– А она вас выставила вон?
– Не сразу, – не стала лгать Инга. – Сначала она вежливо меня выслушала, мы с ней поговорили. А когда я сказала, что Сергей успел незадолго до своей смерти жениться на другой женщине, ей стало плохо. У нее начался сильный приступ.
Инга не уточнила характер приступа, скрутившего Нину, но Рустам и сам не заинтересовался здоровьем потенциальной тещи.
– Она все время болеет, – лишь рассеянно пробормотал он. – Значит, говорите, отец Вики нашел ей мачеху?
– Да, молодую и красивую актрису театра.
Но Рустам отнесся к этому сообщению куда как равнодушно. Известие о смерти Сергея Пухликова взволновало его, он не мог да и не хотел этого скрывать. Известие об ухудшившемся здоровье матери невесты задело его лишь отчасти. А вот известие о женитьбе Пухликова на молодой женщине вообще не вызвало в парне каких-либо эмоций.
– Понимаешь, чем это грозит Вике? – попыталась расшевелить его Инга. – Наследство придется разделить не на двоих – ее и Колю, а на троих – Вику, Колю и Аделаиду. Таким образом, часть Вики в общем наследстве уменьшится.
– Что? – откликнулся Рустам, нехотя выныривая из своих мыслей. – Какое наследство?
– Вике после смерти ее отца полагается наследство.
Говоря это, Инга повнимательней взглянула на Рустама. А ведь это же неплохая версия! Рустам хочет жениться на Вике, а сделать это без согласия ее родителей он не может. Девушке всего шестнадцать лет, а официально вступить в брак она может с восемнадцати. Но если у девушки в качестве опекунши осталась одна мать, Рустам с Викой могут уговорить женщину, ослабившую свои позиции после потери мужа.
Да и наследство тоже нельзя сбрасывать со счетов. Ведь через пару лет Вика получит в свои руки приличный капиталец. И, значит, они с Рустамом смогут решить жилищный вопрос. Купят квартирку, пусть небольшую, но зато свою. Кто-то скажет, что квартира – это слишком мелко, чтобы убивать, но Залесный рассказывал Инге тысячу историй о том, как убивали и за пакет кефира или несколько рублей, которые были в кошельке у пострадавшего.
Но тут же Инга вспомнила, что тело Пухликова было найдено в таком месте, что совершенно снимало подозрения со всех других претендентов. В убийстве Пухликова следствие винило Валерия Цветаева и, возможно, Аделаиду. Но никак не Рустама.
Поняв, что заподозрить парня вряд ли возможно, Инга произнесла:
– Скажи, Рустам, а как ты добираешься до города?
– На машине.
– У тебя есть машина? – оживилась Инга.
– Есть. Могу подвезти вас до города, если нужно.
Инга с радостью согласилась, а про себя подумала иное. Скажите, как интересно, бедный-несчастный, голову преклонить негде, но вот машина у него есть. И Инга повнимательнее присмотрелась к молодому человеку.
– Если ты сумел на машину накопить, может быть, и на дом накопишь?
Но, едва она увидела машину Рустама, тяжелый вздох вырвался у нее из груди. Это была отечественная «классика», еще советских времен выпуска, каким-то чудом еще державшаяся на колесах. Ее проржавевший кузов буквально светился от многочисленных дыр, во многих местах машина была подклеена изолентой, а то и вовсе подвязана веревочками. Задний бампер у этой развалины держался исключительно на загнутых проволочках.
– Сколько же ты денег тратишь на ремонт этой колымаги?
– Ничего не трачу. Если что-то ломается, то меняю все сам. Тут же все просто, как в детском конструкторе. А запчасти беру у знакомого на свалке. Там полно таких машин, починить их уже невозможно, а вот использовать кое-какие детали для ремонта моей малышки вполне даже можно.
Инга села в машину и ужаснулась. Спинка сиденья была такой разболтанной, что опираться на нее нечего было и думать. Лучше облокотиться на колени. Но когда Инга положила локти на колени, то увидела, что пол в машине прохудился настолько, что через дыры была видна дорога. С другой стороны, может быть, это было и неплохо, потому что в какой-то степени обеспечивало дополнительную вентиляцию и не позволяло пассажирам задохнуться от запаха бензина из прохудившегося топливного шланга.
Машиной эту развалюху можно было назвать лишь условно, но все же чувствовалось, что Рустам любит свою «малышку». На лобовом стекле красовался узор из самоклеющейся пленки, на сиденья были накинуты чехлы из мягкого меха. И у заднего стекла сидел плюшевый игрушечный мишка, на животе которого были нашиты красивые звездочки-пуговки. Красная, желтая и, судя по оборванным ниточкам, еще и синяя. Но последняя отсутствовала, и Инга подумала, что игрушку эту Рустам нашел на той же помойке, где и свою машину.
Однако, несмотря на почтенный возраст и многочисленные болячки, машина бегала вполне шустро. Инга и сама не заметила, как оказалась в городе. Не слушая никакие слова убеждения, Рустам довез ее до подъезда дома и даже обиделся, когда она предложила ему деньги.
– Что вы! Я ничего не возьму! Вы и так делаете для Вики больше, чем кто-либо другой.
Слышать эти слова было очень приятно, они прямо согрели Инге душу. Особенно приятно было слышать о признании своих заслуг после того оскорбительного поведения, которое продемонстрировала Инге совсем недавно Нина. Но тут же Инга напомнила самой себе, что бедная женщина находилась под воздействием стресса, так что обижаться на нее не нужно. И даже мысленно попросила еще раз прощения у Нины за то, что без спроса влезла в ее жизнь, да еще пыталась там руководить и распоряжаться.
ГЛАВА 11
Залесный был уже дома. Он явно обрадовался приходу Инги и особенно тому, что ему не пришлось ехать за тридевять земель, чтобы забрать ее.
– Вот молодец, Рустам, что привез тебя! А чего ты его не пригласила к нам?
– Он торопился назад к Вике. Если Нина уже сказала детям о смерти отца, то сейчас Рустам нужен Вике.
– Ну и ладненько, – пробормотал Залесный. – С другой стороны, я за целый день так измучился, что гостей принимать просто не в состоянии. Хотя Рустаму все равно полагается моя отдельная благодарность. Сегодня смотаться в «Лазурит», а потом обратно было бы мне в тягость.
Плюхнувшись на диван, с которого только что поднялся, Залесный поинтересовался:
– Ну, как там все прошло?
– Да как тебе сказать, – уклончиво ответила Инга. – Нина очень расстроена смертью мужа и особенно – его женитьбой.
– Хорошо ее понимаю, – рассеянно отозвался Залесный и с уже куда большим интересом в голосе спросил: – Кстати, дорогая, а как там у нас обстоят дела с ужином?
Инга едва не потеряла дар речи. Она целый день провела в разъездах, только что вошла в дом, еще отдышаться толком не успела, а этому уже ужин подавай! Раньше нее пришел, а ничего приготовить не удосужился.
Но точно зная, что грубость в таком случае ни к чему хорошему не приведет, Инга мило улыбнулась и прощебетала:
– Как хорошо, что ты вспомнил про ужин! Я голодная, просто как дикий зверь. Пойду, умоюсь с дороги, а ты поставь пока воду и достань варенички из морозилки!
Мылась Инга нарочито долго, намыливала и смывала пену, наслаждаясь теплой водой и ощущением чистоты. Но все-таки не смогла выиграть этот раунд у Залесного. Когда, по ее расчетам, вода в кастрюльке уже должна была давно бить ключом, оказалось, что она еще не думает закипать. И все потому, что Залесный поставил на плиту огромную бадью, которую Инга иной раз использовала для кипячения особенно сильно загрязнившихся носков.
– Ты что делаешь? – ужаснулась она. – Это же совсем не та кастрюля! В ней нельзя готовить!
– А я знаю? – разворчался в ответ Залесный. – Вижу, что вместительная бадейка, вот и решил налить в нее воды побольше.
Инга с кряхтением сняла кастрюлю с огня, выбрала небольшой ковшик и поставила на огонь его. Электрический чайник был горячий, так что вода закипела быстро. Инга покидала вареники, которые заранее налепила собственными руками, а потом заморозила. На лепку пельменей у нее сил и терпения никогда не хватало, но вот вареники, которые были куда большего размера, она лепила охотно.
В качестве начинки Инга иногда использовала вишню, творог или творог с ягодами. Эти же были с картошкой и жареным репчатым луком. Политые густой белой сметаной и посыпанные сверху золотистым лучком, они выглядели так аппетитно, что Залесный не обиделся на то, что ужин в очередной раз оказался без мяса. Он навернул глубокую фаянсовую миску, и лицо его подобрело.
Как только Инга увидела, что носогубные складки у ее любимого человека почти совсем разгладились, она поняла: клиент, что называется, дозрел, пора приступать к допросу.
– Удалось узнать какие-нибудь подробности убийства Пухликова?
До ужина Залесный бы в лучшем случае ничего ей не ответил на этот вопрос, а в худшем – посоветовал бы заняться своим делом. Но сейчас он был настроен миролюбиво и благодушно.
– Перед смертью мужика пытали, – произнес он, смачно облизнув вилку.
Инга, которая в этот миг как раз несла ко рту последний вареник, немедленно вернула его на место.
– Пытали? – со страхом взглянула она. – Как это – пытали?
– Ну как… Связали руки и били.
– Били?
– У мужика сломан нос, выбиты передние зубы.
– Какой ужас!
– Да уж, приятного мало. Порядком настрадался перед смертью.
– А… а как его убили?
– Преступник использовал холодное оружие, по всей видимости, нож.
Вопросительно взглянув на Ингу, он спросил:
– Ты уверена, что действительно хочешь слышать подробности убийства Пухликова?
Инга с трудом, но все же кивнула.
– Ну, в общем, зарезали нашего Пухликова, как скотину. Судя по следам, там же, в дровнике и зарезали беднягу. Провели ножом по горлу, как какому-нибудь барану – и привет… Кровь в землю впиталась, а его тело под дровами запрятали. Будешь доедать свой вареник?
И все поняв по ее лицу и не дожидаясь ответа Инги, он положил последний вареник к себе на тарелку. Инга же сидела, не в состоянии пошевелиться.
– Кому могло прийти в голову совершить такое зверство? – наконец выдохнула она.
– Вот и я о том же самом думаю… Кому? Не иначе, как спятившему от ревности сопернику.
– А этого Цветаева нашли?
– Пока что нет. Но не думаю, что это будет так уж трудно. В бегах они уже две недели. Пределы нашей любимой Родины не покидали. Предвосхищая твой вопрос, сразу же скажу, что ни из одного аэропорта сопредельных нам стран, куда они могли бы добраться, они также не улетали.
– Ты успел сделать запрос даже туда?
– Видишь ли, с появлением современных компьютерных технологий процесс существенно ускорился. Особенно когда в отделе имеется свой собственный хакер.
– Это кто же? – полюбопытствовала Инга.
– Много будешь знать, скоро состаришься.
Состариться, да еще скоро, Инга никак не хотела, поэтому оставила этот вопрос и занялась следующим.
– И что ты намерен предпринять?
– Все, что я мог, уже сделано. Теперь остается только ждать. Как только Цветаев, или Аделаида, или они вместе где-нибудь засветятся, мы их схватим.
Но если Залесный был полон оптимизма, то Инге казалось, что радоваться тут абсолютно нечему.
– Мы стали искать Пухликова по просьбе Нины еще и потому, что хотели добиться от него возврата денег по сделке с домом Нининой бабушки. А что теперь? Будем мы возвращать Нине дом?
– Кстати, – оживился Залесный еще больше. – Что мы делаем завтра?
Слова Инги направили его мысли почему-то совсем не в то русло.
– Завтра у нас что?
– Суббота.
– А суббота – это что? Выходной день! А выходной день – это такой день, который нужно провести не только с пользой, но и с приятностью. И посему я предлагаю поехать на нашу с тобой дачу, пока она еще наша и пока она еще вообще цела.
– А как же расследование?
– Все, что мы могли, мы уже сделали. Теперь можно и отдохнуть. В конце концов, где сказано, что работники уголовного розыска обязаны пахать без выходных?
– Но мы не обсудили, как же быть теперь с домом Нининой бабушки. Нина обещала: если мы найдем ее мужа, то она поговорит с ним, чтобы он вернул нам деньги. А кто теперь их нам вернет?
– Думаю, что никто.
– И тебя это совсем не огорчает?
– А что тут такого? В конце концов, совсем не обязательно, чтобы под домом был воинский склад. Это лишь предположение того мужика. А на самом деле там может быть… да все, что угодно, там может быть.
– А граната?
– Мне на работе наш водитель сказал, что, когда у тещи огород перекапывал, целых две неразорвавшиеся гранаты нашел. И ничего. До сих пор лежат у него на участке.
– Нет, – покачала головой Инга. – Я должна точно знать, что под домом за металл. Иначе я не смогу спать спокойно.
– Не знаю. Надо будет с людьми потолковать.
– С какими людьми?
– Ну, со знающими людьми, со специалистами, что тут непонятного?
– И где ты их возьмешь?
– Уже взял.
– И кто они?
– Завтра увидишь.
Залесный с удовольствием потянулся.
– Эй, чувствую, что завтра будет жаркий денек, – произнес он.
Когда Инга вопросительно взглянула на него, игриво подмигнул ей:
– Погоду обещают просто по-летнему жаркую. Солнце, днем до двадцати пяти градусов и без ветра!
В голове у Инги промелькнула какая-то мысль, но она была еще слишком непропеченной, чтобы презентовать ее любимому. Но спать Инга отправилась с твердым ощущением, что задумала она стоящее дело. И ей очень хотелось узнать, как отреагируют на ее предложение те, с кем оно связано.
За ночь Инга хорошенько обдумала свою мысль и утром, когда убедилась, что погода за окном радует глаз, предложила Залесному:
– А что, если мы пригласим с собой Нину?
– Зачем?
Но у Инги уже был готов ответ:
– Она поедет, развеется. Нине будет приятно.
– Вряд ли она согласится. У нее же, наверное, траур.
– Брось ты! Не так уж Нина и убивается по своему бывшему мужу. У нее очень разумный взгляд на вещи. Она считает, что плакать по тому, кто все равно был для нее потерян, просто глупо. И потом, она сама просила меня, чтобы мы ее пригласили.
– Просила?
Залесный казался удивленным. Впрочем, он жил не первый год на этом свете и отлично знал, что каких только причуд не бывает у женщин. Поэтому он лишь пожал плечами и сказал:
– Конечно, пусть приезжает.
– Заодно она хотела обсудить и вопрос с продажей дома. Она хочет дом своей бабушки получить назад.
– Не знаю, этично ли это с нашей стороны – вешать на нее такую обузу. Она тяжело больна, деньги понадобятся ей самой.
– Я ей все это озвучила, но она во что бы то ни стало хочет нас отблагодарить.
– Да за что благодарить-то? – разозлился Залесный. – Преступника-то мы еще не поймали!
– Но она говорит, что деньги у нее есть и она хочет свой дом. Говорит, что все несчастья на нее посыпались после того, как они с мужем продали его.
– Это я тебе и рассказал, – кивнул Залесный. – Ну, ладно. Если под домом нет ничего страшного, то дом мы Нине вернем, так и быть.
– А если есть?
– Если есть, то сначала решим проблему, а потом можем и вернуть ей дом, раз уж она так хочет его заполучить назад.
– Так что, я звоню Нине, и мы все едем на нашу общую дачу?
– Ну, звони! – махнул рукой Залесный. – Все равно ведь вы, женщины, по-своему сделаете. И зачем вы у нас, бедных, только мнение спрашиваете? Издеваетесь таким образом, что ли?
– Ой, ну ты сказал! – засмеялась в ответ Инга. – Иди уже умывайся, бедный ты наш!
Но все их субботние планы внезапно изменил один-единственный телефонный звонок. Инга сразу поняла, что их планы под угрозой, когда, словно почувствовав неладное, вышла из кухни и обнаружила Залесного с напряженным лицом и хорошо знакомой ярко выраженной носогубной складкой. Такое лицо у ее любимого мужчины бывало всякий раз, когда он слышал важные новости.
– Да, – коротко произнес он. – Да, я понял. Все, уже выезжаю!
– Что случилось?
– Они их взяли.
И с этими словами Залесный устремился к дверям.
– Стой! Куда! – кинулась следом за ним Инга. – Ты же в домашнем!
И пока Залесный сдирал с себя одни брюки, чертыхаясь на чем свет стоит и ругая тех, кто придумал все эти глупости, что в трениках нельзя показываться в приличных местах, Инга сумела вытрясти из него кое-какую информацию.
– Значит, Аделаиду и Валерия задержали? Тебе ведь насчет них звонили?
– Их машина находилась в ориентировке. На нее чисто случайно обратил внимание патруль, проезжая по базарной площади в Волхове. Там их и взяли.
– Волхов? Это же совсем рядом с Питером.
– Да, они задержаны в Волхове сегодня утром и уже доставлены к нам в отделение. Скорее, скорее! Мне надо ехать!
И Залесный вырвался из рук Инги, оставив ее с целой горой вопросов и ничтожно малой по сравнению с ней кучкой ответов. Из раздумий ее вывел телефонный звонок Нины.
– Так что? – спросила она. – Мне приезжать на дачу?
– Ниночка, дорогая, прости меня…
– Чего ты там мямлишь?
– Нина, дело в том, что мой муж, по всей видимости, не сможет приехать на дачу сегодня. Может, я нарушу тайну следствия, если скажу, что преступник, убивший твоего мужа, пойман.
Нина радости отнюдь не выказала и каким-то не своим голосом произнесла:
– Что ты мелешь?
– Нина, ну, что за жаргон? Мелешь… Мямлишь…
– Ты меня еще поучи! – вновь сорвалась на крик Нина. – Кого поймали, отвечай!
– Я не стану разговаривать в таком тоне, – обиделась Инга, мигом припомнив, как вчера ее невежливо выставили за дверь. – Я сейчас трубку повешу.
Нина тут же заплакала:
– Ой, прости меня! Не знаю, что со мной делается. Как накатит иной раз и держит, пока не отпустит. Прости, совсем не хотела на тебя кричать. Кого же арестовали?