Фильм производит благоприятное впечатление. История развивается равномерно и выглядит цельной. В конечном счете, нас мягко подводят к неоднозначному, почти провокационному выводу: настоящего изменения реальности может достичь лишь тот, кто идет наперекор любым правилам и законам. Стремитесь к своей мечте, не замечая препятствий, наплюйте на условности — и дело будет в шляпе.
Николай КАЛИНИЧЕНКО
Проза
Кеннет Шнейер Свидетель полной правды
Иллюстрация Сергея ШЕХОВАЕсли бы у судейских имелась хоть капля сострадания, они повременили бы перед вынесением вердикта. Но постановление вспыхнуло пиктограммой на мониторе Мэнни, когда еще не принесли ланч, заказанный в кафе через дорогу, напротив здания суда. Эльза заметила мигающую картинку и многозначительно, но малозаметно кивнула, потянулась к своей сумочке, мимоходом указав взглядом на клиента, однако не сказала ни слова.
Мэнни знал, что ассистентка права: он обязан предупредить клиента, раскрыть ему всю глубину провала, но не осмелился. Поэтому мощнейший удар достался Пиментелю непосредственно в зале суда: гигантское возмещение ущерба. Он согнулся пополам, будто получил под дых, а из его горла вырвался глубокий хрип. Как подозревал Мэнни, по выходе из здания суда клиент даже не посмотрит на своего адвоката и, скорее всего, не оплатит счет — вполне вероятно, не сможет: судебная машина его обанкротила.
Шел дождь. Мэнни и Эльза шагали в свой офис пешком. Даже на высоченных шпильках Эльза составляла около трех четвертей роста Мэнни и лишь сорок процентов от его веса; ей приходилось торопливо шлепать по лужам рядом с ним, чтобы не отставать, и потому выглядела она заметно более нетерпеливой, чем обычно.
— Это шестое дело подряд, — говорила Эльза, раздраженно потрясая зонтиком.
— Не начинай, — скривился Мэнни.
— Нет, ты послушай! Пора тебе прекратить брать дела, где у другой стороны имеется свидетель полной правды. Это подрывает и практику, и твою репутацию.
Он скрипнул зубами:
— Это не моя вина. Тебе следовало поставить кое-кого в известность, перед тем как они поддержали свидетеля полной правды.
— Но ты попытался привести этот аргумент?
— Да.
— И проиграл.
— Да!
— И даже Верховный суд…
Мэнни беспомощно повел рукой, сжимавшей папку с проигранным делом, гадая, неужели она так же донимает своего мужа.
— Что ты предлагаешь? Отказываться от процессов, когда адвокатом противной стороны выступает Эд Феримонд? Или от дел, где нам будет оппонировать более или менее крупная корпорация? Об уголовных я вообще молчу. — Он обошел большую лужу, но только для того, чтобы ступить в другую. — Что, по-твоему, мне следует брать?
— Ты можешь вести больше разводов, — предложила Эльза.
Мэнни не ответил, и ее слова повисли в сыром воздухе перспективой нескончаемого мрака.
Роняя капли на потертый ковер офиса и промокая лицо бумажным полотенцем, Эльза проверяла входящие сообщения с сугубо деловой сноровкой, которая ставила ее в ряд гораздо более ценных работников, чем он мог позволить себе оплачивать. Большинство сообщений оказалось подтверждением дат слушаний или ответами на запросы документов, но один представлял собой письмо от нового потенциального клиента: Тины Бельтран, которой только что принесли повестку в суд по исковому заявлению от «Всемирного холдинга, лимитед». Копия иска прилагалась.
— Это ж надо! — удивленно воскликнул Мэнни, просматривая документ и осознавая, что пропустил обед. — Гражданский иск в рамках АПЗИС, возможно, по нему даже нет прецедента. Представляешь: это судебное разбирательство может оказаться новым вопросом права! Так-так… Не хочешь сгонять за бутербродами?
— Нет, будешь есть салат, — спокойно сказала Эльза, нагревая воду для чая и держа руки над первыми струйками пара. Он видел, как ее волосы, подсыхая, снова закручивались колечками. — Новый вопрос права… — задумчиво повторила она. — Это хорошо?
— Вполне вероятно. Если дело получит широкий резонанс, то, возможно, позволит нам обрести репутацию высококлассных специалистов и позже завалит престижной работой.
— Ты имеешь в виду, если мы выиграем. — Одновременно Эльза открыла на мониторе список своих любимых салатных забегаловок и стала выбирать блюда из длинных перечней.
— Да. Знаешь, я бы лучше поел маринованной свинины от «Томаса».
— Знаю, — ответила она, не отвлекаясь от салатных меню. — Не думаю, что у «Всемирного холдинга» есть свидетель полной правды.
Мэнни просмотрел листок ходатайства до конца и увидел строчку: «Эдвард Феримонд, адвокат истца».
— Боюсь, что есть, — тяжело вздохнул он.
* * *В деле о профессиональной несостоятельности врача Джерри Цукера не предполагалось свидетеля полной правды, но оно было абсолютно безнадежным само по себе. Истица гневно плевалась, даже спустя семь месяцев судебного следствия и изучения представленных материалов; она собиралась вытрясти из Джерри все до последнего цента. Мэнни полагал, что разочарование в результатах пластической операции способно вызвать раздражение у любого, но Хелен Ишикава вела себя, как обиженный ребенок.
— Нельсон утверждает, что Ишикава не требует материальной компенсации, — сказал Мэнни хирургу по телефону.
— Так ты позвонил мне сообщить, что нам придется тащиться в суд на слушание?
— Не обязательно. По словам Нельсона, она хочет, чтобы ты решил эту проблему.
— Какую?
— Перво-наперво сделал бы операцию так, как она хотела.
Джерри поперхнулся жидкостью, которую пил, чем бы это ни было.
— Что?! Она доверяет мне дальнейшие хирургические вмешательства, после того как я, по ее мнению, искромсал ее тело?
— Меня это тоже удивляет. Не могу утверждать, что сам доверился бы тебе.
Джерри не засмеялся.
— В любом случае, ее желания нереальны. Я имею в виду, некоторые части тела не могут выполнять определенных функций, понимаешь? Это что-то типа слоистой структуры и ее физических основ, еще тогда я ей так и сказал.
Мэнни пальцами пробежался туда-сюда по столешнице.
— Хотелось бы, чтобы у тебя были действительная лицензия и заявление о согласии пациента на операцию.
— Теперь у меня это есть, не так ли?
— Да-да… Но если нет другого способа угодить Ишикаве, возможно, нам в конце концов придется пойти на слушания. Она не согласится на посредников.
Джерри надолго умолк. На заднем плане Мэнни слышал булькающий звук наливаемой в стакан жидкости. Затем Джерри несколько раз заговаривал, нукая и хмыкая, умолкая и начиная снова.
Мэнни ждал, глядя на пустую чашку кофе.
Сделав несколько шумных глотков, пластический хирург медленно произнес:
— Я уже говорил, что Ишикава не сможет получить желаемое с помощью обычных технологических приемов.
— Да, ты это говорил.
— Но… есть это… существуют экспериментальные технологии…
— Какие?
— Ну… с наноботами.
Мэнни выдохнул через нос, как будто чтобы остановить чих. Последнее время он питал отвращение к наноботам: они составляли основу программы полной правды и, как следствие, сворачивания его адвокатской практики. Он медленно и глубоко вдохнул, тоже через нос, и спросил:
— Чем же они здесь помогут?
— Ну, в самом начале исследований они могли как бы лепить слоистые структуры, наподобие глины, меняя размер, форму, текстуру, цвет… Так что если Ишикава действительно хочет, чтобы у нее…
Мэнни перебил:
— Ты когда-нибудь проводил испытания на людях?
— Только в жестко контролируемых экспериментах с минимумом вариантов, как часть предварительного процесса в порядке утверждения и согласования с Комиссией по лекарствам и пищевым продуктам, — заученно отбарабанил Джерри. — Ничего настолько глобального, как хочет она.
— Значит, она все принимает на веру. Она верит в тебя!
— Да это неважно, — простонал Джерри. — Все равно идея была глупой.
— Не обязательно. Эта технология сработает, если ты попробуешь ее на Ишикаве? И насколько ты в этом уверен?
— На самом деле, даже принимая во внимание всю дикость и фантастичность косметических изменений, на которые она рассчитывает, я вполне уверен.
— И ты не боишься после этого получить еще один судебный иск о профнепригодности?
— Нет, тут я уверен.
Мэнни пробарабанил пальцами ритм сальсы.
— Дай-ка я позвоню Нельсону. Возможно, удастся урегулировать эту ситуацию…
* * *Тина Бельтран оказалась нервной женщиной лет сорока с рыжими волосами, которая напомнила Мэнни пугливую белочку, измотанную многочисленной стаей кошек.
— Нет, тут я уверен.
Мэнни пробарабанил пальцами ритм сальсы.
— Дай-ка я позвоню Нельсону. Возможно, удастся урегулировать эту ситуацию…
* * *Тина Бельтран оказалась нервной женщиной лет сорока с рыжими волосами, которая напомнила Мэнни пугливую белочку, измотанную многочисленной стаей кошек.
— Значит, насколько я понимаю, дело безнадежно, — полувопросительно-полуутвердительно произнесла она.
Мэнни сложил руки домиком, искоса глянув на Эльзу. Ассистентка делала записи, притворяясь, что своей точки зрения по этому вопросу не имеет, но приподнявшаяся бровь ясно говорила о ее полном согласии с клиенткой.
— Не обязательно, — ответил он. Бровь Эльзы снова приподнялась, на этот раз выражая удивление. — Вы же на самом деле никогда не создавали дефрагментор, не так ли? Вы никогда не писали никаких кодов, не комплектовали модулей и тому подобного, верно?
— Ну, нет… ничего серьезного. Но Альторен…
— Да, спасибо, я берусь за ваше дело, — перебил ее Мэнни, и в ту же секунду у него заурчало в животе. — Значит, единственным, кто слышал ваши замечания о дефрагменторе, был Дитер Альторен, так?
— Да.
— Верно ли, что никогда не существовало никаких документов, электронных записей или блокнотиков с расчетами, а также других собеседников по этой теме? — продолжал Мэнни, пытаясь подавить возникший в голове непрошеный образ чудесного бутерброда с сардинами и майонезом.
— Нет, но я намеревалась…
Мэнни властно поднял вверх указательный палец, который тут же напомнил ему сардину, и сказал:
— Думаю, мне не следует знать, что вы намеревались, миссис Бельтран. Наша проблема — свидетельские показания. Повторяю вопрос: мистер Альторен был единственным человеком, с которым вы тогда об этом говорили? Не делились ли вы своими идеями с другими?
Бельтран замерла, словно внезапно почуяла запах хищника. Наконец она произнесла:
— Больше никого не было, но достаточно и одного, не так ли?
Бровь Эльзы активно задвигалась, словно стремясь послать сигнал морзянкой.
— Вы имеете в виду, из-за процедуры полной правды?
— Да, это же очевидно.
Теперь Эльза оставила свои игры в объективность и уставилась на Мэнни так, как, вероятно, смотрела на своих детей, когда уличала их во лжи.
Мэнни сложил руки на пустом животе и, избегая взгляда Эльзы, медленно ответил клиентке:
— Согласен, что программа полной правды ставит нас в не слишком выгодное положение в суде.
— Не слишком выгодное?! — тоненько чирикнула Бельтран. — Да они поверят каждому его слову!
Мэнни мысленно вздохнул. Слишком много консультаций и собеседований с клиентами заходило в этот тупик. Он склонил голову на одну сторону, потом на другую.
— Согласен, имеется некоторый риск. Но скажите, возмущены ли вы этим делом?
— Возмущена?! — вскинулась она. Мэнни представил, как она гневно молотит пушистым хвостом. — Первое: я просто излагала свою мысль. Второе: все, о чем я говорила, это дефрагментор для ретрансляции мультимедийных файлов с просроченным копирайтом. Просроченным, мистер Суарес, недействительным! Третье: этот глупый иск подала какая-то никому не известная компания и хочет отнять все мои сбережения! И как мне не возмущаться?!
— Ладно, — сказал Мэнни, — думаю, множество людей разделят ваши эмоции по этому вопросу, например присяжные. Вряд ли многие когда-либо слышали об основных положениях АПЗИС. Как только они поймут, что это такое… Ну, по крайней мере звучит достаточно веско, не так ли? Гигантская холдинг-компания обирает честного дизайнера всего лишь за разговоры о создании программного обеспечения для совершенно легальной деятельности.
Бельтран пожевала губу:
— Значит, вы думаете, мистер Суарес, что нам не надо платить?
— Пожалуйста, называйте меня просто Мэнни. Ну, до сих пор они не предлагали нам урегулировать отношения таким образом. Если предложат, мы, естественно, рассмотрим их предложение.
— Мы и сами можем предложить им компенсацию…
Мэнни одарил ее широкой голодной улыбкой:
— Вы этого хотите?
Ее глаза-бусинки вспыхнули:
— Нет.
— Вот и хорошо, — ответил он. — Мне кажется, что мы победим.
После того как Тина Бельтран ушла из конторы, Эльза, похожая на рассерженную птичку, встала в дверях переговорной комнатки, перегородив выход своими шестьюдесятью дюймами роста. Она укоризненно уставилась на Мэнни, словно он магазинный воришка или начинающий граффити-художник.
— Что? — спросил Мэнни. Эльза не ответила, но ее глаза сузились. Он продолжил: — Я хочу есть. Сделать тебе бутерброд?
— Ты бессовестный, беспринципный авантюрист, — голос помощницы напоминал уже карканье вороны, а не щебет певчей птички.
— У тебя неприязнь к бутербродам?
— Я говорю не о твоей чертовой еде! — Затем, словно передумав, она сердито посмотрела на его живот: — И вообще, ты слишком много ешь.
— Ты Феликса так же донимаешь?
— Феликс не врет людям и не питает фальшивых надежд.
— Я тоже.
— Да что ты говоришь? — сказала она, сложив губы в маленький клювик, что означало у нее крайнюю степень иронии. — После последних шести дел ты рассчитываешь опровергнуть показания свидетеля полной правды?
— Такое возможно, — не слишком уверенно ответил он.
Эльза подступила так близко, что ее нос оказался от него в шести дюймах, и стала тыкать указательным пальцем ему в грудь, как дятел в поисках насекомых.
— Ты — заставляешь — ее — надеяться! — сказала она, завершая каждое слово тычком пальца.
— Ох, перестань, отойди. Слушай, — он потер грудь ладошкой, — для АПЗИС это прецедент. Если мы выиграем…
— И что же нам поможет? Добрые намерения? Симпатии присяжных? Прямо так и вижу: «Уважаемые присяжные, вы должны выкинуть из головы к чертям собачьим бедную маленькую Тину Бельтран и некое сложное предписание об объекте интеллектуальной собственности, о котором вы никогда не слышали». Мануэль Суарес взмахивает волшебной палочкой, и все тут же начинают игнорировать факты.
— И это возможно, — кивнул Мэнни под ее тяжелым взглядом. — Велик шанс, что АПЗИС противоречит конституции.
— И сколько ступеней апелляции придется пройти, чтобы решить дело в ее пользу? И не говори мне, что «Всемирный» не собирается продолжать, пока на свете есть суды.
Он попытался найти способ пройти в коридор мимо Эльзы, но она его не пустила.
— Возможно, все ступени до самого Верховного суда, — признал он.
— Конечно. Мы знаем, сколько это стоит, не так ли? И ты воображаешь, что у этой женщины хватит средств! — Если бы Эльза в самом деле была птицей, то действительно клюнула бы его прямо в глаз.
— Я что-нибудь придумаю, — пообещал Мэнни. — Я всегда что-нибудь придумываю.
Ассистентка покачала головой и тяжелым шагом вышла из комнаты.
* * *— Непохоже, что это сработает, — сказал Мэнни по телефону Джерри Цукеру. — Она не хочет проводить операцию, пока процедура не исследована всесторонне.
На другом конце провода послышался тяжкий вздох.
— Значит, мы там же, где и были вначале, не так ли? — переспросил Джерри.
— Да. Но к концу мы тоже подобрались довольно близко. Нельсон говорит, что если бы ты вел нескольких пациентов с более явными изменениями и усовершенствованиями от твоих наномеханических процессов, Ишикава, возможно, и сама бы попробовала. Нельсон уверяет, что она даже прекратила бы дело и подписала бы освобождение от обязательств.
В трубке раздался звук, словно что-то мягкое ударяет во что-то твердое: возможно, кулак Джерри по столу. Или по лбу.
— Черт!
— Не думаю, что ты смог бы найти способ представить подопытного человека без разглашения его личности. Или можешь? — спросил Мэнни.
— Чего?
— Ну, из того, что Нельсон мне наговорил, я понял: Ишикава хочет убедиться в надежности твоей технологии, и ей подойдет любой удачный эксперимент, даже если он… ну, скажем, не полностью доведен до сведения Комиссии…
— Шутишь? И мы должны верить таким ее заявлениям? Это все равно что дать шантажисту почитать свой дневник.
— Похоже, она чертовски хочет эту модификацию. Возможно, нам удастся заставить ее подписать соглашение о конфиденциальности.
— Ну, тогда я дико извиняюсь, но такого пациента у меня нет. Я был хорошим мальчиком и не связывался с экспериментами на людях без того, чтобы сильные мира сего дали отмашку.
— Даже с заявлением о добровольном согласии?
— Мэнни!
— Ну ладно. Я просто попытался. Похоже, нам светит судебное разбирательство.
— И среди присяжных будет не слишком много пластических хирургов…
— Определенно.
Повесив трубку, Мэнни лениво подумал: а был бы Джерри счастлив в другой стране и в другой профессии? Вероятно, нет.