Договорить я не успела. Из-за камней высунулся бесшерстный, державший длинную коричневую дубинку. Он был слишком далеко, чтобы схватить нас, но его застывшая поза показалась мне угрожающей. Пугало и то, что бесшерстный направил свою дубинку на Хайки.
Грохот оглушил меня. Хайки прыгнул в сторону в тот момент, когда прямо над его головой в камне задымилась щербина. Я почуяла огонь и дым, увидела, как бесшерстный вскочил и погнался за нами, но никакие звуки не проникали в мои уши, их заложило от страшного грома, который издавала дубинка.
Я перескочила через валун и помчалась вверх по склону. Кровь билась в моем горле, я проскальзывала между скалами, одолевала каменные завалы… Наконец, обогнув большую кучу камней, я оглянулась. Хайки бежал следом за мной с перекошенной от усилий и отчаянного крика пастью. У меня в голове все еще гремело, но я наконец расслышала Хайки:
– Беги! Охотник!
Я снова рванулась вверх. Еще раз обернувшись, я не заметила бесшерстного, однако продолжала нестись, не разбирая дороги. Мои лапы легко касались согретых солнцем камней, скользили по гальке, утопали в осыпях.
Я мчалась к вершине, подгоняемая страхом. Вскоре каменистый склон стал более пологим, и передо мной открылась долина. Кусты цеплялись за гору. Их ветки скользили по моим бокам, когда я пробиралась между ними. Солнце сверкало на камнях, поблескивало на моих черных передних лапах. Меня догнал Хайки. Откуда ни возьмись выскочила белка и прыгнула на скалу, испуганно глядя на нас сверху вниз. Я облизнула губы, но не остановилась.
Наконец я присела на большом плоском камне, и Хайки тут же плюхнулся рядом.
– Ты как? – выдохнул он.
Его слова прозвучали будто издали; гром дубинки все еще гудел в моих ушах. Я с силой встряхнула головой.
– Уши, – одними губами произнесла я.
Хайки понимающе моргнул.
Я посмотрела на склон, круто уходивший вниз. Солнце висело высоко в небе. Подъем был изматывающим, а идти предстояло очень далеко. Я внимательно оглядела гору позади нас. Охотника не видать. Я знала, что бесшерстные не умеют бегать, как лисицы, – ему могло понадобиться полдня, чтобы добраться до нас, да и как бы он нас выследил? Бабушка мне говорила, что у бесшерстных совсем нет нюха. Просто удивительно, как они без него выживают?
Я наконец позволила себе лечь и опустить голову на передние лапы. Постепенно мое дыхание выровнялось. Усталость сковала мышцы, я закрыла глаза. И вдруг поймала себя на мысли о Старейшинах. Может, они злые и враждебные, как та сварливая лисица, которую я встретила в первую ночь одиночества в Путанице? Или рассудительные и мудрые, как моя бабушка? Если они действительно такие загадочные, то как Сиффрин сблизился с ними?
Когда я открыла глаза, солнце почти задевало вершину. Вокруг меня все камни пылали оранжевым. Хайки лежал на боку и крепко спал. Но когда я зевнула и потянулась, он проснулся.
– Как твои уши? – поинтересовался он.
Грохот дубинки теперь превратился в тихое шипение.
– Лучше. А ты как?
– Я нормально себя чувствую. – Он взмахнул хвостом. – Рад, что нам удалось сбежать от того бесшерстного.
– Я никогда не слышала такого грохота. Охотник, должно быть, был просто в бешенстве.
Хайки дернул ушами:
– Это не он так шумел, это его палка. Такая штука может мгновенно убить. У бесшерстных зубы никудышные, а когти мягкие, как листья. И они поэтому пользуются палкой, чтобы охотиться.
– Хочу подняться повыше. Посмотреть, что лежит за теми валунами, – сказала я, окинула взглядом каменистую тропу впереди и подумала: «Нужно добраться туда до заката. Мне необходимо поговорить с Пайри».
Оставшийся путь мы одолели не спеша, осторожно карабкаясь вверх. Вечерело. Наконец солнце склонилось совсем низко, и от камней протянулись длинные тени.
Когда мы достигли цели, я чувствовала себя совершенно измотанной. Воздух здесь был прохладнее, от дыхания появлялись облачка пара. Я глубоко вздохнула, и мой нос увлажнился. Мы добрались до вершины! Теперь осталось узнать, что находится за горой.
Но вместо долины меня приветствовало огромное озеро. Вода в нем блестела. Вдали виднелся каменистый холм, поросший пучками травы. Солнце медленно катилось к горизонту, наливаясь темно-красным цветом, напоминающим оттенок лисьей шкуры, и оставляя за собой фиолетовый след. С внезапным приливом грусти я вспомнила, как вспыхивали глаза Сиффрина, когда он рассказывал о закатах в Диких землях.
Я снова устремила взгляд на озеро. Даже самый сильный пловец не сумел бы пересечь эту водную гладь, не говоря уже о том, чтобы прыгнуть в глубину! Над берегом нависал утес, будто любуясь своим отражением.
Я посмотрела на Хайки:
– Здесь не пройти… – В моем голосе звучало разочарование, которого я не сумела скрыть. – Нам придется вернуться той же дорогой.
Мой хвост вильнул в сторону, уши тоже повернулись.
– Но это так далеко, – вздохнул Хайки.
Я вытянула шею. Над головой серого лиса я заметила какое-то движение. В камнях мелькнула тень. И вот поднялась голова…
Это был бесшерстный с длинной коричневой дубинкой.
4
Охотник уже опускал палку. Я тявкнула в тревоге, и Хайки мгновенно развернулся и нырнул за груду камней. Бесшерстный замер, его передние лапы вытянулись, он полностью сосредоточился на Хайки.
– Растай! – крикнула я, заставляя свое сердце замедлить биение. – Сделай себя невидимым!
Я сама уже умела делать это быстро, задержав дыхание и успокоив мысли.
«Что было видимым, теперь невидимо; что ощущалось, становится неощутимым… Что было костью, сгибается; что было мехом, стало воздухом».
Я чувствовала, как плыву, исчезаю из поля зрения, и прижалась спиной к камню, позволяя своему телу слиться с его изломанной серой поверхностью.
Сердце тихо билось: каа-тамп, каа-тамп…
Я бросила сонный взор в сторону Хайки и увидела, как серый лис карабкается на каменную стену. Он что, сошел с ума? Хочет, чтобы его убили?
– Растай!
То, что я рявкнула на Хайки, нарушило мою собственную сосредоточенность, пришлось изо всех сил сдерживать дыхание.
– Я не умею! – проскулил Хайки, а бесшерстный уже направил на него свою дубинку.
Я метнула взгляд на крутой спуск к озеру. И ринулась к утесу. Спрыгнуть тут было невозможно, мы бы просто не уцелели при падении. Тут я заметила темный провал под скальным выступом. Это могло ничего не значить, может, просто ямка… Я вытянула шею. Внизу торчал небольшой камень. Достаточно ли он велик, чтобы приземлиться на него?
Мне удалось подползти к обрыву на животе, чтобы рассмотреть расщелину получше. Она уходила в каменную стену.
Я обернулась к Хайки:
– Сюда! Скорее!
В одно мгновение он очутился рядом со мной. Я услышала треск палки и свист, когда огонь проревел над нашими головами. Я подкралась к самому краю. И с глубоким вздохом спрыгнула, растопырив лапы, чтобы удержаться на маленьком выступе. Я со стуком упала на него, и камень вздрогнул подо мной. Задние лапы почти повисли над озером. С яростным визгом я дернулась вперед и оказалась прямо перед той щелью, которую видела сверху. Она прорезала скалу. Я забралась в нее в тот момент, когда из дубинки вырвался еще один жуткий гром. Успел ли Хайки спастись?..
Я съежилась, мои уши дрожали. Возле своих лап я увидела лужицу дождевой воды и с жадностью стала пить. Неужели смертельный огонь попал в Хайки? Я обернула вокруг себя хвост и стала ждать.
Палка снова рявкнула, прокатилось эхо. Я вытянула шею, выглядывая из щели, и тут на выступ свалился Хайки. Он, как и я, приземлился очень неловко, его задние лапы соскользнули вниз. Камень покачнулся. Хайки отчаянно заскреб лапами, приподнялся и прыгнул к щели. И как только он упал рядом со мной, камень дрогнул, с треском отломился от скалы и полетел в озеро. Я слышала свист и громкий далекий всплеск, когда он погрузился в воду.
Мы оба тяжело дышали, но палка уже не грозила нам. И бесшерстного не было видно, да он и не смог бы забраться к нам под козырек скалы. Далеко внизу в озере поблескивала вода, освещенная оранжевым солнцем с фиолетовым хвостом. Там мелькали какие-то белые птицы, с высоты они казались просто маленькими пятнышками. Что ж, по крайней мере, мы спаслись от бесшерстного.
– Он на меня и не смотрел, – сказала я наконец.
Хайки испустил протяжный вздох:
– Ему нужна была моя шкура. Бесшерстные постоянно охотятся за ней.
Я с облегчением поняла, что хорошо его слышу сквозь жужжание в ушах, и нахмурилась, оглядывая шкуру Хайки. В Большой Путанице бесшерстные делали с лисами ужасные вещи. Я помнила манглер, в котором разъезжали похитители лисиц: они окружали их, ловили и увозили, чтобы убивать. Но мне никогда не рассказывали об охотниках, которые пользовались бы палками с огнем. Вероятно, им нужны шкуры потому, что у них нет собственного меха? Я посмотрела на свои передние лапы, на задние, где черная шерсть переходила в темно-рыжую. Может быть, именно серая шуба Хайки представляла особую ценность для бесшерстных?
Хайки с пыхтением поднялся и подошел к краю щели. Попив немного из лужицы, он высунул голову, чтобы посмотреть на озеро. Глянул и вверх, на каменный козырек над нами, а потом повернулся ко мне:
– Нам не выбраться отсюда прежним путем. И мы не можем идти вперед.
Я уставилась в темноту щели, которая, казалось, уводила в толщу скалы. Но как далеко этот лаз тянулся на самом деле? А если он упирается в тупик? Тогда мы окажемся запертыми здесь и просто умрем от голода. Я вздрогнула, поднялась на лапы и осторожно направилась в темноту. Хайки последовал за мной.
Выбора у нас не оставалось. И больше идти было просто некуда.
Проход был узким. Очень скоро свет померк. Стены постепенно почернели, а потом растаяли. Я шагала осторожно, прислушиваясь к незнакомым звукам, слыша позади мягкие шаги Хайки. Похоже, он старался держаться как можно ближе ко мне, как будто боялся темноты.
– Поверить не могу, что тебе знакомо лисье искусство, – сказал наконец Хайки. Его голос гулко прозвучал под сводами. – Там, откуда я родом, только редкие лисицы его знают, и они немолоды. Ты научилась истаивать в Серых землях?
– Да.
Это было правдой, хотя и неполной, – я переняла этот навык у Сиффрина, лиса из Диких земель. Но моего брата Пайри никто не учил исчезать: он инстинктивно овладел этим умением.
– Я и караккить могу, – добавила я.
Мне стало немного легче. Я ведь научилась подражать голосам других живых существ совершенно самостоятельно.
– Изумительно, – вздохнул Хайки. – А я вот лисьим искусством не владею… Мама всегда говорила: «Если попадешь в ловушку, пользуйся хитростью, а не силой!» – Он снова восторженно вздохнул. – Лисицы умнее других сыновей и дочерей Канисты, но они не сильны. А потому и незачем с кем-то ссориться.
Я помнила, как Хайки обманул собак. Но истаивать он не умел и оттого оказался беспомощным перед бесшерстным. За бодрой болтовней Хайки скрывалась слабость.
Тут мои уши сами повернулись вперед, и усы тоже. Я оглянулась. Свет еле брезжил за спиной Хайки, и только его глаза поблескивали в темноте. Я на мгновение сбилась с шага. У Хайки был пушистый мех, и серебристый отсвет, проникающий через щель, очерчивал его силуэт светлой линией, из-за чего лис казался крупнее, чем на самом деле. А вдруг он гораздо хитрее, нежели можно подумать?..
– Это пещера. – Мой голос эхом отдавался от каменных сводов, уши снова вздрогнули.
– Но где она кончается? – пробормотал Хайки. – Ты ведь меня здесь не бросишь, Айла?
Он говорил сипло, должно быть от тревоги. У меня вдруг появилось странное желание защитить его. Я сдержала дыхание, сосредоточившись на непроницаемой тьме. Нет, нельзя бросать серого лиса, по крайней мере сейчас. Прежде нужно выбраться на открытую местность.
Щель уходила все дальше в скалу. Мы шли уже долго. Я заметила, что мы некоторое время поднимались в гору, потом начался уклон вниз. А если впереди обрыв?
– Здесь довольно тесно, – сказал Хайки. – Мне не нравятся такие узкие щели. А тебе?
– Не слишком, – коротко ответила я.
Мне хотелось полностью сосредоточиться на своих ощущениях. Мои лапы и усы сообщали мне об обстановке. Хвост дергался из стороны в сторону, задевая стены. Как будто воздух стал реже? Ага, впереди поворот. Вроде бы послышался далекий шум воды. Я облизнула губы, чувствуя жажду, и остановилась, насторожив уши.
Хайки налетел на меня.
– Что случилось? – протявкал он.
– Все в порядке, – успокоила его я. – Кажется, где-то плещется вода.
Мы оба замерли в темноте. Тишина будто растянулась во все стороны. Может быть, я ошиблась?
Я осторожно стала спускаться дальше. Хайки шел совсем близко, пару раз я задела его хвостом. Больше всего меня беспокоило расстояние между стенами. Проход сужался. Воздух пах сыростью. Его не хватало, несмотря на глубокое дыхание. По холке полз холодок страха, неведомое приближалось с каждым шагом. Голова слегка кружилась. Сердце забилось быстрее. Мне вдруг захотелось развернуться и бежать, царапать стены, искать путь к свободе…
В моей голове вдруг зазвучал голос бабушки: «Страх – твой друг, но никогда не позволяй ему становиться твоим хозяином. Иначе он подхлестнет тебя, как бесшерстные хлещут своих собак, и потащит навстречу мрачной судьбе».
Волоски на хвосте встали дыбом. Не припомню, чтобы бабушка говорила что-нибудь в таком роде. Но я буквально слышала ее сейчас… даже ощущала рядом. Мои усы встопорщились, рот раскрылся от изумления.
– Где ты? – прошептала я.
Но ответил мне голос Хайки:
– Прямо за твоей спиной.
– Мне показалось…
Я с силой моргнула, вглядываясь во тьму. От недостатка воздуха у меня путались мысли. Я заставила себя дышать медленно. И прислушалась.
– Ты это слышишь?
Бульканье, бормотание… как будто капли дождя.
– Вода! – выдохнул Хайки.
Каменный пол под лапами выровнялся. Шум бегущей воды становился все громче. Это был не дождь – впереди журчал поток. Я в волнении прибавила шагу и тут же налетела мордой на стену. И снова по хребту прокатилась волна страха: пути нет, мы в западне!
Опять прозвучал голос бабушки: «…никогда не позволяй ему становиться твоим хозяином…»
– Что случилось? – прошипел сзади Хайки.
Я облизнула ушибленный нос, прислушалась к шуму воды. Она была где-то недалеко, прямо за стеной. Я вытянула переднюю лапу, ощупывая твердый камень, и обнаружила узкий пролом. Сунула в него голову – и заморгала от бликов света. Между камнями бежал ручеек. Оттуда тянуло свежестью и прохладой.
Я завиляла хвостом. Потом попятилась и обернулась к Хайки:
– Там, впереди, камни расступаются. Думаю, это выход наружу.
– Правда?
Хайки прыгнул вперед, от волнения прижав меня к стене. И тоже сунул голову в пролом.
– Ох, отлично, Айла!
Он отошел в сторону, позволяя мне первой проскользнуть в щель и выбраться наружу. Я глубоко вдохнула чистый воздух. После мрака даже тусклый сумеречный свет причинил боль моим глазам.
Позади раздалось ворчание. Хайки пытался пролезть в узкую щель.
– Почти получилось, – пробормотал он.
И наконец вывалился наружу с победоносным визгом.
Мы перебрались через неглубокий поток и выскочили на каменную плиту на краю озера. Между камнями по земле вилась узкая сырая тропинка.
Должно быть, мы много времени провели в пещере. Над спокойной водой повисли сумерки. Ледяной ручей очистил наши шкуры, и я встряхнулась как следует. Я смотрела на озеро, но на самом деле не видела его… Мной овладели воспоминания о детстве в Большой Путанице. Когда день встречался с ночью, мы с братом выбирались из норы, чтобы изучать мир…
Я вспоминала тот давний вечер, когда Пайри охотился на жуков. Он полз в траве, его хвост прыгал вверх-вниз, появляясь и тут же пропадая.
– Нашел одного! – взвизгнул он.
Я помчалась к нему, облизываясь. Пайри прижал лапой огромного жука, а тот, стараясь заползти под деревяшку, вырвался, но я хлопнула его как следует… и он покатился по траве. Мы наблюдали за тем, как жук беспомощно барахтался на спинке, не в силах перевернуться.
Я шагнула к добыче и заявила:
– Отнесу жука маме и папе!
– Это я его нашел! – Пайри загородил мне дорогу. – Я сам его отнесу!
Над травой разнесся голос мамы:
– Айла! Пайри! Дождь начинается! Возвращайтесь в нору!
А я и не заметила, что небо нахмурилось. Но теперь посмотрела вверх, и мне на нос упала капля. Я оскалилась на слоистые тучи. Они всегда означали, что мы должны сидеть в норе. Ну почему бы дождю не оставить нас в покое?
Жук все еще вертелся и дергался. Потом наконец сумел перевернуться на лапки и пополз в траву. Я прыгнула к нему, но Пайри меня опередил. Я налетела на брата и попыталась дотянуться до жука, но тот уже скрылся из виду.
– Это ты его упустил! – сердито рявкнула я.
Пайри прижал уши:
– Ты была ближе!
– Айла! Пайри!
Я повернула к норе. Теперь нам нечего было показать маме и папе. Дождь полил сильнее, падая на траву и скользя по коре деревьев – бульк-шлеп…
Бульк-шлеп…
На поверхность озера выскочила рыбина, разогнав мои воспоминания. На мгновение я даже увидела ее глаза, лишенные век, но она тут же снова исчезла в темной глубине. По воде разбежались бесчисленные круги.
Я вздохнула и невольно обернула себя хвостом. От воспоминаний о ссоре с Пайри мне стало грустно. Зачем я не позволила ему схватить того жука? Брат был прав: ведь это он его нашел.
– Прости… – пробормотала я. Мои усы шевельнулись, когда я мысленно потянулась вдаль, надеясь обнаружить присутствие брата. – Ты там?
– Что ты сказала? – раздался сзади голос Хайки, который сидел неподалеку. – Здесь очень тихо, правда? Напоминает то время, когда я был детенышем…
– Нет, ничего…
Я подобралась ближе к озеру. Не стоит объяснять Хайки, что я пыталась дотянуться до брата с помощью джерра-шарм, – это его совершенно не касалось. Я глубоко вздохнула. Мысленно нарисовала пеструю шкуру Пайри, золотисто-коричневую с огненными пятнами. Кремовую шерстку в ушах, черные кисточки на их кончиках…