– Дай-ка догадаюсь. И стала мусульманкой, верно?
– Не совсем так.
– Дай еще раз догадаюсь. Основная оперативная база – это не Дубай, не Абу-Даби. Это – Бейрут, верно?
Харитон пожал плечами.
– Интересный город. Я, кстати, знаком кое с кем из Бейрута, они в Лондоне проживают. Город, где все напропалую бухали, трахались, прожигали жизнь и финансировали джихад.
Харитон снова пожал плечами – мол, если знаешь, что спрашиваешь?
– Знаешь, в чем они были неправы?
???
– В том, что, если танцевать перед чумной процессией, заразишься сам. Ислам – это не та система, которая позволяет управлять собой. Это одно из немногого настоящего, что еще осталось в мире. В исламе ты или с ними, или против них.
– На тот момент нужны были союзники. Любые. Денег не было совсем, нам отрезали финансирование…
– Ясно. И?
– Сотрудничество пошло. Шейхи заказывали у нас железные дороги, аэропорты, метро… да много чего заказывали. Покупали пшеницу. Покупали сухое молоко. Ты знаешь, что на Востоке глоток молока – лакомство.
– А дальше?
– А дальше сам знаешь. Когда шатали США, никто не думал, что е…тся. А оно – е…нулось. И мы поняли, что ни у кого нет плана, как жить дальше. Все было построено на необходимости противостоять Америке. Как только Америки не стало – все перегрызлись друг с другом.
Да уж. Веселые времена. Я их помню.
– После того как выдали Израиль и гробанулись Штаты, мы стали единственным врагом. И что хуже того – среди нас были… всякие. Часть из тех, кто долгое время прожил на Востоке, сам стал большим христианином, чем папа римский… то есть мусульманином. А у Степко доча вышла из-под контроля.
Харитон тяжело вздохнул.
– Единственная.
Ясно.
– Насколько сильно?
– Ну… как обычно выходят. Бухло… мужики… разница только в том, что это был Бейрут.
Да уж… Бейрут.
Я, кстати, представляю, кем могла вырасти Марина Степко в Бейруте. Сочетание набожности и некоего идеализма ислама и совершенной отмороженности, загула, дикого секса, анаши, дорогих машин и безумных загулов в казино. В то время был популярен «джихад-туризм». Это когда богатый мусульманин, чтобы обеспечить себе спасение в загробной жизни, выезжал на джихад как на сафари, с эскортом. Там его со всеми предосторожностями подводили к блок-посту кяфиров, он делал несколько выстрелов – и убирался в Бейрут или куда там… грешить дальше. В полной уверенности, что теперь-то уж адское пламя ему точно не страшно.
В Бейруте можно было вырасти либо великим героем, либо великим мерзавцем. Это был город, где все было на двести процентов – и героизм, и мерзость.
– Семья Алди?
Харитон недоуменно пожал плечами.
– Знаешь что-то про них? Кто они?
– А они-то тут при чем?
– При том. Итак?
– Семья Алди хорошо относилась к России, их банковские структуры всегда были проводниками наших интересов на Ближнем Востоке. Они всегда были против США… Алди в свое время финансировали Компартию Ливана. Это была наша опорная точка там.
– И?
– Кажется… помнится, один из младших Алди даже ухаживал за дочей Степко. А что?
– Да ничего.
Круг замкнулся.
– Один вопрос, Батя. Когда ты меня отправлял ее вытаскивать – ты про все это знал?
Харитон выдержал мой взгляд.
– Ты знаешь ответ. Мы получаем деньги. И отрабатываем их. Со всем остальным – за ворота.
Я кивнул. Другого ответа я и не ждал.
– Похищение было подстроено.
– Это вопрос?
– Да, в общем-то, нет.
И в самом деле. Все вставало на свои места – юная б…, умудряющаяся совмещать мусульманскую набожность и б…овитость, решила пошантажировать папочку похищением. Первая группа оттого и погибла – они просто не ожидали, что заложница в сговоре с похитителями. Я оказался… не то что умнее, я был таким же дураком, просто я был лучше подготовлен ко всякого рода неожиданностям. Потому и выбрался оттуда живым.
Интересно, кем она стала сейчас. Похоже, что пословица не права – тут природа на детях и не думала отдыхать.
– Сам-то как? – спросил Харитон.
– Крайс мертв, – вместо ответа сказал я, – убит.
– Замазался?
– Да.
– Сильно?
Я пожал плечами.
– Что думаешь делать?
– Решать проблемы. Как и всегда.
– Помощь нужна?
– Нет.
– Марина Степко… – сказал Харитон, – если ты ищешь ее, она, скорее всего, в Ойли Рокс. Они все в Ойли Рокс – все, кто это затеял.
Я присел… хотя уже собирался уходить.
– Вопрос: что такое Ойли Рокс?
– Ойли Рокс… – Харитон усмехнулся. – Ойли Рокс – это место, по которому, если долбануть ядерным зарядом, всем будет от этого только лучше. Знаешь… ты еще не застал те времена, а я застал… времена, когда все люди считались братьями… вроде бы как. Был такой мыслитель… Владимир Ильич Ленин. Он как-то сказал: «Нельзя жить в обществе и быть свободным от общества». Так вот, пример Ойли Рокс показывает – ни хрена, можно.
– Ладно, батя… – Я встал. – Замаливай свои грехи. Я к тебе претензий не имел и не имею. Отживем свое – Бог рассудит.
Повернулся и вышел так же, как пришел, – через тайную дверь в стене.
Ойли Рокс. Бывший Азербайджан. 20 сентября 2037 года
Ничто в этом проклятом мире не могло сравниться с Ойли Рокс…
Ничто…
Ойли Рокс, или Нефтяные Камни, – это город, воздвигнутый на месте бывших нефтяных месторождений, часть его была на земле, часть – на воде, базируясь на бывших нефтевышках и вновь заложенных основаниях. Русские пытались повторить, строя дальше, на побережье Каспия – ничего не вышло. Тем более что там, где строили русские, была война – здесь войны не было. Многие небезосновательно считали Ойли Рокс, город на нефтяных камнях, возрожденным Итилем, столицей Великой Хазарии.
И, надо сказать, все это не было лишено основания…
Ликвидатор прибыл в Ойли Рокс обычным коммерческим рейсом. Двухпалубный «Аэробус А380» заходил на посадку прямо над Каспием, и из иллюминаторов можно было видеть стену небоскребов, растущих прямо из океана. Подобное раньше можно было увидеть в двух местах: в Бейруте и в Дубае. Но даже там не было так красиво, ведь эти города не строились по единому архитектурному проекту. А Ойли Рокс, его деловой район, застраивался с нуля, все небоскребы, улицы, зеленые насаждения гармонировали друг с другом, придавая этому месту совершенно особенное очарование. Этот город был построен с нуля, только первая очередь проекта стоила двести миллиардов долларов, и это было больше, чем годовой бюджет многих государств мира на тот момент. Он один из немногих устоял в Третьей мировой и в той безумной резне, что последовала за ней, и теперь был словно напоминанием о том мире, который был раньше. О мире, унесенном смертью…
Аэропорт был построен на насыпном острове, так в последнее время делали все чаще и чаще. Раньше этот город был частью Азербайджана, но когда Азербайджана не стало – в Туран, новую империю, этот город не вошел, и гордые турки не посмели протестовать. Возможно, не будь этого города – не было бы и Турана. Ойли Рокс был городом-государством, наподобие Сингапура, его официальным языком был английский, валютой – динар, в том числе золотой, инвестиционный динар, банковское законодательство было скопировано со швейцарского. Город постоянно расширялся за счет насыпных островов и строительства небоскребов прямо на мелководье Каспия, на сваях, часть города даже не имела дорог, и от одного домовладения к другому перемещались либо на лодках, либо подвесными мостами, либо вертолетами. В городе был запрещен транспорт с двигателями внутреннего сгорания, за исключением военного, – и это в то время, когда рядом были богатейшие месторождения нефти. В городе не было ни армии, ни полиции, а была частная военная компания, одновременно обеспечивающая безопасность и следящая за порядком, в нее нанимались лучшие, боевой опыт был обязателен. Безопасность в городе была абсолютная, все просматривалось видеокамерами, все присутствовавшие в городе делились на две категории: домовладельцы и обслуживающий персонал. Тот, кто имел здесь недвижимость, получал право находиться во всех местах общего пользования города, за исключением частных владений. Обслуживающий персонал имел строго ограниченное право доступа, он не имел права пользоваться объектами инфраструктуры, делать покупки во многих магазинах, пользоваться транспортом, за исключением шаттлов, привозящих-увозящих работников, и если это было связано с обслуживанием домовладений. Никто не знал, кто является владельцем этого города. Номинально город считался выкупленным у разорившихся строительных компаний консорциумом из семи банков, пять из которых имели здесь основную штаб-квартиру. Они же выпускали два вида валюты – просто динар, бумажный и золотой. Но даже бумажный динар ценился больше многих валют более развитых стран мира и практически не был подвержен инфляции.
Недвижимость здесь строилась только с разрешения городского совета, в котором были представители тех же самых банков. Обычно не всегда именно так, но обычно квартиры и апартаменты в строящихся кондоминиумах продавались еще до начала строительства, а в договор о владении вписывалось условие, согласно которому владелец имел право продать свою недвижимость только тому, кого одобрит совет домовладения. То есть соседям. Чужим здесь однозначно было не место…
Недвижимость здесь строилась только с разрешения городского совета, в котором были представители тех же самых банков. Обычно не всегда именно так, но обычно квартиры и апартаменты в строящихся кондоминиумах продавались еще до начала строительства, а в договор о владении вписывалось условие, согласно которому владелец имел право продать свою недвижимость только тому, кого одобрит совет домовладения. То есть соседям. Чужим здесь однозначно было не место…
Ликвидатор смотрел в иллюминатор и видел разноцветные огни взлетно-посадочной полосы, башни, краешек совершенно безумного, лилово-красного неба. Самолет продвигался к посадочному терминалу, по пути были видны другие самолеты – белые с желтым китайские «КОМАК», массивные серые туши военных транспортников, громадный, похожий на раздувшуюся жабу «Руслан», приземистая камбала нового трехдвигательного русского «Ската»… интересно, что он делает здесь, этот самолет используют русские десантники. На крышу сверкающего огнями терминала садился «Сталкер», на вид – гражданский…
В аэропорту он немного понервничал. Это был первый его визит в Ойли Рокс, и он знал, что в этом городе рады, только если у тебя есть приглашение от резидента. А если нет – то тебя ждут долгие расспросы о цели визита, тайное сканирование и, возможно, крепкие объятия британских полицейских в конце.
Очередь продвигалась быстро – резидентов пропускали без досмотра, потому что в этом городе не существовало ни пошлин, ни виз. Когда очередь дошла до него, он небрежно вставил карточку в терминал, искренне надеясь, что на пиджаке не проступили темные пятна пота.
– Господин Ли?
– Он самый, – сказал он, надеясь, что одна из самых распространенных фамилий пойдет ему на пользу.
Девушка внимательно смотрела на него. Он понимал, что это не более чем иллюзия, что девушка – всего лишь голографическое изображение, что решение принимает компьютер, основываясь на неведомо каких алгоритмах… во время службы его учили этим алгоритмам… но все это было очень и очень давно…
– Проходите…
Он забрал карточку, надеясь, что система не зарегистрирует по микроскачку напряжения его вспотевшие ладони…
Ф-ф-ф-у…
– Господин Марк Ли…
Изображение на экране было его лицом!
– Вас ожидают у седьмого терминала. Прошу вас, следуйте за маркером…
Ф-ф-ф-у…
Перед ним появился желтый мячик, приглашающе запрыгал, зовя за собой.
Мультивекторный экран. Он вспомнил – на таких экранах каждый человек видит только то, что предназначено ему, стоящий рядом человек будет видеть уже совсем другую картинку. Сервис, конечно, на уровне – система считала его данные с карточки, сверила с базой данных приглашений, определила, есть с аэропорту кто-то, кто встречает именно Марка Ли, и пригласила следовать за виртуальным проводником. Все это не более чем удобства. Хай-тек. В японских или гонконгском аэропортах и не такое встретишь.
Но все равно не по себе…
Встречающим оказался личный шофер того господина, с которым у него была назначена встреча. Он помог ему погрузиться в обтекаемый черный «Лексус» – и машина плавно отплыла от тротуара. Он поставил прозрачность крыши на минимум, чтобы насладиться видом…
А насладиться было чем…
Они ехали в старый район города, по одной из бесчисленного множества трасс, бетонной паутиной проложенных прямо над водой. Небо над головой было какой-то невообразимой смесью пурпура, багрянца и космической черноты… совершенно безумные краски заката над старым Каспием. «Лексус», подобно киту-косатке, вальяжно продвигался по улице, мимо проносились, лихо обгоняя, электрические скутеры – самый популярный вид транспорта здесь. На широкой улице кипела жизнь, обитатели сего града прогуливали своих дам, из заведений гремела музыка. В «Лексусе» было абсолютно тихо, но если бы Ликвидатор приоткрыл окно, то с удивлением убедился бы в том, что русский язык здесь забивает английский, а из ресторанчика звучит задорное 7.40. На бесшумно летающие метрах в трех над головами дроны-наблюдатели никто не обращал внимания, ведь они были намного лучше полиции и позволяли надевать на променад настоящие драгоценности, что ни в одном другом мегаполисе мира делать нельзя. Этот мир лоснился достатком – и трудно было поверить, что на другом берегу Каспия от голода умирают дети. Впрочем, каждый выбирает свою судьбу сам, и люди Халифата были, несомненно, виновны в том, что с ними происходит, – это они восстали против прежней власти, пусть своекорыстной и насквозь коррумпированной, но все же цивилизованной, происходящей из советского комсомола, из ЦК КПСС, пропитанной научным коммунизмом и диалектическим материализмом. Какой бы ни была эта власть – ей и в голову не пришло бы требовать закрывать половые органы скота на базаре при продаже, угрожая в противном случае смертью. И нельзя сказать, чтобы об этом безумии не знали – знали, еще в Ираке было подобное, об этом говорили в Интернете. Просто решили для себя – хуже быть уже не может. И ошиблись – оказалось, еще как может…
Каждый выбирает свое.
Темнело – и кристаллы внешней подсветки зданий светили ровным, стерильно-белым светом, разбавляя чернильную тьму. У фонтанов давали лазерное шоу, разноцветные мечи полосовали небо, гигантские картины, нарисованные силой воображения и техническим гением, появлялись и бесследно исчезали.
«Лексус» свернул с верхнего обитаемого уровня улицы на нижний, технический, попетлял еще немного и остановился на одной из подземных стоянок, между коллекционным «Феррари» и еще одним «Лексусом». Здесь, как и во всем городе, было светло и стерильно чисто.
Дверь отъехала в сторону.
– Позвольте, я вас провожу…
Германский скоростной лифт марки КОНЕ плавно толкнул в ноги, забросив их на высоту сорокового этажа – это уже пентхаусы, обиталище не миллионеров, но мультимиллионеров. Открылась дверь, они прошли в холл, там стояли две девицы, одна из них держала наготове автомат, русскую «Змею»[79], вторая – сканер. Сами девицы были почти близняшками – черноволосые, фигуристые… израильтянки, что ли. Само присутствие в личке таких женщин говорило о многом… впрочем, у Каддафи тоже были одни женщины в личке, и в тот день, когда его разорвали на шоссе, этих женщин с ним не было, он отпустил их ранее, не желая унижать себя как бедуина тем, что за него воюют женщины. Возможно, напрасно. Женщины привязываются к мужчинам. Особенно к тем мужчинам, которые их…
Сканер не пискнул ни разу, телохранительницы настолько удивились, что проверили еще раз. Обычно он срабатывал на средства мобильной связи. Но все было так. Ликвидатор хорошо знал, как можно выследить человека, и потому никогда не имел ни мобильного, ни планшета, ни страницы в социальной сети.
– Прошу вас, проходите… Господин Бадоев ждет вас…
Салман Бадоев, невысокий, аккуратный человек лет пятидесяти, неопределенной национальности, в дорогом европейском костюме и с намертво приклеенной улыбкой на губах, ждал его в главном зале пентхауса. Площадь этого зала была сто пятьдесят квадратных метров – больше, чем большинство квартир в крупных городах. Ликвидатор знал, кто такой Салман Бадоев, но сам никогда не покупал у него ничего. Не его уровень. На три, если не на четыре порядка выше. Все, что ему нужно было до этого – хорошая винтовка, автомат, ракетная установка, немного взрывчатки. Все это он покупал у проверенных и надежных поставщиков, но тех, кто торгует в розницу. А Бадоев торговал оптом, причем крупным оптом. Его интересовали большие партии изделий, от тысячи единиц и более, он принимал не только деньги, но и все, что имеет ценность. Махинации с радиоактивной нефтью, с золотом… со всем, что можно купить и продать. Оружие, которое у него было, было не собранными трофеями, не украденными арсеналами развалившихся армий давно не существующих государств – это было вполне легально произведенное оружие, в том числе и на принадлежащих ему заводах. Кроме того, Бадоев имел возможность доставить оружие в любую точку земного шара, у него был собственный флот кораблей и самолетов, включая несколько «Русланов» давно обанкротившейся украинской авиакомпании. Если брать все скандалы последнего времени, в которых он был замешан, – получится книга величиной с Талмуд. Он поставлял в огромном количестве термобарические и тандемные ракеты «Вампир», а также самонаводящиеся «Ред-Ай 12»[80] в Мексику, когда там полыхнуло – и то, что покупателем фактически были картели, а не мексиканское государство – его не волновало. Организовывал поставки новороссийской бронетехники в Аргентину. Стоял за продажей противокорабельных ракетных установок Ливану. Поставлял туда оружие обеим сторонам конфликта во время второй гражданской войны в Бейруте. Через Каспий нелегально гнал новейшее оружие в Иран – в том числе и поэтому началась Третья мировая война, Иран оказался вооружен намного лучше, чем кто-то мог это предположить. Продавал российские боевые вертолеты и дроны на Ближний Восток и в Африку – их охотно покупали, особенно дроны, потому что они не зависели от американской спутниковой системы, а Америку все ненавидели и не хотели, чтобы Америка достоверно знала о происходящем в их странах.