Кристи Агата Любовные перипетии
Мистер Саттертуэйт задумчиво поглядывал на своего собеседника. Странная дружба связывала этих двоих. Полковник — как всякий уважающий себя сельский джентльмен — главнейшим делом своей жизни почитал охоту. В Лондоне, куда ему иногда приходилось выбираться по долгу службы, он с трудом выдерживал две-три недели. Мистер Саттертуэйт, напротив, был жителем сугубо городским, знатоком французской кухни, дамских нарядов и всегда был в курсе последних столичных сплетен. Этот господин всегда со страстью предавался изучению человеческой натуры, у него был дар совершенно особого рода, а именно дар наблюдателя жизни.
Словом, с полковником Мелроузом — которого дела ближних не очень-то занимали, а всяких там эмоций и прочих сантиментов вообще терпеть не мог — их как будто ничто не объединяло. Тем не менее они дружили: в первую очередь потому, что в своё время дружили их отцы. Кроме того, у них было много общих знакомых и одна общая нелюбовь к выскочкам-нуворишам.
Было уже около половины восьмого, друзья сидели в уютном кабинете полковника Мелроуза. Хозяин увлечённо и обстоятельно рассказывал своему гостю об одном из прошлогодних выездов на верховую охоту. Мистер Саттертуэйт, чьи знания о лошадиных статях черпались в основном из воскресных визитов на конюшню — эта освящённая веками традиция ещё сохранилась в отдельных сельских домах, — внимал со своей всегдашней вежливостью.
Резкий телефонный звонок прервал занимательную беседу. Мелроуз подошел к столу и снял трубку.
— Полковник Мелроуз слушает, — голос и весь облик хозяина тут же изменился: вместо вдохновенного охотника у аппарата стоял страж закона, взыскательный и суровый. — В чём дело?
Некоторое время он слушал молча, после чего решительно закончил разговор:
— Всё ясно, Кёртис. Сейчас буду, — он обернулся к своему гостю. — Убит сэр Джеймс Дуайтон. Тело найдено в библиотеке его собственного дома.
— Что?! — мистер Саттертуэйт оторопел от неожиданности.
— Я должен немедленно ехать в Олдеруэй. Не хотите составить мне компанию?
«Ну да, Мелроуз ведь начальник полиции графства», — вспомнил мистер Саттертуэйт.
— Боюсь, не помешаю ли… — неуверенно начал он.
— Никоим образом. Звонил инспектор Кёртис. Хороший, честный малый, но дурак. Соглашайтесь — я буду только рад. Дело, судя по всему, прескверное.
— Убийцу уже задержали?
— Нет, — лаконично ответил Мелроуз, и за этой лаконичностью чуткое ухо мистера Саттертуэйта уловило что-то недосказанное.
Мистер Саттертуэйт постарался припомнить всё, что когда-либо слышал о Дуайтонах.
Покойный сэр Джеймс немного не дотянул до шестидесяти. Седые жидкие волосы, красное, в прожилках, лицо. Чванливый старикашка — заносчивый и бесцеремонный. Врагов у такого могло оказаться сколько угодно. Поговаривали, что к тому же он был скуп сверх всякой меры.
А леди Дуайтон? Образ её послушно всплыл перед мысленным взором мистера Саттертуэйта: стройная красавица, юная и золотоволосая. В памяти закопошились обрывки каких-то сплетен, намёков… «Ах, вот, значит, отчего полковник Мелроуз так сразу помрачнел. Впрочем, — тут же одёрнул себя мистер Саттертуэйт, — нечего давать волю воображению».
Пять минут спустя он уже сидел рядом с Мелроузом, и двухместный автомобиль полковника уносил их в ночную темень.
Полковник был человек немногословный. Они успели проехать не меньше полутора миль, когда он наконец заговорил.
— Полагаю, вы их знаете? — без всяких предисловий осведомился он.
— Дуайтонов? Не очень хорошо. Но, разумеется, кое-что о них слышал. — Впрочем, такого человека, о котором бы мистер Саттертуэйт не слышал, надо было еще поискать. — С сэром Джеймсом я встречался лишь однажды, а вот жену его приходилось видеть не раз.
— Она недурна собой, — заметил Мелроуз.
— Красавица! — авторитетно заявил мистер Саттертуэйт.
— Вы так считаете?
— Чисто ренессансный тип! — воодушевляясь, заговорил мистер Саттертуэйт. — Прошлой весной я видел её в любительских спектаклях — ну, вы знаете, ежегодная благотворительная деятельность, — так вот, я был поражён. Ничего современного — чистый ренессанс! Так легко представить её во дворце какого-нибудь дожа — прямо Лукреция Борджиа…
Тут машину слегка тряхнуло, и мистер Саттертуэйт осёкся. «Странно, — подумал он, — отчего это мне вдруг вспомнилась Лукреция Борджиа? И именно сейчас, когда…»
— А Дуайтона случайно не отравили? — неожиданно для самого себя брякнул он.
Мелроуз кинул на него искоса несколько удивлённый взгляд.
— С чего вы взяли?
— Да… в общем, сам не знаю, — смешался мистер Саттертуэйт. — Так как-то, подумалось.
— Нет, его не отравили, — мрачно усмехнулся Мелроуз. — Ему, если вам угодно знать, проломили череп.
— Вот оно что, — глубокомысленно кивнул мистер Саттертуэйт. — Тупым тяжёлым предметом.
Мелроуз досадливо поморщился.
— Послушайте, Саттертуэйт, вы прямо как сыщик из дешёвого детективчика. Сэра Джеймса просто ударили по голове. Бронзовой статуэткой.
— А-а, — протянул мистер Саттертуэйт и умолк.
— А Поля Делангуа вы случайно не знаете? — спросил Мелроуз после паузы, растянувшейся ещё на несколько минут.
— Знаю. Красивый юноша.
— Да уж, — проворчал полковник. — Красавчик. Дамский любимчик.
— А вам, я вижу, он не по душе?
— Не по душе.
— Странно, что он вам не нравится. Он ведь прекрасный наездник.
— Трюкач он, а не наездник. Кривляется в седле, будто иностранец какой.
Мистер Саттертуэйт едва сдержал улыбку. Бедняга Мелроуз! Вот что значит англичанин до мозга костей! Сам мистер Саттертуэйт гордился широтою собственных взглядов и смотрел на британский консерватизм со снисходительностью истинного космополита.
— Так он сейчас гостит в ваших краях? — спросил он.
— Гостил, — поправил Мелроуз. — У Дуайтонов. Но неделю назад сэр Джеймс, говорят, выставил его из Олдеруэя.
— Почему?
— Вероятно, застал со своей женой… Что за чёрт?!
Резкий поворот сокрушительный удар.
— Здешние перекрёстки самые опасные во всей Англии, — проговорил Мелроуз, переведя дух. — Но всё равно, тот парень должен был просигналить, мы ведь ехали по главной дороге… Впрочем, ему, кажется, пришлось хуже нашего.
Полковник выбрался из машины, пассажир другой машины тоже вышел. Обрывки их разговора доносились до Саттертуэйта.
— Да, это, конечно, моя вина, — говорил незнакомец. — Но дело в том, что я не очень хорошо знаю эти места, а тут, как нарочно, кругом ни одного указателя — видите, нигде нет, что впереди выезд на главную дорогу.
Полковник, явно смягчившись, что-то ответил. Они вместе склонились над пострадавшей машиной, в которой уже копался шофёр, и дальше разговор принял сугубо технический характер.
— Что ж, тут возни на полчаса, не меньше, — заключил наконец незнакомец. — Но не стану вас задерживать. Хорошо хоть, с вашей машиной ничего серьёзного.
— Собственно говоря… — начал было полковник, но ему не дали закончить.
Мистер Саттертуэйт неожиданно выпорхнул из машины, как птаха из клетки, и в величайшем волнении схватил незнакомца за руку.
— Так и есть! То-то мне ваш голос сразу показался знакомым! — восклицал он. — Это поразительно! Просто поразительно!..
— Что поразительно? — спросил полковник Мелроуз.
— Мелроуз, это же мистер Арли Кин. Вы наверняка о нём слышали — я столько раз рассказывал!
Полковник Мелроуз явно не мог припомнить никаких рассказов, но любезно решил не уточнять. Мистер Саттертуэйт тем временем продолжал весело щебетать:
— Сколько же мы с вами не виделись? Позвольте, позвольте…
— С того вечера в «Наряде Арлекина», — подсказал мистер Кин.
— В наряде арлекина? — удивился полковник.
— «Наряд Арлекина» — это такая гостиница, — пояснил мистер Саттертуэйт.
— Странное название для гостиницы.
— Скорее старинное, — возразил мистер Кин: — В прежние времена, говорят, этот пёстрый наряд гораздо чаще можно было встретить в Англии, чем сегодня.
— Да, прежде очень может быть, — несколько неопределённо пробормотал Мелроуз. Он растерянно моргнул. Из-за причудливой игры света — белого от фар одной машины и красного от заднего фонаря другой — ему вдруг померещилось, что и сам мистер Кин одет в какие-то пёстрые лоскутья. Но это была, конечно, только игра света.
— Однако не можем же мы бросить вас на дороге, — волновался мистер Саттертуэйт. — Вы поедете с нами! У нас хватит места для троих, — правда, Мелроуз?
— Гм-м, конечно, — голос полковника звучал не совсем уверенно. — Вот только, — заметил он, — вы не забыли, Саттертуэйт? Мы же едем по делу.
Мистер Саттертуэйт замер на месте. Возбуждение его, видимо, достигло апогея, мысли в голове с лихорадочной быстротой сменяли друг друга.
— О да! — воскликнул он. — Как же я сразу не догадался? Наше столкновение на ночной дороге отнюдь не случайно! Уж поверьте, мистер Кин! Где вы, там нет места случайностям.
Мелроуз в немом изумлении глядел на своего друга.
— Помните, — вцепившись в локоть полковника, продолжал мистер Саттертуэйт, — я как-то рассказывал вам историю своего приятеля Дерека Кейпела? Ну, что никто не мог разобраться в мотивах его самоубийства? Это же мистер Кин тогда всё распутал — а сколько других дел было с тех пор!.. Он заставляет людей видеть то, что как будто у всех на виду, но без него этого почему-то никто не видит. Удивительнейший человек!
— Дорогой мистер Саттертуэйт, вы заставляете меня краснеть, — с улыбкой проговорил мистер Кин. — Насколько мне помнится, все эти дела распутали вы, а не я.
— Только благодаря вам, — с видом непоколебимой убеждённости заявил мистер Саттертуэйт.
— Гм-да, — полковник Мелроуз, начинавший терять терпение, откашлялся. — Мы не можем больше задерживаться. Пора ехать, — и решительно направился к машине.
Нельзя сказать, чтобы он был в восторге от того, что Саттертуэйт, в своей непонятной лихорадке, навязывал ему совершенно незнакомого человека, — но веских возражений в голову как-то не приходило, к тому же им действительно пора было спешить.
Мистер Саттертуэйт галантно предоставив мистеру Кину место в середине, сам сел возле дверцы. Места и правда оказалось достаточно для всех троих, так что им даже не пришлось особенно тесниться.
— Так вас, мистер Кин, интересуют преступления? — спросил полковник, стараясь быть любезным.
— Не совсем.
— Что же тогда?
Мистер Кин улыбнулся.
— Спросим мистера Саттертуэйта. Знаете, он ведь тонкий наблюдатель.
— Думаю… — медленно проговорил мистер Саттертуэйт, — то есть, возможно, я ошибаюсь, но… Думаю, что мистера Кина больше всего интересуют… любовники.
На последнем слове — коего ни один англичанин не произнесёт без смущения — мистер Саттертуэйт залился краской, и сакраментальное слово прозвучало у него как-то виновато, словно в кавычках.
— О-о, — озадаченно сказал полковник и умолк, решив про себя, что этот приятель Саттертуэйта, кажется, подозрительный субъект.
Он незаметно покосился на мистера Кина. Да нет, с виду вроде человек как человек, довольно молодой. Смугловат, правда, но в целом нисколько не похож на иностранца.
— А теперь, — торжественно объявил мистер Саттертуэйт, — я должен изложить вам наше сегодняшнее дело.
Он говорил около десяти минут. Едва различимый в тёмном углу мчащегося сквозь ночь авто, он наслаждался пьянящим чувством собственного могущества. Что из того, что в жизни он всего лишь зритель? В его распоряжении слова. Они ему подвластны. Он волен сплести из них узор, причудливый узор, в котором оживёт и красота Лоры Дуайтон — белизна обнажённых рук, золото волос, — и тёмная, загадочная фигура Поля Делангуа, любимца дам. Фоном же пусть послужит древний Олдеруэй, незыблемо стоящий на английской земле со времён Генриха VII, если не раньше; Олдеруэй, обсаженный стрижеными тисами, за которыми тянутся хозяйственные постройки и темнеет пруд — в былые времена по пятницам монахи вытаскивали из него жирных карпов.
Всего несколько точных, чётких штрихов — и готов портрет сэра Джеймса Дуайтона, прямого потомка старинного рода де Уиттонов. Эти де Уиттоны всегда славились своим умением выкачивать деньги из всей округи и складывать их в кованые сундуки, так что, когда наступили чёрные времена и многим английским семействам пришлось потуже затянуть пояса, богатство Олдеруэя ничуть не оскудело.
И вот финал! С самого начала и до конца мистер Саттертуэйт был уверен в благосклонности слушателей. Теперь он смиренно ждал заслуженной похвалы, и она не заставила себя ждать.
— Вы настоящий художник, мистер Саттертуэйт.
— Я… — блестящий рассказчик неожиданно стушевался. — Я просто старался быть точным.
Они уже несколько минут как миновали главные ворота олдеруэйского парка и теперь подъезжали к парадному крыльцу. По ступенькам навстречу машине спешил констебль.
— Добрый вечер, сэр. Инспектор Кёртис в библиотеке.
Мелроуз взбежал на крыльцо, его спутники последовали за ним. В просторном вестибюле их встретил насмерть перепуганный старик дворецкий. Мелроуз на ходу кивнул ему:
— Добрый вечер, Майлз. Печальное событие.
— Вы правы, сэр, — заметно дрожащим голосом отвечал дворецкий. — Просто не укладывается в голове. Как подумаю, что какой-то злодей…
— Да-да, конечно, — не дослушал Мелроуз. — После поговорим, — и, не останавливаясь, прошагал дальше.
В библиотеке его почтительно приветствовал инспектор, огромный детина солдафонского вида.
— Скверное дельце, сэр. До вашего приезда я ничего не трогал. Отпечатков нет, чисто сработано. Так что убийца, судя по всему, не новичок.
Мистер Саттертуэйт скользнул взглядом по сгорбленной фигуре за огромным письменным столом и торопливо отвёл глаза. Удар был нанесён сзади, со всего размаху, череп раздроблен — в общем, зрелище малопривлекательное.
Само орудие убийства валялось на полу: бронзовая статуэтка высотой около двух футов, в пятнах невысохшей крови на основании. Мистер Саттертуэйт наклонился, чтобы рассмотреть её получше.
— Венера, — вполголоса сообщил он. — Стало быть, Венера явилась виновницей его гибели.
Образ был не лишён поэзии, есть о чём поразмышлять на досуге.
— Все окна заперты, — продолжал докладывать инспектор, — изнутри.
Последовала многозначительная пауза.
— Значит, всё-таки кто-то из своих, — неохотно заключил начальник полиции. — Ну что ж, будем разбираться.
Убитый был одет в костюм для гольфа, сумка с битами небрежно брошена на широкую кожаную кушетку.
— Прямо с поля пришёл, — пояснил инспектор, проследив за взглядом шефа. — В пять пятнадцать закончил игру — и прямо сюда. Дворецкий подал ему чай, а после чая он позвонил, чтобы лакей принёс тапочки. Пока что выходит, что этот самый лакей как раз и видел его последний — живого.
Мелроуз кивнул и вернулся к изучению письменного стола.
От сильного сотрясения многие из настольных украшений опрокинулись, некоторые разбились. Заметно выделялись большие часы тёмной эмали, лежавшие посреди стола.
Инспектор откашлялся.
— А вот тут нам, что называется, повезло так повезло. Видите — стоят. Ровно половина седьмого, сэр! Вот вам и время совершения преступления. Редкостная удача, сэр!
Полковник долго всматривался в лежащие на боку часы.
— Да уж точно, редкостная, — сказал он наконец и, помолчав немного, добавил: — Даже чересчур редкостная. Не нравится мне это, инспектор.
Он обернулся к своим спутникам.
— Нет, чёрт возьми, больно уж все гладко получается — догадываетесь, о чём я? — он заглянул в глаза мистера Кина, словно ища поддержки. — В жизни так не бывает.
— Вы хотите сказать, — уточнил мистер Кин, — что часы так не падают?
Мелроуз озадаченно уставился на него, потом снова обернулся к часам. Часы, как всякий предмет, неожиданно лишившийся привычного достоинства, имели вид жалкий и виноватый. Полковник бережно поднял их и поставил на ножки, после чего изо всей силы стукнул кулаком по краю стола.
Часы покачнулись, но устояли. Мелроуз нанёс столу ещё один сокрушительный удар, и часы — медленно, словно нехотя — завалились назад.
Мелроуз решительно обернулся к инспектору:
— В котором часу было обнаружено тело?
— Около семи, сэр.
— Кем?
— Дворецким.
— Позовите его, — приказал Мелроуз. — Мне нужно с ним поговорить. Кстати, а где леди Дуайтон?
— У себя в комнате, сэр. Служанка говорит, что она просто убита горем и никого не хочет видеть.
Мелроуз кивнул, и инспектор Кёртис отправился выполнять приказ шефа. В ожидании дворецкого мистер Кин задумчиво глядел в камин, и мистер Саттертуэйт последовал его примеру. Некоторое время он щурился на тлеющие поленья, потом его внимание привлёк какой-то блестящий предмет у самого края каминной решетки. Наклонившись, он подобрал узенький осколок изогнутого стекла.
— Сэр, вы меня звали? — послышался от двери дрожащий голос дворецкого.
Мистер Саттертуэйт опустил осколок в жилетный карман и обернулся.
Старик дворецкий неуверенно топтался на пороге.
— Садитесь, садитесь, — приветливо встретил его Мелроуз. — Э-э, голубчик, да у вас все поджилки трясутся! Вижу, вы ещё не оправились от потрясения.
— Это верно, сэр.
— Ну ничего, я вас надолго не задержу. Так вы говорите, хозяин вернулся после гольфа в начале шестого?