– Ничего она не дура! Она очень деликатная.
– Деликатная?
– А ты не поняла? Она не хочет нам с тобой мешать. А кстати, Мотька, у нее ведь скоро день рождения, да?
– Точно. Я совсем забыла. Ты молодчина, Аська, что вспомнила! Надо будет ей подарок какой-нибудь купить.
– Вот-вот, я хотела с тобой посоветоваться, что ей подарить. Лучше что-то нужное, правда?
– Конечно, – вздохнула Мотька. – Нам сейчас не до безделушек, сама понимаешь. Ты меня сведи в какой-нибудь недорогой магазин, я ей там что-нибудь присмотрю, может, платье какое-нибудь...
– Ладно, а что же мне ей подарить?
– Ну, если у нее будет два новых платья, думаю, она не расстроится, – улыбнулась Мотька.
– Ладно, время еще есть, придумаем что-нибудь. А как ты думаешь, как лучше этот день отметить?
– Понятия не имею, – растерялась Мотька. – Да что там отмечать? И так уж она в Париже, подарки получит, что еще надо?
– Нет, Мотька, ты не права! Надо придумать что-то, чтобы ей этот день навсегда запомнился. Хотя я лучше с дедом посоветуюсь, он наверняка что-то придумает!
– Ась, а может, не надо, а?
– Почему это? – удивилась я.
– А вдруг у нее никогда больше такого дня не будет? Если все хорошо, удачно получится, она тогда всю жизнь будет свои дни рождения с этим сравнивать и тосковать?
– Мотька, ты спятила, да?
– Почему это?
– Как же можно жить с такими мыслями? На тебя вовсе не похоже! Да если так рассуждать, всякая радость может всю жизнь человеку отравить! Так, да?
– Ну почему?
– По твоей логике! Тогда нам с тобой следовало отказаться от поездки в Тель-Авив, потому что больше нам такая поездка могла всю жизнь не обломиться. И в Италию в прошлом году не надо было ездить...
– Аська, не передергивай! Признаю, я глупость сморозила. Просто у меня за Степку душа болит... Вот я и боюсь как-нибудь испортить ей жизнь...
– Дура ты!
– Правда, дура набитая! – засмеялась Мотька. – Я и сама иногда думаю, что у меня уже крыша едет от всего, что за этот год со мной стряслось. Хорошо, что ты мне дала по кумполу!
– Я еще не дала, только собиралась!
– Я имею в виду – морально.
– А я – физически!
И мы расхохотались так, что на нас стали оглядываться, хотя, вообще-то, парижан ничем не проймешь.
Домой мы, едва живые, приплелись в семь часов. Степанида была уже дома, тоже очень довольная.
– Ну, как провела день? – спросила Матильда, плюхаясь в кресло.
– Клево!
– Где были?
– По улицам гуляли и еще в Булонском лесу.
– То-то, я гляжу, ты вроде посвежела, – сказала я и вопросительно глянула на Степаниду.
Та незаметно для Мотьки кивнула мне: мол, есть новости.
Но тут мадам Жюли позвала нас обедать и сказала:
– Ася, ты забыла, что завтра девочка едет на экскурсию?
– На какую экскурсию? – ахнула я.
– Как на какую экскурсию? – в свою очередь, ахнула она. – Но ведь мадам (имелась в виду Ниночка) купила для нее русские экскурсии, и завтра первая, кажется, в Шартр.
– Ах, я дура! – взвыла я. – Мадам Жюли, огромное вам спасибо, у меня это совсем из головы вылетело!
Мотька со Степанидой с интересом наблюдали за нами, не понимая ни слова. Пришлось все объяснить. У Степаниды вытянулось лицо.
– Я должна ехать на экскурсию? – упавшим голосом спросила она.
– Должна! – не терпящим возражений тоном заявила Матильда. – Чем бессмысленно гонять по улицам...
Мадам Жюли вручила мне большой конверт, который оставила Ниночка. Я заглянула в него. Там лежали три небольших конверта. На одном Ниночкиной рукой было написано: «Шартр». На втором: «Замки Луары (Блуа и Шенонсо)» и на третьем: «Фонтенбло».
– Но почему я одна? Ведь Матильда там тоже не была!
Я сразу смекнула, в чем дело. Ниночка таким образом давала нам с Мотькой возможность побыть вдвоем, не могла же она знать, насколько самостоятельной девицей окажется Степанида.
– Я поняла... – заявила вдруг она, – это чтобы вы могли от меня отдохнуть.
Матильда засмеялась.
– Но ведь вам теперь не надо от меня отдыхать, правда?
– Правда, конечно правда, но только экскурсия-то уже куплена! – напомнила Матильда. – И если ты не поедешь, это будет обыкновенное хамство!
Степанида подавленно молчала.
После обеда Мотька вдруг как-то странно глянула на меня и на Степаниду. Потом заявила:
– Ну вот что, если вы обе думаете, что я слепоглухонемая дебилка, то вы очень ошибаетесь!
– Моть, ты чего? – удивилась Степанида.
– Живо выкладывайте, что у вас там за тайны такие завелись? Думаете, я не вижу, как вы переглядываетесь? Нашли идиотку!
– Матильда, не кипятись! – попыталась я вывернуться.
– Как же, не кипятись! Лучшая подруга и сестра что-то от меня скрывают, а я не кипятись, да?
– Ладно, ты права, – быстро сдалась я. Мне и самой противно было таиться от Мотьки. – Есть у нас со Степанидой одна тайна...
– Ася! – возмущенно закричала Степанида.
– Я не могу ничего скрывать от Мотьки, не могу, и все! Надо ей рассказать...
– Печенкой чую, вы опять в какое-то преступление вляпались! – воскликнула Мотька.
– Это еще неизвестно... Может, и нет ничего... Кстати, Степа, ты сегодня узнала что-то новое?
– Узнала кое-что, – нехотя отозвалась она.
– Выкладывай! – потребовала я.
– Ну нет! – вмешалась Матильда. – Сначала вы мне все расскажете, а уж потом Степка тебе все доложит. Конспираторши, тоже мне...
– Ладно, Степанида, давай расскажи Мотьке все с самого начала!
Степанида быстро ввела двоюродную сестру в курс дела. Та только головой качала. Затем Степка сообщила обо всем, что произошло сегодня. И показала записку с цифрами и буквами.
– Да, похоже, с числами вы правильно разобрались, а вот с улицей будет посложнее, – заметила я.
– Мы с Машкой собрались завтра последить за ее дядей, не пойдет ли он на эту самую улицу... А теперь...
И тут зазвонил телефон. Я взяла трубку. Знакомый голос поздоровался и попросил Степаниду.
– Тебя! Маша!
Степанида почему-то зарделась и басом произнесла:
– Слушаю!
И тут же выражение ее лица изменилось, на нем читалась крайняя заинтересованность.
– Да? Здорово! Как ты сказала, Батиньоль? Да? Класс! Ой, Маш, ты знаешь, оказывается, я завтра занята. Меня на экскурсию отправляют, нет, не могу отказаться, за меня уж деньги заплатили... Вот и не знаю...
– Степанида, дай мне трубку! – решительно потребовала я.
Та удивленно на меня взглянула, но трубку отдала.
– Маша? Это Ася говорит. Не волнуйся, Степанида все нам рассказала! Насколько я поняла, это на улице Батиньоль?
– Да...
– Как ты узнала?
– Дядя спросил меня, как ему добраться до улицы Батиньоль, вот я и подумала...
– Он туда собирается сегодня?
– Нет, завтра!
– Это интересно! Вот что, Маша, ты не сердись, не обижайся, но на улицу Батиньоль тебе идти не стоит.
– Почему это?
– Потому что у тебя нет опыта слежки и дядя запросто тебя обнаружит. А это лишнее. Туда пойдем мы, я и Матильда. У нас есть опыт... И мы знаем в лицо твоего дядю, а он нас вряд ли узнает. А даже если увидит, то ни в чем не заподозрит. С какой стати?
– Да, наверное, – промямлила Маша. – Но вообще-то... это нечестно!
– Что нечестно? – удивилась я.
– Это же мой дядя, почему вы пойдете за ним следить?
– Чудачка ты, Маша! Нас не дядя твой интересует, а тот тип, Холщевников... Мы... вернее, Степанида узнала о нем еще в Москве, так что...
– Да, я понимаю...
– Обещаю тебе, что, как только мы что-то узнаем, обязательно расскажем тебе. Хорошо?
– Хорошо... – неуверенно ответила Маша. – А куда едет Степанида?
– В Шартр.
– Да, там красиво... Даже очень... – не без горечи проговорила она.
– Маша, не расстраивайся, все будет отлично! – попыталась я ее успокоить.
– А может, вы возьмете меня с собой, я вам мешать не буду, – едва слышно попросила она. – Ой, извините, я не могу больше говорить...
И она положила трубку.
– Ну что? – спросила Степанида.
– Она просилась с нами, но тут кто-то пришел...
– Машка сказала, что это нечестно, да? – довольно ехидно осведомилась Степанида.
– Да, и я с ней согласна даже, но что делать? Придется, Мотька, нам с тобой вспомнить старое! Ты не против?
– На улице Батиньоль? Нисколечко не против! Это очень красивая улица, я помню... Там еще церковь такая... Ниночка рассказывала, что ее построила в память казненных родителей дочка Марии-Антуанетты, герцогиня Ангулемская, да?
– Да, Мотька, у тебя и память! Церковь Святой Марии Батиньольской.
– Вот-вот. Степка, ты хоть слыхала про Марию-Антуанетту? Кто она была?
– Королева, – неуверенно ответила Степанида.
– А кто был ее муж?
– Король. И их казнили.
– А как его звали? – продолжала экзамен Мотька.
– Людовик Шестнадцатый! – к великому нашему изумлению, без запинки ответила Степанида.
– Ну ты даешь! Откуда ты знаешь?
– Ну ты даешь! Откуда ты знаешь?
– Какая разница? Знаю, и все! – отрезала Степанида, торжествуя.
– Матильда, кончай допрос! – вступилась я за нее. – Не мучай ребенка.
– Я не ребенок!
– Ну еще бы, тебе ведь на днях тринадцать стукнет! – заметила я.
– Откуда ты знаешь?
– Разве это секрет?
– Почему? Просто я удивилась...
– У тебя есть по этому поводу какие-нибудь мысли?
– Какие мысли? – растерялась Степанида.
– Как отпраздновать день рождения?
– У меня? Нет у меня никаких мыслей. Да и праздновать ничего не нужно.
– Ладно, там видно будет, – сказала я. – А вообще, нам лучше сегодня лечь пораньше, выспаться по-человечески, а то завтра рано вставать нужно, проводить Степаниду.
Ни Мотька, ни Степанида со мной спорить не стали. Видно, они тоже порядком вымотались.
Утром мы проводили Степаниду до туристического бюро, куда должны были подать автобус, убедились, что экскурсия состоится, и уже хотели уйти, как вдруг Степанида сказала:
– Все ж таки это свинство с вашей стороны!
– Что?
– Отправлять меня одну!
– Во-первых, путевку купила Ниночка, – напомнила ей Матильда, – а потом, ты же требовала самостоятельности, а теперь ноешь!
– Я не ною! Еще чего!
– Тогда помалкивай!
Степанида ничего не ответила и молча полезла в автобус. Все-таки она обиделась.
– Ничего, переживет! – словно подслушала мои мысли Мотька.
Мы дождались, пока автобус отойдет, и не спеша побрели по улице.
– Ась, а мы туда, на улицу Батиньоль, заранее поедем или же прямо к двенадцати?
– Нет, надо пораньше туда заявиться, разведать, что там и как.
– Мне тоже так кажется. А ты не думаешь, что все-таки надо позвонить Маше, а?
– Зачем? Она только привяжется опять...
– Степка говорила, что советовала ей показать дяде визитку Холщевникова...
– Да нет, это ж было до того, как он спросил у нее дорогу на улицу Батиньоль. Так что...
– Мне почему-то кажется, что она может сама туда отправиться. А это ни к чему.
– И что ты предлагаешь?
– Может, звякнуть ей и предупредить еще раз, чтобы не совалась?
– Давай попробуем!
Мы вернулись домой, и я позвонила Маше.
– Здравствуй, Маша, это Ася говорит.
– Здравствуй, Ася. Ты звонишь, чтобы я не ездила на улицу Батиньоль, да? – догадалась она.
– Вообще-то да, – засмеялась я. – А ты туда собираешься?
– Ну...
– Маша, не делай этого, пожалуйста. Ты можешь все испортить просто по неопытности...
– Но я так никогда не наберусь опыта, правда?
– А зачем тебе такой опыт?
– Интересно!
– Это я понимаю, – мягко сказала я, – даже очень хорошо понимаю, но пойми и ты, Маша! Нельзя, чтобы твой дядя тебя заметил!
– А если я вызовусь его проводить туда?
– Что тебе это даст? И к тому же я не уверена, что он согласится. Он сейчас дома?
– Да. Он еще спит. Просил разбудить его в десять часов. И тогда я его спрошу.
– Дело твое, – сухо ответила я. – Поступай, как знаешь. Единственное, о чем я тебя прошу, – при виде нас притворись, что никогда в жизни нас не видела. Можем мы хотя бы на это рассчитывать?
– А почему ты злишься?
– Я не злюсь, просто когда имеешь дела с неразумными малолетками...
– Это я неразумная малолетка? – возмущенно запыхтела Маша.
– Конечно! Вон Степанида, ей тоже хотелось пойти с нами, но она понимает, что такое «надо».
– А я, значит, не понимаю?
– Судя по всему, не понимаешь.
Она помолчала.
– Ну хорошо, – выдавила она из себя, – я никуда не пойду. Буду торчать дома! Но вы обещаете мне все рассказать потом?
– Конечно! Вот теперь я вижу, что ты уже большая и умная.
– Дешево ты меня покупаешь!
– Я тебя не покупаю, я просто говорю то, что думаю. Ну все, с этим покончили. Больше ничего интересного не происходило?
– Нет. Он вчера весь день лежал, примочки себе делал, отсыпался. Даже не звонил никуда.
– И ему никто не звонил?
– Нет, не звонил.
– Понятно. Ну хорошо, Маша, спасибо тебе за помощь.
– За какую помощь? – растерялась она.
– Ну, за то, что ты остаешься дома. Ты этим здорово нам поможешь.
– Ты хитрая, ужас просто!
В ответ мне осталось только рассмеяться. На этом мы с нею простились.
– Фу, – сказала я, положив трубку. – С меня семь потов сошло, пока я ее отговорила переться на улицу Батиньоль.
– А может, не стоило так стараться? Ну пошла бы она туда...
– Ладно, проехали! Ты мне лучше вот что скажи, Матильда, что твоя печенка тебе подсказывает? Нароем мы там что-нибудь интересное?
– Нароем, Аська, – вздохнула Мотька.
– А ты чего так тяжело вздыхаешь?
– Я уж думала, мы с тобой никогда больше ничего не будем вместе расследовать, и вот пожалуйста!
– Ты этим недовольна, что ли?
– Да как тебе сказать...
– Скажи, как есть!
– Сама не знаю... Да нет, глупости, это просто здорово! Такая, видно, наша с тобой судьба, а от судьбы куда деваться, правда?
– Правда!Глава VIII ПОВЕЗЛО ИЛИ НЕ ПОВЕЗЛО?
В половине двенадцатого мы уже были на улице Батиньоль.
– И что теперь? – спросила Мотька.
– Как будто я знаю, – проворчала я. Почему-то мне казалось, достаточно попасть сюда – и все станет ясно само собой. Но увы...
– Аська, а ведь мы сглупили, да еще как! Где ж мы тут этого дядю сыщем? Только если уж очень повезет...
Я помолчала. Да, растренировалась я... Какого маху дала! Надо было следить за дядей Лешей от дома, тогда все было бы в порядке, а так...
– Слушай, Аська, позвони-ка ты Маше!
– Это зачем?
– А вдруг он перед уходом что-то ей сказал или спросил? Ну мало ли, риск-то небольшой! Вернее, вообще никакого риска!
– Риска-то нет, а вот стыд какой...
– Да в чем стыд?
– А ты сама не понимаешь?
– Никакого стыда! Наоборот! Ты велела Машке оставаться на связи и сейчас этой связью воспользуешься, только и всего.
– Ты так считаешь? – искренне удивилась я.
– Не считала бы, не говорила! Давай, давай, звони!
Я набрала Машин номер.
– Алло!
– Маша? Это Ася! Маша, никаких новостей?
– Откуда?
– Я имею в виду, он ничего тебе не говорил больше, ни о чем не спрашивал?
– Спрашивал!
– О чем?
– Легко ли на улице Батиньоль найти один ресторан.
– Какой? – сердце у меня екнуло в предчувствии удачи.
– «Форель-бродяга». Знаешь такой?
– Знаю! Спасибо, Маша, ты молодчина! Все, пока!
– Ну что? – в нетерпении спросила Мотька.
– Порядок, Матильда! Он интересовался одним рестораном под названием «Форель-бродяга».
– Бродяга? Форель? – рассмеялась Мотька.
– Именно! Черт, надо поглядеть, сколько у меня денег...
– Зачем тебе деньги?
– А если придется пойти в ресторан? – ответила я, роясь в сумочке. – Ага, есть, может, и хватит, это недешевый ресторан. Мы там были с Ниночкой.
– Успокойся, у меня тоже есть деньги, – гордо заявила Мотька. – Так что не пропадем.
– Отлично! Пошли скорее!
Столики ресторана «Форель-бродяга» располагались в помещении и на улице. Мы с Матильдой остановились неподалеку у витрины антикварного магазинчика, делая вид, что с восторгом разглядываем громадную китайскую вазу с драконами. Я глянула на часы. Было без десяти двенадцать.
– Ась, что же получается, что у этого Холщевникова приемные часы в ресторане три раза в месяц, да?
– Выходит, что так.
– Странно, правда?
– Почему? Здесь такое бывает. Это куда дешевле, чем снимать офис. Мне Ален говорил, что один его родственник, начинающий адвокат, несколько месяцев вел прием в каком-то кафе.
– Но ведь это значит, что Холщевников этот ничего не боится, действует в открытую?
– Не исключено. В конце концов, мы еще ничего плохого о нем не узнали, если не считать той записки, которую нашла Степанида. А вообще, Мотька, самое главное, по-моему, проследить за Холщевниковым, когда он уйдет из ресторана. Выяснить, где он живет в Париже.
– Но тогда придется как минимум три часа торчать в ресторане.
– Нет, мы уйдем оттуда минут на двадцать раньше, чем он. И как-нибудь попробуем изменить внешность.
– А как? Когда мы успеем? И потом... Надо бы постараться подслушать, о чем они будут говорить... Как думаешь, Машкин дядя нас узнает?
– Это вряд ли! Он на нас и не глядел. И вот еще, Мотька, говорить будем только по-французски.
– Здрасьте, я ваша тетя! Я же по-французски еле-еле...
– Ладно, сориентируемся на месте! Неизвестно еще, где мы сядем.
– Да, может, вовсе в другом конце... А это плохо...
Ровно в двенадцать к ресторану подъехало такси, и оттуда вылез мужчина лет сорока, хорошо одетый, довольно приятной наружности, и быстро прошел внутрь.
– Это он! – шепотом воскликнула Мотька. – Печенкой чую, это он!
– Идем!
Мы перешли улицу и направились ко входу в ресторан. В этот час народу было совсем мало. Мы уже собрались войти внутрь, как вдруг меня кто-то окликнул: