— Вижу, — небрежно вставил он.
-:у меня транссексуальные наклонности, я хочу узнать, что можно сделать с моей внешностью. В данный момент я хочу сделать пластику носа, за этим я и пришёл к Вам, — объяснила я причину своего посещения.
— Хорошо, по адресу обратились. А мы, кстати, делаем вагинопластику, — неожиданно разговор начался не с носа. — Вы знаете, что у нас самая передовая технология вагинопластики в России? Мы получили патент на нашу методику. Делаем ее мы по методу пенальной инверсии: — начал он рекламную компанию своего производства пёзд.
— Рубен Татевосович, вагинопластику я в данный момент не собираюсь еще делать: — прервала я его и честно призналась в своей неготовности к этому серьёзному шагу.
— Хорошо, весна пройдет, на лето мы закроемся, мы каждый год закрываемся летом на два месяца: осенью можете сделать.
— Не знаю: Я об этом, конечно, думаю, но пока не знаю, решусь я на это или нет. А после такой операции сохраняется возможность иметь оргазмы? — спросила я, этот вопрос меня очень интересовал.
— Да, конечно, мы сохраняем все нервные окончания, даже смазка естественная сохраняется, если операция проходит успешно:
— А если неуспешно?
— Ну, никто не от чего не застрахован, во время простой операции можно умереть, а это операция непростая, внутриполостная, конечно, возможны осложнения. А то, что касается возможности иметь оргазмы после операции — мы сосудисто-нервный пучок:
— Нервы что ли?
— Да, нервы. Отделяем их с применением микрохирургической техники, это резко снижает риск его повреждения:, - Рубен Татевосович еще долго мне описывал достоинства своей методики отрезания члена и создания неовлагалища, я слушала его и начинала понимать, что нормальная полноценная пизда вряд ли появится на моем теле в этой жизни. Неовлагалище — пожалуйста! За восемьсот долларов мне ее предлагал по новой методе добрый доктор-рационализатор. Совсем недорого — копейки за такую сложную операцию. К примеру, липосакция* одного места в тот момент стоила в этом же отделении четыреста семьдесят долларов, а подтяжка лица, — по-моему, две тысячи долларов. Наверное: даже потом я узнаю об этом наверняка, его неовлагалища были, действительно, лучше и функциональней выкроенных в других местах неопёзд. Но предлагаемое недорогое «неовлагалище» уже вызвало у меня боль в низу живота и слабость в коленках, а дарить оно должно совсем другие ощущения.
— Вы где проходили комиссию и получали разрешение на смену пола? — неожиданно спросил Рубен Татевосович, и от этого вопроса я почувствовала себя настоящей самозванкой. Как же я так без «бумажки»!? «Без бумажки — я какашка!» — вспомнила я из детства.
— Я еще ничего не проходила, и разрешения у меня нет, — призналась я. — Я хочу вначале заняться внешностью. Зачем менять пол и выглядеть при этом по-прежнему?
— Ну, если нет разрешения, сначала его получите, а потом приходите, — Адамян сразу потерял ко мне интерес, даже, возможно, возмутился внутри, как это я пришла к нему без документа и без желания расстаться с членом. Желание такое у меня было, но все описания моей шикарной будущей пизды, точнее неовлагалища, не внушили мне большого оптимизма.
— Рубен Татевосович, я пришла проконсультироваться по поводу пластики носа, сколько она стоит и так далее. Возможно, когда-нибудь необходимость меня приведет к Вам и за вагинопластикой. Тогда об этом и поговорим. Сейчас меня интересует пластика носа.
— Ну, мы делаем различные пластики лица, подтяжку по французской методики я делаю: с клеем:
— Как с клеем? — удивилась я.
— Клей такой специальный французский используется во время операции: методика такая: Но вот ринопластику в нашем центре мы не делаем. Но я Вам дам телефон одного хирурга, Вы позвоните и скажите, что от меня, очень хороший специалист, профессор: Короче, сами с ним договоритесь. А по поводу вагинопластики: Можете у меня, если хотите, приобрести мою книгу за 70 рублей:
— О-о-о! Спасибо! Надо же! — раскудахталась я. — Вы автор?
— Я один из авторов, называется она «Коррекция пола при транссексуализме». Там все написано и о моей методике, и фотографии есть наших результатов, — он протянул мне синюю книжку, я ему деньги. Деньги за консультацию он не взял.
— Ну, чего? Выдадут тебе новую пиписку? — Лена провожала меня обратно по запутанным коридорам медицинского центра, в одном из коридоров мы купили вкусные горячие пирожки и ели их по пути к выходу. Пирожки, купленные в невзрачном коридоре с обычного уличного лотка неожиданно оказались очень вкусными.
— Лена, ну, что ты пристала, — отвечала я с набитым ртом. — Ты ему что, сказала, что я хочу делать вагинопластику?
— Нет, я ничего не говорила, я сказала только, что с ним хотят проконсультироваться по поводу пластической операции на лице.
— Тьфу ты, а он привязался ко мне с SRS. Неовлагалище: нервно-сосудистый пучок: Тьфу, зараза, — мы уже подходили к выходу. — Лена, у тебя то — неовлагалище или пизда?
— У меня всё как надо, — Лена опять весело рассмеялась.
— Значит, пизда, — сделала я правильный вывод. Я последний раз взглянула на разжёванный пирожок в её смеющемся рту и попрощалась с ней у выхода из медцентра.
Я села в машину и раскрыла, купленную у Адамяна синюю книжку. Она, махнув на меня страницами, удачно раскрылась на картинках с «неовлагалищами». На нескольких цветных фото — волосатые раздвинутые ляжки, и рекламируемые книгой «неопёзды»: Они бесстыдно смотрели на меня и свою новую жизнь впереди. Выглядели они неплохо — пёзды и пёзды, на фотках они ничем не отличались от обычных своих сестричек, портили их только волосатые мужские ляжки. На моих бедрах и вообще на ногах волос, слава Богу, не было, если такую разместить между ними, выглядело бы, может быть, и очень даже правдоподобно.
Я перевернула страницу: Твою мать! Лучше бы не смотрела, на этих фотках были изображены этапы операции. Путь от члена к пизде был невнятен и страшен — разрезы, разрезы, вытягиваемые из них ткани: Крови мало, как будто пол меняли уже пролежавшим неделю трупам. Последняя картинка — из разреза торчит кончик завязанного презерватива. Чтобы вновь созданное неовлагалище капризно не заросло от скуки, в нём для веселой компании на десять дней после операции оставляли набитый тампонами презерватив — во, блядь, каков первый партнер у транссексуалки!
Книжка опять вызвала боль в животе и вконец испортила мне настроение, даже захотелось заплакать. Я кинула ее на заднее сидение и поехала обратно на работу. Я выехала на Саввинскую набережную и посадила в машину голосующих двух красоток, они сели на заднее сидение. Я пыталась с ними болтать, и мы уже весело болтали ни о чем, вдруг они затихли. Ничего не говоря мне, они начали смотреть эту веселую книжку. Я удивилась — что это их не слышно? Посмотрела в зеркало заднего вида: и еле успела дать одной из них пакет — ее вырвало, может быть не от вида отрезаемых пиписек, может быть, девушка была беременна или просто ее укачало, но картинки этого хирургического таинства смены пола производили на всех одинаковое впечатление.
— Ну что? Как съездила? — Катя одна сидела за столом в студии и пила чай.
— В ближайшее время мой нос останется прежних размеров, — я двумя пальцами оттянула свой нос, показывая его необыкновенные возможности, покрутила его и оставила в покое. — У них не делают таких операций. Так похожу.
— А как же твоя пизда? — поинтересовалась Катя. — Сделают тебе щелку? Я тебя первая тогда выебу искусственным членом.
Катя своей вульгарностью меня возбуждала.
— Катюшон, вы все сговорились что ли? Я разве говорила, что иду туда по поводу смены пола? — ноющим голосом обиделась я.
— Ты же сама всем объявила, что меняешь пол, к сексопатологу ходила даже, выглядишь, как тетка из НИИ. Сиськи, вон, больше, чем у Маши в три раза. За базар надо отвечать, — и она демонстративно вульгарно расхохоталась.
— К мудаку этому я ходила, чтобы он мне посоветовал эндокринолога и дал мне справку, что я прохожу обследование по поводу транссексуализма, чтобы милиции было что показать. Других планов у меня не было.
— Какой это всё-таки идиотизм!: Был нормальным парнем, пиздил всех, — глаза ее мечтательно устремились мимо меня, Кате всегда нравилось, когда я кому-нибудь давала по роже. Лицо ее повернулось ко мне в профиль — красивый, гордый, как с картинок, изображающих греческих богинь. Я опустила взгляд, — её и без того широкие полные бедра, распластавшись на стуле, образовывали по своему контуру почти круг. Катя вся состояла из мягких податливых окружностей, с закрытыми глазами можно было прикоснуться к любому участку ее тела всего лишь кончиком одного пальца и при этом ощутить с уверенностью, что это женщина, — нигде вы не прощупаете крепкую мышцу или угловатую косточку, везде блядский жирок под нежной атласной кожей. Я села рядом и поцеловала ее в уголок губ, поцеловала еще и еще: Подхватила ее на руки, это еще получалось у меня, и отнесла ее на диван, стоящий посередине второго этажа студии.
— Только не испачкай тональным кремом мою кофточку, — прозаично простонала Катя. Я ее целовала и раздевала: Она была напряжена, она всегда немножечко боялась секса, ей всегда было сначала больно, и всегда этот страх и боль надо было преодолевать, и, поэтому не всегда наше взаимное желание заняться любовью, заканчивалось нормальным традиционным сексом — радостной встречей красивой Катиной пизды и моего еще не отрезанного членика. Часто приходилось думать о других способах доставления оргазма друг другу. Но сейчас мы возбужденные, делали друг с другом всё что хотели, страстно, со стонами:.
Сдуру послушавшись когда-то Аслана, стилиста, с которым много работали, мы, довольные дешевизной, купили в ИКЕЕ за 200 долларов порекомендованный им жутко неудобный диван. Состоял он бесхитростно из поролона, обтянутого черной тканью, такие же подушки крепились к нему ремнями, ремни эти упрямо не хотели держать их. Мы вспотевшие, опустошенные и обессилившие от секса, молча лежали на этом диване, подушки медленно съезжали, мы двигали их под себя, они опять съезжали, не давая сосредоточиться нам на себе.
— Катюшончик, спасибо тебе. Мне было не просто хорошо, я когда-нибудь умру от оргазма с тобой, — одуревшим от счастья голосом благодарила я свою подругу.
— Мне тоже было хорошо, — мы прижались друг к другу и нежно поцеловались.
— Катюшончик, почему мы так мало занимаемся сексом? Твое тельце создано для этого. Я не могу так мало заниматься сексом.
— Запела свою песню. Я сексом занимаюсь, когда хочу. И ты будешь, когда тебе скажут.
— Ну, Катюшон: — заныла я.
— Рот закрой, давай молча полежим.
Мои мазохистские наклонности устойчиво преобразовались в Кате в обратные качества. Если раньше я их пыталась безуспешно культивировать, то теперь я иногда сама страдала от ее главнокомандующей позиции и ее самоощущения хозяина моей жизни.
Зазвонил телефон, я голая вскочила и подбежала к трубке.
— Алло! — услышала я мурлыкающий голос и узнала девушку-дизайнера.
— Да, здравствуйте, Ольга! — поздоровалась я.
— Здравствуйте! У меня появился один проект, я решила позвонить Вам. Мне нужно снять одного человека на диск, он певец, я хотела узнать, возьметесь ли вы? И когда у вас свободные дни?
— Ну, а чего не возьмемся, это работа наша. Четверг и следующий вторник заняты, остальные дни свободны.
— Может быть, давайте в пятницу? — предложила Ольга. — Я сейчас договорюсь о времени и перезвоню.
— Ок, Оля. Я рад, что Вы позвонили, — вежливо поблагодарила я её.
— Мне тоже очень приятно, а снимать надо будет Борю Моисеева.
— Здорово, — сказала я неуверенно и испуганно подумала, что Боря Моисеев, наверняка, заебет своими претензиями, мне он всегда казался конченным долбоёбом.
— Он, конечно, сложный человек, — Оля почувствовала мои мысли, — но у него очень творческая натура, с ним легко работать, если, конечно, вы сработаетесь.
Ну, прямо как при устройстве на работу, я не хотела ни с кем срабатываться, и не хотела никаких начальников, даже на один день.
— Ну, ладно: Чего же не сработаемся, — согласилась я. — Конечно, мне интересно снять Моисеева.
— А по деньгам: как это будет выглядеть? — Оля перешла к деловой части разговора.
— 800 долларов — работа, то есть гонорар. Плюс расходы, — тогда мы брали именно так, сейчас, слава Богу, берём больше. — Расходы — это пленки, проявки, визажист, парикмахер:
— У Бори свой стилист, он его привезет, — вставила Оля.
— А-а! Ну, тогда пленки, проявки и всё остальное, если дополнительно надо будет что-то приобретать… Обычно выходит чуть больше тысячи, — подвела я итог своей нехитрой бухгалтерии.
— Я поняла, мне Марина Хлебникова говорила уже об этом. Хорошо, — и мы попрощались, договорившись созвониться перед съемкой.
* * *Дизайнер Оля Алисова приехала к нам за час до съемки обсудить ее, но в основном познакомиться. Небольшая красивая женщина, худенькая, она напуганной киской вошла в студию. Эта ее мягкая манера двигаться и мурлыкающе говорить, была обманчива и абсолютно противоположна ее твердому, как кремень характеру. Узнала и поняла я это не сразу, слишком беспомощной и слабой казалась всегда она. Но «беспомощная и слабая» Оля уверенно работала, как лошадь, и имела успешный самостоятельный бизнес. Мы выпили по чашке чая, поболтали, познакомились: и приехал, наконец, Боря:.
Боря приехал не один. Никто из артистов один не приезжает, всегда возможны рядом администратор, директор, продюсер, водитель, возможен «свой» визажист, как правило, один-два человека «шестерок», гордых от близости к известной личности и с понтами, большими, чем у того самого, но готовых быть при этом на посылках, отнести-принести, подлизать-подтереть:.
Боря приехал не один, с ним приехали человек двадцать — негде сесть, не хватает на всех стульев, не хватает на всех чашек: Все рассредоточились по студии, заполняя собой пространство — невозможно за всеми уследить, а вдруг что-нибудь спиздят. А того, что можно было незаметно утащить, хватало.
— Здравтсвуйте, меня зовут Борис, я фотограф, — представилась я. — Это Катя. Катя тоже фотограф, мы работаем вместе, и она владелец студии, — я всегда говорила об этом, это производило большее впечатление и вызывало большее уважение, чем просто скромное — «она тоже фотограф». И Кате это нравилось — быть владельцем.
— Привет! А я тоже Боря! — в свою очередь представился Моисеев.
— Да уж это все знают, — подхалимски засмеялась я.
— Хорошо тут у вас, — Моисеев покрутил головой. — Я первый раз вижу в Москве такую большую студию. Видеоролики снимают: это понятно — там павильоны киношные арендуют, а фотостудии у всех полное говно.
Он поздоровался с Алисовой, и они начали болтать о прошлых своих работах. Мы сидели за столом, а остальная толпа, разместилась, навалившись кучей на диване, на стульях по два человека, кто-то сидел на полу: Я так до конца съемки не поняла, кто в этой толпе кто, и кто зачем нужен.
Визажист, огромный жирный мужик, приехавший с Борей, имел красивое женское имя Влада, короткий ёжик, потрёпанное жизнью лицо и свисающий большим бурдюком живот. Последние особенности его внешности очень хорошо подходили к этому звучному женскому имени. Мы с ним почти не общались. Может быть, он тоже хотел быть женщиной, может быть, уже был ею? «Надо же — Влада: еби его мать:» — удивилась я про себя и посмотрела на него ещё раз: — обыкновенный, немолодой, чрезмерно разжиревший мужик: Пиздец! Хотя бы похудел для начала, а потом назвался бы «Влада» или «Элеонора», или как его душе угодно! Я иногда смотрела на него во время съёмки и думала, — неужели я также выгляжу по-идиотски, сбежавшей из психушки? Или все-таки лучше?
Катя с Аней потихонечку ходили по двум этажам студии и прятали по шкафам всё, что можно было спрятать. А я сидела и рассматривала с близи Моисеева. Как его снять красиво, я не представляла — лицо помятое, дряблое, сморщенное: Как он стал популярным с такой внешностью и с таким голосом — загадка, феномен и настоящее чудо: поверишь тут и в чудеса!
— А я зашел вчера в супермаркет у дома, — за столом зашла речь о магазинах и ценах, и Боря Моисеев поведал всем очень «правдивую» историю. — Зашел в супермаркет, купил курицу, ну, еще что-то по мелочам, и вышло на семьсот долларов! Представляете!? Ну, просто кошмар какой-то!
— Да, да, безобразие! Такие цены! Курица за семьсот долларов — какой ужас!: — поддержали обобранного Борю, приехавшие с ним товарищи. Никто не сказал: «Борь, не пизди ты так. Ну, где ты нашел курицу за 700 долларов?» Я злилась, и одновременно мне было смешно, наблюдая за этим театром абсурда.
— Ну, давай, Борис, обсудим, что я хочу, — обратился, наконец, Боря ко мне. Он достал блокнот, полистал его и повернул ко мне исписанную страницу. — Вот, смотри, история у нас будет вокруг унитаза, сейчас его привезут. Первая картинка: посередине унитаз, действие происходит в туалете, — (какое действие, Боря не объяснил). — Я стою одной ногой на унитазе, моя нога в чулке сеточкой:, а у меня очень красивые ноги. Не веришь?
— Верю, — неуверенно ответила я, и подумала: «А ну тебя на хуй!»
— Да-да-да. У меня очень красивые: охуительные ноги! — прервал Боря описание предполагаемых сюжетов описанием своих нижних конечностей: Но рассказывал он не о подагре. — Меня этим летом в Париже снимали для рекламы женских колготок. Да-да-да, снимали мои ноги для рекламы в Париже, — все вокруг опять с готовностью восхищено заохали: «Да! У тебя суперстройные ноги! Как у фотомодели прямо!:» Я охуевала от такого лиемерства и, конечно, не верила, что пожилые узловатые ноги Моисеева могут привлечь чьё-то внимание на рекламе колготок: ну, если только в Париже. — Вокруг стоят мои танцоры, — продолжил он, — не просто стоят, они охуительно стоят, я уже представляю, как они должны стоять. Я покажу или расставлю их сам. В унитаз писает мальчик: Есть у нас один мальчик, вон тот лысый будет писать, — указанный мальчик виновато и заискивающе заулыбался. — Штаны у него спущены: Симпатичная попка, и я держусь за нее одной рукой. Ну, как?