Острая боль сразила Ингрид, она без чувств, с телефонной трубкой в руках, упала на пол, провод оборвался.
Это было второе февраля 1950 года. Ее, лежащей на полу, нашла женщина, которая приходила помогать по хозяйству. Она сделала все необходимое, чтобы отвезти Ингрид в больницу.
ШАБАШ ВЕДЬМ В РАЗГАРЕ
Второго февраля 1950 года на свет появился Робертино — сын Роберто Росселини и Ингрид Бергман. Больница, в которой рожала Ингрид, подверглась настоящему штурму журналистов и папарацци. Они проникали повсюду — давали огромные взятки нянечкам, влезали по водосточным трубам в окна палаты, где лежали Ингрид с новорожденным Робертино, один из них даже привел свою беременную жену, хотя та была лишь в самом начале беременности.
Репортеры проводили дни и ночи, осаждая больницу, карабкались, подобно обезьянам, на деревья, некоторые из них падали, получая увечья, но все равно это не остужало их пыл.
Ранее тихий и спокойный роддом превратился в настоящий бедлам. Журналисты и фоторепортеры всех газет и журналов считали своим долгом проникнуть внутрь. Возле палаты где находилась Ингрид с новорожденным Робертино круглосуточно дежурил наряд полиции. Впоследствии эти снимки попадали в таблоиды, желтую прессу всего мира с подписями типа: «Она бросила в Америке дочь, чтобы в Италии родить сына».
Как только не клеймили ее, бывшую любимицу зрителей всего мира, какими грязными эпитетами не награждали! Некая шведская газета назвала бывшую гордость нации «грязным пятном на флаге страны», в Америке ее имя предавалось забвению, прокатчики отказывались показывать фильмы с ее участием.
Но Ингрид не задумывалась об этих проблемах. У нее были значительно более серьезные поводы для отчаяния. Росселини без особых проблем развелся со своей женой, а Ингрид все еще официально была замужем за Петером. По итальянским законам ее ребенок мог быть записан только как сын Линдстрома. В итоге Росселини пришлось оформить мальчика на себя, а в графе «мать» было написано: «Временно не установлена», хотя в тот год Ингрид Бергман была, бесспорно, самой известной матерью в мире. Печально известной…
Но самым большим ударом для Ингрид было письмо, которое Пиа, поддавшись уговорам отца, ей написала. «Я больше не люблю тебя, я даже не хочу смотреть на карту, на которой находится эта страна — Италия, которая забрала тебя у меня», — читала Ингрид сквозь слезы. Буквы расплывались в одно большое пятно, она не могла поверить, что ее дочь может быть такой жестокой.
Ингрид писала ей, отсылала подарки— все было тщетно. Петер не шел ни на какие компромиссы, он отказывался от встреч, переговоров. Когда Ингрид собралась поехать в Америку, Роберто устроил страшный скандал, сказав, что ни за что не пустит ее, что он расценивает это как предательство с ее стороны. Он не желал чтобы она виделась с Пиа, с Петером, он не желал, чтобы она снималась в фильмах у других режиссеров. «Если ты оставишь меня, я врежусь на страшной скорости в первый попавшийся столб», — грозил он, и Ингрид ему верила…
Он поселил Ингрид с малышом на вилле Санта — Маринелла, неподалеку от старой римской крепости. Им было нелегко там жить, в полном забвении и изгнании из цивилизованного мира.
Росселини оставался самим собой — неистовым Роберто, носился на любимых спортивных автомобилях, затевал съемки новых фильмов, а Ингрид вела жизнь домохозяйки, воспитывая сына и пытаясь свести концы с концами, потому что деньги закончились. Однако поток проклятий не иссякал, почта исправно доставляла ей журналы и газеты, в которых писались небылицы о ней и ее жизни с Роберто. Как часто актрисы повторяют судьбы своих героинь, которых они изображают на сцене или киноэкране. Так было у Марии Каллас, то же самое произошло и у Ингрид Бергман. Трагическая судьба легендарной Жанны д’Арк, которую сожгли на костре, возведя сначала в сан святой, а потом объявили великой грешницей, была близка и понятна Ингрид.
В ноябре 1946‑го года она блестяще сыграла роль Орлеанской девы в пьесе Максвелла Андерсена. В Нью‑Йорке состоялась премьера спектакля. Это был большой успех, Ингрид вдохнула новую жизнь в эту пьесу. Спустя три года, в 1949 году, вдохновленный ее игрой, голливудский режиссер Виктор Флеминг снял фильм «Жанна д’Арк» с Ингрид Бергман в главной роли.
«Моя героиня Жанна д’Арк была объявлена грешницей и ее сожгли на костре, — устало думала Ингрид. — Но этот костер пылал всего час, от силы — полтора. Меня жгут уже несколько лет, и одному Богу известно, сколько это еще продлится. Права ли я была? Да, права. Но, Господи, как же жалко Пиа!»
После длительных баталий, переговоров адвокатов обеих сторон, первого ноября 1950 года в Лос‑Анджелесе состоялся суд, в результате которого супруги были разведены. На вопрос судьи — не возражает ли он против встреч Пиа с ее матерью, Петер ответил: «Ни в коем случае, мы с Пиа приедем в Европу — встретимся с Ингрид в любой третьей стране, кроме Италии. Хочу также заметить, что самолеты исправно курсируют в обоих направлениях, и Ингрид вполне может прилететь из Италии в Америку».
Прошло два года прежде чем состоялась встреча Ингрид и Пиа, нужно было преодолеть множество формальностей, к тому же Ингрид не могла незамеченной покинуть Италию — за ней повсюду следовали папарацци.
Было бы натяжкой сказать, что столь долго ожидаемая Ингрид встреча прошла трогательно и нежно. Пиа была уже большой девочкой, которая умела все анализировать, к тому же Петер старался не оставлять их надолго вдвоем, он все время находился рядом. Они встретились в Лондоне, в доме общих друзей. Время, которое Петер сократил до нескольких дней, пролетело быстро. Эта встреча не принесла желаемых результатов.
Росселини снял еще один фильм с Ингрид Бергман — «Европа», но он также как и предыдущий «Стромболи, земля божья», не оправдал возложенных надежд. Ингрид устала от вечной борьбы, от штурмующих ее слухов, от постоянного нервного напряжения. К тому же она знала, что опять беременна.
ЖАННА Д’АРК НА КОСТРЕ СТРАСТЕЙ
Пока Ингрид готовилась стать матерью девочек‑близнецов, на другом конце земли, в Америке, разгоралась битва за право матери видеться с дочерью. После лондонской встречи Ингрид была морально сломана, она поняла, что Петер не разрешит ей видеться с Пиа. Она писала своей дочери бесчисленные письма, посылала подарки — ответа не было.
Близнецы появились на свет 18 июня 1952 года, а 8 июля состоялся суд, во время которого судья задавала Пиа множество вопросов, среди которых были и весьма некорректные. «Когда твоя мама впервые увидела мистера Росселини?» «Уединялись ли они надолго?» «Что твой папа говорил о мистере Росселини?» «Правда ли, что он тебе тоже не понравился?» Вопросы сыпались один за другим, это продолжалось более часа. Последний вопрос звучал так: «Мисс Линдстром, вы давно не виделись с мамой, хотите ли вы в будущем возобновить ваши свидания?» Пиа задумалась на короткое время, а потом в зале суда прозвучал уверенный ответ: «Нет, не очень. Я не могу сказать, что люблю ее. Она оставила нас, когда я была маленькой. Папа обо мне заботится, я его люблю».
Желтая пресса тут же подхватила этот новый скандал, разрисовав в страшных красках произошедшее. Ингрид продолжала борьбу за дочь. Суды, разборки адвокатов с обеих сторон — все это, казалось, будет длиться вечность. Ингрид надеялась, ждала, что Пиа захочет провести с ней каникулы в Италии, но письмо от дочери положило конец всем надеждам.
Пиа благодарила мать за подарки, и попросила «прекратить весь этот шум, суды, сообщения в прессе и телевидении, атаки на папу». Она спрашивала: «Если мой папа такой нехороший человек как об этом повсюду трубят — зачем же ты выходила за него замуж? Зачем рожала меня, создавала семью?» Пиа категорически заявила, что она не хочет приезжать в Италию. Закончила она письмо словами: «У тебя теперь трое детей от человека, который нас обманул, и я прошу оставить нас с папой в покое».
Прелестные девочки‑близнецы, которых назвали Изабелла Фьорелла и Изота‑Ингрид, были ее единственной радостью. Роберто снимал новые фильмы, но они не встречали поддержки у критиков, не нравились публике. Деньги заканчивались, приходилось экономить на всем, но Ингрид была счастлива — она несколько раз звонила Пиа, у них постепенно наладились отношения, а это для нее было самым важным. Они начали переписываться, и Ингрид первой рассказала Пиа о новой работе, которая ей предстоит — воплотить образ Жанны д’Арк в оратории французского композитора Артура Онеггера.
Полная драматизма история Орлеанской Девы увлекла композитора. Он написал десятичастную ораторию «Жанна на костре» по драме Поля Клоделя.
Динамичная, яркая, понятная простому слушателю музыка, патриотический сюжет — все способствовало успеху оратории, премьера которой состоялась в 1938 году в Базеле.
Динамичная, яркая, понятная простому слушателю музыка, патриотический сюжет — все способствовало успеху оратории, премьера которой состоялась в 1938 году в Базеле.
Директор San Carlo Opera Company прислал ноты и текст оратории Роберто Росселини с предложением воплотить ее постановку на оперной сцене с Ингрид Бергман в главной роли.
Ингрид мечтала вернуться на сцену. Образ Жанны д’Арк сопровождал ее всю жизнь, она глубоко прониклась историей этой отважной воительницы, обвиненной в блуде и ереси, сожжённой на костре инквизиции. Росселини создал потрясающий спектакль, в котором участвовали хор, оркестр, балет. Его талант режиссера, артистизм способствовали огромному зрительскому успеху. С этим спектаклем, который они играли на пяти языках, труппа объехала всю Европу. Театры буквально ломились от зрителей, билеты были проданы задолго до начала гастролей.
Однако успех оратории «Жанна на костре» не смог скрасить многочисленных разногласий между супругами. Ингрид и Роберто были слишком разными. Очевидно, наступила обоюдная усталость, которая медленно но верно вела к неизбежной развязке.
«Золотое оливковое масло Италии не смешивается с родниковой водой горных вершин Швеции», — к такому выводу пришли те, кто наблюдали развитие драмы Бергман — Росселини.
Ингрид мечтала вернуться в кино, но Роберто категорически был против того, чтобы она снималась у других режиссеров, а их общие фильмы были безнадежно обречены на провал. Денег катастрофически не хватало, но Роберто, казалось, не замечал, что Ингрид и дети по‑настоящему нуждаются.
— Если ты нарушишь мой запрет и снимешься у другого режиссера, я покончу с собой, врежусь на автомобиле в первый же столб, — говорил он ей, но… Ингрид все меньше верила этим угрозам.
Тем временем в Америке заканчивалась эра маккартизма, страшное время, поглотившее тысячи невинных жизней. Америка постепенно приходила в себя, очнувшись от трагедий «охоты за ведьмами». Ингрид почувствовала это и на себе, когда она получила предложение из Голливуда от компании Twentieth Century — Fox сняться в фильме «Анастасия». Эту добрую весть принесла ее давний друг Кэй Браун. Компания купила авторские права на экранизацию, известный режиссер Анатоль Литвак собирался приступить к работе. Он поставил непременное условие: главную роль в фильме должна была играть Ингрид Бергман.
Узнав об этом, Роберто устроил страшный скандал. Он опять грозил покончить с собой, если Ингрид «вернется в этот треклятый Голливуд».
«Ты не подпишешь контракт!»— закричал он. «Я это уже сделала», — спокойно ответила Ингрид. «Ты просто дрянь!»— он выскочил в гневе из комнаты, хлопнув дверью, а Ингрид, вздохнув, пошла на кухню и заварила себе свой любимый чай.
ВОССТАВШАЯ ИЗ ПЕПЛА
Фильм «Анастасия», в котором Ингрид играла роль дочери последнего русского царя Николая II, стал для актрисы настоящим воскрешением из забытия. Она с головой окунулась в работу. События картины разворачиваются в Париже в 1928 году. Генерал Бунин, которого играл Юл Бриннер, до революции служил в России, а впоследствии стал владельцем ночного клуба. Однажды он подбирает на улице некую Анну Кореву, которая утверждает, что на самом деле она, чудом спасшаяся от расстрела, великая княжна Анастасия.
Эта роль требовала огромной работы, напряжения, она стала своеобразным водоразделом в биографии Ингрид Бергман, в ее творческой и личной жизни.
«В этом фильме Ингрид Бергман полностью проявила свой драматический талант великолепной актрисы, усиленный ее величавой красотой», — писала влиятельная газета The New York Times.
«Мисс Бергман вновь одарила нас своим талантом, который стал еще убедительнее, ярче за эти семь лет отсутствия», — писала Daily News. Фильм «Анастасия» был номинирован на Оскар. В 1956 году Ингрид Бергман получила престижную премию Общества кинокритиков Нью‑Йорка.
Киностудия Twentieth Century Fox пригласила актрису в Нью‑Йорк на торжественную церемонию вручения награды. Это был пробный шаг — руководство студии хотело знать как американская публика примет свою былую любимицу после многих лет отсутствия, простит ли ей скандальный любовный роман с Роберто Росселини?
Ингрид должна была прилететь на уик‑энд в Америку, а в понедельник вернуться в Париж. Она была в смятении — ведь столько лет прошло, столько бурь, страстей и эмоций пронеслось над ее головой. Как ее встретит публика, пресса? Юл Бриннер, с которым она снималась в фильме «Анастасия», сказал: «Ингрид, возьми с собой успокоительное лекарство, тебе придется многое пережить».
Эрнест Хемингуэй, который как раз в это время находился в Париже, поддержал Ингрид: «Дочка, я хочу поехать вместе с тобой в Нью‑Йорк и защитить тебя от этих акул— журналистов, которые будут тебе задавать самые идиотские вопросы, а ты не будешь знать как на них отвечать. Я буду все время рядом с тобой, и им не поздоровится». Но Ингрид отказалась: «Я должна быть одна, без защитников и советчиков. Я справлюсь, не сомневайся, папа Хэм».
…В нью‑йоркском аэропорту актрису встречала толпа поклонников, друзей, они держали в руках плакаты: «Welcome home, Ingrid!» «We missed you!»— «Добро пожаловать домой, Ингрид!», «Нам тебя недоставало!». Фото и кинокамеры слепили вспышками, оглушал гул голосов, — она отвыкла от такого бурного внимания за годы отшельничества.
— Где ваш муж Росселини? Почему он не приехал вместе с вами? Вы собираетесь возвращаться в Америку, в Голливуд? Когда вы встретитесь с вашей дочерью? Вы не бросили ее? — вопросы не отличались деликатностью.
Встреча с дочерью состоялась в Париже, спустя несколько месяцев. К тому времени Пиа исполнилось 18 лет, она была студенткой University of Colorado.
Эта, столь долгожданная встреча, положила конец всем недоразумениям и раздорам. «Ты такая красивая, я горжусь тобой», — Пиа крепко обняла мать, а Ингрид не скрывала слез.
Фильм «Анастасия» режиссера Анатоля Литвака в 1957 году был номинирован на Оскар. Ингрид Бергман была названа лучшей актрисой. Это был ее второй Оскар. Свою первую главную награду она получила в 1944 году, когда снялась в фильме Джорджа Кьюкора «Gaslight» — «Газовый свет». Этот фильм привлек внимание к актрисе знаменитого режиссера Альберта Хичкока. Ингрид стала «его блондинкой», снявшись в нескольких фильмах Хичкока: «Завороженный», «Пользующийся дурной славой», «Под знаком Козерога».
И вот, спустя 13 лет — второй Оскар. Известие о награде застало ее в Париже, где на сцене Theatre de Paris шли спектакли с ее участием.
«После спектакля я, уставшая, приехала в Raphael Hotel — мы там всегда жили, работая в Париже. Я готовилась принять ванну, а мой сын Робертино слушал приемник. Вдруг он закричал: «Мама, они говорят о тебе». Он не мог разобрать всех слов, но уловил мое имя. Это была трансляция с церемонии награждения Оскара. Я взяла приемник, поставила его возле ванны и вдруг слышу голос Кэри Гранта: «Дорогая Ингрид, — где бы ты ни была…» Я сказала: «Я в ванной!» «Где бы ты ни была, мы, твои друзья и поклонники, хотим поздравить тебя с Оскаром. Вот он, я держу его в руках, и мы счастливы за тебя».
Бедный маленький Робертино. Он не мог понять, почему его мама сидит в ванной и плачет, слушая радио», — вспоминала Ингрид Бергман.
Все радости и горести этого периода жизни Ингрид прошла сама, без участия в них Роберто Росселини. У каждого из супругов была своя жизнь, их пути редко пересекались. Росселини, как всегда, был одержим трудно осуществимыми идеями, он был увлечен Индией, работая там над фильмом, съемки которого, казалось, длились целую вечность. Время от времени он звонил Ингрид и, задыхаясь от волнения, кричал в трубку: «Я прошу тебя не верить слухам, которые распространяет желтая пресса! У меня нет никакого романа с этой женщиной! Я воообще ее не знаю!»
Его слова Ингрид переводила по‑своему, она была убеждена в том, что у него появилась новая любовница, но он не хочет в этом признаться. «Как странно, — думала она, — все в жизни повторяется. Теперь я играю роль Анны Маньяни». Росселини был влюблен, новым предметом его страсти стала молоденькая жена продюссера индианка Сонали Дас Гупто. Она была вдвое моложе Роберто и, похоже, родила ему ребенка.
…Как были разочарованы жадные до сенсаций журналисты, узнав, что расставание Ингрид Бергман и Роберто Росселини произошло без скандалов и выплескивания житейской грязи. «Мне кажется, тебе нужен развод», — сказал Ингрид Роберто после короткой встречи с Сонали.
— Я хочу увидеть вас, поговорить с вами, — попросила ее по телефону молоденькая индианка. О чем говорили две женщины — одна в конце долгого пути и вторая, только его начинавшая? Об этом кроме них не знает никто.
«Жизнь с Роберто никогда не была скучной», — призналась не без юмора Ингрид, — подводя итог бурной жизни с этим неугомонным, чертовски талантливым безумцем. Ей не было больно. Она была уже не в состоянии его любить, — вулкан страстей потух, пепел был развеян по ветру.