Практически все наблюдатели сходятся на том, что работа ООН на БСВ представляет собой имитацию деятельности. Односторонние или двусторонние действия отдельных государств вне рамок ООН эффективней, менее затратны и имеют больше шансов на успех, позволяя учитывать изменения в обстановке и гибко реагировать на них. Проблемы ООН заложены в её структуре и механизме принятия решений, не позволяющем учитывать текущую ситуацию, часто коренным образом изменившуюся со времени создания той или иной миссии. Доверие к ООН подрывают такие финансово-коррупционные скандалы, как злоупотребления вокруг программы «Нефть в обмен на продовольствие». ООН слабеет, теряет авторитет, и её провалы на БСВ лишь подчеркивают эту объективную реальность.
Информация к размышлению
Иран как сверхдержава
Современный Иран – не только шиитское революционно-теократическое государство, которым он был на протяжении более трёх десятилетий, прошедших с революции 1979 года, но и страна, идеология которой базируется на имперском прошлом и персидском национализме. В тактическом плане на БСВ Исламская Республика Иран добилась значительных успехов. Уход американских войск из Ирака и Афганистана позволил Тегерану закрепить своё влияние на значительной части их территории – в первую очередь в Ираке.
Ряд арабских режимов, противостоявших Ирану, пал в ходе «Арабской весны», как мубараковский Египет (возвращение к власти в АРЕ военных в 2013-м году не привело к восстановлению конфликтного потенциала Каира и Тегерана в прежнем объёме). ОАЭ, Кувейт и Марокко вынуждены заниматься своими собственными проблемами, а не иранской региональной экспансией, хотя она является главной проблемой Саудовской Аравии и Бахрейна. Третьи нейтральны, как Алжир, Катар, Оман и Ирак, которые поддерживают с Ираном устойчивые отношения. Катар действует и против Ирана, и против Саудовской Аравии. Что касается его восточных соседей, Иран наладил отношения с Афганистаном (инвестиции и гуманитарная помощь) и Пакистаном (поставки газа).
Внешнеполитическая активность президента Ахмади Нежада принесла Ирану определённые результаты в Азии, Африке и Латинской Америке, однако напрягла его отношения с мировым сообществом, поставив ИРИ на грань региональной войны. Причём по поводу союзников Иран не обольщается: ни один из них не будет ставить под угрозу собственное существование ради Тегерана, что ярко продемонстрировал отказ входившего в проиранский альянс до осени 2011 года движения ХАМАС поддержать режим Асада в Сирии.
Несмотря на санкции ООН, которые нанесли существенный урон иранской экономике, Иран успешно развивал свою ядерную программу, пока американское руководство, смирившись с невозможностью повлиять на него прямым давлением, не приняло решение заключить с ИРИ «ядерную сделку». Накопление расщепляющих материалов, запас которых в 2011-м году, по мнению израильской разведки, позволял ИРИ изготовить до 5-ти зарядов, испытания ракет-носителей и продвижение работ над изготовлением ядерной боеголовки контрастировали с отсутствием успехов «шестёрки» международных посредников в приостановке ядерной программы Ирана. Успешным в этой связи был лишь компьютерный вирус Stuxnet, поразивший ряд иранских ядерных объектов. В любом случае, завершение Россией под контролем МАГАТЭ строительства АЭС в Бушере превратило ИРИ в первую после Пакистана ядерную державу Ближнего Востока. Следует отметить помощь Пакистана в продвижении ядерной программы Ирана через «сеть Абдул Кадыр Хана» – «отца пакистанской ядерной бомбы».
Подписание «шестёркой» в 2015-м году при президенте Хасане Роухани соглашения с Ираном об ограничении его ядерной программы, разрекламированное как победа международного сообщества, на деле являлось признанием его поражения. Иран превратился в пороговое государство с возможностью изготовления ядерного оружия в момент, когда такое решение будет принято его военно-политическим руководством. Не случайно Саудовская Аравия и Израиль восприняли это соглашение как предательство со стороны США, отказ администрации президента Барака Обамы от обязательств его предшественников и свидетельство того, что в вопросах безопасности они могут полагаться только на собственные силы.
Несмотря на потенциал российско-иранских отношений в сфере экономики, российские интересы в Иране, реализация которых осложнялась санкциями ООН, политической нестабильностью и напряжённой ситуацией в отношениях ИРИ с соседями, на протяжении длительного времени оставались на уровне $ 2–3 млрд торгового оборота при минимальном объёме взаимных инвестиций. Снятие с ИРИ санкций ООН, санкции США и ЕС в отношении РФ, а также контрсанкции России, активизировало двустороннюю торговлю. Особую роль сыграли действия России в Сирии в 2015–2016 годах, укрепив ВТС России и Ирана, имеющий по мнению экспертов колоссальный потенциал, как вследствие высокого уровня отечественных систем В и ВТ, так и из-за недоверия руководства Ирана к стабильности поставок из стран Запада.
Основные партнёры ИРИ, при внешнеторговых связях этой страны, включающих Турцию, Пакистан, Южную Корею, страны арабского мира, ЕС и даже США и Израиль (последний через турецких посредников), – Китай и Индия. Волнения шиитов на Бахрейне, в Восточной провинции Саудовской Аравии и других странах арабского мира заставили говорить о «руке Тегерана», который вступил в столкновение с Эр-Риядом. Гражданская война в Йемене ослабляет КСА и может быть использована Ираном против Саудовской Аравии, если военные действия всерьёз затронут территорию королевства. Ответом на это стали контракты на поставку военной техники и вооружений в КСА и ОАЭ, подписанные ими с Западом, интервенция силовых структур ССАГПЗ на Бахрейн и заключённый в конце марта 2011 года договор о коллективной безопасности арабских стран Залива.
В перспективе вероятность прямого столкновения Ирана и Саудовской Аравии, в которое могут быть вовлечены и другие монархии Залива, достаточно высока. В этом случае «Аль-Каида», талибы, белуджская «Джондалла», суннитские радикалы в Ираке и Афганистане (в первую очередь джихадисты-интернационалисты ИГ) и курдские боевики «Пежак», действующие с территории Ирака, активизируют антииранскую деятельность. Позиция, которую займут ориентирующиеся на Катар последователи шейха Юсефа Кардауи из числа «Братьев-мусульман» в конфликте такого рода неясна. ХАМАС будет нейтрален.
В Ливане руководству ИРИ удалось добиться перевеса над саудовским лобби, хотя перевес шиитов и их союзников – части друзов, суннитов и христиан, над ушедшим в оппозицию блоком Саада Харири не столь велик. Однако Саудовская Аравия на начало 2016 года считала Ливан потерянным в пользу Ирана, в связи с чем заморозила оплату В и ВТ для ливанской армии и запретила туристические поездки своих граждан в эту страну. При этом логика сирийской гражданской войны требовала от Ирана и ливанских шиитов перекрыть границу с Сирией, через которую шла переброска оружия и суннитских боевиков.
В Йемене хоуситы и подразделения гвардии, поддерживающие экс-президента А. А. Салеха при минимальной поддержке со стороны Ирана и инструкторов «Хизбаллы» нанесли существенный ущерб в живой силе и технике возглавляемой Саудовской Аравией коалиции и её союзникам, включая переброшенных в Йемен из ОАЭ наёмников из частной военной компании «Блэкуотерс». Войска «Аравийской коалиции» завязли в этой стране, а военные действия там разоряют КСА, при том что Ирану поддержка хоуситов практически ничего не стоит.
Силовое подавление оппозиционного «Зелёного движения» в Иране, возникшего после спорных президентских выборов 2009 года, в результате которых президент Махмуд Ахмади Нежад во второй раз пришел к власти, не привело к его разгрому. Высокий протестный потенциал сохраняется в студенческой среде. Однако режим прочен и положению верховного религиозного лидера – рахбара и президента ничто, кроме разногласий между ними, не угрожает, хотя консервативное крыло властей не смогло уничтожить идеологических противников внутри страны. На выборах 2016 года альянс их оппонентов – сторонников реформ и президента Хасана Роухани – занял ключевые позиции в парламенте и, что важнее, в Совете экспертов, принимающем решения по назначению рахбара.
Определённую опасность для Ирана имеет местный национализм, имеющий давнюю историю и прочные корни. Протесты в арабском мире стали примером для курдов, азербайджанцев, туркменов, белуджей и других жителей «национальных окраин» Ирана. Многомиллионная иранская диаспора в странах Запада включает и сторонников, и противников режима. Большинство эмигрантов – противники правящей власти, однако рассчитывать на их помощь в свержении режима, как надеялись в Вашингтоне и Брюсселе, не приходится вследствие персидского национализма. Насчитывающая же сотни тысяч иранская община в странах Залива рассматривается правительствами государств ССАГПЗ как пятая колонна Тегерана.
Не исключено, что в случае эскалации конфликта между Ираном и Саудовской Аравией Тегеран нанесёт смертельный удар геронтократии Эр-Рияда, спровоцировав распад Саудовской Аравии, хотя маловероятно, что он сможет воспользоваться плодами этой победы. Закрепление Ирана как ведущей силы возможно только на территории с доминирующим шиитским населением. Возможность распада самого Ирана, о котором часто говорят западные средства массовой информации, не исключена, но вероятность её высока только в случае прямого военного столкновения Ирана с США. Сценарий такого рода может быть реализован в случае коллапса Саудовской Аравии или иранской атаки объектов США в Заливе, которая может быть произведена с использованием ракет среднего радиуса действия, судов-брандеров, самолетов-камикадзе, террористов и спецподразделений.
Учитывая высокую мотивацию и боевой опыт иранских военнослужащих и бойцов КСИР, в случае прямых столкновений они могут нанести экспедиционным корпусам стран Запада серьёзный урон в живой силе и технике, тем более что западная тактика действий была изучена иранцами на примере афганской и иракской кампаний последних десятилетий. При этом вооружённые силы ИРИ понесут невосполнимые потери. Однако в настоящий момент президент Роухани и рахбар Хаменеи настроены на диалог с Западом – в том числе ради восстановления экономического потенциала ИРИ.
Оснащённые десятками тысяч ракет плацдармы в Газе и Южном Ливане, контролируемые ХАМАСом и «Хизбаллой», представляют значительную опасность для Израиля, увеличивая вероятность его столкновения с Ираном. В случае этого столкновения численный перевес иранской армии будет скомпенсирован устаревшей военной техникой, которой она вооружена: основные усилия по достижению победы будут приложены израильтянами в дистанционной войне, с применением ракет, подлодок и авиации, а также электронных систем вооружений.
Ядерная война между Ираном и Израилем маловероятна, хотя в будущем не исключена. Израиль полагает, что ИРИ сможет вести ограниченную ядерную войну не ранее 2020 года. Оптимисты предполагают, что войны между ними не будет, поскольку иранское руководство дойдёт до «предвоенного уровня», заморозив ядерную программу ИРИ. При этом согласно иранской военной доктрине Израиль – «страна одной бомбы». В случае получения ядерного оружия искушение нанести по Израилю удар, использовав эту «одну бомбу», может оказаться сильнее прагматических планов, тем более что неудачные операции Запада в Афганистане, Ираке и Ливии продемонстрировали лимиты его военного присутствия на Ближнем и Среднем Востоке.
Глава 10 Международная кооперация
Участие стран региона в международных организациях позволяет им не только налаживать связи в пределах какой-либо его части или всего исламского мира, но и влиять на мировую политику через многочисленные «клубы», в которых они участвуют как наблюдатели, ассоциированные или полноправные члены. Даже поверхностный взгляд на эту систему позволяет выявить ряд закономерностей, объясняющих многое из происходящего на БСВ. Помимо прочего, выделяются региональные лидеры и аутсайдеры, доноры и получатели финансовой помощи. Так, в число 13-ти ассоциированных членов Парижского клуба (с 1956 года, Paris Club) входят Абу-Даби, Израиль, Кувейт, Марокко и Турция.
Израиль и Турция вошли в состав Организации экономического сотрудничества и развития (с 1960 года, Organization for Economic Cooperation and Development – OECD). Турция и Саудовская Аравия входят в созданное в 1999-м году объединение стран, являющихся ведущими экономиками мира, G-20. Наблюдателями Шанхайской организации сотрудничества (с 2001 года, Shanghai Cooperation Organization – SCO или ШОС) являются Иран и Пакистан.
Особую роль на БСВ, где самые богатые и самые бедные государства планеты являются соседями, играют финансовые структуры. Среди 56-ти членов Банка международных расчетов (с 1930 года, Bank for International Settlements – BIS) – Алжир, Израиль, Саудовская Аравия и Турция. Принятый для развития Азии и Тихоокеанского региона в 1950-м году План Коломбо (26 членов, Colombo Plan – CP) включил Афганистан, Иран и Пакистан.
Группа Африканского банка развития (с 1964 года, African Development Bank Group – AfDB), объединяющая ряд банков и фондов континента, включает 53 региональных участника, в том числе Алжир, Джибути, Египет, Ливию, Мавританию, Марокко, Сомали, Судан, Тунис и Эритрею, а в числе 24 нерегиональных – Кувейт и Саудовская Аравия.
В числе 48-ми членов Азиатского банка развития (с 1966 года, Asian Development Bank – ADB) – Афганистан и Пакистан, а среди 19-ти его нерегиональных членов – Турция. Арабский фонд экономического и социального развития (с 1968 года, Arab Fund for Economic and Social Development – AFESD), 20 членов + ООП – все страны, входящие в состав ABEDA (перечислены ниже), Джибути, Йемен и Сомали (до 1993 года).
В число 56-ти + ООП членов Исламского банка развития (с 1973 года, Islamic Development Bank – IDB) входят все исламские страны БСВ, кроме Эритреи. Арабский банк экономического развития Африки (с 1974 года, Arab Bank for Economic Development in Africa – ABEDA, он же – Banque Arabe de Developpement Economique en Afrique – BADEA) охватывает деятельностью 17-ти стран: Алжир, Бахрейн, Египет, Иорданию, Ирак, Катар, Кувейт, Ливан, Ливию, Мавританию, Марокко, Оман, ОАЭ, Саудовскую Аравию, Сирию, Судан и Тунис, а также ООП.
Кувейт входит в число 10 членов Банка развития центральноафриканских государств (с 1975 года, Central African States Development Bank – BDEAC, он же Banque de Developpement des Etats de l’Afrique Centrale). Арабский валютный фонд (с 1976 года, Arab Monetary Fund – AMF), имеет в составе 21 страну и ООП (те же, что AFESD и Коморы). Европейский банк реконструкции и развития (с 1991 года, 63 члена, European Bank for Reconstruction and Development – EBRD) работает с Египтом, Израилем, Марокко и Турцией. В числе 12-ти членов Банка черноморской зоны экономического сотрудничества (с 1992 года, Black Sea Economic Cooperation Zone – BSEC) – Турция, а среди 17-ти наблюдателей – Египет, Израиль и Тунис.
Существенной для мирового сообщества является политическая кооперация стран БСВ, в том числе по религиозному (ОИК), этническому (ЛАГ) и региональному (ССАГПЗ, САМ, АС) принципу. Созданная в 1945 году Лига арабских государств (League of Arab States – LAS или Arab League – AL), состоящая из 21-й арабской страны и ООП, имеет в качестве наблюдателей Бразилию, Венесуэлу, Индию и Эритрею. В Организацию исламского сотрудничества (с 2011 года – была создана как Организация исламская конференция в 1969-м году, 56 членов + ООП, Organization of the Islamic Conference – OIC) входят все исламские страны БСВ, а среди 12-ти её наблюдателей – Турецкая мусульманская община Северного Кипра.
В состав Совета сотрудничества арабских государств Залива (с 1981 года, Cooperation Council for the Arab States of the Gulf или Gulf Cooperation Council – GCC, известного в РФ как ССАГПЗ) входят 6 монархий Аравийского полуострова. Союз Арабского Магриба (с 1989 года, Arab Maghreb Union – AMU) состоит из Алжира, Ливии, Мавритании, Марокко и Туниса. В Африканском союзе (с 2001 года, 53 страны, African Union – AU, бывшая Организация африканского единства) БСВ представляют Алжир, Джибути, Египет, Западная Сахара (Арабская Демократическая Республика Сахрави), Ливия, Мавритания, Сомали, Судан, Тунис и Эритрея.
Роль БСВ как мирового поставщика углеводородов сказывается на позиции ОПЕК и подкрепляется ОАПЕК и САЭЕ. В Совете арабского экономического единства (с 1957 года, 11 стран + ООП, Council of Arab Economic Unity – CAEU): Египет, Ирак, Иордания, Йемен, Кувейт, Ливия, Мавритания, ОАЭ, Сомали, Судан и Сирия. 8 из 12-ти участников Организации стран – экспортёров нефти (с 1960 года, Organization of Petroleum Exporting Countries – OPEC) – страны БСВ: Алжир, Иран, Ирак, Кувейт, Ливия, Катар, КСА и ОАЭ. В состав 11-ти членов Организации арабских стран – экспортеров нефти (с 1968 года, Organization of Arab Petroleum Exporting Countries – OAPEC) вошли все арабские члены ОПЕК, Бахрейн, Египет, Сирия и Тунис (позже вышел).
Проводником французского влияния в регионе служит Международная организация франкоговорящего мира (с 1970 года, 53 страны, International Organization of the French-speaking World – OIF или Organisation Internationale de la Francophonie), в которую входят Джибути, Египет, Ливан, Мавритания, Марокко и Тунис, а в числе её ассоциированных членов – Кипр. Участие стран БСВ в геополитических проектах «великих держав» иллюстрирует и присутствие Марокко в числе 17-ти членов основанного в 2000-м году по инициативе США Сообщества Демократий (Community of Democracies – CD).
Особую роль в системе международных структур играет Турция. Это единственная страна БСВ, которая входит в число 28 членов созданного в 1949-м году блока НАТО (North Atlantic Treaty Organization – NATO) и 29 – созданного в 1958-м Агентства по ядерной энергии (Nuclear Energy Agency – NEA, известного также как OECD Nuclear Energy Agency). Турция имеет эксклюзивное для региона членство в составе 37-ми стран, входящих в работающий с начала 70-х годов Комитет Цангера (Zangger Committee – ZC), разрабатывающий руководящие принципы экспортного контроля Договора по нераспространению ядерного оружия (NPT/ДНЯО).
Она входит также в Международное энергетическое агентство (с 1974 года, 29 стран, International Energy Agency – IEA); борющуюся с отмыванием денег Финансовую оперативную группу (с 1989 года, 36 членов, Financial Action Task Force – FATF), основанную в Париже на саммите G-7; связанный с НАТО Совет евро-атлантического партнерства (с 1991 года, 50 стран, Euro-Atlantic Partnership Council – EAPC, начавший работу как North Atlantic Cooperation Council – NACC).