— О чём ты?.. — перевернувшись, он наклонился к её лицу и начал целовать, — Танюшка… не говори так больше никогда… ты знаешь, что я тебя люблю…
— Я так хочу быть с тобой… быть всегда… — сквозь его поцелуи бормотала Татьяна, — Господи… как я хочу этого!..
— И я хочу… — внезапно оторвавшись от неё, Виталий вновь повалился на спину и уставился в потолок, — Но, ты же знаешь… пока это невозможно… Бизнес… на кон поставлено абсолютно всё… Если сейчас пойти на конфликт с Олегом, неизвестно, чем всё закончится. Он грамотный юрист, вся документация у него на контроле… если честно, иногда я сам боюсь, что он кинет меня, как партнёра… я же просто производственник… на мне производство, поставки… я решаю текущие проблемы, ругаюсь с персоналом, кручусь, как белка в колесе… Но вся финансовая документация проходит через его руки, все договора разрабатывает и заключает он… я даже не удивлюсь, если окажется, что я многого не знаю… Если бы ты могла взять на себя эту сторону дела, я был бы спокоен.
— Я знаю… — положив голову ему на грудь, Татьяна прикрыла глаза, — Только как я скажу Олегу? Дай мне ваши договора, я хочу их проверить?
— Зачем? Ты сама возьми, и проверь…
— Они в сейфе, в его адвокатской конторе… он ключ даже дома не оставляет. Почему ты сам не потребуешь у него все бумаги? Вы же равноправные партнёры!
— Бумаги я потребовать могу… но в этом нет необходимости — у меня есть свои экземпляры. Я имею в виду те документы, о которых я могу вообще не знать…
— Как это? — Таня открыла глаза и чуть приподняла голову, — С чего ты это взял?
— Есть некоторые подозрения… — Виталий чуть сжал губы, — Только проверить их я не могу.
— Да ну… — женщина недоверчиво нахмурилась, — Олег, конечно, не подарок… но я не думаю, что он способен на предательство.
— Ты плохо знаешь эту семейку… — Виталий скептически усмехнулся и прижал тыльную сторону ладони к подбородку, — Мне они уже во где сидят…
— Вероника Григорьевна хорошая женщина, мы с ней не ссоримся… — Таня пожала обнажёнными плечами, — свёкор, правда, бывает грубоват, но это скорее касается Олега, не меня…
— Старая ментовская шушера… — почему-то Виталия разозлило упоминание о тесте, — Привык, чтобы ему ботинки лизали…
— Я не знаю, как тебе помочь, Виталик… — Татьяна озабоченно посмотрела на своего любовника, — Документы в сейфе, сейф в конторе, ключи у Олега…
— Можно сделать слепок с ключа… — притянув её к себе, Виталий задумчиво гладил подушечками пальцев шёлковую кожу женской спины, — Тогда все остальные нюансы я мог бы взять на себя…
— Не знаю… — неуверенно проговорила женщина, — Я попробую… только не знаю, получится ли…
— Попробуй, Танюша… от этого может зависеть наша с тобой судьба… ты же знаешь, какие сейчас времена… любой тебя может кинуть, в том числе и друг, и брат… Бизнес — вещь беспощадная…
— Бизнес… — горько усмехнувшись, Татьяна вновь прикрыла глаза, — Будь он проклят, этот бизнес…
Вздрогнув, Виталий вдруг вспомнил похожие слова, сказанные когда-то другой женщиной…
"Будь проклята эта партия…"
…Его любимые женщины проклинают поставленные им цели… его выбор… Видимо, это — его судьба.
…Вернувшись домой около одиннадцати вечера, Виталий сразу прошёл в свою комнату.
— Привет, пап, — сын неожиданно заглянул в дверь, — тебе звонили.
— Привет, — сняв костюм, отец надевал махровый халат, — кто звонил?
— Дядя Олег.
— Олег?! — Виталий удивлённо уставился на Мишу, — Когда?
— Давно, часов в восемь.
— Ну, ладно… если не перезвонил, значит, не срочно. Мать спит?
— Спит.
— Опять пьяная?
— Нет… — мальчик прикрыл за собой дверь и прошёл в комнату, — Пап… я хочу спросить…
— Ну, чего? — Виталий нетерпеливо кивнул сыну, — Спрашивай.
— Ты маму совсем не любишь?
Вопрос был настолько неожиданным, что мужчина несколько растерялся. Понимая, что парень уже довольно взрослый, и вполне может задавать подобные вопросы, он тщательно обдумывал ответ. Хотелось привычно отмахнуться, но вместо этого отец поднял на сына серьёзный взгляд.
— Не люблю, Мишка… Такое бывает… Повзрослеешь — сам всё поймёшь.
— Я так и думал… — мальчик едва заметно кивнул, — Спасибо тебе.
— За что?! — отец удивлённо округлил глаза.
— За честность.
— Стараюсь… Ладно, Мишка, я — спать… устал, как собака.
— Пап… — уже в дверях мальчик снова обернулся, — У меня к тебе только одна просьба…
— Ну, какая?
— Ты только маму не бросай… ладно? — голубые глаза сына смотрели как никогда серьёзно.
— С чего ты взял, что я собираюсь её бросать? — чувствуя, что в его тоне не хватает искренности, Виталий невольно отвёл взгляд.
— Я ничего не думаю… просто… Она без тебя пропадёт… совсем пропадёт…
Глава 3
— Всем до свидания! — взявшись за ручку двери учительской, Анна кивнула на прощание своим коллегам, — До понедельника!
— До свидания, Анна Сергеевна, — шурша рукавом модного "адидаса", физрук сделал прощальный жест и чуть выпятил вперёд сжатые губы, имитируя поцелуй, — приятных выходных!
Едва улыбнувшись уголком рта, молодая женщина бросила на него чуть насмешливый взгляд. Тридцатисемилетний учитель физкультуры был неисправимым любителем женского пола, и не мог не отметить новую преподавательницу английского, поступившую на работу в их школу сразу после новогодних каникул. Ухаживания спортсмена-ловеласа Анна восприняла спокойно, не удостоив его чести своего женского внимания, но физрук своих попыток не оставлял, и то и дело напоминал о своих неразделённых чувствах.
Закрыв за собой дверь, Анна бодро простучала каблучками новых сапожек по школьному коридору. Настроение было отличное, и физрук только лишний раз напомнил ей о том, что она молодая, красивая, тридцатидвухлетняя женщина, на которую обращают внимание мужчины. А новое пальто модного в этом сезоне фасона и новые, купленные буквально вчера, сапоги только подчёркивают её яркую внешность.
Радоваться, действительно, было чему! Новый, а, вернее, "старый", город, новая школа, первый аванс! Наконец-то учителям начали регулярно выдавать зарплату, и можно было вздохнуть свободнее, не беспокоясь о завтрашнем дне. К тому же, Саша получил все причитающиеся ему после увольнения выплаты, и после нескольких лет самой настоящей нужды можно было позволить себе пусть и не дорогие, но всё-таки обновки. Да, и пальто, и сапоги куплены не в фирменном бутике, а на городском рынке, у местных челноков, но она смогла себе это позволить… В прошлые выходные они с мужем и сыном, наконец-то, выбрались на этот самый рынок. Саше — новые брюки и рубашку… ему теперь нужна гражданская одежда, ведь он недавно уволился из армии. Диме — новую модную куртку, мальчику уже двенадцать лет, и он быстро вырастает из одежды. К тому же, помимо обычной школы, он будет ходить в музыкальное училище, его нужно одевать не хуже других детей, ведь то, что годится для провинции, будет выглядеть, по меньшей мере, смешно здесь, в этом огромном городе…
…Себе — новый брючный костюм и, конечно, это пальто, она давно уже хотела себе именно такое, как в рекламном буклете итальянской швейной фирмы… И пусть оно не итальянского производства, но изготовлено по фирменным лекалам — Анна всё досконально проверила, каждый шов, каждый стежок, каждую пуговицу… Сапоги найти не удалось — так, чтобы подошли и фасон, и размер, поэтому их покупку пришлось отложить до очередного "привоза", но вот вчера сбылась и эта мечта! После нескольких лет почти нищенского существования их семье удалось сделать вот такие "грандиозные" покупки! Они с Сашей, наконец-то, получили всю задолженность по зарплате… от его службы им осталась хорошая квартира, правда, её пришлось обменять на другую, поменьше, но зато в областном городе, и, вообще, хорошо, что его товарищ, Лёня Лапин, уговорил друга на этот обмен и переезд.
…И что Саша попал под сокращение — тоже, в конце концов, неплохо. Офицерское жалованье — насмешка над военным человеком, на него невозможно достойно содержать семью, а то, что творится сейчас в армии, и вовсе не поддаётся никакой логике…
…Три недели назад они вернулись в город, где когда-то прошло их студенчество. Больше двенадцати лет в военно-полевых условиях, в гарнизонных общежитиях, и совсем чуть-чуть в собственной квартире остались позади… Строительство военного объекта, которым занимался майор Александр Морозов, как и многие другие, неожиданно "заморозили", и Саша часто шутил по этому поводу. Он всегда шутил, стараясь разрядить любую напряжённую обстановку, не в пример своей жене — Анна ко всему относилась слишком серьёзно, с большой ответственностью и тревогой за будущее. Все эти годы она работала учителем — там, куда закидывала их судьба. Иногда в классах гарнизонных школ было всего по нескольку учеников, и, пользуясь этим обстоятельством, Анна Сергеевна занималась с каждым индивидуально.
После рождения сына ей пришлось перевестись на заочное отделение института, и сначала Анечка очень переживала, что это повлияет на её дальнейшую судьбу. Она была готова остаться у матери, в своём родном городе, но Елена Ивановна уговорила дочь ехать вслед за мужем, пообещав помочь с внуком, когда Ане нужно будет уезжать на сессии. Сашка тоже был рад, что его любимые Анюта и Димка будут рядом. Уехав вместе с ним к новому месту службы, Аня недолго просидела дома — в местной школе не хватало преподавателей, и студентке-заочнице сразу предложили должность учителя. Преподавать пришлось не только иностранный язык, а ещё и русский, заодно и русскую литературу. Способная быстро перестраиваться и запоминать новый материал Анечка с блеском справлялась со своими обязанностями, отдав чуть подросшего Димку в гарнизонные ясли.
Дважды в год она уезжала на сессии, забирая с собой ребёнка — Елена Ивановна приезжала в тот же город, чтобы сидеть с внуком, пока его мама сдаёт зачёты и экзамены. Сдавала их Анюта по привычке, экстерном, поэтому сессии для неё были недолгими. Жить приходилось на съёмных квартирах, иногда в недорогих гостиницах, но это не беспокоило Анечку. Каждый раз, приезжая в этот город, она боялась только одного: встречи с человеком, навсегда оставившим в её памяти неизгладимый след… Человеком, которого она хотела бы вычеркнуть из своей жизни… хотела, но не могла.
К её счастью, за все годы заочной учёбы ей не пришлось встретиться ни с Виталием, ни с Александрой. Связь с Нелли тоже оборвалась — во время приездов Аня была слишком занята, и после последнего экзамена всегда тут же спешила на вокзал, чтобы уехать домой, поэтому времени на посещение подруг у неё не было совершенно.
Получив, наконец, диплом, она вздохнула с облегчением — больше сюда ей ездить незачем, а, значит, можно окончательно выбросить из памяти всё, что связано с прошлым. Теперь у неё есть высшее образование, есть работа, есть семья — любящий муж и самый любимый на свете сын!
…Надежды на светлое будущее стали угасать как-то слишком стремительно… Развалилась крепкая страна, на её обломках кто-то пытался построить новое государство, новую, "свободную", жизнь… Быстрое обогащение одних обернулось ещё более быстрым обнищанием других. Менялись названия городов, предприятий, не раз менялись денежные купюры, а завтрашний день становился всё более тревожным. Зарплата учителя вызывала грустный смех, зарплата военного — слёзы… Когда вместо ожидаемых сумм граждане "свободной" страны стали получать лишь их половину, затем — треть, а затем — обещания подождать до лучших времён, самые предприимчивые начали уходить в бизнес, как правило — теневой. Аня с грустью прощалась с коллегами, бросавшими школу и отправляющимися в самостоятельное, "челночное" плавание… Елена Ивановна в своих письмах к дочери то и дело рассказывала о своих знакомых, специалистах высшего уровня, попавших под сокращение и сменивших работу над научными трудами на швабру и тряпку с ведром — работа уборщицы становилась всё престижнее, и попасть на неё можно было теперь лишь по великому блату.
В роли торговки с клетчатой сумкой Анюта себя не видела ни с какого ракурса, поэтому брала себе лишние часы, чтобы заработать побольше, но даже этот заработок шёл "на бумажку" — задержки зарплаты стали обычным делом, и длились месяцами. Та же картина была и у Саши… Иногда их семейный рацион включал в себя лишь отваренные и обжаренные на растительном масле с луком макароны или пустую кашу, сдобренную ложкой маргарина. Тяжелее всего было обеспечить необходимым питанием ребёнка — даже элементарных витаминов купить было не на что.
Помогали Сашины родители — с каждой пенсии они присылали небольшой перевод, а то и посылку с домашними деликатесами в виде сала и упакованного в полиэтиленовые пакеты варенья. Они часто звали сына с семьёй к себе, но тот неизменно отказывался — не для того он учился на военного, чтобы бросить армию в трудные дни… Звала к себе и Елена Ивановна, и Аня несколько раз уже была готова всё бросить и уехать в свой городок, под мамино крыло… Но каждый раз Сашке удавалось её остановить. Они не ссорились, но Анюта становилась всё молчаливее, сдерживая в себе все тревоги и переживания. Саша был заботливым отцом и мужем, сдувая пылинки со своей ненаглядной Анюты… Но и изменить своему долгу он тоже не мог. Замечая, как жена всё чаще задумчиво молчит, он пытался её подбадривать, но, в то же самое время, прекрасно понимал, что её терпение не безгранично, и что может прийти день, когда всё, о чём молчит Аня, взорвётся и выльется в непредсказуемые последствия.
…Всё решилось после трагического случая. Вернувшись вечером домой, Саша был настолько подавлен, что долго не мог рассказать о причине своего состояния. После того, как ему удалось немного прийти в себя, он рассказал Ане, что их сосед по дому, его сослуживец, только что застрелился из пистолета… В оставленной предсмертной записке совсем ещё молодой офицер просил прощения у семьи за то, что не может накормить ни жену, ни детей. Это происшествие настолько потрясло тогда ещё капитана Александра Морозова, что сразу после похорон он решил подать рапорт на увольнение. В тот раз увольнение не состоялось — часть очень быстро расформировали, но Морозову несказанно повезло. Его направили в один из городов, где вскоре он получил квартиру и звание майора. Приехав в очередной отпуск к родителям, Саша встретился со своим школьным товарищем Лёнькой Лапиным.
Лёнька тоже прибыл навестить родные места, и, увидев Морозова, обрадовался старому другу. Когда-то Лапин приезжал на Сашкину свадьбу, и даже был свидетелем жениха. Огромный областной город ему очень понравился, и через пару лет он перебрался туда совсем, вместе со своей женой Людмилой и дочерью Кристиной. Теперь же, встретившись со старым другом, Лёнька от души уговаривал того бросать это "невыгодное военное дело" и возвращаться туда, где прошли молодые курсантские годы.
"Сашка, большой город — большие возможности! Ты видишь, как я упакован? — Лёнька оттопыривал на себе модную футболку, потом отводил в сторону указательный палец — А Милка?! А Кристинка?! Скажи ей, что тряпка не из бутика, а с рынка, такую морду скорчит, мама не горюй! Мне тоже непросто было — сколько лет в поисках, но ведь нашёл свою нишу! А тебе все карты в руки! Ты же строитель, сейчас строительный бум начнётся, вот увидишь, откроешь свою фирму, не пожалеешь! Хватит уже на ту родину пахать, она вон как о нас "позаботилась!"
"Я — военный строитель, — улыбаясь, уточнял Саша, — тем более, квартиру нам дали… Ну, как я теперь уволюсь, сам подумай?"
"Дурак ты, Сашка… — Лёнька махал рукой и опрокидывал стопку дорогого коньяка, — Это от вас откупаются этими квартирами… Вам государство в тыщу раз больше должно, чем эта ср. ная квартира…"
Аня слушала разговоры друзей и чуть улыбалась уголками губ. Она знала своего Сашу… Человек чести и совести… Он мог сидеть голодным, отдавая последний кусок ей и сыну, но при этом говорить о своём долге и любви к родине.
Вернувшись после отпуска на службу, Морозов узнал, что в вооружённых силах ожидаются очередные сокращения…
"Сашка, ну, ты решил что-нибудь? — школьный товарищ позвонил незадолго до его увольнения, — Давай, думай, тут вариант есть с квартирой… Знакомый мужик хочет в ваш город переехать, у него там свои интересы… Обмен идеальный, у тебя трёшка, у него однушка, зато тебе без доплаты обойдётся!"
…Аню не так заботила однокомнатная квартира, на которую предлагалось обменять их "трёшку", как тот факт, что ей придётся переехать в город, который она в своё время покинула с душевным облегчением. Но их город был небольшим, неперспективным, работы для Саши не предвиделось, а там, куда звал их Лёнька, действительно, открывались многие возможности. К тому же, всё изменилось, и теперь ей вряд ли может грозить встреча с Олегом Дзюбой или самой Александрой. А Виталий… воспоминания о нём давно осели на дно души, и, кажется, прочно приросли к этому самому дну… Да и шансов встретиться в миллионном городе слишком мало.
У них обоих давно своя жизнь… семьи, дети… Возможно, они даже не узнают друг друга.
…Переезд обошёлся совсем недорого. У Морозовых не было ни гарнитуров, ни дорогих сервизов… Саша вообще был готов уехать, взяв в охапку лишь свою любимую жену и любимого сына, но багаж всё же отправить пришлось… Им не удалось встретить новый, 1998 год на новом месте жительства, но в первых числах января семья Морозовых уже выходила из поезда на уже знакомой с молодости железнодорожной станции. Огромный вокзал встретил их всё тем же привычным шумом, и даже номера троллейбусов и трамваев соответствовали старым, привычным маршрутам…
— Анна Сергеевна! — голос физрука заставил Анну вздрогнуть и обернуться, — Подождите…