– Ты мне нужен живой! Не хочу даже мысли допускать, что ты умрешь! Какое завещание?! Ты молодой и сильный, тебе еще жить и жить! Зачем каркать, завещание составлять?!
Захар побоялся расстраивать дочку и вознамерился решить все вопросы с наследством, официально ее удочерив. Но в суде, как обычно, началась волокита – только чтобы подать заявление, потребовалась куча бумаг, и Захару пришлось вернуться к плану «А» – завещанию.
– Пойми, Милочка, – увещевал он дочь, – все мы смертны, и причем внезапно, как сказано в бессмертном романе… Я богат, кроме тебя, у меня никого нет, и я боюсь, что в случае внезапной кончины все отойдет государству. Пожалей меня, старика, я ж там, на небесах, места себе не найду!
Скрепя сердце Мила согласилась…
Надо сказать, что вокруг Захара постоянно вились женщины. Как уже упоминалось, популярностью он пользовался всегда – и в бытность свою нищим студентом, и в зрелые годы. Ему было чем вскружить голову помимо денег – блестящий и экстравагантный, он всегда слыл прирожденным мачо. И теперь у него появилась любовница – красивая замужняя женщина намного моложе его. Подобное положение дел Захара безусловно устраивало, поскольку ни на ком жениться он с похвальным постоянством не собирался. По словам Аллочки, муж ее был старый зануда, и она почти постоянно находилась при Захаре. Миле Аллочка очень нравилась, она советовала неискушенной девушке, как одеваться, следить за собой, вести себя с мужчинами… Научила многому, чему научила бы Милу мама, будь она жива… Это был самый чудесный период в жизни девушки. Олег, сам Олег Звягинцев, предел романтических мечтаний, сделал ей предложение, любимый папа был рядом! Олежка познакомил невесту со своими родителями, и те с распростертыми объятиями приняли будущую невестку, шутливо заметив, что она – первая приличная девушка их сына. Милочка была в интересном положении, и, чтобы ей не идти под венец с животом, свадьбу решили сыграть через три месяца. Мила с Олегом очень часто встречались с отцом и Аллой и проводили время вместе. Как-то в один из таких совместных вечеров, в ресторане, Захар поднял бокал и торжественно объявил:
– Поздравьте меня, я, наконец, сделал то, чего так долго хотел – завещал нажитое непосильным трудом любимой дочери! Теперь и умирать не страшно! Только при свидетелях хочу сказать, в документе есть несколько неожиданных пунктов, – добавил он, обращаясь к Миле. – Я просто обязан был их внести, так что, когда придет время получать наследство, не обессудь, дочь…
– Да о чем ты, папа! Мне ничего не нужно, ты знаешь, я вообще против этой затеи с завещанием! А раз ты все же его составил, то уверена, учел все самым наилучшим образом.
Написав завещание, Захар Штаргфильд словно позвал притаившуюся за плечом костлявую. Не прошло и недели, как стряслась беда – он умер от остановки сердца… «Мотор» пошаливал и раньше, но никогда серьезных приступов не было. Случилось это вечером, когда они с Аллой, поужинав, собрались пойти в театр. Захар внезапно побледнел, стал хватать ртом воздух и еле дождался приезда «скорой». Врачи успели привезти его в больницу, сделали все возможное, но, несмотря на их усилия, ночью он скончался…
Милу потрясла смерть отца. Она несколько дней не могла даже разговаривать, но от погружения в пучину безумия ее спасла нежность Олега и необходимость организовывать отпевание и кремацию. Как-то раз Захар обмолвился, что после смерти хочет, чтобы его тело сожгли, а прах похоронили на Ваганьковском, и дочка делала все в точности по его воле. Когда страшные хлопоты были позади, Олег спросил Милу:
– Дорогая, когда думаешь заняться наследством? Пора бы тебе с завещанием к нотариусу сходить… Жизнь-то продолжается, у нас свадьба скоро, ребеночек должен родиться…
Только тогда Мила и вспомнила о завещании и поняла, что даже не знает, где оно лежит. Она тоже хотела поскорее получить наследство, но в первую очередь для того, чтобы поместить урну с прахом отца в колумбарий Ваганьковского кладбища, что, как выяснилось, стоит целое состояние. В поисках завещания Милочка перевернула вверх дном всю квартиру отца, но ничего не нашла. Тогда она опрометью кинулась к нотариусу, который оказался милым и услужливым молодым человеком по имени Иван Богданович. Когда она посвятила его в суть дела, он охотно объяснил девушке, что, если покойный оставил завещание на ее имя, потерять его невозможно! Ведь силу имеет только нотариально заверенный документ, а таковой всегда заносится в государственный реестр. Милочка уверила Ивана Богдановича, что, вне всяческих сомнений, завещание в реестре имеется, на что многоопытный нотариус скептически задрал бровь.
– Уважаемая госпожа Соколова, исключительно из личной симпатии к вам пойду на некоторое нарушение общепринятого порядка и проверю прямо сейчас, имеется ли в госреестре запись об этом документе… Только официальной справки сейчас выдать вам не имею права – для этого надо пройти через все необходимые формальности: вы должны написать заявление, я – послать запрос. Пока могу только восстановить истину. А то жаль вас, так вы уверены… А мне опыт работы подсказывает, что с завещаниями возможны разнообразнейшие повороты…
Милочку поджидало грандиозное разочарование – если завещание где-то и существовало, оно было недействительным! Составить-то его Захар вроде бы составил, но у нотариуса не заверил!!! Видимо, не успел… Никаких родственных связей между Милой Соколовой и Захаром Штаргфильдом нельзя было разыскать ни в каких земных канцеляриях, никаких других официальных родственников у Захара не было, так что все богатство неуклонно относило к государственным берегам. Мила кинулась к юристам и в течение дня проконсультировалась у нескольких светил гражданской юриспруденции. Вердикт всех был одинаков – любое, не заверенное нотариально, завещание господина Штаргфильда – всего лишь письмо на память, не имеющее никакой юридической силы… Так что и искать бумажку не стоило.
Обескураженная Милочка еле дотащилась до дома и рассказала обо всем бабушке. Та сначала пришла в ужас, а потом принялась утешать внучку:
– Не было этого богатства, и ладно! Без него проживем. Главное, у тебя есть надежный мужчина, без пяти минут муж, отец твоего будущего ребенка. Вот где счастье-то! Что, неужто на жизнь не заработаете?
Погоревав, Милочка согласилась с бабушкой. Она никогда не считала деньги самым важным в жизни, поэтому ей было легко смириться с утратой. Только отца было жаль – он ведь так хотел оставить ей богатство! А ответ на вопрос, чем заплатить за место в колумбарии, пришел мгновенно: «Продам машину, – решила девушка, – у Олега же есть, зачем нам две?»
Вечером позвонил жених:
– Ну что, сходила к районному нотариусу? Процесс пошел?
– Сходила, но… Приходи, я лучше не по телефону все тебе расскажу. Соскучилась ужасно!
Через полчаса Олег был у любимой. Мила увлекла любимого на кухню, сварила кофе и подробно поведала о своих мытарствах. Бледнея на глазах, Олег молча ее слушал.
– Почему ты молчишь? – забеспокоилась, наконец, девушка.
– Да вот тебя, дуру, слушаю, – холодно и зло ответил парень.
Мила лишилась дара речи. Всегда нежный и обходительный, Олежка никогда так не разговаривал! Она смотрела на него широко распахнутыми глазами…
– Чего вылупилась, коза?! С этой минуты забудь, как меня зовут, и не попадайся мне на глаза! Без комментариев. Ариведерчи.
С этим словами он резко встал, вышел из кухни и изо всех сил захлопнул за собой входную дверь. Возможно, застывшая как соляной столп Мила так бы и простояла в оцепенении остаток жизни, если бы в кухню на подкашивающихся ногах не вошла бабушка:
– Мила… Милочка, как же это? Как… Как он мог… – прошептала она и сползла по стенке, рухнув без сознания.
Девушка ринулась к ней, попыталась привести в сознание, но у нее ничего не получилось. В отчаянии она вызвала «скорую», которая довольно быстро прикатила и… констатировала смерть. С бабушкой от потрясения случился сильнейший инсульт, и она скончалась, не приходя в сознание.
– Как же это?! Как? – спросила Милочка у врачей.
– Радуйтесь, что случилось именно так, – ответили ей. – После такого инсульта человек оправиться не может, на всю оставшуюся жизнь остается овощем или паралитиком, так что вашей бабушке Господь даровал легкую смерть.
Прошла неделя… Бабушку помогли похоронить ее верные подружки-пенсионерки и домовой комитет. Мила так и не смогла осознать происшедшее. После похорон безвылазно сидела дома и тупо смотрела в стенку, а в голове стучало: «Как он мог? Как он мог? Как он мог?»
Осознав, что так недалеко и до психушки, Мила приняла решение – ей следовало встретиться и серьезно поговорить с Олегом. Вдруг его реакция в тот вечер была вызвана нервным срывом или, вообще, временным помутнением рассудка? А теперь он боится сделать шаг к примирению, не зная, как объяснить свое поведение. В любом случае ей было необходимо разобраться в этой истории, ведь она ждала от Олега ребенка…
Милочка собрала волю в кулак и отправилась к нему домой. Звонить предварительно не стала, опасаясь, что он по какой-либо причине не захочет встречаться, и пошла на удачу, надеясь застать жениха дома.
И впрямь, тот сам открыл дверь, но не впустил Милу даже на порог.
– Зачем приперлась? – грубо спросил он, выйдя на лестничную клетку.
На этот раз Мила не растерялась:
– Что случилось, Олег? Что значит – зачем? Насколько я помню, мы собирались пожениться, и, если ты забыл, – я от тебя беременна!
– «Что случилось, Олег»? – писклявым голосом передразнил он. – Она еще спрашивает, что случилось?! Да ты даже тупее, чем я думал, – ты мне без наследства, со своим приплодом на фиг сдалась!
На эти слова Милочка не нашлась что ответить, а лишь горько, в полный голос зарыдала…
Тут дверь резко распахнулась. В коридоре стояли родители Олега.
– Не услышал бы собственными ушами, в жизни не поверил бы, что мой сын на такое способен! – сказал смертельно бледный Аркадий Валентинович.
– Ты не можешь быть таким подлецом! Сейчас же возьми свои слова обратно, на коленях вымоли прощение и пригласи Милочку в дом, – велела мать, Галина Васильевна.
Олег побагровел и заорал:
– Все!!! Надоели вы мне хуже горькой редьки, чистоплюи чертовы! Интеллигенция недоделанная! Всю жизнь хрен без соли доедаете, и мне того же желаете? Пошли вы! Вам надо, вы перед этой лохушкой на коленях ползайте и в дом зазывайте!
На лице Галины Васильевны не дрогнул ни один мускул, и она ровным и холодным голосом произнесла:
– С этой минуты, Олег, ты больше здесь не живешь. Не знаю, когда мы тебя упустили, но человека, который смотрит на жизнь так, как ты, сыном я считать не могу. Так что – вот Бог, вот порог. А тебя, Мила, я и впрямь готова умолять, чтобы ты вошла в дом и поговорила с нами.
Мы с Инкой слушали Милу как завороженные, ни словом, ни звуком не прерывая ее повествование.
– Ну, вот и вся история, – завершила рассказ она. – Олег в тот же вечер ушел, а его родители попросили меня оставить ребенка и жить с ними. Я обещала подумать. Через несколько дней поняла, что не могу оставаться в квартире, где все напоминает о бабушке, и приняла их предложение, о чем ничуть не жалею.
– То есть Ванечка – ваш сын и их внук? – на всякий случай уточнила Инка.
– Конечно! И лучших бабушки с дедушкой просто не придумаешь. Живем прекрасно, душа в душу. Хотя иногда я замечаю, как они тоскуют по Олегу, Галина Васильевна порой украдкой плачет, а Аркадий Валентинович – он преподает в университете немецкий язык – занимаясь с учениками дома, называет их именем сына…
– Неужели они не пробовали потом поговорить с ним, воззвать к совести? – спросила я.
– Они сразу поставили условие – признаешь ребенка, милости просим обратно… Однако вот уже третий год пошел, а Олежка, судя по всему, без нас совсем не скучает. Представляете, я после того, как переехала сюда, случайно его встретила, но он меня не заметил. И только подумайте с кем! С Аллочкой. И они не просто по улице шли, а страстно целовались и обнимались в парке в центре города!
– С Аллочкой? – не поверила я своим ушам. – С той самой, любовницей вашего папы?!
– С ней самой! Только мне тогда Олег был уже более чем безразличен, я его от всей души презирала и презираю. Просто занятным показалось, что он с ней…
– Офигеть! – не сдержалась Чудновская. – Мы наслышаны, что Звягинцев бабник, но про остальное…
– Да, Мила, вы нам очень помогли. Думаю, нет никакого смысла тревожить маму Олега. Информации более чем достаточно. Мы просто не представляли, какой это фрукт. Да у такого, как он, врагов скорее всего больше, чем друзей, и его похищение вообще с предстоящей свадьбой никак не связано…
– Вы все-таки сообщите, как, что… Как бы то ни было, зла я Олегу не желаю, и мне хотелось бы знать, что он жив-здоров.
– Жаль, что Настюхи с нами нет. Она в жизни в то, что Олег такой, не поверит, – заметила Инка.
– Да, Мила, очень вас попрошу, если придется, повторите свой рассказ для нашей подруги, нынешней невесты Олега, – попросила я. – Хотя, может быть, нам и самим ее убедить удастся. Не дадите нам на всякий случай пару фотографий, где вы с Олегом?
– И повторю, и фото дам. Мне совсем не хочется, чтобы кто-то еще обжегся, как я. Только фоток у нас совместных немного.
Милочка подошла к стенке, достала альбом и начала листать.
– Вот, могу дать три – на двух мы с Олегом только вдвоем, целуемся… Папа снимал. А на третьей – все вчетвером, с папой и Аллой.
Я рассмотрела фотографии и передала Инке.
– Красивый у вас был отец, – заметила она.
– Да, очень видный, – подтвердила Мила.
– И Аллочка – очень эффектная женщина, – заметила я.
Брюнетка с блестящими волосами, подстриженными в «каре», была запечатлена в полоборота у столика в ресторане. Она, очевидно, собиралась сесть и не заметила местного фотографа, который вышел на промысел и щелкал посетителей, чтобы потом предложить им снимки. Челка прикрывала глаз, но зато в этом ракурсе были хорошо видны безупречная фигура, красиво изогнутый в улыбке уголок рта и ровный точеный носик.
– Эффектная, этого у нее не отнимешь! – с улыбкой кивнула Мила.
Глава 10 РОЯЛИ В КУСТАХ
Тепло попрощавшись с хозяйкой, мы наконец вышли во двор, сели в машину и некоторое время ехали молча. Информации было так много, и вся она была столь шокирующего свойства, что требовалось ее как-то утрамбовать в сознании. Первой очнулась Инка.
– Надо ехать к Стрепетовой, – отчеканила она.
– Да, придется лишать Настюху иллюзий, мазать грязью светлый образ любимого, рушить идеалы и девичьи мечты… Черт, как я этого не люблю! – взвыла я.
– А я что, люблю? – возмутилась Чудновская. – Но сама понимаешь – надо… Звони, договаривайся.
Тут, отсрочив неприятнейший момент и наполняя душу невыразимой печалью, заиграла мелодия из «Лебединого озера» – Чудновской звонил муж Андрюха. Явно не ожидая от этого звонка ничего хорошего, с видом умирающего лебедя она прижала телефон к уху.
– Где шляюсь? – повторила вопрос благоверного Инка и задиристо, с вызовом ответила: – По работе!
Сотовый гневно заверещал и, сжав губы, Инесска процедила:
– Ясно… Не кипятись, еду.
Инка нажала «отбой» и начала возмущаться:
– Нет, ну ты представляешь! Изольда Виленовна резко заболела, температура поднялась в одночасье, чих, кашель, и естественно хочет срулить домой, чтоб детей не заразить. Но почему-то нестись сломя голову ей на замену должна я, а не Андрюшечка! Он, видите ли, работает… А я? Я что, спрашивается, делаю?!
– Инка, спустись с небес на землю, – призвала я разбушевавшуюся подругу. – Андрюха твой работает, чтоб семью обеспечить, он реально деньги зарабатывает, а мы с тобой в основном на общественных началах подвизаемся. Вот поставим дело на коммерческую основу, тогда и качай права.
Полностью признав мою правоту, Инесса в ответ лишь горестно вздохнула. План действий менялся – мне совершенно не улыбалось в одиночку открывать глаза Стрепетовой, и мы решили отложить визит наутро. К этому времени Инесска должна была договориться со «сменной» няней, имевшейся для подобных случаев, и отправить детей на прогулку.
Я звякнула Настюхе и договорилась с ней на одиннадцать – в десять к ней должен был прийти слесарь менять краны. Все-то у нашей Настюхи разладилось – от личной жизни до сантехники…
Честно говоря, я порадовалась невольной передышке – уж слишком интенсивным получалось наше теперешнее расследование. А, как я справедливо уела Чудновскую, средств к существованию оно нам не приносило, так что и о хлебе насущном следовало позаботиться.
Уютно устроившись на диване, я разложила перед собой картинки со зверятами и скачанные из сети фотографии волкособов. Этим вечером я собиралась убить двух зайцев – написать по возможности побольше стихов и в общих чертах набросать статью о редкой собачьей породе для газеты про животных.
Для стихов требовался особый настрой, а для сбора информации нужно было всего лишь набрать телефон Васи Федотова. Я даже не сомневалась, что оголтелый «папа» Гардика знает о своем любимце больше, чем я за сутки нарою в Интернете.
Василий снял трубку не сразу.
– Чао, Федотов! Работаешь или спишь?
– А, Наташка, ты? Привет! Ни то ни другое. Выходной у меня, с Гардом гуляю.
– А я как раз по его душу и звоню…
– Что? Что случилось? – встревожился Василий. – На его след вышли, требуют вернуть??
– Живи спокойно, – утешила я его. – Никто на твоего Гардика не посягает. Мне просто для статьи нужна информация о волкособах, я и подумала, что кто, как не ты, мне поможет.
– Легко, – оживился Василий и с места в карьер выдал мне фактов статьи на три, начав с истоков – волчицы Найды, которую взяли из логова в двухмесячном возрасте.
– Спасибо, Васенька, – от души поблагодарила я «информатора».