Алешка вымыл кисти, убрал краски в шкаф. И тут его посетила ужасная мысль. Он вспомнил, что негодяй Горшков готовит хищение оружия из части. Вот будет красиво! Приедут генёралы Генштаба, наблюдатели из какого-то загадочного НАТО, начнется сражение… И тут выяснится, что со складов образцовой части украдено оружие! Для каких-то грязных дел каких-то бандитов. И этот позор ляжет пятном на боевое знамя полка, И на мундир его славного командира – веселого дяди Бори!
Этого Алешка допустить, конечно же, не мог. И он внес в свои планы необходимые поправки и коррективы.
Конечно, любой другой человек на Алешкином месте принял бы более простое решение. Но Алешка никогда не искал легких путей. Но и спустя рукава ничего не делал. И всегда помнил серьезный папин наказ: прежде чем принимать решение, изучи обстановку.
В предстоящих событиях обстановку лучше всего было изучать в штабе. Тем более что дела для Алешки там всегда были. Как для художника. Он играючи оформлял какие-то «Боевые листки», обновлял плакаты и лозунги. И, главное дело, никому не мешал и никто его не замечал – сидит себе паренек в уголке, сопит над своими красками и кисточками, весь такой сосредоточенный и задумчивый. Ничего не видит и не слышит.
Ну—ну…
Вот и сегодня. Дежурный принимал телефонограмму, а дядя Боря беседовал с каким-то дядькой. У этого дядьки была очень грузинская внешность. Даже когда он молчал, вращая глазами, все время казалось, что он либо пустится в пляску, либо запоет застольную песню, либо станет жарить шашлык, приговаривая: «Ай-вай, какой хороший барашек был! Какой теперь хороший шашлык будёт!»
Но он не молчал. Он все время громко говорил и размахивал руками.
– Послушай, Командир полковник, – он вытягивал перед собой ладонь с растопыренными пальцами, будто держал в них большое красное яблоко, – что нужно, чтобы у солдата был крепкий рука и зоркий глаз? Не знаешь! А я знаю! Он должен витамин кушать! Много хороший фрукт потреблять.
– Где ж я хороший фрукт достану? – удивился дядя Боря.
– Дядя Гиви достанет! – Дядька стукнул себя в грудь, гулко, как в барабан, и гордо объяснил, подняв торчком указательный палец: – Дядя Гиви – это я!
Алешка Занимался своим делом, однако вовсю прислушивался, как будто знал, что очень скоро ему это пригодится. И понял важную суть разговора.
Дядя Гиви предлагал дяде Боре открыть на территории части маленький магазинчик, где он будет торговать фруктами и прохладительными налитками.
– Такой шипучий боржоми! Такой свежий сок, всякий и разный. Разве плохо, дорогой командир полковник?
Дальше выяснилось, что торговать на рынке он не хочет.
– Этот самый бандит по кличке рэкетмен все деньги забирать будет. Зачем мне? Я лучше твоим солдатам приятно сделаю, да? Очень недорого. Соглашайся дорогой.
И дядя Боря, к великому удивлению Алёшки, согласился.
Ещё одно постороннее гражданское лицо на территории воинской части.
Славный гвардейский полк дяди Бори готовился к сражению. Весь день на полигоне и танкодроме ревели машины, отрывисто бухали танковые орудия, заливались пулеметные очереди, гремели ручные гранаты. Личный состав совершенствовал свою боевую выучку, а также элементы тактики и стратегии современного общевойскового боя.
В штабе усиленно разрабатывалась система обороны. На стенах развесили плакаты со всякими схемами, на которых изображались танковые атаки, обходы, охваты, окружения и клещи. Алешка. раскрашивал на них красным и синим языкастые стрелы и рисовал зеленые танки: в бою, в строю, на марше и на параде. И странное дело, под рукой этого пацана сухие схемы оживали и создавали впечатление стремительного движения.
В десять утра началось оперативное совещание. Дежурный офицер переключил все телефоны на свой пулы, за столом расселись командиры рот. За отдельным столиком Алешка, высунув от старения язык, размалевывал очередной плакат—схему. И изо всех сил старался понять, о чем идет речь на совещании. Он знал, что его вмешательство в предстоящие боевые действия неизбежно.
– Товарищи офицеры! Прошу всех взглянуть на карту предстоящего сражения. – Дядя Бора взял в руки указку. – Условный противник в составе трех танковых взводов и роты мотопехоты наступает с севера. Наш полк удерживает оборону от забора на левом фланге до рощи на правом, южнее водного рубежа. Вопросы есть?
– Какими силами мы располагаем? – спросил один из офицеров.
– Два противотанковых орудия с флангах и танковая рота, укрытая в роще. Рота пехоты и танкового десанта. Таким образом, условный противник при выдвижении на исходную позицию попадает под огонь двенадцати единиц орудий. Вопросы есть?
– А если противник введет в бой свои резёрвы? – спросил другой офицер,
– Надёюсь, что полковая развёдка сможет разгадать вовремя такое развитие событий
– А если нет? – спросил третий офицер
– Если нет, то нам придется отступить, с тём чтобы заманить противника в болото, лишить его тем самым маневренности и расстрелять в упор орудиями засадного взвода – это два танка и бронетранспортер. – Полковник дядя Боря помолчал. – Положение серьезное, но я надеюсь, весь личный состав с честью выполнит свой долг. Да, товарищи офицеры, сообщаю, что нам потребуется вся наша выучка и воинская дисциплина. – Он опять помолчал. – Дело в том, что наблюдатели из НАТО предоставили в наше распоряжение учебные боеприпасы для танковых и артиллерийских орудий. В переводе на русский язык они называются шлёп-снаряды. То есть при попадании в цель такой снаряд оставляет на ней долго не смываемое пятно краски. Следовательно, учения будут проходить в условиях, максимально приближенных к боевым. И результаты сражения будут оцениваться не только по умению выполнять маневры, преодолевать водные и другие рубежи, но и по меткости огня. Вопросы есть?
– Где будут находиться представители Генштаба и НАТО?
– Я уже сообщал: на моем командном пункте. Но я ваш хитрый вопрос понял. И категорически и запрёщаю открывать огонь в этом направлении.
Офицеры улыбнулись. Совещание продолжалось.
Алёшка, делая вид, что усердно занят своими делами, старательно срисовывал карту предстоящего сражения. У него возник свой план: изменить диспозицию полка, чтобы дезориентировать противника и выиграть сражение.
В его плане не было слабых мест. За исключением одного. О котором он узнал несколько позже и принял надлежащие меры.
Когда совещание закончилось, Алешка зашел в комнату отдыха офицерского состава. Здесь был телевизор с видаком, книжный шкаф с книгами, столики для, шахмат и даже бильярдный стол, весы в заплатках и с треснувшими шарами. На стене висели два портрета – президента и министра обороны. А по обе стороны от них – плакаты с танками. Во всех видах – сверху, снизу, спереди, сзади. Разрез вдоль, разрез поперек. И общий вид на фоне снарядных разрывов.
И были всякие картинки, как боевые Машины преодолевают всякие рубежи и преграды: заградительный огонь вражеской артиллерии, ядерный взрыв, противотанковые рвы.
Но интереснее всего была картинка, где изображалось, как танки форсируют водную преграду. Причем не вплавь, на каком-нибудь плоту или понтоне, а прямо по дну водоема.
Танк ведь не подводная лодка. Но и он должен дышать, под водой, как живое существо. Ведь двигатель без воздуха работать не может, да и экипажу воздух необходим.
И вот на этой картинке было изображено в красках подводное царство. Мелькали в голубой воде серебристые рыбки, тянулись со дна зеленые водоросли, а по речному песку лихо двигался танк с длиннёй стальной трубой, вроде мачты. И эта труба выходила на поверхность и засасывала в танк свежий речной воздух. Так необходимый для «жизнедеятельности» организмов и механизмов.
Страшновато, конечно, сидеть в железной коробке под водой, но что поделаешь – служба. Страшновато было даже на картинке, а вскоре Алешке пришлось испытать это в жизни. Но об этом после, в своем месте.
Еще одна интересная картинка была попроще. Но она побольше заинтересовала нашего великого стратега. И если на первой картинке бравый танк играючи мчался по дну речному, то вторая изобразила его совершенно беспомощным. Он застрял в траншее, уткнувшись лбом в ее вертикальную стенку. Орудие танка повернуто назад, и было похоже, будто он сдвинул козырек бейсболки на затылок. Вид у него был самый дурацкий.
– Изучаешь? – послышался за спиной голос полковника дяди Бори.
– Чего он тут застрял? – спросил Алешка. – Солярка кончилась?
– Танк преодолел эскарп и теперь пытается преодолеть контрэскарп.
– Это враг такой?
– Да, – улыбнулся дядя Боря, – для танка это очень опасный враг. Опаснее противотанковой пушки.
Алешка недоверчиво хмыкнул. Он за это время уже успел полюбить танк – мощное современное оружие. И не хотел поверить, что какая-то канава способна остановить его неудержимое движение сквозь огонь и дым неприятеля.
– Вот смотри, – стал объяснять ему дядя Боря, – на пути танка вырыли ров или траншею. Но та траншея не простая. Один скат ее пологий, а другой крутой.
– Да все я понял, – сказал Алешка. – Танк спокойненько скатывается в траншею и упирается лбом в ее крутую стенку. Контрэскарп!
– Молодец!
Алешка не возразил. Он и не сомневался в этом, но из вежливости спросил:
– А эскарп? Наоборот, что ли?
– Наоборот. Танк мчится вперед и…
– Плюхается в траншею всем брюхом, да? А как же с ними бороться?
– Разными методами, – объяснил дядя Бори. Если впереди замечен эскарп, то опытный механик—водитель танка преодолеет его на малой скорости. А контрэскарпы можно преодолеть на самой большой скорости, как бы в прыжке, понял?
Понял. Только совсем не то. А что он понял, узнаем в свое время.
А время бежит. Алешка даже немного растерялся. И сражение надо выиграть, и хищение боеприпасов предотвратить, и обормотов к порядку призвать. Да, а еще и танк привести в порядок, И Сачка обучить.
– Знаешь, – сказал мне Алешка, когда мы с ним встретились, – мне так тебя, Дим, не хватало. Все один да один. Но мне вместо тебя очень хорошо помогал Сачок. Это, Дим, собака такая. Умная. Очень.
А брат, значит, старший хоть и не собака, но не очень умный. Обидно, конечно. Но что делать? Не у каждого такой брат. Которому завидовать нельзя, но гордиться которым можно. И нужно.
Алешка вроде бы даже решил отложить ремонт танка, но потом понял, что без него он своих сражений не выиграет. И с новыми силами взялся за ремонт. Собственно, Алешка своими руками почти ничего не делал. С танком самозабвенно и увлеченно работал механик Леня. Алешка только по его просьбам добывал нужные запчасти. Ну и похваливал мастера, когда он того заслуживал.
– Леха, – сказал механик, вытирая ветошью руки, – все у нас с тобой хорошо, так? Краску ты достал, так? двигатель у нас вот—вот забормочет, так?
– А что не так?
– Вооружение. Пушка – это, я тебе прямо скажу, труба водопроводная. А пулемет – ножка от кровати. Нельзя с этим в бой идти. Давай, думай. А я пока красить буду.
Алешка долго не думал. Он написал срочное письмо маме, в котором попросил выслать ему две или четыре крайне необходимые вещи.
Этому письму мама еще больше удивилась, чем первому.
– Отец, – сказала она, – Алешка не делился с тобой планами? Он что, до Нового года там остается?
– Почему? – удивился и папа.
– Да вот, глянь, – и мама показала ему ту строчку, в которой содержалась Алешкина просьба.
Папа подумал, а потом сказал:
– Посылай. Значит надо.
Глава VI ПОДВЕСКИ КОРОЛЕВЫ И ШПИОНКА—БАБУШКА
Подслушав и разобравшись в том, как будет строиться оборона полка во время учений и как, скорее всего, будет вести наступление подполковник Мурашов, Алешка разработал и свой, независимый и тайный план. Вроде сюрприза. Словом, как говорит старшина Баранкин: «Здесь вам не тут! А там вам покажут!»
Но для успеха этой задачи нужна была траншея. Настоящая, глубокая. Причем выкопанная тайно, Чтобы никто о ней раньше времени не знал. Несмотря на всю свою самоуверенность, Алешка все—таки понимал, что с этим делом ему не справиться. Тем более что Времени оставалось очень мало. Алешка даже подумал о том, чтобы уговори Семечкина съездить на ту самую свалку, где полно всяких экскаваторов «первой свежести». Дело знакомое – экскаватор Алешке тоже как-то приходилось угонять. Но вот ковшом работать не довелось.
Оставалось одно – уговорить на это дело обормотов. Они бы за одну ночь управились.
Но как их заставить выкопать длиннющую траншею? Да еще тайно, скрытно, как говорят в армии. Они и сапоги-то чистят с неохотой. А тут землю копать, глубоко и долго…
Алешка сидел на скамеечке под грибком с «Тремя мушкетерами» на коленях, просматривал хорошо знакомые страницы и размышлял. И тут глаза его, сощуренные от напряжения мысли, вдруг широко распахнулись и в них сверкнули хитренькие искорки – придумал! Подвески королевы! Алмазные притом!..
Следующим же утром, когда отделение оборотов выехало на своем грузовике на полигон, Алешка взялся за дело.
Он отошел в сторонку, таинственно огляделся, достал из кармана и развернул какой-то мятый листок. Внимательно изучил его, потом бросил такой же внимательный взгляд на местность.
Опять – в листок, опять – на лужайку. Недовольно, озадаченно покачал головой.
Старался он не зря. Любопытный Горшков за метил его действия, подошел.
– А чего это у тебя? – спросил он.
– А это секрет, – ответил Алешка довольно сердито. Он не любил, когда вмешиваются в его дела. – Это мой очень личный секрет.
Ну, если секрет… разве Горшков устоит.
– Дай посмотреть-то.
–. Смотри. – Алешка пожал плечами и протянул ему листок. – Все равно ничего не поймешь.
– Я что, тупой, да? – обиделся Горшков.
– Не в этом дело, – успокоил его Алешка. – Это шифровка. Мне ее бабушка нарисовала. Смотри хоть изо всех сил – все равно ничего не увидишь.
Горшков повертел листок так и сяк, на свет посмотрел, понюхал.
– «Шанель номер пять» – Усмехнулся Алешка.
– Вроде как кривая молния нарисована, да? – Горшков поскреб пятерней затылок. – Зигизуга какая-то.
Другие обормоты тоже заинтересовались, стали рассматривать Алешкины каракули. И высказывать свои соображения. Такие же глупые, как и они сами.
– Каракатица какая-то, – высказался Мотя.
– Кривая железная дорога, – заявил Чуня.
– Ветка засохшей яблони, предположил Ботаник, уронивший очки на нос. – Или контрольная по математике.
Этот Ботаник самый большой чудак был среди обормотов. Он все готовился после армии в институт поступить. И даже в строю шагал, уткнувшись в учебник.
Алешка Молча забрал листок и сунул его в карман. Со словами, в которых крылось легкое пренебрежение:
– Все равно не догадаетесь.
– Больно надо, – с облегчением отозвались обормоты и, утомившись, вернулись под дерево, Улеглись с облегчением в его тени и закурили. А покурив, задремали.
Алешка тем временем забрался в кузов грузовика и сбросил на землю несколько стальных колышков, молоток и саперную лопатку.
Он вбил один колышек возле валуна и снова достал свой загадочный рисунок. Посмотрел на него, взглянул, прищурившись, на местность.
Задумчиво произнес вполголоса, но так, чтобы его услышали обормоты: «Ага! Все ясно! Он где-то здесь!»
Дремавшие вскинули головы, сидящие встали. А Лешка прошелся по лужайке и вбил второй кол.
Те обормоты, что встали, подошли поближе; те же, что подняли головы, оторвались от земли.
Алешка поплевал на руки и взялся за лопатку. Все отделение с интересом, со смешками наблюдало за его странными и непонятными действиями. Противоречащими здравому смыслу – копать землю в такую жару, да еще добровольно!.. Тут что-то не так.
А мой брат, не обращая внимания на шуточки, с трудолюбивым пыхтением начал копать затравеневшую землю. Причем время от времени он сверялся с рисунком «кривой молнии».
– Клад ищешь? – загоготал Горшков. Он как завалился под дерево, так и лежал там.
Алешка вздрогнул и изо всех сил смутился и растёрялся.
– А как ты догадался?
Тут Горшков привстал:
– Серьезно, что ль? Или врешь?
– На обед пора, – ушел от ответа Алешка, забрал молоток и лопатку и забросил их в кузов.
После обеда Алешка захватил лопатку и отправился на полигон. Обормоты, как ни тянуло их поваляться после еды в кустах, за кухней, заинтересованно двинулись за ним, цепочкой, по одному.
Алешка копал. Не как экскаватор конечно, но старательно. для создания эффекта достоверности. И краем глаза наблюдал, как любопытные обормоты во главе с Горшковым подбираются все ближе.
Топчутся сзади, наблюдают, перешептываются. Потом Горшков деловито заметил:
– Криво копаешь, Леха. Не туда. – И приказал: – Мотя, тащи веревку и остальные колы.
Мотя принес моток шпагата и колья. Горшков собственноручно вбил их в точном соответствии со схемой, протянул от колышка к колышку шпагат. Получилась через всю лужайку линия «зиги-зуга». Зигзаг, то есть.
– Вот так вот, – сказал Горшков и вытер мокрый от усердия лоб. Теперь точно.
Алешка, вместо того чтобы продолжить работу, сухо сказал «спасибо», забросил лопатку на плечо и усталой походкой направился в казарму. Разочарованные обормоты потянулись за ним.
– Не, ну ты чего, в натуре? – сказал ему в спину Горшков. – Мы ж тебе помогаем.
Алешка обернулся:
– Это мое личное секретное дело.
А вот после отбоя в казарме состоялся крутой разговор. Разборка, по словам Горшкова.
Как только погас свет, из одного угла проникновенно послышалось:
– Да, тяжела солдатская служба…
Из другого угла тут же отозвалось:
– Но когда дружно, тогда ничего…
И началось:
– Солдатская взаимовыручка – закон в армии.
– Еще бы! Сам погибай, а товарища выручай. Мне от маманя прислала из Кулебак печеньев, так я со всем отделением поделился…