— Я выгляжу ужасно, — сказала Хэзер первым делом, когда он подошел к ней.
— Ты выглядишь просто здорово.
— Шампунь не мылился. Волосы как проволока.
— Волосы красивые. Очень красивые. Лучше нельзя и пожелать.
— Он мной не заинтересуется, — сказала она, искренне веря в то, что говорит. — Как только он увидит, что это я, он повернется и уйдет.
— Не говори глупости. Ты прекрасна. Просто прекрасна.
— Ты правда так думаешь?
— Правда. — Он нежно поцеловал ее. Ее мягкие губы дрожали. — Пошли, — мягко сказал он, — пора все приготовить.
Он втягивал ее в исключительно опасную аферу, используя Хэзер так же, как Рой когда-то манипулировал им. Он ненавидел себя за это. Но, хотя время на это было, планы свои не изменил.
Она пошла за ним и, когда он стал подниматься по лестнице на второй этаж, спросила:
— А почему не внизу?
Он остановился и, повернувшись, посмотрел на нее сверху вниз.
— Внизу ставни почти на всех окнах сорваны. Если мы устроим все внизу, свет будет виден снаружи. Он может привлечь кого-нибудь. Нам могут помешать до того, как мы добьемся от Роя тех признаний, которые нам нужны. На втором этаже в некоторых комнатах остались все ставни.
— Если что-то пойдет не так, — возразила она, — на первом этаже будет проще убежать от него.
— Все будет так, как надо, — успокоил ее Колин. — К тому же у нас пистолет. Помнишь? — Он похлопал по коробке, которую нес под мышкой.
Он повернулся и пошел дальше вверх по лестнице, с облегчением слыша, как она стала подниматься следом за ним.
В холле на втором этаже было сумрачно, а в комнате, которую он выбрал, было совсем темно, если не считать узкой полоски света от заходящего солнца, пробивающегося сквозь щель между закрытыми ставнями. Он включил один из фонариков.
Они находились в большой спальной комнате, дверь которой выходила в коридор слева от лестницы. Старые пожелтевшие отклеившиеся обои полосами свисали со стен и заворачивались у пола в замысловатые кружева, словно часть праздничного убранства после торжественного бала, состоявшегося сто лет назад. На полу лежал толстый слой пыли. Пахло плесенью. Мусора, однако, в отличие от других комнат, почти не было, если не считать нескольких кусков осыпавшейся штукатурки, оторванной дранки и обоев в дальнем углу.
Колин протянул Хэзер фонарь, а сам опустил на пол коробку. Порывшись в ней, он достал второй фонарик, включил его и поставил на пол, прислонив к коробке таким образом, чтобы луч света освещал потолок.
— Страшное какое-то место, — сказал Хэзер.
— Ничего. Не бойся. Все нормально, — снова успокоил ее Колин.
Он вынул из коробки магнитофон и поставил его на пол у стены. Собрав мусор, он засыпал маленький аппарат, оставив открытым только микрофон, но и тот прикрыл куском обоев.
— В глаза не бросается? — спросил он.
— Вроде бы нет.
— Посмотри внимательнее.
Она некоторое время смотрела на кучу мусора, которую он насыпал, и потом сказала:
— Нормально. Не похоже, что кто-то его сюда нарочно сгребал.
— Магнитофон не видно?
— Совершенно.
Он взял с пола второй фонарь и стал светить им на кучу мусора, проверяя, не отсвечивает ли где-нибудь корпус магнитофона. Блеск металла или пластмассы нарушил бы все их планы.
— Ладно, — наконец сказал он, — я думаю, удастся его обмануть. Вряд ли он что-нибудь заподозрит.
— Что теперь? — спросила Хэзер.
— Надо сделать так, чтобы остались следы борьбы. Рой не поверит ни слову, если не будет казаться, что ты сопротивлялась.
Колин достал из коробки бутылку кетчупа.
— А это зачем?
— Кровь.
— Ты серьезно?
— Ну, может быть, это несколько картинно, — признал Колин. — Все равно, мне кажется, будет убедительно.
Он вылил немного кетчупа себе на руку и провел пальцами по виску Хэзер, заодно испачкав ее золотистые волосы.
Она поморщилась:
— Фу!
Колин отступил на шаг назад и внимательно посмотрел на нее.
— Сойдет, — довольный сказал он. — Сейчас пока немного ярковато. Слишком красный. Но когда подсохнет, думаю, будет точь-в-точь похож на кровь.
— Ели бы ты действительно силой притащил меня сюда, как ты собираешься сказать ему, я была бы вся в пыли, а одежда была бы измята, — сказала она.
— Ты права.
Она вытащила блузку наполовину из шорт, нагнулась, провела руками по полу и вытерла их об одежду, оставив на ней темные полосы пыли.
Когда она поднялась и повернулась к нему, Колин окинул ее критическим взглядом, выискивая какой-нибудь изъян в созданном ими гриме, пытаясь увидеть ее глазами Роя.
— Да. Так лучше. Не хватает, по-моему, еще одной детали.
— Какой?
— Хорошо бы порвать рукав блузки.
Она неуверенно нахмурилась:
— Это моя любимая.
— Я куплю тебе новую.
Она потрясла головой:
— Не надо. Я обещала помочь. Давай. Рви.
Он схватил материю по обе стороны от шва и с силой потянул. Раздался неприятный треск, и рукав обвис, наполовину оторванный.
— Вот, — с удовлетворением сказал он, — сейчас порядок. Ты выглядишь очень, очень убедительно.
— Но теперь, когда я превратилась в настоящее пугало, неужели он захочет тратить на меня время?
— Странно, — Колин задумчиво смотрел на нее. — Непонятно как, но сейчас ты еще более привлекательная, чем раньше.
— Ты уверен? Я же вся грязная. Даже чистой я красотой не отличалась.
— Ты выглядишь здорово, — уверил ее он, — именно так, как надо.
— Чтобы у нас получилось то, что мы задумали, нужно, чтобы он захотел... ну... захотел изнасиловать меня. То есть, конечно, ему не удастся, но он должен захотеть.
И вновь Колин остро почувствовал, какой опасности он ее подвергает; вновь возникли сомнения и леденящее предчувствие беды.
— Может быть, если я сделаю вот так, это поможет? — неожиданно сказала Хэзер и, прежде чем Колин успел остановить ее, схватила руками ворот блузки и изо всех сил рванула его. В разные стороны полетели пуговицы. Одна из них ударила Колина в подбородок. На мгновение блузка раскрылась сверху донизу, и он увидел одну прекрасную маленькую трепещущую грудь с темным соском; затем ткань снова упала на место, оставив на виду лишь мягкий и сладкий холмик начинающейся округлости.
Они встретились глазами.
Хэзер густо покраснела.
Наступила долгая тишина.
Колин облизал губы. Во рту у него неожиданно пересохло.
Наконец дрожащим голосом она сказала:
— Не знаю... Может быть, раскрытая блузка и не поможет... В общем, мне особо нечего показывать.
— Отлично, — хриплым голосом сказал он, — как раз то, что нужно.
Он отвернулся, подошел к коробке, взял оттуда моток веревки.
— Может быть, можно обойтись без веревки? — с неуверенностью спросила она.
— Боюсь, что нет, — ответил он. — Но ведь на самом деле мы не будем тебя связывать. Я обмотаю веревку несколько раз тебе вокруг запястий. Слабины будет достаточно, чтобы в любой момент освободиться. А узлы я сделаю скользящими: если их потянуть, они поедут — будет достаточно нескольких секунд, чтобы сбросить веревку. Я покажу как. Но тебе не нужно будет это делать. Он даже близко к тебе не подойдет. Все будет нормально. У меня же пистолет.
Она села на пол, прислонившись к стене:
— Ну ладно. Тогда давай.
Несколько минут он возился с узлами. Когда он встал, то увидел, что наступила ночь. Сквозь щели старых рассохшихся ставен не пробивался ни лучик света.
— Пора идти звонить, — сказал он.
— Мне будет страшно здесь одной.
— Всего на несколько минут.
— Ты не мог бы оставить оба фонаря? — спросила она.
На него подействовал страх в ее голосе; он мог себе представить, каково оставаться здесь в темноте. Тем не менее он заставил себя сказать:
— Не могу. Я без фонаря не выберусь из дома и не смогу вернуться обратно, не свернув себе шею.
— Жаль, что ты не взял с собой три фонаря.
— Я тоже жалею. Не бойся, этот хорошо светит; тебе будет достаточно одного, — успокоил ее Колин, зная, какое слабое это утешение для человека, оставшегося ночью в столь зловещем месте.
— Возвращайся скорее назад, — прошептала она.
— Хорошо.
Он поднялся и пошел к двери. Переступив порог, он обернулся и посмотрел на нее. Она полулежала у стены. Вид у нее был такой беспомощный и беззащитный, что у него защемило сердце. Он знал, что должен вернуться, развязать веревки и отправить ее домой. Но ему надо было выманить у Роя правду и записать его слова на пленку, а для этого более верного способа, чем тот, который он избрал, не было.
Он повернулся, спустился вниз по лестнице и выбежал на улицу.
Все получится так, как он задумал.
Все должно получиться так, как он задумал.
Иначе его и Хэзер окровавленные головы могут оказаться на камине в доме Кингмана.
Глава 41
Он повернулся, спустился вниз по лестнице и выбежал на улицу.
Все получится так, как он задумал.
Все должно получиться так, как он задумал.
Иначе его и Хэзер окровавленные головы могут оказаться на камине в доме Кингмана.
Глава 41
Колин нашел телефонную будку рядом с бензоколонкой, в четырех кварталах от особняка Кингмана. Он набрал номер Борденов.
— Слушаю, — услышал он голос Роя.
— Это ты, кровный брат?
Рой не ответил.
— Я был не прав, — сказал Колин.
Рой молчал.
— Я позвонил, чтобы сказать, что я ошибался.
— Ошибался в чем?
— Во всем. В том, что нарушил клятву кровных братьев.
— Чего ты хочешь? — спросил Рой.
— Я хочу, чтобы мы вновь были друзьями.
— Ты подонок.
— Нет, правда. Я правду хочу, чтобы мы опять стали друзьями.
— Это невозможно.
— Ты умнее их всех, — сказал Колин. — Умнее и сильнее. Ты прав; они все сборище идиотов. Взрослые тоже. Ими легко управлять. Теперь я это вижу. Я не такой, как они. И никогда таким не был. Я как ты. Я хочу быть на твоей стороне.
Рой опять молчал.
— Я докажу, что я на твоей стороне, — сказал Колин. — Я сделаю то, что ты хотел, чтобы я сделал. Я помогу тебе убить кого-нибудь.
— Убить кого-нибудь? Колин, ты что, опять таблеток наглотался? Ты что чушь несешь?
— Если ты думаешь, что кто-то подслушивает нас, — сказал Колин, — то ты ошибаешься. Но если боишься говорить по телефону, давай встретимся.
— Когда?
— Сейчас.
— Где?
— В доме Кингмана.
— Почему там?
— Это самое лучшее место.
— Я знаю много таких, где еще лучше.
— Только не для того, что мы собираемся делать. Там тихо, а это как раз то, что нам нужно.
— Для чего? О чем ты говоришь?
— Мы ее трахнем, а потом убьем, — сказал Колин.
— Ты с ума сошел! Что ты мелешь?
— Рой, нас никто не подслушивает.
— Ты свихнулся.
— Она тебе понравится, — сказал Колин.
— Ты, наверное, накачался.
— Тебе захочется ее попробовать.
— Кого?
— Девчонку, которую я для нас нашел.
— Ты нашел девчонку?
— Она не догадывается, что произойдет.
— Кто она?
— Это мой подарок тебе, — сказал Колин.
— Что за девка? Как ее зовут?
— Приезжай — увидишь.
Рой не отвечал.
— Ты что, боишься меня? — спросил Колин.
— Черта с два — боюсь.
— Тогда дай мне шанс. Приезжай в дом Кингмана.
— А ты со своими дружками-наркоманами будешь меня там ждать, — сказал Рой. — Нашел дурака.
Колин усмехнулся:
— Ты хорошо соображаешь, Рой. Действительно здорово. Поэтому я и хочу быть с тобой. Ты умнее всех.
— Пора бросать глотать таблетки, Колин, — вместо ответа сказал ему Рой, — у тебя крыша поедет.
— Ну так давай приезжай, поговори со мной об этом. Убеди меня бросить.
— Отец попросил меня сделать для него одно дело. Отказаться я не могу. Раньше чем через час я не освобожусь.
— Ладно, — согласился Колин, — сейчас почти четверть десятого. Встречаемся в доме Кингмана в пол-одиннадцатого.
Он повесил трубку, вышел из телефонной будки и что было сил побежал обратно наверх по крутому подъему.
Через несколько минут он добрался до дома, влетел в ворота и помчался по тропинке к парадной двери. Внутри он на мгновение остановился, чтобы перевести дух, а затем стал подниматься по скрипучей лестнице на второй этаж. Сразу раздался робкий, прерывающийся голос Хэзер.
Она лежала так же, как он оставил ее, связанная, восхитительно красивая.
— Я боялась, что это кто-то другой, — с облегчением сказала она.
— С тобой все в порядке?
— Одного фонаря мало. Здесь было очень темно.
— Извини.
— Кроме того, по-моему, здесь крысы. За стенами кто-то скребется.
— Мы здесь долго не задержимся, — успокоил ее Колин. Он открыл коробку и вынул разрезанное полотенце. — Завертелось!
— Ты говорил с Роем?
— Да.
— Он приедет?
— Он сказал, что ему надо сделать что-то для его отца и он не может пока уйти из дома. Говорит, раньше пол-одиннадцатого не успеет.
— Значит, можно было не завязывать меня до того, как ты пошел звонить? — спросила она.
— Нет, это надо было сделать, — сказал он. — Не развязывай веревки. Через несколько минут он будет здесь.
— Но ты же сказал «пол-одиннадцатого».
— Он врал.
— Откуда ты знаешь?
— Я просто знаю. Он попытается приехать сюда раньше меня и устроить мне ловушку. Он думает, что я такой же сосунок, как был раньше.
— Колин... мне страшно.
— Все будет нормально.
— Ты думаешь?
— Я взял пистолет.
— А что, если тебе придется стрелять?
— Не придется.
— Он может заставить тебя.
— Тогда я буду стрелять. Если он вынудит меня, придется в него стрелять.
— Но тогда ты будешь виновен...
— ...В необходимой самообороне, — прервал ее Колин.
— А ты сможешь им воспользоваться?
— В целях самообороны? Конечно.
— Ты же не умеешь убивать...
— Если нужно будет, я его раню, — успокоил ее Колин. — А теперь нам надо спешить. Придется завязать тебе рот. Я затяну повязку, чтобы было убедительнее, но скажи мне, если будет слишком туго. — Он замотал ей рот двумя полосами разрезанного полотенца, а затем спросил:
— Не туго?
Она издала невнятный звук.
— Покачай головой — «да» или «нет». Не туго?
Она потрясла головой: нет.
Колин видел, что ее сомнения в правильности того, что они делают, растут с каждой секундой. В ее глазах он прочитал настоящий страх. Хладнокровно он подумал, что это хорошо: так она была больше похожа на ту беззащитную жертву, роль которой должна была играть. Для Роя, которым овладели инстинкты хитрого, жестокого зверя, ее ужас мгновенно станет очевидным; он сразу поверит в реальность происходящего.
Колин подошел к магнитофону, отодвинул кусок обоев, прикрывающий выключатель и включил запись. Он осторожно замаскировал опять аппарат и повернулся к Хэзер.
— Я пойду к лестнице и буду ждать его там. Не бойся, все будет хорошо.
Он вышел из комнаты, взяв с собой пистолет, фонарь и картонную коробку, в которой осталась лишь бутылка кетчупа. Коробку он спрятал в соседней комнате, а затем, выйдя в коридор, выключил фонарь.
В доме стояла кромешная темнота.
Колин засунул пистолет за пояс, но не сбоку или спереди, как обычно, а сзади, чтобы его не увидел Рой. Он хотел выглядеть беззащитным, не представляющим угрозы, чтобы заманить Роя на второй этаж.
Колину не хватало воздуха, он судорожно дышал не потому, что устал, а от страха. Он попытался заставить себя успокоить дыхание, но безрезультатно.
Внизу что-то загремело.
Он замер, прислушиваясь.
Еще какой-то звук.
Это был Рой.
Колин посмотрел на светящийся циферблат часов. С того момента, когда он покинул телефонную будку, прошло всего пятнадцать минут.
Все было именно так, как он сказал Хэзер: Рой обманывал его, утверждая, что не может прийти раньше пол-одиннадцатого. Он просто хотел быть уверенным, что первым появится в доме Кингмана. Если ему готовилась ловушка, он хотел быть на месте, наблюдая из темноты за приготовлениями.
Стоя в темноте на лестничной площадке, Колин не смог удержаться и улыбнулся. Он сумел предугадать ход мыслей Роя, и это доставляло ему удовольствие.
Что-то зашуршало у стены рядом с ним, и он вздрогнул. Мышь. Не Рой. Он слышал, как Рой крался внизу. Всего-навсего маленькая мышка. Ну, может быть, крыса. В крайнем случае, несколько крыс. Беспокоиться не о чем.
Ему пришлось напомнить себе, насколько опасным может оказаться для него чувство самоуверенности. Иначе к следующему утру он вполне может оказаться кормом для этих крыс.
Шаги.
Луч света, заслоняемый рукой.
Светящееся пятно внизу приближалось к лестнице.
Рой поднимался наверх.
Вдруг Колин осознал, что придуманный им план был глупым, детским, наивным. Ничего у него не получится. Ни за что. Они с Хэзер умрут.
Он судорожно сглотнул и, включив фонарь, посветил вниз по лестнице. — Здравствуй, Рой.
Глава 42
Рой остановился, направив свой фонарик на Колина.
Несколько секунд они смотрели друг на друга. Колин ясно видел ненависть в глазах Роя и забеспокоился: его собственный страх так же виден или нет?
— Ты уже здесь, — отметил Рой.
— Девочка наверху.
— Здесь нет никакой девчонки.
— Пойдем посмотришь.
— Кто она?
— Увидишь.
— Что-то тут не так.
— Все так. Я уже говорил тебе по телефону. Я хочу быть с тобой. На твоей стороне. Я пытался быть на их стороне. Но ничего не вышло. Они не поверили мне. Они не обратили на меня совершенно никакого внимания. Никто. Я ненавижу их. Всех. И мою мать. Ты был прав по поводу нее. Она гнусная сучка. Ты был прав по поводу их всех. Они никогда не помогут. Никогда. Я больше не люблю их. И я больше не хочу убегать от тебя. Никогда. И я не хочу оглядываться через плечо всю мою оставшуюся жизнь. Не хочу быть битым. Ты бы достал меня рано или поздно. Ты победитель. Ты всегда и во всем побеждаешь. Теперь я это вижу. Мне надоело быть проигравшим. Поэтому я и хочу быть с тобой. Рядом. Я хочу быть победителем. И я хочу достать их, всех. Я буду делать все, что ты скажешь, Рой. Все.