Прежде чем нырнуть под кожаный тент, Маттер внимательно посмотрел в небо – туман быстро таял, и кое-где стали появляться светлые проплешины. Ветра, однако ж, не было совсем, а значит, следовало ожидать того самого мелкого дождя, который князь считал неизбежным.
Маттер знал, что к обеду у него начнет ломить суставы. Эта мысль приводила его в исступление, но сделать тут было нельзя ничего, оставалось лишь терпеть.
Мокрая черная лошадь довольно бодро потащила фаэтон в сторону древней части города, вверх и чуть влево, туда, где в серой взвеси виднелись шпили крепостных башен. Через четверть часа, проехав столетней давности коричнево-красными кварталами, экипаж оказался в лабиринте узких кривых улочек, застроенных очень своеобразными домами из посеревшего от ветров и ливней ракушника. Деревянные балконы с темными и грязными перилами угрюмо нависали над истертой брусчаткой мостовой. У ворот кое-где стояли ветхие телеги, но нигде не было видно ни единой машины, более того: здесь, наверху, не ощущался даже пропитавший Майли угольный дух.
Вся деловая жизнь, да что там, весь новый век с его механизмами, ослепительными электрическими фонарями и круглосуточным гулом порта остался внизу, а в полуразрушенной крепости все выглядело таким же, как много столетий тому.
«Того и гляди из-за ближайшего угла выедет на тебя кавалькада какого-нибудь местного владетеля, – подумал Маттер, – со всеми этими оруженосцами, знаменами… и что тут у них еще было в моде? Кое-какую артиллерию они тоже таскали с собой по всякому удобному случаю…»
Извозчик остановился неподалеку от обрыва, на краю которого стояла когда-то юго-западная стена крепости. Теперь от нее остались только следы фундамента; внизу виднелись крыши и чьи-то пышные сады. Маттер выбрался на мокрые камни мостовой, но вместо того, чтобы обернуться и рассмотреть причудливый ряд трехэтажных особняков, построенных лет двести назад, неожиданно замер, напряженно вглядываясь в облака над океаном.
– Ты слышишь то же, что и я? – спросил он у вставшего рядом с ним Хаддена.
– Если вы имеете в виду звук моторов, то да, – наклонил голову тот. – Но я не вижу, кому они принадлежат…
Маттер сунул руку под плащ и достал небольшой бинокль. К западу небо казалось значительно светлее, чем над сушей, но корабля он все еще не видел, сколько ни старался.
– Идет на трех, – пробормотал Маттер, – но моторы у него пеллийские. Военный? Но почему тогда он забирает к югу?.. Хотя кто поймет, какие там сейчас ветры?
Трехмоторных воздушных кораблей в Пеллии не строили, а пять двигателей имел только его «Даамир». Значит, на четырехмоторнике один из движков неисправен, потому что ни один нормальный командир не станет идти в такую погоду, да еще и над морем, сознательно создавая асимметрию тяги.
Гул двигателей приближался. По тому, как менялась тональность звука, Маттер понимал, что садиться в Майли корабль не собирается, он готовится обойти город южнее. Маттер уже даже мог сказать, где именно плывет в сером небе неведомая машина, но разглядеть ее пока не мог.
– Нижняя кромка двести пятьдесят… – говорил он сам себе, – но они нас видят точно, уж дымы по крайней мере… да где же ты, наконец?
Теперь корабль стал удаляться от него, и в тот самый момент, когда князь отчетливо понял маневр, в просвете между туч проплыло длинное темное тело.
В окулярах князя корабль пробыл всего две секунды, но ему их хватило с избытком.
Это была не военная машина. Судя по характерной форме рулей направления и ступенчатому остеклению рубки, над бухтой поворачивал воздушный корабль, покинувший верфи барона Тиррена, изобретателя во многом гениального, но порой слишком эксцентричного. Трон не купил ни один из его проектов, и все же Тиррен взял свое, строя корабли для крупных торговых домов, ведущих дела за морями и нуждающихся в скоростном транспорте, чтобы быстро доставлять своих поверенных туда, где они могут оказаться полезны.
Состояние корабля, а именно пара треснувших стекол рубки и надрывы обшивки на плоскостях рулей, явственно свидетельствовало о том, что огромной машине недавно пришлось пережить тяжелый океанский шторм.
Маттер хмыкнул и вернул бинокль на место.
– Ведите нас, госпожа моя, – произнес он. – Надеюсь, вас не оскорбил мой интерес к собратьям-воздухоплавателям?
– Да что вы, – округлила глаза Элида. – Это, наоборот, так романтично… но я думала, что воздушные корабли не летают в такую плохую погоду?
– Летают, – вздохнул Маттер, – когда очень надо.
– Ну, тогда нам вон туда, – и с этими словами госпожа Ламма указала на крайний в ряду особняков, что выстроились напротив бывшей крепостной стены. – Контора моих друзей находится именно там, потому что они тоже, в некотором смысле, любят романтику.
– И поэтому, – покачал головой князь, – стараются держаться подальше от людных мест, вокруг которых рыщут судейские в долях с королевскими фискалами. Ах, как мне все это знакомо, о небеса, о боги!
Они прошли мимо пары больших цветников, обнесенных низенькой кованой оградкой, и остановились возле довольно вычурных дверей с матовыми непрозрачными стеклами. Элида потянула цепочку звонка.
Щелкнул замок, и правая створка неторопливо приоткрылась. В образовавшейся щели возникла тяжелая красноватая физиономия, от которой пахнуло свежим вином.
– О, госпожа Элида…
Привратник, широкоплечий малый лет тридцати, радушно распахнул дверь во всю ширь и только потом заметил двоих мужчин, стоящих за спиной у дамы.
– Это мои люди, Дарут, – успокоила она. – Господин у себя, не так ли?
– Господин вчера хорошо перебрамши, – заулыбался Дарут. – Но уже в кабинете, да… вас проводить или сами дорогу найдете?
– Не смеши меня, – отмахнулась Элида и сделала Маттеру знак идти за ней.
Маттер и Хадден прошли через небольшой холл в старинном стиле – женщина, бывавшая здесь не раз, двигалась весьма уверенно, – и поднялись по скрипучей боковой лестнице на третий этаж, где остановились перед дверью со старинной ручкой из давно не чищенной меди. Элида нетерпеливо стукнула. За дверью раздалось ворчание, потом кашель, и наконец простуженный голос рявкнул:
– Ну что там, Дарут? Чего тебе неймется? Опять почта?
– Это не Дарут, дорогой Берриш. Это я…
Элида Ламма вошла в просторный кабинет, уставленный старой конторской мебелью, которая давно просила ремонта, но хозяина, похоже, этакие условности волновали не особо. Сам он, лысоватый и, несмотря на относительную молодость, весь какой-то обвисший, сидел за письменным столом из черного дерева, ковыряясь вилкой в банке с кубиками рассольного сыра. Помимо банки, перед негоциантом находилась бутыль вина, серебряный стакан и тарелка зелени.
– У-уй… – Господин Берриш поднял на гостей глаза и совсем позеленел от страданий. – Никак тебя не ожидал… ну уж садитесь, коль пришли. Это, – он выудил наконец из банки кусочек сыра и ткнул вилкой в Маттера, – это кто с тобой?
– Не важно, – по тому, как Элида держала себя в кабинете этого пройдохи, Маттер понял, что она имеет над ним некую власть, – это так, сопровождающие лица.
– Так, может, мне следует предложить им выпить? – Нос Берриша зашевелился, словно у любопытной мыши.
– По утрам они не пьют, – отрезала Элида. – А уж при дамах, так тем более.
– При дамах, – задумчиво повторил Берриш. – Додуматься до такого… Ну ладно, ладно. Не дуйся. Если честно, я рад тебя видеть. Раз ты появилась – значит, дела твои пошли на поправку, а мне всегда приятно, когда у кого-то идут дела…
– Идут, – с усмешкой кивнула женщина. – И очень может быть, что пойдут еще лучше. А ты, поди, ждал, что я притащусь к тебе просить денег? Я могла бы. И тебе пришлось бы раскошелиться, не правда ли?
– Все твои средства, – поперхнулся Берриш, – в полном порядке, и я готов предоставить тебе отчетность…
– Это мы пока оставим. Сейчас меня интересует другое.
– Э-э-э?
– Мне нужен Седж.
Господин Берриш налил полный стакан вина и с большим знанием дела отправил его себе в глотку. Выдохнув, подцепил еще кусочек сыра, внимательно осмотрел его со всех сторон, но есть почему-то не стал.
– Ничего ты от него не добьешься, – сообщил он, любуясь сыром.
– Откуда у тебя такая уверенность?
– Уверенность? Нет, что ты, это всего лишь предположение. Но ты ведь знаешь, я не так уж часто ошибаюсь, да? Твои друзья, – он осторожно улыбнулся Маттеру, – видятся мне людьми большой решимости, но даже им, вероятно, не удастся добиться успеха. Седж свихнулся, – Берриш положил сыр в рот и снова потянулся к вину. – Или не свихнулся, я точно не знаю. Знаю только, что он теперь занимается такими делами, о которых раньше даже мечтать не мог.
– Что же это за дела? – нахмурилась Элида.
– О! Он рвется купить какие-то древние рудники на одном далеком острове… Не могу вспомнить, как он там называется – там, на крайнем юге, у нас этих островов – ты сама знаешь, географию учила. Но тот остров большой, да. И там есть загвоздка, да такая, что ни один нормальный человек за это дело браться не стал бы. Горы принадлежат жрецам – какой-то храмовой общине, так что купить их невозможно. Но Седж уверен, что жрецов ему удастся подвинуть, – Берриш противно захихикал и подмигнул Элиде. – Говорю же – псих. Он свихнулся, точно! Жрецов он со святых мест погонит! На крайнем юге! Да стоит ему только там появиться, они сами погонят его так, что тряпок не останется.
– Что же это за дела? – нахмурилась Элида.
– О! Он рвется купить какие-то древние рудники на одном далеком острове… Не могу вспомнить, как он там называется – там, на крайнем юге, у нас этих островов – ты сама знаешь, географию учила. Но тот остров большой, да. И там есть загвоздка, да такая, что ни один нормальный человек за это дело браться не стал бы. Горы принадлежат жрецам – какой-то храмовой общине, так что купить их невозможно. Но Седж уверен, что жрецов ему удастся подвинуть, – Берриш противно захихикал и подмигнул Элиде. – Говорю же – псих. Он свихнулся, точно! Жрецов он со святых мест погонит! На крайнем юге! Да стоит ему только там появиться, они сами погонят его так, что тряпок не останется.
– И что, кто-то хочет дать ему под это деньги?
– Вот не знаю. Деньги он ищет, это да, и вообще ведет себя как-то непривычно нагло… да только не слышал я, чтобы кто-то ему что-то давал.
– А что значит «нагло»? – быстро спросила Элида. – Что ж это, наглее прежнего?
– Еще как наглее. Говорю же, свихнулся он с этим делом. Везло ему слишком долго, вот он и двинулся, бедолага. Ставит себя так, словно ему теперь ни небеса, ни боги не указ.
– В богов, допустим, он и раньше не слишком веровал…
– То раньше. Сейчас ему на все уже чихать. Нет, я тебе помогу, конечно, – Берриш снова посмотрел на Маттера, и взгляд этот князю не понравился, – вот только не добьешься ты от него ничего: это раньше он долги платил, а теперь и думать забудь.
– Ты знаешь, что речь там идет не о долге.
– Знаю, знаю… Если б мы говорили о долге, а не о грабеже средь бела дня, все было бы намного проще. Ну, ладно, слушай. Где он теперь квартирует, я понятия не имею. Но слышал, будто играет он сейчас не там, где раньше, а у людей посолиднее. Есть такая улица Святого Перста, а на ней – притон одного старого барона. Его там каждый знает, у кого ни спроси. Играют у него в кирлук и, больше, в лимбо, да на хорошие деньги. Но дед, барон этот, жадный до жути, так что подати если и платятся, то чисто «от ветра». Раз так, вы учтите: Стража, соответственно, в доле. Заметут – без горя не выйдешь. Туда он два раза в неделю ходит, а бывает, что и чаще.
Элида медленно покачала головой.
– Ты мог бы сделать для меня гораздо больше… Но я чувствую, что на этот раз Седж напугал тебя по-настоящему. Хочешь молчать – молчи. Смотри только, чтобы потом не пожалеть.
– Я пуганый, – раздраженно отмахнулся господин Берриш. – И не ему мне мозги крутить, уж ты поверь.
– Я б поверила, – женщина встала, – да не сейчас. Не слепая, знаешь ли…
Глава 14
– Мне начинает казаться, что вы хотите мне что-то рассказать, но никак не можете решить, с чего стоит начинать, – Маттер глотнул горячего бульона и с вопросительной улыбкой уставился на Элиду.
Они сидели в небольшом ресторанчике, чуть южнее крепостной стены. Заведение это, находившееся в отдельно стоящем строении, привлекло внимание князя вывеской, на которой значилось: «Столичная электрокухня». Узрев такое диво, князь остановился и решил во что бы то ни стало выяснить, в чем тут фокус.
Судя по обилию посетителей, ресторан пользовался большим успехом. В зале, отделанном самыми модными керамическими панелями и даже полированной сталью, царила исключительная чистота, разносчики носили белые сюртучки, а по стенам висели светографические картины, на которых красовались какие-то господа на фоне новейших безлошадных экипажей, воздушных яхт и прогулочных катеров.
– Для приготовления пищи ни дрова, ни газ не используются, – прочитал князь крупную надпись над буфетной стойкой. – А! Так вот в чем дело. Что ж, для Майли это и впрямь остроумно. Пожалуй, нам стоит присесть и заказать что-нибудь…
Блюда оказались недурны. Утолив первый голод, Маттер заерзал и принялся вздыхать, желая привлечь внимание госпожи Элиды, которая сумрачно молчала с самого того момента, как покинули контору Берриша, но женщина не реагировала никак…
– Ну давайте же, – снова вздохнул князь. – Что вы увидели такого в этом пропойце? Вы растеряны? Или я снова ошибаюсь в своих домыслах?
– Это не растерянность, – разомкнула наконец губы Элида. – Просто я начинаю думать, что с Седжем, будь он проклят всеми святителями, действительно что-то не так. Берриш испугался, увидев меня, а ведь это человек, повидавший на своем веку такого, что и врагу не пожелаешь. Он знал, что я могу прийти к нему с одним-единственным вопросом: Седж. И более всего на свете он не хочет, чтобы о Седже ему сейчас напоминали. С чего бы вдруг? А с того, что у Седжа и в самом деле появился некий покровитель, и этого покровителя Берриш боится по-настоящему. И… и это не принц, ваша милость, нет. Такой человек, как Инго, Берриша напугать неспособен, хоть бы даже он поставил на уши всю Стражу Юга – кто-кто, а уж Берриш парень тертый, что ему та Стража!
«А и вправду, – подумал Маттер, – ну что такого может, в принципе, сделать этот парнишка? Да, он Персона крови, и власть его кажется огромной, но на самом-то деле? Испортить жизнь провинциальному мошеннику? Ну, отправит он его на каторгу. Да смешно это все… Неужели же Берриш побаивается этого ожившего покойника, психопата Даглана?»
– Вы делаете свои выводы, – неторопливо заговорил князь, – исходя из чрезвычайной дерзости новых планов господина Седжа, я правильно вас понял? Но он, как мне говорили, уже торговал всяческими рудниками, причем имел в том деле большой успех. Что же сейчас не так? Что вас удивило?
– Ай, бросьте, ваша милость, – нахмурилась Элида. – Вы сами знаете ответ на свой вопрос. Меня поразил Берриш. Только не говорите мне, что он, дескать, с похмелья и все такое прочее. Это ерунда. Берриш хотел бы забыть о Седже Терсио навсегда и не вспоминать о нем даже во сне – с чего бы это?
– Когда-то они работали вместе, да?
– Можно сказать, Берриш был для Седжа наставником. И его Седж не обманывал никогда. В какой-то момент Берриш решил для себя, что ученик стал уж слишком шустр по дороге на королевскую каторгу, поэтому они расстались, но – отнюдь не врагами. Так, просто у каждого своя дорога. А теперь вот… кто что хочет, то и думай.
Маттер понимающе кивнул. Если все дело в этом, будь он неладен, Даглане, то причем тут вообще Инго? Каким боком он ко всем этим кладам, рудникам на храмовых землях и гнусным секретам старых фамилий? Мальчишке захотелось приключений? Да спасут нас луны! К его услугам вся Пеллия с миллионами ее соблазнов, и чего ж еще желать?
От далекой городской ратуши донесся гром и звон: главные часы почтенного города Майли пробили полдень.
– До встречи с дознавателем еще час, – пробормотал Маттер, глядя на капитана Хаддена. – И нам придется спускаться вниз, к порту и даже дальше, а в такое время дня извозчики в большом разгоне. Идемте, что ли, потихоньку? Туман давно растаял, дождь если и моросит, так мелкий, да и теплый. Что скажете, господа?
– Прогулка в вашем обществе, князь, всегда удовольствие, – улыбнулась Элида. – Тем более, что я уже очень давно не бродила по Майли, а ведь когда-то он казался мне почти родным…
Дождя, несмотря на предчувствия Маттера, все еще не было. Во влажном и густом воздухе звуки огромного города казались скомканными, как пейзаж, зачем-то нарисованный на мятом листе шелковой бумаги. Почти забыв о своих спутниках, князь шагал вниз по длинной улице, и далекие шпили храмов в «новом» городе казались ему похожими на мачты кораблей, стоящих у потонувшей в тропическом тумане пристани.
Ему нравилось бродить по малознакомым, а то и вовсе неведомым городам именно в такую погоду, смотреть на медленно выплывающие из дождевого сумрака дома, храмы и площади, иногда останавливаться у старых решетчатых заборов, за которыми таинственно темнеют сады, осторожно заглядывать в чужие окна, скрывающие чью-то жизнь, загадочную и непонятную.
В последние годы Маттеру стало казаться, что его собственная жизнь ускоряется буквально с каждым днем – дни эти летели стремительным многоцветным потоком, то холодные, то, напротив, утомительно жаркие, и все меньше и меньше оставалось времени, чтобы оглядеться по сторонам.
Несмотря на отвратительную погоду, людей на улицах было полно. Светились желтым окна многочисленных контор, все так же бойко шла торговля в лавках и больших магазинах, мода на которые пришла сюда с севера, и пыхтели, стучали, рычали моторы многочисленных машин, среди которых мчались извозчики, везущие озабоченных делами пассажиров с папками на коленях. Когда в просвете меж домами мелькнули мачты порта, князь решительно свернул налево. До ресторана, в котором они договорились встретиться с дознавателем Такари, оставалось всего десять-пятнадцать минут ходу.
Князь остановился и огляделся: Элида и Хадден шли в пяти шагах позади, негромко беседуя о чем-то. Маттер почувствовал, что благодарен им за тактичность, позволившую ему проветрить мозги перед разговором с господином Риро. Дел было еще много – следовало, например, решить, кого и как отправить в игорный дом на улице Святого Перста. Ему очень хотелось оказаться там самолично, но в Майли, как оказалось, слишком многие слышали о князе Маттере Лоттвиц-Лоер. По всем раскладам выходило, что идти придется Эрмону с капитаном Хадденом, притом Эрмон удачливый игрок, – это может привести к самым развеселым последствиям, а Хаддена видели в разных злачных местах. Можно было, конечно, прицепить к Хаддену Васко, но тот не интересовался игрой и уж точно не разбирался в тонкостях лимбо…