— Не так надо действовать, Сережа, — сказал он лейтенанту Попугайчику, выводя того из квартиры Новлянских.
— А как?
Они вышли на улицу. Волнистый вытер ладонью лоб. Однако припекает.
— Устал я, Сережа. Тяжелый был день. Принес бы ты Мне пива холодного, что ли. Горло промочить.
Пока лейтенант Попугайчик бегал за пивом, майор терпеливо ждал его в машине. И тут… Сергей Павлович невольно пригнулся. У подъезда лихо притормозила новенькая иномарка красного цвета — и в это же время из дверей выскочил Олег Новлянский. Волосы у него были влажные. Дверца машины открылась, они с девушкой обменялись нежными поцелуями. Потом хореограф полез в салон. Судя по всему, и была Ирочка, которую, все его семейство одобряло. В отличие от Нэтти.
Зрение у Волнистого было отличное. Он хорошо разглядел плотного сложения красотку, которая жевала жвачку, как какая‑нибудь корова, не собираясь, впрочем, давать молока. Она сама, похоже, доила состоятельных родителей. Сергей Павлович оценил: упакована основательно. Хорошая машина, дорогая одежда, «навороченный» мобильный телефон. К Новлянскому не спешила: ждала, когда тот подлетит, чмокнет в подставленную щечку. Знала себе цену. Да и Новлянский ее знал.
Внешность девушки Олега, очевидно, не смущала. Красотка ничем не напоминала эфирных созданий, которыми ежедневно занимался хореограф. Сергей Павлович хорошо разглядел ее круглые щеки и шею, похожую на колонну. Вряд ли Новлянский смог бы ее поднять. Но зато суетился подле и при этом без конца улыбался. Когда парочка уехала, появился наконец и запыхавшийся лейтенант Попугайчик.
— Вот, Сергей Палыч! — Он показал запотевшую бутылку. — Сойдет?
— Что? Пиво? А я уж забыл, за чем тебя, Сережа, послал. Завтра надо будет в офис к Раскатовой наведаться. Хореограф‑то теперь ломаться не ста‑[нет. Прямо как девица красная! Ишь! Видел я сейчас его Офелию. Это, доложу я тебе, та еще будет нимфа!
Уже на следующее утро майор Волнистый приехал в модельное агентство Раскатовой с намерением нажать на Олега Новлянского. И застал того в компании Ричарда Носкова. Последний расположился со своим походным набором косметики в тесной гримерной, стены которой были обвешаны зеркалами. От этого казалось, что в комнате толпа народа. На самом же деле в гримерке находились трое. Сам Новлянский, Носков за работой, а в кресле перед огромным, в рост человека, зеркалом сидела уже знакомая майору Волнистому девица. Та самая, из красной иномарки. Ричард задумчиво разглядывал ее в зеркале и нес всякую чепуху. Замолчал он, только увидев в дверях знакомую парочку: майора Волнистого и лейтенанта Попугайчика. После громкого «о!» Носков резко развернулся всем корпусом, сметая косметику, разложенную на туалетном столике. Кисти, лаки, коробочки с румянами и тенями и прочие доспехи странствующего рыцаря посыпались на пол. Лейтенант поспешно подскочил и стал собирать упавшие предметы. Некоторые из них сильно пострадали в результате падения.
— Вы, лейтенант, ко мне в ассистенты? — натянуто улыбнулся Носков.
— Такой пупсик! — пискнула девица в кресле. — Отпад!
Лейтенант, пристраивавший в это время на походном наборе теней прозрачную пленку с наименованиями цветов, побагровел.
— Не помешаем? — поинтересовался Сергей Павлович.
— Уже, — уронил стилист, открывая тюбик с тональным кремом. И сердито добавил: — Вы же видите, здесь и без вас развернуться негде.
Олег Новлянский тронул майора за рукав и прошептал:
— Только не при Ирочке. Это моя невеста. Девушка из хорошей семьи. Не говорите, что вы из милиции. Я вам все расскажу.
— Олег, работать! — В гримерку заглянула Евгения Львовна. Увидев майора Волнистого с лейтенантом Попугайчиком, сказала кисло: — Вы снова здесь? Ко мне?
— И к вам, — подтвердил Сергей Павлович.
Раскатова тут же исчезла. Вместе с ней испарился Новлянский. Сергей Павлович и лейтенант Попугайчик остались наблюдать за работой стилиста. Дик уже успел перекрасить своей модели волосы и готовился заняться лицом. Сергей Павлович признал, что сегодня прическа девицы выглядит значительно лучше. У Носкова был хороший вкус. Но вдохновение уже покинуло стилиста. Очень неохотно Носков приступил к работе. Он молчал во время всего процесса, а под конец не выдержал:
— Послушайте, господа! Я не могу работать, когда у меня за спиной так громко дышат!
— Я вообще не дышу, — тут же заявил лейтенант.
— Зато ваше оперение все время колышется. Майор со злостью взглянул на Носкова. Шутник! И тут же вышел из гримерки. Хотел было заняться Новлянским, но Олег изо всех сил делал вид, что чрезвычайно занят. У балетного станка, выполняя его команды, изгибалась тоненькая как тростинка девушка, две другие ждали своей очереди.
— А когда у вас перерыв? — спросил Сергей Павлович.
Раскатова, оказавшаяся поблизости, зашипела:
— Вы мешаете людям работать. Я буду жаловаться.
И Волнистый ретировался. Когда он вновь заглянул в гримерку, Носков уже закончил работу. Его модель задумчиво разглядывала в зеркале свое лицо. Потом неуверенно сказала:
— Класс…
Дверь неожиданно распахнулась; Евгения Львовна возникла на пороге с возгласом:
— Ричард!
Потом словно споткнулась и с недоумением глянула на девицу.
— Что это с тобой? Решил вернуться в прошлое? Давно уже я не видела, чтобы ты делал такой макияж! Эти розовые тени…
Носков вдруг позеленел. С того дня, как убили Нэтти, Сергей Павлович впервые видел стилиста в таком состоянии. Ричард явно был не в себе. Нервным жестом он смахнул со столика баллончики, кисти, тюбики, коробочки и заорал:
— Яне могу так работать! Яне хотел этого! Черт знает что! Чтобы вас больше не было рядом, когда я работаю!! Всех!!!
Это относилось к майору Волнистому и лейтенанту Попугайчику. «Так‑так‑так, — подумал Сергей Павлович. — Нервный срыв». Из‑за неудачного макияжа? Да, розовые тени девицу уродовали. Факт. Ее щеки вдруг сделались еще круглее; а глаза узенькими, как щелки. Носков упал на диванчик, стоящий у стены, и обхватил голову руками. Над ним нагнулась Раскатова, негромко заговорила. Девица, разукрашенная нелепыми розовыми тенями, надула губы и пожаловалась тому, кто случайно оказался рядом — а именно майору Волнистому:
— Не понимаю, ведь Олег его так хвалил! Классный, мол, парень, просто гений! Солидная клиентура, только по записи! Трепач. Не, а может, я чего не понимаю? Может, классно, а?
Она достала из кармана жевательную резинку, метнула ее в рот, двинула мощными челюстями и вопросительно глянула на Сергея Павловича.
— А? Поеду домой. У мамы спрошу.
— Ирина, давайте я вас до машины провожу, — вызвался тот.
— Вы что — знаете меня? Отпад! А вы кто? Я думала — охрана.
— Милиция! Проводим расследование. Олег разве не рассказывал вам о том, что недавно убили девушку, которая училась в этой школе моделей?
— Отпад! Так вы менты? И пупсик? — Лейтенант Попугайчик вновь побагровел. — Папаша просто отомрет, когда узнает, что меня менты допрашивали! — Ирина хотела подняться, но майор Волнистый положил на ее плечо руку и слегка придержал.
— У меня к вам сразу же вопрос: в прошлое воскресенье у Олега было свидание с вами?
— Отпад! Да его мамаша на дачу увезла! А мы с предками ездили в гости!
— Значит, не с вами было свидание, — сделал вывод майор.
— Свидание? — дернула бровями девица. С минуту она мощно работала челюстями, что‑то соображая. Потом высказалась: — Отпад!
Вслед за этим она легко, как перышко, стряхнула с плеча майорскую руку и поднялась. Ринулась к выходу. Сергей Павлович еле за ней поспевал. Замыкающим шел розовый от смущения «пупсик». Теперь они с Ириной были в одной цветовой гамме. Когда троица вышла на улицу, майор увидел, что Ирина приехала в агентство не одна. Возле красной иномарки стояли две девушки. Одна красивая, высокая и стройная, а другая — тоже высокая и красивая, но видно было, что с хорошим аппетитом. Пышные формы ей были к лицу. Худенькая что‑то возмущенно рассказывала пышной. Она так увлеклась, что не сразу обратила внимание на подошедших мужчин. Волнистый даже уловил последнюю фразу:
— Нет, Танька, ты не представляешь, что теперь будет! Эта Нэтти, которая была после тебя… Ой! — девица наконец узнала в подошедших мужчинах сотрудников милиции и осеклась.
Потом обе девушки уставились на Ирину:
— Кто это тебя так?!
— Кто, кто! Этот ваш Дик! Тоже мне, гений!
— Знаешь, подруга, в этом что‑то есть, — задумчиво сказала пышная девица. — Оригинально. Вот увидишь, как на тебя все будут глазеть. С таким макияжем надо в ночной клуб или в кабак.
— В кабак! — фыркнула Ирина. — Не видишь, ко мне менты прицепились?
Пышная девица с интересом посмотрела на ее спутников.
— Вы что, Алекса посадили?
— Куда? — растерялся лейтенант.
— В тюрьму, — усмехнулась пышная.
— Кто сказал? — оторопел майор. — Тут он. Работает.
Пышная красотка с укором посмотрела на собеседницу. Та пожала плечиками.
— Я только хотела сказать, что Олег под подозрением.
Волнистый же не растерялся и спросил у пышной:
— А вы случайно не Татьяна Петухова?
— Случайно я.
— Ну, Танька, подложила же ты мне свинью! — высказалась владелица красной иномарки. — Папаша просто взбесится, когда узнает, что за Олегом милиция по пятам ходит!
— Я‑то тут при чем? Откуда я знала, когда вас знакомила, что убьют эту Нэтти?
— Да ты сама говорила!
— Ничего я не говорила!
— Говорила! Про то, что никогда она ничего не выиграет! Говорила! Ты знала!
— Ничего я не знала!
— Стоп, стоп, стоп! — разнял их майор. И внимательно посмотрел на Татьяну: — Значит, так, девушка. У меня к вам пара вопросов. Где предпочитаете беседовать? В милиции или…
— Или, — уверенно ответила Татьяна. И обратилась к Ирине: — Ты меня подождешь?
— Да пошли бы вы оба! Ты и твой стилист! А заодно и Новлянский!
Владелица красной иномарки выплюнула на асфальт жвачку и достала ключи от машины. А сев за руль, демонстративно вынула из кармана мобильник и стала кому‑то названивать. Явно жаловалась. После короткого разговора машина взревела и рванула с места.
Татьяна Петухова посмотрела ей вслед с презрением.
— Подумаешь! Были бы у меня права, я бы с этой Иркой никогда не связалась! Но мне пока нельзя, — с сожалением добавила она. — За мной это… Глаз да глаз!
— Таня, где бы нам посидеть? — спросил майор. — Мороженое хотите?
Девушка тяжело вздохнула.
— Я пиво очень люблю. И сладкое люблю. Все люблю. А эти садисты… — Она выразительно глянула на двери агентства. — Голодом меня морили! Ненавижу!
После короткого обсуждения они отправились в кафе, яркую вывеску которого Сергей Павлович приметил издалека. У Волнистого было предчувствие, что он сейчас узнает много интересного. Пусть даже эта информация влетит в копеечку. Не сидеть же в кафе за счет Петуховой! Но ту, похоже, такие мелочи не смущали. Достав крупную купюру, она сунула ее растерявшемуся лейтенанту со словами:
— Сходи в бар, пива принеси.
Похоже, что все мужчины делились ею на две категории: прислуга и товар, выставленный в свободную продажу. Лейтенанта Попугайчика она сразу же отнесла к объектам, которые можно и нужно эксплуатировать. С майором Волнистым пока еще церемонилась. Потом решила использовать его в качестве жилетки, в которую можно поплакаться.
— Нет, как будто это я во всем виновата! Мой отец работает вместе с Иркиным. Короче, бизнес у них совместный. Партнеры. Вот ее папаша и обратился ко мне с просьбой: мол, познакомь Ирочку с приличным парнем. Чтоб красивый, как картинка, манеры хорошие и — бедный. Прикормим, оденем, квартирку прикупим — и пусть молодые живут. Чтоб внуки были здоровые и красивые. Я‑то по доброте душевной помочь хотела. Ирка — свинья неблагодарная. Вот мне, — Татьяна гордо вскинула красивую голову, — мне не надо мужа покупать.
Сергей Павлович в этом и не сомневался. Девушка была Настоящей красавицей, даже несмотря на сильно увеличившиеся со времен ее царствования объемы груди и бедер. Не верилось, что когда‑то Татьяна была бесплотной, и Дик даже прозвал ее Танцурой. Теперь девушка набрала запрограммированный природой вес, двигалась плавно, держалась уверенно. И, похоже, не страдала от того, что потеряла возможность выходить на подиум.
— Вы знали Нэтти? — спросил Сергей Павлович.
— Нет. Но наслышана. Я долго в больнице лежала, а потом отец меня все по курортам возил.
— А с каким диагнозом вы попали в больницу?
— Передозировка, — коротко ответила Татьяна. — Наркотиками накачалась.
— Что же вы так?
— А вы бы сами попробовали! Когда при ежедневной пахоте голодом морят! Да, мне раньше хотелось стать какой‑нибудь «мисс». Но Эжени — она же сумасшедшая! Садистка! У нее дома даже пожрать толком нечего. Мне все время хотелось убежать к маме. Она так классно готовит! Вы знаете, что такое постоянное чувство голода? А ты знаешь? — вцепилась она в лейтенанта Попугайчика, который как раз опустил на стол огромные кружки с пенящимся пивом. Тот отрицательно покачал головой, а Татьяна отхлебнула из кружки и с чувством сказала: — Класс! Ненавижу вегетарианство! Иметь столько денег и ничего не жрать — это мазохизм! А эти ужасные тренажеры! Эти упражнения! Знаете, я назло познакомила Алекса с Иркой. Терпеть его не могу! Он и ко мне подкатывался. Только Алекс такой дурак, что меня от него тошнит! Ирка — это то, чего он заслуживает!
«А девица не так глупа, — тут же подумал майор. — И как ее угораздило подсесть на наркотики? Кто дал?» Татьяна Петухова пила свое пиво и рассказывала о том, насколько ей стало легче жить после того, как она рассталась со своим королевским эскортом.
— Они все ненормальные. Эжени — садистка. Алекс — садист. Дик — тоже садист. Он все время издевается. Сколько я от него наслушалась, пока сидела перед зеркалом! Когда Алекс рассказывал об этой Нэтти, я радовалась: так им всем и надо! Он мне звонил иногда.
— А что он рассказывал?
— Что она всех прибрала к рукам. Все агентство. Молодец! А мне теперь хорошо. Папаша меня скоро за границу учиться отправит. Потом купит мне турагентство. Он обещал. Красота! Сейчас бы отправил, да боится, как бы я опять не сорвалась.
— Кто вам давал наркотики, Таня? — осторожно спросил Сергей Павлович.
Она сразу же замкнулась.
— Я сама во всем виновата. Мне этого хотелось. Есть нельзя. Заниматься надо много. Бесконечные примерки. Надо стоять полуголой и не шевелиться, пока платье прямо на тебе подгоняют. Фотосессии — тоже холодно. Везде сквозняки. А я люблю тепло и уют. Мягкие постели, тарелку с бутербродами перед телевизором или интересную книжку под стаканчик пива. Замучили меня совсем… И не хочу я никого выдавать.
— А почему вы сказали Ирине, что Нэтти никогда не выиграет конкурс красоты?
— Потому. Почему я не выиграла, потому и она бы не выиграла, — загадочно ответила Татьяна.
— Значит, не хотите рассказать?
Она пожала плечами. И Сергей Павлович понял. Татьяна Петухова прошла курс реабилитации от наркотической зависимости, и по курортам ее потом возили, и пристроить пообещали. И пока она держится. Но привыкла потакать своим маленьким слабостям. Рано или поздно так же, как мягкой постели и бутербродов с пивом, она захочет наркотиков. И не сможет себе отказать. Просто потому, что иметь такие большие деньги и не колоться — это мазохизм. Есть человек, который имеет доступ к наркотикам. Кто‑то из близкого окружения. Сдавать его Татьяна не хочет. А вдруг понадобится?
— Я не стукачка, — сказала девушка. — Претензий к этому человеку у меня нет. Если у вас ко мне все, то я пойду. — Она оглядела стол и добавила: — Может, вам еще пива купить? Папа говорит, что менты бедные.
— Ваш папа ошибается, — набычился Серей Павлович. — На пиво у меня есть.
— Ну, разве только на пиво, — усмехнулась Татьяна и поднялась.
Она шла к выходу, а парни, сидящие в кафе, смотрели ей вслед. Майор чувствовал себя оскорбленным, лейтенант тоже обиженно посапывал носом.
— Если еще раз кто‑нибудь из этих девиц назовет меня пупсиком… — Попугайчик сжал кулаки.
— Остынь, — посоветовал майор. — Никуда он от нас не денется, этот торговец наркотиками. А о Петуховой пусть папа ее заботится. Она еще даст ему чертей! Сходи лучше закуски принеси. Интересно, когда у Новлянского обеденный перерыв?..
…Но перерыва Олег Новлянский так и не дождался. Когда майор Волнистый и лейтенант Попугайчик вернулись к агентству, они увидели, что хореограф мечется у крыльца в панике и оглядывается по сторонам.
— Что случилось, Олег Александрович? — участливо поинтересовался майор.
— Где Ирочка?! — жалобно вскрикнул тот.
— Уехала, — ответил лейтенант.
— Как? Куда? Что вы ей» сказали?! — Новлянский схватился за телефон, но тщетно. Ему не пожелали ответить. Руки хореографа беспомощно опустились.
— А что вы так нервничаете? — удивился Сергей Павлович. — Я просто спросил у девушки, не с ней ли у вас было свидание в тот воскресный вечер, когда убили Нэтти.
— Боже мой! — театрально всплеснул руками Новлянский. — Что скажет мама? — Следующая его фраза была из того же драматического репертуара: — Вы сломали мне жизнь!
— Послушайте, Олег Александрович, если бы вчера вы откровенно мне все рассказали, не стал бы я сегодня тревожить вашу обожаемую Ирочку. Допустим, что никого вы не убивали. Ну, было у вас с кем‑то свидание. Так назвали бы вчера вашу даму — и никто бы ничего не узнал.