— А про одежду я ничего еще не говорила.
— Его видели в модельном агентстве. Похоже, из‑за этого Феликса Нэтти и занервничала. Не удивительно. Муженек ведь приехал. Наташа, а Вика много о себе рассказывала?
— Конечно. Про институт, про мужа, особенно про дочку.
— Надо срочно поговорить с вашим женихом. Сдается мне, он человек наблюдательный.
— Ой, да Герман вообще замечательный! Он… — опять затараторила Наташа.
— Все‑все‑все. Собирайся, Сережа. Герман замечательный, Феликс противный, Зинаида Николаевна — мегера. Так и запишем в протоколе.
В прихожей, молитвенно сложив руки, стояли обе Беловы. Белова‑старшая просительно сказала:
— Вы уж не сажайте ее в тюрьму. В ее положении нельзя. Она мне на ушко шепнула. Третий месяц.
Майор понял, что теперь Герману Галицкому не отвертеться. Придется жениться, кем бы ни была его невеста. Ведь Герман Георгиевич так хотел детей…
Должно быть, Наталья Белова ему все‑таки позвонила. Потому что визиту милиции Герман Георгиевич не удивился. Он был на работе, как и сказал своей невесте. Теперь на месте секретаря сидела другая девушка, не Наташа. Невеста Германа Георгиевича подобрала себе в заместительницы особу, похожую на нее как две капли воды: светловолосую простушку с голубыми глазами и миловидным круглым личиком. Майор Волнистый переглянулся с лейтенантом Попугайчиком. Похоже, что весь персонал подбирает теперь невеста Галицкого. Все сотрудники фирмы были на удивление молоды и чем‑то друг на друга похожи. Взглянув на удостоверение майора, секретарша сказала: «Класс!», а пробегавший мимо парень швырнул ей на стол какой‑то документ со словами: «Стартани, подруга!» Все «пиплы» были в белых рубашках и при галстуках, но без пиджаков, а «подруги» в белоснежных блузках и темных юбочках‑мини. Сергей Павлович вдруг почувствовал себя старым, зато лейтенант Попугайчик встрепенулся и расправил крылышки. В кабинет Галицкого они вошли вместе.
Герман Георгиевич сидел в глубоком и темном, как осенняя лужа, кресле и задумчиво смотрел на лежащий перед ним мобильный телефон. Как и в случае с Зинаидой Николаевной, майор Волнистый удивился. И в этого человека можно влюбиться с первого взгляда?! На первый взгляд ничего особенного в Галицком не было. На вид лет за сорок, худощавый, лицо вытянутое, нос хрящеватый, бородка клинышком. На голову шлем, в руки копье — и чем не Дон Кихот? А вот глаза у Германа Георгиевича и в самом деле были замечательные! Но взгляд их был печален.
— Слушаю вас, — грустно сказал Галицкий. — Это вы из милиции?
— Вам только что Наташа звонила?
Он Не удивился оговорке майора, вздохнул и сказал:
— Вы угадали. Мне только что сообщили, что я буду папой и что моя невеста полгода жила по документам своей подруги. Сейчас я размышляю над тем, радоваться мне или огорчаться.
И майор Волнистый мгновенно проникся к нему симпатией. Бывают люди некрасивые, но очень к себе располагающие. Герман Георгиевич Галицкий бьш человек на редкость обаятельный. Он никогда не кричал, не выяснял отношений и любые неприятности воспринимал с грустной улыбкой. Даже переваривая отвратительную стряпню жены Зинаиды, философски рассуждал про себя, что из‑за невозможности съесть много никогда не наберет лишний вес. Следовательно, здоровье будет крепче. И, как всегда, не ошибся. Все его видения были пророческими. Человек, казалось, абсолютно к бизнесу не приспособленный, он процветал.
Герман Галицкий никогда и не рассчитывал стать бизнесменом. Просто у него было много друзей еще со студенческих времен. Герман устраивал их всех. Он был рефери в любом споре, катализатором в любом процессе, посредником при любой сделке. Галицкий бьш симпатичен всем, даже бандитам, которые обеспечивали «крышу». Что‑то такое в нем было, что мгновенно открывало людские сердца. Заключая очередную сделку, он всегда рассчитывал на худшее, рассуждая, опять же, философски: «Если прогорю, буду выращивать кроликов в деревне и долго проживу, потому что там воздух свежий. Все, что ни делается, к лучшему. Получу прибыль — помогу друзьям». Удивительно, но долги ему всегда возвращали. Партнеры Галицкого не кидали, налоговые инспекторы мгновенно подпадали под его обаяние и меры принимали щадящие. У Галицкого никогда и ни с кем не было конфронтации, даже с Зинаидой Николаевной. Он просто молчал, слушая ее крики, и рассуждал, опять‑таки, философски: «Лучшей жизни я не знаю, а к этой привык».
Герман Галицкий женился на Зиночке по инерции. В студенческие годы он был занят только учебой, и с первой девушкой познакомился уже на последнем курсе. Зиночка была необычайно красива. До встречи с ней Герман был уверен, что такие девушки существуют только на обложках глянцевых журналов, не в миру. Материализовавшись в его комнате, Зиночка захотела кушать, и кушать очень хорошо. Готовить она не умела, предпочитая рестораны. В автобусе падала в обморок, в метро у нее кружилась голова. Ездить Зиночка могла только на такси. Ее мама, директор магазина, взяла на себя заботы о благополучии молодой семьи. Когда она ушла в отставку, Герман Георгиевич подумал, что Зиночка исчезнет из его жизни тоже или наконец изменится — но она родилась под счастливой звездой. Грянула перестройка, потом интенсивно пошел процесс ускорения, институтские друг зья Германа занялись бизнесом и втянули его. Такой человек, как Галицкий — с его обаянием, терпением и умом — оказался полезен всем.
Когда Герман быстро разбогател, жена занялась его окружением. Стала исполнять на его фирме обязанности менеджера по кадрам. Галицкий ей не мешал. Пусть берет на работу кого хочет. Заставить хорошо работать можно всех, надо только знать методы. Герман не знал человека, с которым не смог бы договориться. До знакомства с Нэтти.
Об измене жене он никогда не помышлял. Во‑первых, был уверен, что все женщины одинаковы с точки зрения их внутреннего содержания. А что касается внешнего, то тут Зинаида Николаевна была вне конкуренции. В загранкомандировки он ездил со списком того, что необходимо привезти любимой жене. Держал список в кармане пиджака, у сердца, и в критических ситуациях заглядывал туда. Вспомнив, как много женщине требуется для счастья, Герман Георгиевич мгновенно остывал. Рассуждая, как водится, философски: одну я всем этим уже обеспечил, зачем мне галопом нестись по второму кругу? Зинаида таскала его в круизы и на модные курорты, где Галицкий изнывал. Зато от нее можно было откупиться. Я тебе новую шубу — а ты оставляешь меня на диване перед телевизором на все две недели. И если бы Зинаида Николаевна была поумнее, не было бы никакой Вики. То есть Натальи Беловой. То есть их обеих.
Войдя в контакт с Нэтти, Герман Георгиевич почувствовал себя очень неуютно. Она искала войны, никак не мира. Все его попытки прийти к согласию были приняты в штыки. Нэтти смотрела на него, словно изучая, и Герман Георгиевич никак не мог понять, что же ей от него надо. Герман Георгиевич видел, что Нэтти несет в себе разрушение и смерть. А поскольку все его видения были пророческими, он не сомневался, что девушка плохо кончит. Надо держаться от нее подальше. И Викушу предупредить.
Однажды он решил заехать за вещами к бывшей жене. Были книги, которые он не хотел оставлять Зинаиде Николаевне и против отдачи которых она не возражала. Время было позднее, фонарь тусклый, и девушку, в нетерпении ходившую взад‑вперед возле подъезда, Герман Георгиевич идентифицировал не сразу. Сначала он подумал, что это его невеста, и очень удивился. «Эта тварь» и «мегера» последнее время не ладили. Иначе они другу друга и не называли. Скандалов Галицкий не любил и участвовать в них не хотел. Но девушка повернулась к нему лицом — и Галицкий понял, что это Нэтти. И невольно отступил в тень…
— Наталья вам объяснила, по какой причине обменялась с подругой паспортами? — спросил Галицкого Сергей Павлович.
— Не скажу, что ее объяснения были внятными, — задумчиво сказал Герман Георгиевич, — но то, что она беременна, все меняет. Конечно, я женюсь на Ви… Может, ей стоит поменять имя? Знаете, привык.
— Так вы любите ее или нет? — не выдержал Сергей Павлович. — Конечно, это не мое дело…
— Я был не в восторге от бывшей тещи, пусть земля ей будет пухом, и не уверен, что буду в восторге от следующей, — философски заметил Герман Георгиевич. — Но без тещи нельзя, ведь верно? Что же касается Ви… То есть Наташи… — выговорил он с запинкой. — Мне всегда не хватало в доме детей. Теперь же я их получу в достаточном количестве. Ведь моя невеста еще ребенок. Как оказалось, ей и двадцати нет. Так что у меня двойня. — Галицкий улыбнулся.
— Хорошо, давайте ближе к делу. Итак, вы сразу же невзлюбили Нэтти.
— Нэтти? Да, она так себя называла. Знаете, я с трудом находил методы защиты от нее, а она беспрерывно атаковала.
— Пыталась вас соблазнить?
— Ну, учитывая опыт общения с Зинаидой, это было бы проблематично. Зиночка — роскошная женщина. Даже Нэтти до нее было далеко. Я не падок на женские прелести, здесь удивить меня трудно. Нэтти хотела другого. Это хорошо, что она умерла, — спокойно сказал Галицкий.
— Почему вы думаете, что умереть для такой молодой и красивой девушки — это хорошо? — Волнистый строго посмотрел на него.
— Понимаете, эта дама обладала разрушительной силой невероятной мощности. И способности у нее были незаурядные. Само зло.. — Галицкий усмехнулся. — Похоже, она твердо решила покорить мир, но взялась за это слишком рьяно и получила пулю в затылок.
— Так чего она от вас хотела?
— Ну, допустим, иметь некое влияние. Она интересовалась моими делами. Пыталась выяснить, сколько я зарабатываю, не имею ли каких‑нибудь тайных пороков. Нащупывала мои слабости.
— Не имеете?
— Упаси боже! Я — мученик. Двадцать лет ежедневно восходил на Голгофу семейной жизни с Зинаидой, у меня просто не было времени грешить. Теперь вздохну спокойно: с женой в разводе, Нэтти скончалась. Мне будет скучно, зато безопасно. Вам не кажется, что я это заслужил?
— Значит, вы с Нэтти не нашли общего языка, — сделал вывод Сергей Павлович.
— Нет, не нашли. Мы очень разные люди. Я не игрок. Я созерцатель. Миротворец. А она ломилась во все двери. Даже в открытые. К чему, спрашивается? Тактичнее было просто постучать. И знаете, я не ожидал маневра с Зинаидой.
— Что‑что? — не понял Волнистый.
— Вам любопытно, был ли я заинтересован в ее смерти? Представьте себе, был! И даже очень! У меня алиби. Я не стрелял. Ви… Короче, известная вам девушка стояла рядом. Она это подтвердит. Так что о своей неприязни к Нэтти я могу говорить совершенно спокойно.
— Но вы могли договориться с убийцей.
— С кем? С Феликсом?
— Вы что — тоже о нем знаете?! — подпрыгнул майор Волнистый.
— А почему я не должен знать Феликса?
— Он же… как это выразиться… Ну, был мужем, с которым Ната… то есть Ви… ну, ваша девушка должна была развестись.
— Вот как? Ну, мало ли на свете Феликсов. Честное слово, я не знал, что это он. Я не смотрел в паспорт моей невесты. На ту страницу, где стоял штамп о регистрации брака. Мне было неинтересно имя ее мужа. Она же о нем не говорила. Догадывалась, что мне это неприятно. А теперь выясняется, что практически ничего о нем и не знала.
— Как же вы познакомились с Феликсом?
— Подошел и познакомился. А что, нельзя?
— Зачем? — удивился Сергей Павлович.
— Нэтти атаковала меня. Вошла в контакт с Зинаидой… И я решил подстраховаться. Я видел, что возле нее крутится какой‑то мужчина. Мне показалось, что с ним‑то мы найдем общий язык.
— Погодите, погодите; Герман Георгиевич. Вы что — видели, как Нэтти разговаривала с вашей бывшей женой Зинаидой Николаевной? Но зачем?
— Вот об этом я и спросил ее там, на берегу.
— А почему она вас отозвала в сторонку?
— Решила, наверное, пококетничать. Я раньше не замечал у Нэтти приступов нежности, но ведь всякое бывает… Как к мужчине Нэтти раньше не проявляла ко мне интереса. Меня, если честно, это насторожило. И я, чтобы охладить ее пыл, спросил о Зинаиде. Нэтти было растерялась, но быстро пришла в себя, нежно обняла меня, поцеловала в щечку и сказала, что готовит мне сюрприз. К свадьбе. А едва она отстранилась, раздался выстрел — и она упала. Ее убили практически в моих объятиях, — грустно сказал Герман Георгиевич.
— Вы побежали в ту сторону, откуда стреляли?
— Попробовал. Но я не спортсмен. Во всяком случае, тот мужчина бегает быстрее меня.
— Почему вы решили, что мужчина?
— Мне так показалось.
— А почему вы подумали, что это Феликс?
— Интуиция. И судя по информации, полученной от вас, я не так уж и не прав. Знаете, на его месте я бы такую жену убил. Сбежала из дома, бросила маленького ребенка. И потом, у нее был любовник. Я знаю это от Ви… Нет, ей положительно надо менять имя!
Рассуждения Германа Георгиевича были логичны.
— Так все‑таки, Герман Георгиевич, как вы познакомились с Феликсом? Где?
— Очень просто. После того, как я увидел Нэтти с бывшей женой Зинаидой, я стал к ней присматриваться. От такой девушки всего можно было ожидать. Темпераментная особа. Судя по предсмертным объятиям, — усмехнулся он. — Да, мне ее не жалко. Кажется, она меня ненавидела, и я не мог ее переубедить, как ни старался. Так вот, однажды я узнал от Ви… своей невесты, что подруга познакомила ее с каким‑то Феликсом. Она обмолвилась случайно. Потом вдруг испугалась, попыталась сменить тему, но я уже насторожился. Феликс меня заинтересовал. Зачем Нэтти их познакомила, спрашивается? А Нэтти встретилась с Зинаидой еще раз. Подробности того, как я их выследил, опущу. Короткая встреча, во время которой моя бывшая жена передала Нэтти какой‑то сверток. Ее, то есть не Зинаиду, а девушку, сопровождал молодой человек, и я подумал, что это и есть Феликс. Они зашли в магазин, и на какое‑то время я потерял их из виду. Но вскоре они вышли, парень проводил Нэтти до метро, а сам отправился к машине. Тут я к нему и подошел, И спросил: «Слушай, а ты кто такой?» И он честно ответил: «Феликс».
— Не удивился, что вы к нему подошли?
— У него отличное чувство юмора. Кстати, замечательный молодой человек.
— А почему женщины в один голос называют его неприятным?
— Ну, это же женщины! И какие? Вот я — какой человек? Приятный или нет?
— Ну… — замялся майор. Что ж, вот так и сказать человеку, что он приятный?
— Словом, многие считают, что приятный. Тогда почему Зинаида за двадцать лет совместной жизни ни разу не сказала, что я ей приятен? И даже не дала понять. Был бы приятным — ни за что не стала бы переключать телевизор, который я смотрю, с футбола на дурацкий сериал. Демонстративно. Для женщины самый приятный человек — тот, который считает ее красивее всех остальных женщин. А у Феликса чувство юмора своеобразное. Он комплиментов говорить не умеет, зато острит беспрестанно. А подошел я к нему потому, что считаю: с любым человеком можно договориться.
Кстати, Феликс меня очень успокоил. Хотя сверток, который передала Нэтти Зинаида, насторожил. Что в нем было, интересно? И почему она потом пошла в метро? А не села к нему в машину?
— Феликс ненавидел свою жену?
— Милый мой… Извинялось, конечно. Господин майор. Ну что значит ненавидел? По‑моему, любил. И очень даже. Хотел вернуть. Конечно, я не знал тогда, что они женаты. Подумал, что парень любит девушку, а она вертит хвостом.
— Значит, вы тоже считаете, что Нэтти убил Феликс?
— Ну, больше некому. — Галицкий развел руками. — Из мести. За то, что бросила его.
— А почему вы тогда на юг сбежали?
— Милый мой. Господин майор, конечно. Во‑первых, не надо забывать, что у меня уже были взяты билеты на самолет и забронированы места в гостинице. Я наконец‑то был свободен и планировал сделать предложение любимой девушке как положено. На морском берегу, под звуки музыки и шелест волн. Вместо этого объясняться в милиции — удовольствие сомнительное. А во‑вторых… Я и не сомневался, что вы его быстро поймаете. Не профессионал. Пистолет забыл в кустах. Приметный пистолет, насколько я разбираюсь в оружии. Мог бы швырнуть в воду. Мало ли в окрестностях прудов?
— Вы и пистолет видели?
— Я не стал ничего трогать руками, кроме запястья Нэтти. Но до кустов добежал. И вообще… — Галицкий тяжело вздохнул. — Я хотел бы, чтобы его поймали без моего участия. Поэтому наш откровенный разговор останется исключительно между нами.
Галицкий выразительно посмотрел на часы, напоминая, что работа стоит, люди ждут. Волнистый задал последний вопрос:
— Вы упомянули, что Феликс был на машине.
— На машине. «Копейка». Зеленого цвета. В которую Нэтти потом не села. Предпочла метро. Если интересно, в тот вечер, когда убили Нэтти, зеленые «Жигули» за нами не следовали. Я видел только зеленый «Рено».
— А вы человек наблюдательный. Я был прав. Что ж… — Волнистый поднялся. Лейтенант Попугайчик тоже вскочил. — Ситуация проясняется. Надо искать Феликса.
Хозяин выбрался из кресла, чтобы проводить их до дверей. Прежде чем уйти, Сергей Павлович спросил:
— Герман Георгиевич, а как вы относитесь к тому, что в офисе теперь одна молодежь? Это На‑ташины друзья?
— А что? Я сам жил в студенческом общежитии. Погодите, пройдет немного времени — и от духа студенческой общаги ничего не останется. Они притрутся друг к другу, начнут делить деньги, потом собирать друг на друга компромат. В итоге выживут сильнейшие. Сотрудники офисов есть продукт естественного отбора. А я, как уже сказал, созерцатель. Зачем вмешиваться в процесс, когда можно просто дождаться его окончания? Вот у Нэтти не было терпения. Она торопила события. Может быть, ей надо было просто рассказать мне все? Про обмен паспортами, виды на победу во Всероссийском конкурсе. Мы могли бы договориться.