И, пообещав все это друзьям, мой сын спал крепко и безмятежно, зажав в исцарапанном кулачке деревянную фигурку, подаренную Тумиси. Очень похожую на самого Тумиси, отец мальчика был искусным резчиком по дереву.
Ника почти всю ночь провела на горе Тимуку, прощаясь с остальными индиго. Хотя в их случае расставание нельзя было назвать безнадежным, ментальный контакт индиго прерывать не собирались. И им теперь даже интересно было увидеть другой мир глазами Маленькой Сестры.
Само собой, контакт не мог быть постоянным, слишком много сил он отнимал, и сейчас, наверное, ребята договариваются, как все должно происходить.
И прощаются. Потому что прекрасно понимают – вряд ли они увидят еще хоть раз Маленькую Сестру вот так, рядом.
А я… Я просто не смогла уснуть – сложно расслабиться под звон натянутых, словно струны, нервов. Причем струны были явно перетянуты, малейшее дополнительное напряжение – и они могли порваться. А путешествовать с рваными нервами – занятие не из приятных. Для окружающих, я и укусить могу.
Поэтому приказываю – спать! Спать, кому говорят!
Ни фига, как звенели, так и звенят.
В общем, уснуть не удалось, и всю ночь я проворочалась в постели, наблюдая за негаснущим светом в окне дома напротив, где жил Петер.
Накануне вечером он бодро пожелал нам спокойной ночи, категорически отказавшись от прощальных посиделок – завтра ведь рано вставать, какие могут быть посиделки!
А теперь в окне тускло трепыхался огонек свечи, искажая тень метавшегося по комнате мужчины. Господи, Петер, но зачем? Зачем ты обрекаешь себя на монашество, ведь там, в цивилизованном мире, тебе было бы проще забыть меня, найти другую женщину, жениться, родить вместе с ней несколько очаровательных рыжиков! Из тебя получится прекрасный отец, я знаю, видела, как ты возишься с детьми.
Да, твое желание помочь этим несчастным понятно, вот только теперь, освободившись, они не такие уж и несчастные, все у них хорошо. Лечить некому? Да есть кому, свои травники имеются, в конце концов, остальные племена, живущие на Амазонке, как-то обходятся без врачей.
А вот ты обрекаешь себя на одиночество. Потому что вокруг – только женщины-мутанты.
Да, я понимаю, что это твой выбор, но почему так тошно-то!
В общем, утром сиял ясными, выспавшимися глазами только Ежик. Ника, все же урвавшая пару часов сна перед рассветом, терла немного припухшие глаза и безудержно зевала, а я…
Вот говорила себе – не надо заглядывать в зеркало, ничего хорошего ты там не увидишь, так нет же, приспичило, видите ли, причесаться! И что? Довольна? Мало того, что существо, отразившееся в блестящей поверхности, почти утратило признаки пола благодаря одежде, загару и тотальному отсутствию косметики, так оно еще и кругами под ввалившимися глазками обзавелось – на роль зомби можно брать без проб.
– Ну что, вы готовы? – в дверь, предварительно постучав, заглянул Петер. – Там уже провожатые пришли. Кстати, Ника, ты вроде бы говорила, что нас провожать будут только мужчины Племени Воды, но там еще несколько здоровяков из Племени Земли топчутся. Да еще и что-то типа носилок притащили непонятно зачем.
– Почему же, – улыбнулась девочка, – очень даже понятно. Это для нас носилки.
– А у нас что, ног нет? – возмутилась я. – Или одна из Всемогущих не может путешествовать по лесу пешком, паланкин ей подавай?!
– Мамсик, не шуми. Если ты умеешь ходить во сне, тогда пожалуйста, никто тебя тащить не будет.
– Что значит – во сне? – озадачился вместе со мной и Петер.
– Это старейшины племен попросили моих друзей усыпить нас, чтобы мы не запомнили дорогу до реки и не смогли привести сюда чужих. Им так спокойнее будет.
– Что, и меня усыплять решили? – усмехнулся рыжий.
– Первый раз – да, они до конца поверят тебе только после того, как ты вернешься. Один.
– А разве индиго не могут прочитать мои мысли?
– Могут. Но мысли мы читаем только в случае крайней необходимости, без разрешения в голову не лезем. И дело не в моих друзьях, они-то как раз спокойны и за нас, и за тебя, дядя Петер, это остальные волнуются, – Ника присела рядом с рыжим и потерлась носом о его плечо. – Ну почему ты не хочешь уехать с нами насовсем? Я буду скучать.
– И я! – Ежик вскарабкался на колени побледневшего вдруг мужчины и обнял его за шею. – Ты же мой самый лучший дядя! Но ты не бойся, мы скоро приедем, с папой! Ты подождешь нас?
– Я… – сипло начал было Петер, но договорить не успел – в дверь снова постучали.
– Входи, Лхара! – прокричала Ника, направляясь на кухню. – Я пока стаканы принесу.
– А это очень противно? – я с сомнением принюхалась к принесенному Лхарой сонному зелью.
– Не очень, – грустно улыбнулась девушка, разливая питье в четыре стакана. – Ана, я… – в огромных глазах задрожали слезы. – Я так привыкла к вам! Я не знаю, как мы будем без Ники, без Ежика! Так страшно думать, что мы больше никогда не увидимся!
– Лхара, ну не надо, пожалуйста, – Ника расстроенно шмыгнула носом. – Мы ведь будем разговаривать, а потом Огненный Бог что-нибудь придумает со связью, и мы сможем видеться через Интернет. Правда, дядя Петер?
– Я попробую, – глухо проговорил рыжий, отвернувшись.
– Ну что же, пора, – я протянула руку к стакану, собираясь взять его, но предательская конечность вдруг решила изобразить пляску святого Витта, и донести питье до рта мне вряд ли удалось бы.
– Мамсик, ты не волнуйся, – подбадривающе улыбнулась Ника. – Все будет хорошо. Ежик, пей чай.
– Не хочу, он невкусный!
– Если хочешь к папе – пей.
К папе он хотел.
И я тоже. Не люблю долгих прощаний, спасибо этому дому, пора к другому. К родному.
Я зажмурилась, схватила стакан и залпом выпила содержимое.
Бр-р-р, горько как!
Интересно, как долго ждать, пока травки поде…
ГЛАВА 20
Действие травок очень напоминало удар копытом задней правой ноги тренированного жеребца – вырубало мгновенно. Вот я поставила пустой стакан на стол, а теперь – лежу на чем-то довольно жестком и раскачивающемся.
Носилки, что ли? Тогда они больше похожи на строительные, деревянные такие, для кирпичей. А и правильно, главное в переноске тяжестей – прочность и удобство в первую очередь для носильщиков, а не для груза. Спасибо, что не подвесили на палку, предварительно связав руки и ноги.
Стоп, а плеск откуда? Санитарная остановка, что ли? Девочки налево, мальчики направо? Да не похоже вроде, больше похоже на…
Я открыла глаза и тут же получила хук по зрачкам. Бедняги испуганно взвизгнули, сжались и поспешно захлопнули ставни век, что-то бурча себе, вернее – мне, под нос.
А я, между прочим, все слышала! И насчет «атрофировавшегося за ненадобностью мозга», и насчет «тупо вылупилась прямо на солнце»! По-моему, кое-кто совсем обнаглел, я бы даже сказала – распоясался, если бы можно было представить подпоясанные глаза.
– Мамсик, ты чего там жмуришься и сопишь? – хихикнула совсем рядом Ника. – Просыпайся, посмотри, как тут здорово!
– Столько воды! – возбужденно завопил Eжик. – Наше озеро тут утонуло бы!
Воды действительно было много – Амазонка все-таки, не деревенский ручей, из которого пьют коровы.
И оказалось, что мои органы зрения возмущались совершенно напрасно – солнце было вечерним, устало-неярким. Это сколько же мы проспали?
– Много, – улыбнулся Петер. – Не смотри на меня так удивленно, я вовсе не научился читать мысли. Ты до сих пор машинально смотришь на руку, когда хочешь узнать, который час. Давно ведь научилась определять время по солнцу.
– По солнцу я только что попробовала, – проворчала я, усаживаясь в лодке поудобнее – это было все-таки дно лодки, а не носилки, – мне и моим глазам не понравилось. А кстати, откуда это плавсредство взялось? Что-то не очень похоже на индейское каноэ, тебе не кажется? А вот на слегка поржавевший катер очень даже похоже.
– Это, судя по всему, наследство Менгеле, – рыжий покрепче прижал к себе вертлявого Ежика.
– Насколько я помню, мы приплыли сюда на калоше побольше, там даже каюты были и трюм, – я озадаченно осмотрелась. – А это обычный моторный катер, который, правда, движется сам по себе. И кстати, где наши провожатые? Так, что-то я притормаживаю спросонок. – «Не то слово!» – угрюмо пробурчал разум, обкурившийся бамбука до звона в ушах. – Они что, все нас тащат?
– Нет, по очереди, – Ника наклонилась над бортом и похлопала ладошкой по воде. – Двое тянут, остальные просто плывут, отдыхают.
Из воды грациозно вынырнули Лхара и Михар, изогнулись в воздухе и шумно плюхнулись обратно, подняв фонтан брызг. Ежик радостно вскрикнул и едва не вывернулся из рук Петера:
– Пусти меня, я тоже хочу плавать! Я умею!
– Малыш, нельзя, это не озеро.
– Мамичка, скажи ему!
– Дядя Петер прав, нам всем в эту реку лучше не соваться, – я обняла прижавшуюся ко мне дочку. – Правда, Никусь? А кстати, почему они ведут себя так свободно? Мы же, насколько я вижу, уже вышли из притока и плывем по самой реке, а здесь можно встретить рыбаков, к примеру.
– Пусти меня, я тоже хочу плавать! Я умею!
– Малыш, нельзя, это не озеро.
– Мамичка, скажи ему!
– Дядя Петер прав, нам всем в эту реку лучше не соваться, – я обняла прижавшуюся ко мне дочку. – Правда, Никусь? А кстати, почему они ведут себя так свободно? Мы же, насколько я вижу, уже вышли из притока и плывем по самой реке, а здесь можно встретить рыбаков, к примеру.
– Ма-а-ам!
Теперь я получила окурком бамбука по голове от рассвирепевшего окончательно разума. Обидно, конечно, когда твои собственные подчиненные тебя совсем не уважают, но зато стимулирует. Педаль тормоза окончательно выбыла на скамейку запасных, и я смущенно хихикнула:
– А что сразу «ма-а-ам»? Я женщина старая, на пороге маразма стою, могу себе позволить легкое торможение. Судя по безмятежности твоих друзей, вокруг нас чужих нет?
– Мамсик, прекрати кокетничать, – улыбнулась Ника. – Тоже мне, старуха нашлась! Ты сейчас не старуха, ты бабец.
– Кто? – заинтересовался Петер. – Что такое «бабец»?
– Ну, это тетка без возраста, глядя на которую, так сразу и не скажешь – женщина это или мужчина.
– Спасибо, дочура, на добром слове!
– Я за правду! Тем более что бабца очень легко превратить в симпатичную дамочку, надо только ее переодеть, подстричь и накрасить.
– Мамичка, я есть хочу! – Ежику явно надоела наша болтовня.
– А вот, кстати, Петер, как долго нам плыть? Вроде бы ближайший населенный пункт был не очень далеко, так, во всяком случае, мне говорили, когда сворачивали три года назад в протоку.
– Да, вверх по реке имеется небольшая деревенька, но там нам вряд ли удастся продать колье, разве что на рыбу обменять, – усмехнулся рыжий. – Тебе нужен мешок рыбы?
– Нет.
– Поэтому мы и плывем в другую сторону, поближе к цивилизации. До нужного нам места еще довольно далеко, поэтому придется остановиться на ночлег.
– В лесу?!
– Прости, а где ты провела последние три года?
– Но это был свой лес, без хищников, без змей, без всякой прочей гадости! К тому же мы там спали в доме!
– И с каких это пор ты стала такой изнеженной барышней? Помнится, кто-то довольно бойко размахивал автоматом, прорываясь на свободу! А теперь чуть не в обморок падает от одной мысли о ночевке в лесу.
– Автомата у меня, конечно, нет, – мрачно проговорила я, – но корягу подходящую найти смогу. И вразумить ею кое-кого по рыжей головушке – тоже.
– За что?
– За изнеженную барышню. Я, между прочим, не за себя – за детей волнуюсь. И не надо мне говорить, что с нами индиго, что они смогут очистить место ночлега от опасных тварей – я это знаю. Но ребята, между прочим, тоже нуждаются в отдыхе, неизвестно, что нас ждет в городе. Возможно, понадобятся все их силы.
– Анхен, не забывай, с нами не только Михар и Лхара, с нами еще и несколько мужчин Племени Воды. Вот они и будут по очереди дежурить ночью, потому что в город они не пойдут, ты же знаешь. Тогда и отдохнут. Ника, скажи им, чтобы искали место для стоянки.
Дочка кивнула и, прикрыв глаза, «сказала».
Минут через десять лодка свернула к левому берегу, где обнаружилась уютная маленькая бухточка. Первыми из реки вышли индиго, на какое-то время застыли неподвижно, а потом махнули нам, разрешая высадку.
Все чисто, можно располагаться.
Что мы с удовольствием и сделали. Хорошо все-таки путешествовать с нормальными мужчинами, способными обустраивать быт без стона и нытья. Они и костер разведут, и спальные места из веток соорудят, и рыбы в темпе наловят, и запекут ее в том же костре. А что происходит в привычных нам походах? Мужчины, задумчиво глядя в огонь, поют про «солнышко лесное», пока их солнышки занимаются тем, что я только что перечислила.
И дело вовсе не в том, что мужчины Племени Воды, по сути, полудикие индейцы. Просто они – мужчины, сопровождающие женщину с детьми, вот и все. Как, впрочем, и Петер, которого никак нельзя назвать полудиким индейцем.
В общем, все было вкусно и уютно, вот только не спалось как-то. Хотя, если вспомнить, что мы продрыхли почти весь день, в этом не было ничего удивительного.
Правда, Ежик, старательно помогавший обустраивать место ночлега – он ведь тоже мужчина, пусть и маленький! – угомонился довольно быстро, следом за братом убыла в царство Морфея и Ника, давно уснули намаявшиеся за день амфибии, оставив первого дежурного, и только мы с Петером сидели у догорающего костра.
Сначала обсуждали планы на завтра, потом молчали – с ним хорошо молчать, не напряжно.
А когда костер почти угас, лишь изредка вздыхая красным, Петер глухо проговорил:
– Анхен, я хочу, чтобы ты знала…
– Я…
– Подожди, не перебивай. Так вот, – он запнулся, помолчал немного и продолжил: – Запомни – я буду тебя ждать.
– Петер, но я никогда не вернусь сюда, это исключено!
– Я не это имел в виду. Я буду ждать, когда ты меня позовешь. Теперь со связью проблем не будет, я все сделаю для этого. И буду ждать. Помни об этом, и когда там, в Москве, тебе станет совсем плохо – просто позови. И я приеду.
– Петер…
– Просто пообещай, ладно?
– Но…
– Пообещай!
– Обещаю.
ГЛАВА 21
По мере приближения к городку с труднопроизносимым названием трафик на Амазонке становился все более оживленным, и наш катер, абсолютно бесшумно движущийся против течения, мог вызвать из небытия ненужное любопытство. Которое загнать обратно очень трудно, сколько ни швыряй камни, оно все равно будет с громким стрекотом сопровождать нас до места. А там, сбившись в стаю, превратится в пристальный интерес.
Оно нам надо?
И потому были наспех сооружены жалкие подобия весел, и Петер старательно изображал теперь гребца. Ну а то, что греб он с невероятной скоростью, – никого не касается. Вот такой у нас мощный и тренированный мужчина, хотя так сразу и не скажешь.
К тому же Амазонка – не Волга, и оживленный трафик в данном случае – одна-две лодки в час, так что размахивать веслами Петеру приходилось не постоянно. А когда к гребле активно присоединился Ежик, это плеснуло немного красок в монотонность нашего путешествия.
Ближе к вечеру мы высадились неподалеку от города красавцев. Потому что после трех лет жизни среди исковерканных сволочным Менгеле мутантов любой нормальный человек казался мне необыкновенным красавчиком. Или красавицей.
Понятно, что вваливаться в город всей нашей, мягко говоря, странноватенькой компашкой не стоило, и потому было выбрано это уединенное местечко – буквально в двухстах метрах от окраины, и в то же время уже непроходимый лес. Вернее, труднопроходимый. Здесь, на Амазонке, это обычное дело.
Очень хотелось немедленно бежать в город, продать колье, найти Интернет или телефон, позвонить в Москву, но…
Забег в город откладывался до утра, поскольку солнце уже мигрировало за горизонт, а ночь здесь не подкрадывалась постепенно, кокетливо кутаясь в сумерки, а просто и незатейливо обрушивалась непроницаемым мраком. Который в этих дебрях был дружественно настроен вовсе не к молодежи, а к разнообразнейшим хищным тварям, в том числе и двуногим.
Что касается звонка в Москву…
Во-первых, не факт, что из этого пространственного ануса удастся туда дотянуться, а во-вторых…
Прошло больше трех лет, я не знаю, что происходит дома, как там мои друзья, служит ли все еще в ФСБ Сергей Львович, наша незаменимая палочка-выручалочка, и вообще – помнят ли они о нас?
Зачем напрягать людей, звать на помощь с другого полушария? Теперь, когда удалось выбраться из резервации, я справлюсь сама. Я ведь пока толком даже не знаю, куда нам лететь – сразу в Москву или к кому-то из подруг. К Таньскому в Швейцарию или к Сашке в Германию?
Почему не домой, в Москву? А он есть, этот дом? Кто живет сейчас в нашей квартире? Вряд ли она ждет нас все это время, скорее всего, там давно обосновалась новая мадам Майорова.
В общем, предупреждать никого о нашем появлении я не собиралась. А там посмотрим.
Утром мы немного поспорили, кто должен идти в город. Ну как немного – до драки, конечно, не дошло, но вороны с мусорной свалки сдохли бы от зависти. Потому что их гвалт по сравнению с нашим – жалкий лепет.
Помните загадку – как перевезти на другой берег волка, козу и капусту? Вот что-то похожее мы решали сейчас. Идти вдвоем нам с Петером? Но оставить детей, пусть даже и с индиго, я не могла. К тому же помощь Ники нам очень пригодилась бы в городе, особенно когда собираешься продать бриллиантовое колье. Идти троим, без Ежика? Без вариантов – пока мы не приедем домой, разлучаться с кем-либо из детей я не намерена. Взять его с собой? Мальчика, НИКОГДА не видевшего ни города, ни машин, ни такого количества обычных людей?!
Тогда о цели нашей вылазки в город придется забыть, сосредоточившись на адекватном поведении Алексея Майорова-младшего.
В итоге, распугав не только окрестных птиц, но и пираний с крокодилами, мы достигли шаткого консенсуса – в город отправился один Петер. Он здесь уже бывал, его знают, а если что – объединенный контроль индиго справится с любым «если что».