Анна самоустранилась. Не станет она вмешиваться в жизнь своей подруги ни советами, ни сочувствием, пусть сама разбирается. Гаврилычев был той еще штучкой. Обретя свободу, он не очень спешил с ней расставаться. Маше предстояла кропотливая работа по завоеванию предмета своей страсти.
Как-то на огонек к Ане неожиданно забрел Олег, общий приятель ее и Сережи. Он только что вернулся из Генуи, возил на экскурсию группу студентов МГУ. Делился впечатлениями. Выложил целый ворох фотографий. На них красовались какие-то экзотические рыбы.
— Вы что, на рыбалку там ездили? — удивилась Анна, не представляя, где может водиться такая прорва необыкновенно красивых рыб.
— Нет, что ты, я возил ребят в аквариум. В Генуе самый большой аквариум в Европе. Представляешь, идешь по длинным коридорам, а по обе стороны гигантские аквариумы с толстыми стеклами! А за ними кипит рыбья жизнь. Ты посмотри, какие все красавицы! Всех цветов радуги! Девчонок от них оторвать невозможно было — ахали, восхищались, потом решили всем миром избрать мисс Рыбу. Вот эту шмакодявку избрали, утверждают, что у нее очень изящная окраска, — показал он на маленькую рыбку ультрамаринового цвета.
— Ой, и правда, какая хорошенькая! Она мне тоже нравится. А парни с вами были?
— Они все время торчали у аквариумов с акулами и морскими котиками. Решали, чем их можно подстрелить, если выйти на большую морскую охоту. Потом мы на яхте катались, в ресторанчике сидели под звездами… Отличная поездка была. Светку с Танькой прихватил. Удалось скидку на них получить как на жен.
— Ты же с Таней развелся! Как же она поехала?
— Ну и что? Они со Светкой дружат. Что ж теперь, ругаться, если мужа пришлось делить? С одной пожил два года, с другой уже третий год. Татьяну скоро замуж выдам, будем семьями дружить. На ней Митька женится.
— Подожди, а Света Крылова не его женой была?
— Точно, его. Ну, а теперь она моя жена.
— Ой, Олег, ну вы даете! Меняете жен, как на ярмарке.
— Кто бы говорил! — усмехнулся Олег. — А сама-то… Ты своего тоже ведь подружке уступила.
— Олежка, это совсем другое дело. Сначала я с ним развелась. Потом дала Маше слово, что претендовать на него точно не буду. И только тогда уже она развила свою бешеную активность. А так, ты не думай — мы встретились с ней для дружеских переговоров, все цивильно обсудили. Она бы в жизни не стала посягать на чужого мужа! Мария — девушка благородная.
— А мы как-то не обсуждали, мы люди простые. Каждый влюбился в подругу своей жены, погуливали с ними, а когда дальше скрывать уже не было смысла, просто обменялись женами. А тут как раз подвернулась поездка в Геную. Митька сейчас на соревнованиях, разрешил Татьяне к нам присоединиться. Представляешь, прикол — у обеих девчат моя фамилия! Света сразу ее взяла, как только мы расписались. А Танька еще не успела поменять. Говорит — больно канительно: сначала на свою меняй, потом на Митькину. Как распишутся, тогда сразу его возьмет. Шило на мыло поменяет. — Он весело расхохотался.
Аня на секунду задумалась и тоже рассмеялась. Олег и его новая жена были Коняевыми. Митя носил звучную фамилию — Сивоконь. Так что Татьяна Коняева теперь станет Сивоконь. А Света Крылова, пройдя промежуточный этап жизни под фамилией Сивоконь, благодаря Олегу приобрела фамилию Коняева.
Олег пил чай и заедал его фруктовым тортом, который купил по дороге. Куски нарезал немаленькие.
— Хороший у тебя аппетит, — похвалила Аня.
— Не жалуюсь! — откусил он сразу полкуска. — И главное — не толстею. Все куда-то уходит.
— Еще бы, столько времени метаться между двумя женами… — от души рассмеялась Аня.
— Аня, я тебе сейчас еще один прикол расскажу. Когда мы в этот аквариум притащились, нас там у входа фотографировали какие-то люди в рыбьих масках, служащие, что ли… Или бизнес у фотографов такой. Ну, мы потом бродили там часа четыре, успели забыть про этих рыбьих фотографов. А на выходе смотрим — стенд огромный, и на нем фотографии: на одной — я стою с Танькой и Светкой в обнимку. Девица-итальянка сидит за столиком и говорит: выбирайте свою фотографию и платите восемь евро. А нас жаба стала душить. Думаем — на кой нам эта фотография? Мы и так уже сто раз вместе снимались. Вдруг Света показывает той девице фотографию, где три хачика сфотографированы. А может, они арабы или афганцы — кто их там разберет? Светка и говорит: «Нам вот эта фотка нравится. Мы ее и возьмем…» Ты бы видела лицо той девицы! Чувства юмора — ни грамма. А мы за животы схватились, едва выползли на улицу, так смеялись.
— Нормальные русские хулиганы, — сдержанно улыбнулась в ответ Аня. — Растете и не умнеете.
— Еще успеем. А пока молоды, повеселимся на всю катушку. А то потом дети пойдут, да еще неизвестно, сколько их будет. Если Светка родит человек пять, тогда точно не погуляешь.
— Ну, ты как-то контролируй ситуацию, — посоветовала благоразумная Аня.
— Да у нее в роду и двойни были, и тройни… А, да ладно. Как Бог даст, — бесшабашно махнул он рукой.
На прощание Олег немного смущенно сказал:
— Гаврилычев о тебе вспоминает. Каждый раз, как напьемся, о тебе говорит.
— Он что, пить начал? — забеспокоилась Аня.
— Да нет, мы же иногда собираемся, мальчишники устраиваем. Без жен. А то их что-то столько развелось… Иногда отдохнуть от них хочется. Я однажды спьяну вместо Светки Таньку домой поволок, по старой привычке. И пошла! Вот что значит привязанность к дому. Особенно она наблюдается у женщин.
Аня стояла в коридоре и потихоньку оттесняла Олега к двери. Она знала за ним эту дурацкую привычку — прощаться в коридоре по полчаса, развлекая хозяев всякими прикольными историями.
Уже в открытых дверях Олег собрался с духом и объявил:
— Сережка с Машуней женятся. Говорю тебе первый, чтобы ты была готова. Я к тебе прямо от него приехал. Он тебе завтра позвонит.
Так вот зачем Олег приперся к ней поздно вечером и проторчал почти два часа, забивая голову «рыбьей» темой! Но молодец, подготовительную работу тоже проводил грамотно, рассказывая о дружбе семьями.
Олег ушел. В полдвенадцатого ночи позвонила Маша и пригласила Аню на свадьбу. Сергей позвонил на следующий день, в девять утра. Судя по голосу, он был немного растерян, но на свадьбу приглашал торжественно, будто она должна была состояться в Кремлевском дворце.
Что ж, свадьба есть свадьба.
Глава 11 Испорченная свадьба
Водитель «жигуленка» продолжал рассказывать о сыне Левоне и его спортивных успехах. Оказывается, он уже год занимается боксом. В группе одни кавказцы, тренер — старый приятель водителя. Есть два русских юноши, но они оба брюнеты и вполне могут сойти за своих. Аня слушала его невнимательно, но слово «свои» ее почему-то зацепило. Вдруг этот тренер готовит террористическую группу, а русских мальчиков заманил туда обманом?
— А чем они там все занимаются? — на всякий случай решила она спросить, чтобы разъяснить ситуацию.
— Дорогая, в секции бокса занимаются боксом! — назидательно объяснил усатый водитель и посмотрел на нее с легким пренебрежением. Ох уж эти женщины. Может, она думает, что боксеры играют в теннис?
Успокоенная, Анна опять погрузилась в свои мысли. Скоро они уже приедут к Машиному дому. Давно она ее не видела. В их последние редкие встречи Мария выглядела какой-то взъерошенной, как будто неслась на всех парах к заветной цели, не успевая отдышаться. И особого счастья в ее облике не наблюдалось. Не было в глазах у нее того огонька, который всегда отличал Машку увлеченную от нее же, находившейся в состоянии временного простоя. Наверное, теперь у нее все силы уходили на завоевание Сергея, на другие эмоции уже ничего не оставалось. Теперь они не могли говорить и о главном в своей жизни. Мария не станет делиться с ней, как идет осада Сергея, а она ни за что не расскажет о своем романе с Максимом. Об их совместной поездке в Хорватию тоже не стоит говорить.
И командуя водителем, куда надо поворачивать, Анна окончательно поняла, что самое хорошее, что у нее было в жизни — это ее бывший муж, та самая прочитанная книга, которую она поставила на дальнюю полку. Не выброшенная, нет, а только отложенная. Тогда она ее, его, Сергея, не оценила, и теперь ее счастье достанется подруге.
Что же делать?
На решение у нее оставались минуты. Сегодня ее муж, хоть и бывший, но единственный и настоящий друг, ее возлюбленный, женится на ее подруге. Но это же нонсенс, абсурд, полная фигня! Какое отношение Машка имеет к Сереже?
И решение вдруг созрело. Подъезжая к дому, Анна уже точно знала, что нет и не было в ее жизни другой любви, кроме Сергея Гаврилычева, любви настоящей, которую она не намерена отдавать ни в чьи руки. Даже драгоценной подруге.
Старый «жигуленок» наконец въехал в огромный двор, зажатый со всех сторон высокими стенами совминовских домов. «Царское село», как город в городе, привольно расположилось двумя кварталами по левой стороне столичной улицы. Этот двор всякий раз поражал Анну отдаленностью от московской суеты. Здесь всегда было как-то особенно спокойно и тихо. Шум машин с Профсоюзной не долетал до внутреннего пространства двора. Он отторгался высокими стенами домов, выдержанных в терракотовой гамме, а сегодня еще и утопал в свеженаметенных сугробах.
Старый «жигуленок» наконец въехал в огромный двор, зажатый со всех сторон высокими стенами совминовских домов. «Царское село», как город в городе, привольно расположилось двумя кварталами по левой стороне столичной улицы. Этот двор всякий раз поражал Анну отдаленностью от московской суеты. Здесь всегда было как-то особенно спокойно и тихо. Шум машин с Профсоюзной не долетал до внутреннего пространства двора. Он отторгался высокими стенами домов, выдержанных в терракотовой гамме, а сегодня еще и утопал в свеженаметенных сугробах.
Возле Машкиного подъезда собралась оживленная толпа. Аня поспешно вышла из машины и стала за спинами людей, чтобы оглядеться. «Жигуленок» фыркнул и укатил. Водитель, заворачивая за угол, окинул беглым взглядом шумную толпу. Раз не плачут, значит, это не похороны. У людей праздник. Столько народу на день рождения не приходит. Значит, свадьба. Он задумался: и где бы найти сыну Левону некурящую русскую невесту? Хорошо бы в этом доме. Сразу видно, здесь живет солидная публика. Ему понравилась и пассажирка, но уж очень она печальная. Да и старовата для Левончика…
Анна с любопытством уставилась на толпу. Теперь-то было понятно, что это свадьба. Но непростая — среди празднично одетых гостей выделялась необычная группа — ряженые.
«Ну, Мария, совсем сдурела. Пригласила ансамбль Надежды Бабкиной, — мелькнула первая мысль. — Хотя нет, это что-то другое. Не артисты. Это же ее сотрудники, фольклорный ансамбль с ее кафедры! Ну, дурища, филологиня романтичная. Опять за свое…», — осудила по привычке экстравагантную выходку подруги Анна. Гости подпрыгивали, притоптывали, хлопали в ладони, пытаясь согреться. По всему было видно, что все давно уже ждали выхода невесты.
У дверей шел торг.
— У нас товар, у вас — купец, — задорно кричали девушки в сарафанах и кокошниках.
— У нас — купец, у вас — товар! Почем отдаете? — отвечали парни в шароварах, с красными опоясками поверх белых полушубков. У всех были румяные щеки и красные носы. Хотелось думать, что это от крепкого морозца.
Прохожие останавливались поглазеть на такое необычное зрелище. Отдельную кучку зрителей составили бабушки с внуками и мамы с детишками. Ребятня все порывалась прорваться в передние ряды гуляющих. Но бдительные «купцы» стояли стеной и не пропускали шумную малышню. Предстоял серьезный торг. К своим обязанностям они относились со всей ответственностью.
Яркие костюмы на чистой белизне пушистого снега показались Анне каким-то миражом, кадром из исторического фильма. Какое-то время она стояла за спинами гостей, высматривая знакомые лица, потом взобралась на утоптанный сугроб, чтобы лучше оглядеть окрестности. К ней подкатился мальчишка с ранцем за спиной и, шмыгнув носом, спросил:
— Кино снимают?
— Нет, мальчик, это не кино, это по правде, — улыбнувшись, ответила ему Анна. Он пристроился рядом и приготовился к длительному представлению.
Народ, подняв головы, напряженно смотрел вверх, там на седьмом этаже в распахнутом окошке торчала Машина голова в развевающейся белой фате. Вот Маша высунулась почти по пояс, вольно махнула ярко-синим платком и совершенно неожиданно над толпой взмыла песня.
Песня лилась широко, ладно, размеренно, как и положено на крестьянском празднике, когда предстоит гулянка как минимум дня на три. Певуньи и не думали торопиться, пели, ничего не пропуская. Эту песню Аня уже слышала. Она узнала и девушек, давно знакомых ей Машиных коллег, таких же фанаток от фольклора, как и ее подруга. Они старательно выводили слова старинной песни, выдерживали мелодию со всей тщательностью, не допуская потери каждого оха и аха, каждого притопа и прихлопа. Так и надо петь обрядовую русскую свадебную песню.
Когда-то Машка после очередной экспедиции заставила подругу слушать магнитофонные записи. Только сегодня голоса были молодые и сильные, а не дребезжащие старушечьи, как на тех записях. И теперь этим сокровищем невеста делилась с гостями. Слушатели, замерев, молчали, завороженные плавностью, древней силой и мощью напева и слов. При других обстоятельствах Анна поняла бы, что Маша только и ждала ее появления, чтобы дать команду своим подругам. Но сегодня, пребывая в состоянии глубокой тоски, она просто констатировала факт — Мария решила устроить свадьбу по своему сценарию. Эту песню поют при сватовстве, значит, до загса время еще есть. По рассказам подруги Анна знала, что торг должен длиться довольно долго. А тут сразу песня. Значит, сценарий свадьбы сочинялся в сокращенном варианте, чтобы особо не утомлять гостей. Эти мысли пронеслись в голове Анны, но думала она совсем о другом. О том, что ей жаль Машку. Все ее приготовления пойдут прахом и до загса у нее дело не дойдет.
Медлить было нельзя.
Сергей стоял впереди, среди группы девушек, за ним теснились его друзья, человек пять-шесть. Анна узнала каждого — вон Митя с Олегом, Сашка, Арсюша… Сергей стоял в светлой дубленке, распахнутые полы трепал ветер. Он был без шарфа, с голой шеей, в парадном костюме с галстуком-бабочкой. А на голове, как дань фольклорной атрибутике, красовался лихо заломленный картуз с красным цветком на околыше. Его высокая фигура даже со спины показалась Анне несколько растерянной. Похоже, он уже давно торговался с девчонками, а те вошли в азарт и в подъезд к невесте его не пропускали.
— Главное, не продешевите! — крикнула сверху подружкам Маша.
— Да, пусть побольше заплатит, а то за нашу Настю ее жених всего двадцать четыре рубля заплатил. Смех, да и только… Она тогда так обиделась на него! — крикнула одна подружка другой.
Перед подъездом стоял маленький столик, друг жениха положил на стол монету в пять рублей. — Ну, довольно с вас? — спросил он у девчат, которые плотной стеной загородили вход в подъезд.
— Да наша невеста даже туфельки свои стаптывать не станет, чтобы к вам выходить за такой ничтожный выкуп! — хохоча, прокричала невестина подружка.
— А-а, вам нужна валюта! — наконец «догадался» друг жениха и положил металлический евро. — Кто скажет, что это не валюта?
— Мало! — дружно закричали девчонки. — Какой у нас, однако, скупой купец! Может, он последнее отдает? Тогда он ошибся адресом. У нас товар не про него. Хоть бы на бумажку с нулями расщедрился!
Друг жениха тут же выложил десять рублей и обвел всех горделивым взглядом:
— Ну, кто скажет, что здесь нет нуля? — парни хохотали, девчонки тоже заливались смехом, Сергей чувствовал себя смущенным.
Интермедия, связанная с выкупом невесты, продолжилась, и Аня поняла, что Сергею сейчас приходится туго. В этих фольклорных делах он разбирался плохо, не знал, как себя вести. Это не с иностранными партнерами на переговорах, где все регламентировано и расписано по минутам.
Девушки опять завели очередную песню, народ слушал, уже вовсю припрыгивая и похлопывая себя от холода руками. Протяжная песня наконец смолкла, и вся толпа, как по команде, устремила глаза наверх, на окно седьмого этажа. В открытом квадрате окна по-прежнему сияла белой фатой Машкина голова. Маша продолжала «рулить» процессом. Она то и дело отдавала распоряжения своим подругам, столпившимся внизу. Машка всегда была горазда командовать. Сергей смущенно топтался среди своих друзей, те искренне веселились.
— Маша, они меня не пускают! Что делать? — голос у Сергея был слегка или нарочито растерянный, Анне некогда было вдаваться в нюансы его настроения.
— Плати, мой друг, плати, — непреклонно ответила Маша и опять сделала знак хору, девушки тут же затянули:
«А Сережка-то — подкаблучник, — вдруг с неожиданной досадой подумала Анна. — Когда я хотела, чтобы у нас была скромная свадьба, он мне ее устроил. Машке захотелось фольклорную, со всякими прибамбасами, он и на это согласен. Надо же, какой поддающийся!..»
Песня смолкла и Анна опять услышала голос Сергея. Он кричал Маше:
— Они меня заставляют прыгать и ползать на четвереньках. Я же костюм испачкаю.
— А что я могу сделать? Я — товар, ты — купец. Товар нынче дорого стоит. — Машка чувствовала себя в роли крестьянской невесты очень комфортно. — Я в такой же ситуации. Давай быстрее, а то мы опоздаем.
— Девчата, — обратился Сергей к ряженым девицам, — ну пустите, сколько же можно!
— Нет, ты должен еще заплатить. А еще нужно выполнить наше задание. Видишь дорожку из ватмана, надо пропрыгать по тем словам, которые, как ты считаешь, относятся к твоей любимой — «хозяйственная», «умная»… Попадешь на слово «дура», начнешь все по новой…