– Десять – это несерьезно! – Надежда сделала вид, что направляется к выходу.
Вера не сводила глаз с ларчика.
– Ну, двадцать… – смягчился продавец. – Всего сто двадцать тысяч… дешевле вы точно нигде не найдете!
– А если еще немного подумать? Может быть, вы посоветуетесь с хозяином?
Продавец тяжело вздохнул:
– Ну ладно… пусть будет девяносто восемь тысяч. Но это уже ниже себестоимости… ниже того, что мы сами заплатили за этот ларец!
– Не очень-то я верю… – пробормотала Надежда.
– Хотите верьте, хотите нет, но дешевле я его уступить никак не могу! Девяносто восемь – это последняя цена!
– Ладно, тогда мы с подругой немного подумаем.
– Думайте, только не очень долго! Это замечательный ларец, и он может быстро уйти.
– Ну, не очень-то на это рассчитывайте! – проговорила Надежда и вышла из магазина, уводя за собой Веру.
Вера шла за Надеждой Николаевной, безвольно переставляя ноги и то и дело оглядывалась на заветный ларчик.
Выйдя из магазина, Надежда осмотрелась. На другой стороне улицы она заметила небольшое кафе и направилась туда. Вера шла за ней в полной прострации, с потухшими глазами.
Они нашли столик у окна, через которое был хорошо виден вход в магазин Бармаглота. Надежда заказала две чашки кофе, хотела еще взять какой-нибудь десерт, но вспомнила, как утром вставала на весы, и передумала.
Вера сделала несколько глотков кофе, и в ее глазах наконец проступило осмысленное выражение.
– Этот ларец точно понравится Антонине Васильевне! – проговорила она. – То есть… тьфу… это точно тетин ларец!
– Ты уверена?
– На сто процентов! Я же его долго рассматривала, когда оформляла как единицу хранения!
– Это хорошо, – с сомнением в голосе протянула Надежда. – Но как нам его заполучить? Конечно, проще всего было бы купить, но где взять такие деньги? У тебя есть свободные сто тысяч?
– Девяносто восемь, – поправила ее Вера.
– Да, конечно, сто или девяносто восемь – это принципиальная разница! Так что – девяносто восемь у тебя есть?
– Нет… – вздохнула Вера. – У меня было всего двенадцать тысяч, и то, боюсь, Денис половину уже потратил, а до получки еще целая неделя… Может быть, занять? Какие-то фирмы все время предлагают краткосрочные займы…
– Вот этого ни в коем случае не делай! Знаешь, как говорят – занимаешь чужие и на время, а отдаешь свои и навсегда! А эти фирмы, которые предлагают займы до получки, – это вообще кошмар! Одна моя знакомая по глупости заняла у них две тысячи и забыла вовремя вернуть, так они из нее потом вытрясли с процентами больше ста! Представляешь, сколько они потребуют с тебя, если ты займешь у них сто? Нет, об этом даже не думай!
– Может быть, сообщить в полицию? – предложила Вера. – Он ведь, этот ларец, краденый!
– Из этого ничего хорошего не выйдет. Начать с того, что ты поместила ларец в музей без официального оформления, так что будет трудно доказать, что он действительно твой. Далее, ваш заместитель директора хоть и ворюга, но человек хитрый и осторожный, он от всего отопрется и еще на тебя всех собак навешает…
– Да, он может… – вздохнула Вера. – Но что же делать? Как вернуть этот ларец?
Надежда Николаевна задумалась, потом искоса взглянула на Веру и проговорила:
– Единственное, что мне приходит в голову, – украсть его. Точнее, выманить хитростью. Подменить или еще что-нибудь придумать… в общем, подключить мозги.
– Украсть? – Вера покраснела. – Как можно?! Я никогда в жизни не брала чужого!
– Так это как раз не чужое, а твое… точнее, твоей тети.
– Да, тети… – Вера схватилась за голову. – Как мне сказать тете, что ее ларец пропал? Она этого просто не переживет… она очень им дорожила и отдала мне, чтобы сохранить… А я не смогла его сохранить… Что делать? Что делать?
– Кстати, о твоей тете… – задумчиво проговорила Надежда. – Напомни, как она выглядит?
– Как? – переспросила Вера. – Обыкновенная женщина средних лет, ни худая, ни толстая, волосы такие… чуть темноватые… стрижены довольно коротко… ну, самая обыкновенная!
– А где она работает?
– Раньше работала в небольшом издательстве, но недавно оттуда ушла.
– В издательстве? – Надежда насторожилась. – А как это издательство называется?
– Какое-то звездное название… то ли Сириус, то ли Канопус, то ли Антарес… а, нет, Вега!
– Может быть, «Вега-плюс»?
– Да, точно, точно, «Вега-плюс»! А что, вы тоже там работали?
– Нет, не работала, но как-то заходила туда по делу, – протянула Надежда, вспомнив, как искала в этой самой «Веге» неуловимую Елену Петровну Фараонову.
– И к чему вы это ведете?
– А скажи, давно ты свою тетю видела?
– На прошлой неделе.
– А по телефону с ней когда последний раз разговаривала?
– Да, вот, кстати, я ей вчера и сегодня звонила, а у нее телефон не отвечает. А вы почему спрашиваете?
– Вот что, Вера, – Надежда помолчала, решаясь, – ты только не волнуйся и внимания не привлекай.
– Да что случилось-то? – Вера побледнела.
– Боюсь, у меня для тебя плохие новости. Боюсь, что твоя тетя попала в большие неприятности…
– Большие неприятности? – Вера удивленно подняла глаза. – О чем вы говорите?
– Ты только не волнуйся так… – Надежда взяла Веру за руку.
– Да хватит вам меня подготавливать, я не маленькая девочка, говорите, как есть!
– В больнице твоя тетя! – брякнула Надежда. – И состояние ее тяжелое. Да сиди ты на месте! – прикрикнула она, увидев, что Вера вскочила и приготовилась бежать. – Ну, куда ты собралась, скажи на милость? Выслушай сначала, а потом беги! Кофейку вон выпей, успокойся! Тебе это не повредит!
Вера машинально отпила кофе и поморщилась.
– Значит, так, – начала Надежда, – есть у меня подруга детства Муська Василькова…
Надо отдать должное Вере, она слушала внимательно и не перебивала. Надежда Николаевна умела рассказывать – не отвлекаясь на ненужные подробности, вычленить суть, изложить все толково, а Вера, как оказалось, умела слушать. Надежда дошла уже до поездки с дачи, до того, как они остановились на шоссе, увидев на дороге выброшенную из машины женщину, но вдруг осеклась: случайно бросив взгляд в окно кафе, она увидела на другой стороне улицы двух мужчин. Один – высокий, широкоплечий блондин, другой – маленький, сутулый, с прилизанными темными волосами. Надежда даже разглядела скошенный подбородок, который делал маленького брюнета похожим на голодную акулу. У нее не осталось никаких сомнений: это были те двое бандитов, которых она видела сначала в Эрмитаже, а потом на станции метро, откуда звонила…
Надежда отшатнулась от окна, пригнулась и только потом поняла, что ее трудно разглядеть снаружи.
– Что это с вами? – удивилась Вера. – От кого это вы прячетесь?
– Видишь тех двух мужчин на другой стороне улицы? – спросила Надежда, невольно понизив голос.
– Ну, вижу!
– Так это именно те двое, которые похитили твою тетю в Эрмитаже! Ну, по крайней мере, я думаю, что это была твоя тетя.
– Вы уверены?
– Уверена! Тем более, ты видишь, куда они направляются?
Криминальная парочка шла прямиком к подвальчику, где размещался магазин Бармаглота.
– Точно, это они, – сказала Надежда. – Ну до чего же наглые мерзавцы! Ведь я же их полиции сдала вместе с фургоном! Выкрутились, значит…
– О чем вы говорите? – встрепенулась Вера. – Что там про тетю-то? Она ранена? Тяжело?
– Боюсь, что так, – вздохнула Надежда. – Утешать тебя не буду, мой знакомый врач сказал, что голова у нее разбита, что травма тяжелая. Сама понимаешь, на ходу из машины выпасть – это не шутки. Ну, возможно, что и обойдется.
– Да какие шутки? – Вера вскочила с места. – Что же вы мне голову морочили столько времени? У меня единственная родная душа в тяжелом состоянии в больнице, а вы тут про безделушки какие-то толкуете! До того ли мне!
Надежда хотела сказать, что, судя по всему, ларец для Вериной тети был очень важен, что именно из-за него с ней все и случилось и что вопрос этот обязательно нужно выяснить, и ларец не потерять, но Вера уже схватилась за телефон.
– В какой, говорите, больнице? В областной? Ага… вот оно… Скажите, – закричала она в трубку, – Миклашевская Софья Викторовна в какой палате? Что? Нет у вас таких? Как же так…
– Постой-ка! – Надежда вырвала у нее трубку и через пять минут разговора выяснила, что поступившая вчера ночью неизвестная больная с травмой головы и множественными переломами лежала сначала в травматологии, а после обеда ее перевели в нейрохирургию, потому что положение серьезное, нужна сложная операция. Больная в себя не приходит, состояние тяжелое.
– Что делать? – Вера с грохотом опрокинула стул. – Куда бежать? Нужно домой к ней зайти за документами и вещами, так у меня ключи дома лежат. И телефон еще разряжается…
– Езжай сначала в больницу, – посоветовала Надежда, – хоть убедишься, она это или не она. А там уже скажут, что в первую очередь привезти. Да осторожней там, не распускайся, сама-то под машину не попади!
– Езжай сначала в больницу, – посоветовала Надежда, – хоть убедишься, она это или не она. А там уже скажут, что в первую очередь привезти. Да осторожней там, не распускайся, сама-то под машину не попади!
Кажется, Вера ее не услышала, она уже выбежала из кафе и замахала рукой проезжающим машинам.
Дверной колокольчик звякнул. Продавец Геннадий поднял глаза.
На пороге магазина стояли двое мужчин. Один – рослый, широкоплечий блондин с блекло-голубыми глазами, второй – тощий сутулый субъект с темными прилизанными волосами и скошенным подбородком. Оба были ничуть не похожи на рядовых покупателей антиквариата. Больше того, при виде этих двоих у продавца возникло отчетливое ощущение, что сегодняшний день закончится для него плохо. Может быть, даже очень плохо.
Подозрительные посетители подошли к прилавку и остановились, оглядываясь по сторонам.
– Я могу вам чем-нибудь помочь? – осведомился Геннадий неуверенным простуженным голосом.
– Можешь, – ответил широкоплечий блондин, смерив его мрачным взглядом. – Где ларец?
– Ларец? – переспросил продавец. – Какой ларец?
Его дурное предчувствие подтверждалось. Дело пахло ограблением.
Геннадий запустил руку под прилавок, где была спрятана тревожная кнопка… Но нажать на кнопку не успел.
– Руки! – рявкнул прилизанный тип, перегнувшись через прилавок, и в его правой руке появился нож. – Руки на столешницу! И даже не думай о кнопке!
– Я… я ничего такого не делал… не думал… у меня и в мыслях не было… – заблеял продавец, послушно положив руки на пыльный прилавок. – Какая кнопка? Нет здесь никакой кнопки…
– Нечего нам лапшу на уши вешать! – продолжил прилизанный. – Мой друг тебе задал конкретный вопрос, и мы ждем на него такого же конкретного ответа. Где ларец?
– Не могли бы вы уточнить? – Продавец испуганно шмыгнул носом, потянулся к карману за платком, но тут же испуганно отдернул руку. – Какой именно ларец вас интересует? У нас в магазине много ларцов и шкатулок… – Он обвел взглядом пыльные полки и добавил: – Очень большой выбор… Я могу вам сделать скидку…
– Можешь, можешь! – осклабился прилизанный. – Ты нам такую скидку сделаешь, что сам удивишься! Только нам все это барахло, – он пренебрежительно покосился на полки, – нам все это барахло без надобности! Ему самое место на помойке!
– Ну зачем же так… – пробормотал Геннадий, почувствовав обиду за ассортимент магазина.
– Заткнись! – рявкнул бандит. – Говорить будешь, когда я разрешу! Короче, где серебряный ларец, который принес Слизняк?
– Слизняк? – машинально переспросил продавец.
Ему вдруг стало очень интересно: только что тот же самый ларец заинтересовал двух женщин, теперь о нем же спрашивают бандиты… Что такого особенного в этом ларце? Может быть, с ним все не так просто? Может быть, он стоит гораздо дороже, чем кажется на первый взгляд? А если так, может быть, наступил его, Геннадия, звездный час и нужно не упустить момент?
– Только не говори нам, что не знаешь, кто такой Слизняк, а то мне придется освежить твою память! – процедил прилизанный и угрожающе взмахнул ножом.
– Нет, почему же… – забормотал Геннадий, лихорадочно обдумывая линию поведения. – Я, конечно, знаю, кто такой Тоша Слизняк… он наш поставщик, так сказать… приносит нам кое-какие вещи… иногда очень хорошие…
– Вот-вот! – Прилизанный осклабился. – Чувствую, что к тебе возвращается память. Так что быстро показывай, где серебряный ларец, который принес этот так сказать поставщик. Тогда, может быть, ты доживешь до вечера…
– Я покажу, покажу! – засуетился Геннадий. – Пойдемте… это тут, рядом…
– Только смотри у меня – чтобы без фокусов! Чтобы руки все время были на виду!
– Да-да, я себе не враг…
Геннадий, держа руки на виду, пошел в закуток за прилавком. Бандиты следовали за ним, не сводя с него глаз.
– Это вот здесь… – Продавец подслеповато прищурился.
В этом закутке всегда было темно, так что разглядеть что-либо не было никаких шансов.
– Я включу свет? – осведомился Геннадий.
– Включи, включи! – разрешил прилизанный тип, вглядываясь в полутьму.
Геннадий протянул руку к стене и нажал кнопку выключателя.
Выключателей здест было два: один, тот, что слева, – самый обычный, который включал тусклый потолочный светильник. Второй же, тот, что справа, – хитрый: он включал другой светильник, яркий, направленный на вход, то есть в данный момент – на незваных гостей. Кроме того, он также включал тревожный сигнал в кабинете хозяина.
– Что за черт? – проговорил прилизанный, закрывая рукой лицо от яркого света. – Что за…
– Здорово! – раздался рядом с ним хриплый голос. – Ты это что себе позволяешь?
Прилизанный тип удивленно заморгал, пытаясь привыкнуть к яркому свету. С большим трудом ему это удалось, и он увидел, что обстановка вокруг удивительным образом переменилась.
Хлипкий и вечно простуженный продавец куда-то исчез, а на его месте возник детина огромного роста, с длинными, как у гориллы, волосатыми лапами, сжимавшими тяжелую монтировку, и злобными глазками. В огромной лапе монтировка казалась маленькой и несерьезной, вроде детского чупа-чупса.
Это был грузчик Витя, который выполнял в фирме Бармаглота разнообразные поручения, от погрузо-разгрузочных работ до морального устрашения упрямых клиентов или нежелательных посетителей. Таких, как сегодняшние.
Кроме Вити, в закутке появился и сам Бармаглот.
– Вы кто такие? – проговорил хозяин, неприязненно оглядывая гостей. – Вы откуда такие умные нарисовались?
Гости растерянно молчали.
– Вы, ребята, явно ошиблись адресом! – продолжил Бармаглот. – У нас здесь не детский сад с зооуголком. Мы Шлямбуру платим да и сами с усами, как видите…
Прилизанный тип умел разумно оценивать ситуацию. Сейчас расклад сил был явно не в его пользу. Здоровенный детина с монтировкой выглядел очень внушительно, да и Бармаглот, при всей его неказистой внешности, был явно человек видавший виды и опасный. Кроме того, они находились на своей территории, что давало им дополнительные преимущества. Опять же, Бармаглот упомянул Шлямбура, известного человека в криминальных кругах…
Значит, сейчас придется отступить. Временно, конечно. Придется придумать какой-то более хитрый вариант… Может быть, вернуться сюда в более подходящее время… скажем, ночью…
– Извиняюсь, папаша! – проговорил прилизанный, шныряя глазами по сторонам и стараясь на всякий случай запомнить обстановку. – Действительно, ошиблись адресом… нам, видно, наводку дали неверную… мы тогда с другом пойдем… у нас дел много… Шлямбуру передайте наше почтение…
– Передам, передам! – ухмыльнулся Бармаглот. – Можете пока идти, но смотрите, чтобы я вас больше не видел! Чтобы и близко к моему магазину не подходили!
– Не беспокойся, папаша, не увидишь! – Прилизанный попятился, стараясь не поворачиваться спиной к детине с монтировкой, вместе с напарником проскользнул через магазин и вылетел на улицу.
Как только бандиты испарились, Бармаглот повернулся к неприметной шторке за шкафом:
– Можешь выходить, гости отбыли.
Шторка отодвинулась, и оттуда выбрался Геннадий.
– Молодец, – одобрительно проговорил Бармаглот. – Грамотно сработал.
– Так, может, мне премия небольшая полагается? – Геннадий просительно уставился на хозяина.
– Ты говори, да не заговаривайся! – посуровел Бармаглот. – Мы переживаем тяжелые времена, магазин еле держится на плаву, а он тут о премии! Будем считать, что я тебя не слышал. Лучше скажи, что конкретно им было нужно?
– Не понял, – ответил Геннадий, преданными глазами глядя на сурового хозяина. – Пришли, припугнули, велели руки положить на прилавок, стали требовать самый ценный товар… ну, я их и повел сюда… а дальше вы знаете.
– Знаю, знаю! – проворчал Бармаглот. – Ладно, работай…
Он развернулся и вместе с Витей покинул закуток.
Проводив хозяина взглядом, Геннадий развил необычную для него бурную деятельность. Сначала он вышел в главный зал, подошел к входной двери и перевернул табличку стороной «Закрыто», чтобы никто не помешал его дальнейшим действиям. Затем взял на одной из полок неприметную шкатулку, которая стояла там не один год, – резное дерево, инкрустированное перламутром, обычный индонезийский ширпотреб, и вернулся в закуток, где только что произошла финальная сцена неудачного ограбления. Достал из кармана ключ, открыл шкафчик с ларчиками и шкатулками, взял серебряный ларчик – тот самый, который несколько дней назад принес в магазин Слизняк, а на его место поставил индонезийскую шкатулку. Взглянув со стороны, Геннадий подумал, что подмену заметят не скоро.
Закрыв шкафчик, он отнес серебряный ларчик за прилавок. Здесь лежал яркий фирменный пакет из торгового центра «Мельница», в котором находились пластиковый контейнер с бутербродами (Геннадий приносил их из дома в целях экономии), а также картонная коробка с новыми ботинками, которые он купил в обеденный перерыв. Геннадий был очень экономен. Новые ботинки он покупал только тогда, когда старые снашивал до полной негодности, на работе же ходил в подростковых сандалетах из дешевого кожзама.