Она насторожила уши и зарычала.
Я задрожала от ужаса.
Сейчас они увидят Сиффрина!
Может, стоило издать крик тревоги? Я уже открыла пасть. Но прежде чем успела хоть что-то произнести, Сиффрин исчез. Моя челюсть отвисла. Я потянула ноздрями воздух, повернула вперед усы. Почуяла сладкий, богатый аромат шкуры Сиффрина. Я поняла, что он по-прежнему здесь, прижался к траве. Но вместо того, чтобы превратиться в страшную тварь, он стал крошечной светлой собачкой – самой маленькой, какую только мне доводилось видеть.
Черно-рыжая собака растерянно склонила голову. Она гавкнула, подзывая остальных, и те сгрудились возле нее.
– Это кто? – прорычал высокий пес с темной шкурой. – Кролик?
– Кто-то есть там, в траве, – пояснила черно-рыжая. – Сначала был похож на… на лиса с большим красным хвостом. Через мгновение я увидела маленькую собачку. А потом она исчезла.
– Ну и кто это был? Кролик, лисица или… или еще кто-нибудь? – В голосе высокого пса слышалось легкое презрение.
– Исчезла? – рявкнула белая собака с клочковатой шкурой. – Ты что, опять нажевалась канареечной травы?
Другие псы фыркали и повизгивали, забыв о том, как были насторожены мгновение назад.
Сиффрин уперся в меня внимательным взглядом.
– Растай! – шепнул он. – Скорее!
Я поспешила беззвучно прочесть заклинание:
– Что было видимым, теперь невидимо; что ощущалось, становится неощутимым… Что было костью, сгибается; что было мехом, стало воздухом…
Сиффрин пополз вперед на животе, медленно продвигаясь в траве. Он таял, оставаясь в чужом облике, наложив одно лисье искусство на другое с ловкостью опытного мастера. Крошечное тельце светлой собачки едва задевало стебли травы, когда Сиффрин проскальзывал между ними. По сравнению с ним я чувствовала себя огромной и неуклюжей.
Истаивание далось мне легче, чем это было в Серых землях. Произнося напев, я почувствовала, как мой взгляд затуманивается, биение сердца замедляется. Тело расслабилось под его ровный ритм. Я тихонько ползла в траве, и хвост волочился за мной.
– Там! – гавкнула черно-рыжая собака. – Видели? Трава шевельнулась!
– Трава шевельнулась! – передразнил ее вожак стаи, а остальные повизгивали и рычали. – Ветер дунул! Или чудовище появилось.
Черно-рыжая оскалилась:
– Но я чую лисиц! А ты разве нет?
Ободранная белая собака вскинула морду и рыкнула:
– Да на таких лугах лисицы сплошь и рядом! Только днем они обычно спят, так? Запах наверняка старый. Они же оставляют везде свои метки. Это все знают!
– Но запах знакомый… Мне кажется, это те самые лисицы, из папоротников! Серый лис и детеныш, которые нам соврали насчет кроликов.
– И в этом ты виновата! – огрызнулся вожак стаи, хотя именно он и попался на хитрость Хайки, а не куда более подозрительная черно-рыжая собака. – Лисам нельзя доверять, это я постоянно твержу, только она не слушает! – повернувшись к остальным, пролаял он.
Черно-рыжая злобно вздыбила шерсть. Если эта собака нас догонит, нам придется нелегко… Я постаралась не думать об этом, осторожно двигаясь за Сиффрином. Он полз в сторону орешника. Добравшись до него, мы бы оказались достаточно далеко от опасных врагов. Я сдержала дыхание, хотя сердце колотилось у меня в горле. Осталось немного…
– Там точно был не красный лис? – прорычал вожак.
Крепкий рыжий пес пролаял в ответ, высоко задрав короткий хвост:
– Смотри на меня, я – лисица! У меня огромный хвост, как у пушистой кошки!
Собаки хрипло загавкали, насмехаясь над черно-рыжей, и помчались вперед – между мной и Сиффрином, – невольно преграждая мне путь к бегству.
Я напряглась, грудь сдавило, воздуха не хватало. Но стоит сделать вздох, и собаки сразу заметят меня.
«Что было видимым, теперь невидимо; что ощущалось, становится неощутимым…»
Я с трудом осознала, что Сиффрин уже добрался до ореховых кустов и сбросил с себя истаивание. Вот она, под ветками, – крошечная собачка…
Вожак стаи шумно зевнул. Он устал от этой игры.
– Я голоден. А тут есть нечего.
Остальные собаки тут же насторожились.
– Я видел кролика на другом краю луга, – сообщила белая собака с клочковатой шерстью.
Наконец я почувствовала, как они удаляются. Моя грудь надсадно ныла, горло пересохло. «Еще чуть-чуть, – умоляла я себя. – Они почти ушли…»
«Что было костью, сгибается; что было мехом, стало воздухом…»
Собаки одна за другой побежали вслед за вожаком к долине в нижнем течении ручья.
Все, кроме черно-рыжей.
Она упорно рыскала вокруг. Ее нос подрагивал, когда собака кружила в высокой траве. Если бы я попыталась бежать, она бы меня поймала. Вот черно-рыжая охотница подошла так близко, что чуть не наступила мне на хвост. Я застыла, слишком напуганная, чтобы шевельнуться. У меня все тело ломило от недостатка воздуха. Голова кружилась, лапы дрожали.
Но тут мое зрение прояснилось, туман истаивания ослабел. Я увидела собственные передние лапы на траве. Покров, делавший меня невидимой, поднимался.
– Ты! Да как ты смела зайти на мою территорию?
Я резко подняла голову. И прижалась к земле, хватая воздух, уверенная, что вот сейчас собачьи зубы вонзятся в мое горло. Черно-рыжая была всего на расстоянии хвоста от меня, но она даже не посмотрела в мою сторону. Она уставилась на ореховый куст.
Все еще задыхаясь, я взглянула туда же.
Крошечная собачка куда-то подевалась. Рядом с орешником стоял зверь настолько жуткий, что я съежилась и отползла назад. Мощные мышцы играли под его гладкой черной шкурой. Лапы у страшного пса дрожали от ярости, губы приподнялись, показывая блестящие клыки.
Я уже видела раньше черное страшилище – там, в Серых землях, где оно охраняло двор бесшерстных. Конечно, сейчас передо мной была не собака: Сиффрин снова принял ее вид.
Черно-рыжая замерла, ощетинившись.
– Я задал тебе вопрос! – прорычал Сиффрин.
Я поползла на животе сквозь траву, чтобы добраться до ив на берегу ручья. Оказавшись под защитой папоротников, я огляделась. Собаки повернули назад, они промчались через заросли, где я только что пряталась, будучи невидимой. Вернись они на мгновение раньше…
Вожак стаи решительно встал рядом с черно-рыжей.
– Ты кто таков? – пролаял он.
Вожак вытянулся, стараясь выглядеть как можно выше, но его задние лапы тряслись. Даже в окружении своей стаи он боялся схватки и не мог этого скрыть.
– А почему бы вам не подойти поближе и не выяснить это? – прорычал Сиффрин, защищенный ва-аккиром.
Ни одна из собак не тронулась с места.
А огромный черный пес внезапно развернулся и помчался вдаль.
– К третьей луне! – гавкнул он, очутившись на берегу ручья, и, добежав до рощи, просто исчез.
Ошарашенная собачья стая разразилась бешеным лаем. Собаки метались в разные стороны, обнюхивали траву, носились вдоль русла… Они не могли понять, откуда появился черный гигант и куда пропал.