Последний бой - Сергей Соболев 27 стр.


— Ладно, вскрытие покажет, — смягчаясь душой, сказал Рейндж. — Хорошо еще, что далеко переться не надо... Может, остаток ночи успеем прихватить?

— Оп-па! — негромко сказал Рейндж, когда они уже почти прибыли на место. — Впереди и справа, возле недостроенного коттеджа, кажись, тачка стоит.

— Вижу, — подала реплику агентесса. — Едем себе типа дальше?

— Умница, — одобрительно произнес Рейндж. — Не стоит искать приключений на свою ж...

Они проехали по грунтовой дороге, с левой стороны которой находился интересующий их объект, — примерно такого же типа особнячок, обнесенный оградой, как тот, который они уже проинспектировали ранее. По правую руку темнели две кирпичные коробки, без окон и дверей, дальше, кажется, еще один недострой, а сразу за ним дорога ныряла в заснеженный лесной массивчик. В свете фар, у ближайшей к ним справа «коробки», на короткое мгновение высветился силуэт легковушки. Этого было вполне достаточно, чтобы проезжающая мимо парочка успела засечь пару-тройку деталей: госномера, естественно, марку и цвет, — это была «Ауди-100» темно-синего цвета, а также то, что в салоне, просвеченном чужими фарами, явственно проступили два человеческих силуэта... Да, вопреки ожиданиям в машине оказались люди.

— Как минимум двое, — пробормотал Рейндж. — Интересно, что делают эти чудаки поздним вечером возле интересующего нас адреса?

* * *

Они проехали лесочек, а затем еще вынуждены были заложить крюк километров в пять или шесть, чтобы вновь не попасться на глаза пассажирам «Ауди» (если те, конечно, не переменили позицию или вообще не отъехали. Может, они не «при делах»?).

Объехали этот же массив с юга, а потом еще минут двадцать продирались через мелколесье, местами проваливаясь по колено в жесткий, как стеклянная крошка, снег. Кое-как выбрались к группе недостроенных коттеджей, потом стали смещаться к самому объекту, не забывая ни на секунду о подозрительной «Ауди» и его пассажирах.

Конечно, давать этого кругаля им страсть как не хотелось — особенно Рейнджу. Но, с другой стороны, если те ребятки, что сидят в «Ауди», находятся здесь неспроста, не стоило прямо на глазах у них устраивать какие-нибудь маневры. Ну и что, если номера частные? Машина может оказаться или личным транспортом какого-нибудь спецслужбиста, или зарегистрирована фиг знает на кого. Опять же, может, в ней и не фээсбэшники, а мужики из какой-нибудь частной службы безопасности, у которой тоже возник интерес к адресу, каковой велено было пробить двум федеральным агентам?

* * *

Скрытно выдвинулись на новую позицию, откуда, используя коробку и сложенные в пачку бетонные плиты будущего ограждения, — или за какой там надобностью их сюда доставили — стали наблюдать и за объектом, до ограды которого отсюда было шагов семьдесят, и за другой коробкой, возле которой затаилась «Ауди» с двумя пассажирами.

На первом этаже объекта сквозь шторы или же жалюзи слегка просачивался электрический свет, оконтуривая проемы двух окон с той стороны дома, которая сейчас была видна агентам. «Тепловизор» на таком расстоянии был малоэффективен. У них также имелся при себе комплект портативной аппаратуры для дистанционной прослушки, позволяющий писать при помощи лазерного луча, направленного на оконные стекла. Но прежде чем подобраться на максимально близкое расстояние, с тем чтобы задействовать не только собственные слух и зрение, но и спецоборудование, следовало какое-то время понаблюдать за объектом с безопасного расстояния, разведать подходы и составить впечатление об особенностях окружающей обстановки.

Агенты надели под темные вязаные шапочки специальные дужки, с наушником и скобкой микрофона у губ, включили и тихонько опробовали свои тактические переговорники, после чего на некоторое время разделились: Рейндж остался наблюдать за фронтальной частью обнесенного оградой участка — с этой стороны в ограде имелись ворота, металлическая брама из двух тяжелых створок — и за той коробкой, возле которой они засекли «Ауди», а Измайлова, сразу же исчезнувшая в ночи, должна была, по их замыслу, скрытно выдвинуться ближе к тыльной стороне участка, оттуда наблюдать и ждать новой команды от своего старшего напарника.

Через две или три минуты после того, как Анна покинула временный НП, где-то на участке, возле дома, солидным басом забухал местный четвероногий сторож. Ему тут же стал вторить таким же низким, но каким-то сиплым, сорванным или простуженным лаем еще один Полкан.

«Блин!! — выругался про себя Рейндж. — Только этого не хватало! Измайлова, наверное, подобралась слишком близко к ограде, и сторожа на нее тут же среагировали».

Но уже в следующую секунду он понял, что, возможно, причиной этого собачьего переполоха послужили не неосторожные действия его напарницы, а нечто другое.

Схоронившись за стопкой уложенных одна на другую бетонных плит, он проводил взглядом проехавший мимо по грунтовке легковой автомобиль — кажется, это был джип.

Тот проехал чуть дальше, стал притормаживать. Остановился в аккурат возле той коробки, где дежурила «Ауди» с двумя пассажирами на борту.

Рейндж мигом переменил позицию и, высунувшись из-за угла самой ближней к ним коробки, вскинул к глазам бинокль ночного видения с подсветкой марки «Геовид» и стал наблюдать за этими двумя машинами, события возле которых уже спустя несколько мгновений приняли самый неожиданный оборот.

* * *

Из серого «Чероки» выбрался мужчина лет тридцати с небольшим, одетый в темную куртку с болтающимся на плечах капюшоном, без головного убора.

Когда он подошел к «Ауди», водитель приспустил со своей стороны стекло.

— Привет, мужики, — сказал вновь прибывший. — Бдите?

— Здорово, Андрей, — отозвался водитель «Ауди». — Тебя случайно не на смену нам прислали?

— Нет, меня с другой целью высвистали. Продукты на объект велено завезти.

— А-а-а, ну тогда понятно, — сказал водитель.

— Постой, друг, а почему нам ничего не сообщили? — подал голос из салона другой, в руке которого краснела кончиком только что прикуренная сигарета.

Он, похоже, хотел еще что-то сказать, но не успел: когда его лицо на миг осветилось от сделанной им глубокой затяжки, подошедший к ним мужчина запустил руку куда-то под полу расстегнутой на груди куртки, достал удлиненный глушителем пистолет, хладнокровно взвел его и принялся всаживать пулю за пулей в своих бывших коллег, с которыми он еще совсем недавно служил в одной конторе...

* * *

Мокрушин со своей позиции на слух различил лишь серию негромких щелчков, но воображение и большой опыт участия в подобных делах помогли ему дорисовать картину происходящего прямо у него на глазах.

— Ср-рочно вызывай «деверя»! — произнес он свистящим шепотом в дужку микрофона. — Скажи, чтобы немедленно выслал в этот адрес дежурную бригаду!

— Уточните?! — прозвучал в его ушной раковине голос агентессы.

— Тут разборка пошла! Есть уже пара «двухсотых»!.. Вызывай подмогу!

Собачки на участке теперь бухали не разрозненно, а парно, захлебываясь яростным лаем.

Мужчина в темной куртке, расстреляв через проем целую обойму, перезарядил оружие и произвел еще четыре или пять выстрелов: через лобовое стекло и — переместившись — через боковое, с противоположной от водителя стороны.

Круто развернулся, запрыгнул в «Чероки», движок которого он предусмотрительно не выключал. Затем произошла неожиданная для Рейнджа вещь: он предполагал, что киллер, который по непонятной пока причине пришил двух мужиков в «Ауди», ударит по газам и скроется в ночи, но тот и не подумал «рвать когти»! Мало того: он поставил «Чероки» недалеко от запертых ворот, вышел из машины и стал кого-то дожидаться.

* * *

Игорь вывел из подвала Серебрянского и, прежде чем они покинули дом, заставил его надеть куртку с капюшоном, вязаную шапочку и теплые перчатки, которые Фадееву теперь вряд ли пригодятся.

Оба пса — в общем-то, некстати — зашлись яростным лаем. Но он предусмотрительно запер Полканов в вольер, так что пусть там гавкают хоть до рассвета.

Серебрянского заметно пошатывало, так что Игорю, на левом плече которого болталась дорожная сумка, правой приходилось поддерживать освобожденного им только что пленника, — но отнюдь еще не свободного, потому что за него еще только предстоит вытребовать обещанных три «лимона» — так, словно тот был стареньким, немощным дедушкой.

Игорь отпер калитку сбоку металлической брамы, за которой его уже ждал водитель «Чероки». Он передал тому сумку, а сам помог Серебрянскому, который, казалось, вот-вот лишится чувств, — слишком быстрыми и разительными оказались для Аркадия Львовича перемены — перешагнуть через порожек. И в этот момент, когда Игорь вновь поднял голову, он заметил вдруг у кормы «Чероки» — тот как будто материализовался из темноты — какого-то мужика, которого, по всем его расчетам, здесь и сейчас не должно было бы быть.

Его приятель Андрей, подписавшийся поучаствовать в этом рискованном мероприятии, замер вдруг у дверцы «Чероки», повернув голову в том же направлении — похоже, и для него появление здесь стороннего человека оказалось полнейшей неожиданностью.

— Эй! — окликнул он незнакомца, предварительно рыскнув глазами по сторонам, пытаясь понять, нет ли еще кого поблизости. — Вы... вы что тут делаете? Вы по делу или...

Мужчина подошел к ним ближе, оказавшись фактически между ними. Игорь и Андрей сначала нервно переглянулись, затем уставились на незнакомца, пытаясь сообразить, откуда он взялся и что бы это все означало. Тому с виду было лет тридцать, а может, тридцать пять, в правой руке у него была массивная «трость», на которую он опирался во время ходьбы.

— По делу, — сказал незнакомец. — Скажите... вы проживаете в этом домовладении?

— Э-э-э... а в чем, собственно, дело? — медленно опуская сумку на заснеженную почву и не сводя при этом глаз с подозрительного незнакомца, спросил водитель «Чероки». — Кто вы такой и ч-чего надо?!

Произнеся свою реплику, он стал смещаться, надеясь оказаться в тылу, за спиной у этого невесть откуда взявшегося мужика с «тростью» (и это ему почти удалось).

Игорь тоже не бездействовал: он, резко поведя плечом, отцепил Серебрянского, чтобы иметь свободу рук. И тут же, буровя глазами незнакомца, запустил правую руку под полу расстегнутой куртки...

— Я ваш новый участковый, майор милиции Иванов! — отчеканил Рейндж, одновременно нажимая особым образом — большим пальцем правой руки — на выступ, имеющийся в рукояти подаренной ему недавно «свояком» «трости». — Я вот что хочу спросить... Тут двое мертвых граждан поблизости обнаружились. — «Трость» в руке Мокрушина приняла горизонтальное положение, указывая как бы в том направлении, где стояла «Ауди» с пулевыми отверстиями в стеклах и двумя совсем свежими трупами в салоне. — Эт-то правильно, что вы сами решили мне свои документы предъявить.

— Мочи его, Андрюха! — прорычал Игорь, выдергивая ствол из кобуры и — суматошно — взводя его. — Блядь!..

Водитель «Чероки» выхватил из-за брючного ремня «бе-ретту», с которой он минутами двумя ранее свинтил ставший ненужным, как ему казалось, «глушак».

Синхронно с ними незнакомец сделал странный взмах рукой — показалось даже, что он выронил свою «трость».

Ножны, прятавшие в себе почти метровой длины и двадцатисемимиллиметровой ширины лезвие бритвенной остроты, действительно отлетели в сторону.

Острое лезвие, описав — молниеносно! — невидимое глазу полукружье, взрезало, как опасной бритвой, горло водителю «Чероки», пластанув его почти до шейных позвонков...

Затем, как бы завершая свой смертный ход, с оттяжкой полоснуло Игорю по правой руке, смахнув заодно и пару пальцев на левой — тот, кажется, даже не сразу понял, что вместе с пистолетом он лишился и кисти правой руки...

* * *

— Перевяжи этого хмыря, — сказал Рейндж споро подоспевшей на место разборки агентессе. — Перетяни культю потуже, а не то кровью весь на фиг изойдет!.. Да вколи ему дозняк промедола... пусть кайфует, пока «карету» за ними не пришлют!..

Водитель «Чероки» еще какое-то довольно короткое время задушенно хрипел, сучил ногами, пятная землю возле джипа кровью. Но потом наконец отошел...

— Есть еще кто в доме? — спросил он у напарницы, которая принялась споро выполнять его поручение. — Пришлось вот шашкой помахать, не хотелось упускать их... И пальбу затевать на всю округу тоже стремно!

— Кажется, никого, кроме собак. Эти двое, когда уходили, вырубили свет...

"Неужели эти двое своих мочканули? — промелькнуло в голове у Рейнджа. — Тогда поделом им... Но было бы, конечно, лучше, если бы они сами себе «харакири» сделали. Или, на крайняк, сдались — не пришлось бы тогда их «шкерить»...

Он включил светомаскировочный фонарь и направил подсиненный луч на мужчину, который, — кажется, ему стало дурно — сидел прямо на земле, с чуть свесившейся набок головой, опираясь лопатками о запертую браму.

Измайлова тоже посмотрела на него, потом негромко сказала:

— Даже не ожидала, что нам так повезет.

— Уж так повезло, так повезло, — язвительно сказал Рейндж. — Я весь в кровище... блин!

— Шеф, я так полагаю, что вы уже и сами догадались...

— Конечно, догадался, детка. О чем это ты?

Доставая жгут и шприц-ампулу с промедолом из своей сумки, Измайлова в темноте усмехнулась. Она сделала инъекцию «безрукому», сунула ему — на всякий пожарный — в пасть кляп, чтобы не вздумал орать, когда пройдет болевой шок, и лишь после этого спокойным тоном произнесла:

— Человек, которого мы только что отбили, — Серебрянский Аркадий Львович.

Глава 26 Любители экстрима (2)

После оглушительного фиаско в Висбадене, — кстати, второго уже по счету, если считать неудачную попытку забить «стрелку» Борису Липкину, — Захаржевский принял решение провести «уикенд» на знаменитом горнолыжном курорте в Куршевеле.

Бушмин, надо сказать, пытался остановить это форменное безобразие, в которое исподволь превращалась вся их затея с «тайными переговорами». Когда они перелетели из Франкфурта в лионский аэропорт «Лиона-Сатола» — ночь перекантовались в одном из лионских отелей, — он позвонил по контактному телефону, которым мог пользоваться лишь в случае крайней необходимости. Линию тут же перекоммутировали — ответил ему один из ближайших помощников Мерлона, который на пару с самим Мануйловым инструктировал Кондора перед спешной отправкой в забугорную командировку.

Не успел Бушмин произнести и трех слов, как его тут же перебили.

— Мы в курсе всех событий, — сказал помощник Мер-лона. — Не видим пока оснований вас отзывать. Делайте то, что велит компаньон! Все, желаю вам удачи...

Их сборная компания воссоединилась в Куршевеле в субботу, около одиннадцати утра. Устроились в двух «сьютах» в четырехзвездочном отеле «Белькот». Снаружи гостиница, которая стоит на одноименной трассе — вот уже полтора века стоит, — выглядит как типичное савойское шале. Внутреннее же убранство отличается особым шармом и утонченной, изысканной роскошью. Внутренний интерьер «сьюта», в который вселились Бушмин и обрадовавшаяся их воссоединению очаровашка Федор, был украшен дорогущими гобеленами ручной работы; в апартаментах стояла старинная савойская и афганская мебель опять же ручной работы. Имелось и джакузи... Но кого сейчас этим удивишь?

Андрей понимал, что снять на пару-тройку дней в сезон такие вот апартаменты, когда на «сьюты» здесь давно уже выстроилась очередь из скоробогатых соотечественников, может лишь человек, который обладает не только крупным состоянием, но и соответствующими связями, оборотистостью, деловой хваткой. Молодой банкир Захаржевский, как уже успел убедиться Бушмин, всеми этими качествами был наделен сполна.

Обе молодые женщины, Саша и Федор, выглядели довольно беззаботными. Кажется, ни о чем таком они даже не догадывались. Ника хранила молчание, как каменный сфинкс. Что касается Захаржевского и Бушмина, то они, естественно, не распространялись на сколь-нибудь скользкие темы.

Андрей, впрочем, успел переброситься словцом со своим компаньоном, прежде чем их вниманием целиком завладели дамы.

— Объясните толком, Георгий, с какой целью мы перебрались в Куршевель? — спросил он у молодого банкира.

— Кататься на лыжах и сноуборде, ходить с дамами по бутикам и ресторанам, тусоваться, — с невозмутимым выражением лица ответил тот. — Цель у нас простая: народ здешний посмотреть, ну и себя тоже показать.

Бушмин где-то читал или же слышал от кого-то, что Куршевель — как образ, естественно — это в действительности унитаз, отхожее место, в которое российская и эсэнговская «бизнес-элита» и богатое чиновничество оправляются, прогаживая и профукивая значительную часть доставшегося им с такой легкостью богатства.

Не один, конечно, Куршевель, но и Шамони, и Ницца, и Антиб, и курорты в Сардинии, и испанская Марбелья, и Лондон... Далее везде, где существует как минимум «четырехзвездочный» комфортный сервис, где есть возможность «отрываться» и «зажигать» — вдали от своей неухоженной, безобразной, как пьяный алкаш или беззубая, согбенная жизнью старуха, нелепой и нелюбимой отчизны.

Где можно вести фантастическую жизнь со своими семьями, любовницами или любовниками, забываясь и забывая о том, что и сами они, и окружающая их за границей красота и роскошь, как говаривал еще Федор Михайлович, не что иное, как фантом, иллюзия.

Но Куршевель — особый случай.

Уж больно место красивое, чудное, волшебное. Призванное дарить восхищение, радость и отдохновение не только своими потрясающими ландшафтами, но особым уютом, покойным комфортом, своей почти семейной атмосферой, созданной усилиями и особым талантом живущих и работающих здесь людей.

Назад Дальше