ТРЕТЬЯ ПОПЫТКА
Ларс Шмидт, театральный продюссер, вспоминает о первой встрече с Ингрид: «Это было очень забавно и немножко неловко. Я собрал великолепный актерский ансамбль во главе со знаменитым Питером Бруком, и мы играли пьесу Теннесси Уильямса «Кошка на раскаленной крыше». Ингрид Бергман в то время тоже работала в Париже, она захотела посмотреть наш спектакль. Она приехала с супругом Робертом Росселини. Это событие освещалось во всех газетах. В антракте я подошел к ним и предложил выпить по бокалу шампанского. Я был во фраке, с подносом в руках, и она приняла меня за…официанта. Кивок головы, ослепительная улыбка были мне наградой».
Затем они встретились еще раз. Кэй Браун была агентом Ингрид и также представляла интересы Ларса Шмидта в Америке. Узнав, что они не знакомы, Кэй воскликнула: «Два шведа живут в Париже, в одной гостинице и ни разу не встретились? Это никуда не годится! Я это исправлю!» Она представила их друг другу, и Ларс пригласил Ингрид поужинать.
Они сидели в маленьком уютном парижском ресторане, и Ингрид сказала: «Не правда ли, — забавно, что мы до сих пор не встречались? Ведь артистический мир так узок»
— Но мы встречались, — сказал Ларс.
— Где? Когда?
— Вы были на моем спектакле, и я наливал вам шампанское.
— Так это были вы?! Я была уверена, что это был официант!
Они потом долго смеялись, вспоминая этот случай. У них было много общего: оба шведы, оба работают в Европе и Америке, оба пережили тяжелые житейские драмы. Сын Ларса погиб в автокатастрофе, с женой он развелся. Эта встреча дала обоим надежду на лучшие времена, им было хорошо вдвоем, они понимала друг друга с полуслова.
Ингрид была измучена своими двумя предыдущими браками, она нашла покой и понимание — ведь Ларс был шведом как Петер и она и творческим человеком как Роберто. Ей казалось, что наконец‑то она встретила того, с кем может прожить вторую половину жизни.
Они вместе поехали в Швецию, Ларс познакомил Ингрид с родителями, с многочисленными родственниками. Было такое впечатление, как будто Ингрид навестила свою родню. Наконец‑то она говорила на родном языке, понимая все, что происходит вокруг нее.
«Шведы больше всего любят одиночество. Они любят отдыхать вдали от городского шума, наедине с дикой природой. Это совершенно не могут понять итальянцы, для которых одиночество — самое большое наказание», — говорила смеясь Ингрид. Ларс не был исключением. Он купил небольшой остров Даннхольмен у западного побережья. Огромные валуны на берегу, холодное северное море, ветер, постоянный шум прибоя — все это доставляло ему истинное удовольствие. Он привез на свой остров Ингрид. «Тебе здесь нравится?»— спросил он, тревожно вглядываясь в ее лицо. «Да, очень!» «И ты не захочешь ездить на модные курорты?» «Мне там просто скучно», — ответила она. «Тогда ты сможешь быть моей женой», — просто сказал он, заключая ее в объятия.
Они проводили летние каникулы все вместе — дети и она с Ларсом. В маленьком домике не было ни электричества, ни водопровода, ни телефона, но девочки‑близнецы и Робертино были в восторге. Они открывали для себя неведомый остров, купались в ледяной воде, вызывая ужас сеньоры Элени — их гувернантки, а Ингрид бродила среди валунов, сидела на берегу, смотрела на суровое серое море, разучивая новую роль. Постепенно все устроилось. Даже Пиа, которая предостерегала мать от новых брачных уз — «ты не очень умеешь выбирать мужей», — смирилась с новым избранником. Принял Ларса и Росселини. «Тебе будет с ним спокойнее», — сказал он, потупясь.
Ингрид была счастлива. Она снималась в новых фильмах, много играла на театральной сцене. И, наконец, спустя двадцать два года, произошло событие, имевшее для Ингрид особое значение. Справедливость восторжествовала, американский Сенат принес ей глубокие извинения за страшную кампанию травли, развернутую сенатором Джонсоном. Он призывал Америку приковать Ингрид к позорному столбу, запретить фильмы с ее участием только лишь потому, что она посмела полюбить другого человека, родить от него ребенка.
В апреле 1972 года состоялось заседание сената, во время которого сенатор Чарльз Пирси обратился к президенту Соединенных Штатов Америки: «Мистер Президент, одна из самых талантливых, преданных искусству актрис, одна из самых замечательных женщин в мире была предана анафеме здесь, в Сенате, двадцать два года тому назад. Сегодня я бы хотел воздать славу и принести глубокие извинения Ингрид Бергман, настоящей звезде в полном смысле этого слова. Наше искусство было бы намного беднее без ее огромного таланта, она — одна из самых выдающихся актрис нашего времени. Я уверен, что миллионы американцев присоединятся к моим словам».
Так же как и обвинительная речь сенатора Джонсона двадцать два года тому назад, речь сенатора Пирса произвела сенсацию, она была опубликована во всех крупных газетах и журналах.
Сенатор направил текст своей речи Ингрид Бергман. Она ответила: «Моя борьба с Америкой была окончена много лет тому назад, но раны остались. Теперь, благодаря вашей речи, они зажили навсегда».
Театральные спектакли, съемки новых фильмов — Ингрид была постоянно занята работой, она редко бывала дома, — ее образ жизни требовал постоянных разъездов. Ларс все чаще оставался один, в их большом доме в окрестностях Парижа. «Почаще бывай дома, не оставляй Ларса одного, он тоскует, ему одиноко», — советовали ей близкие друзья. Но Ингрид не могла изменить свой образ жизни, — контракты, обязательства, — все требовало ее присутствия.
Она постоянно писала Ларсу, звонила по телефону, но, как оказалось, этого было недостаточно для поддержания огня в семейном очаге…
Ясным летним днем самолет приземлился в парижском аэропорту Орли. Ларс встречал ее. Он молча вел машину, а она не могла наговориться — рассказывала о голливудских новостях — ведь они не виделись полгода!
Вечером этого дня Ларс ей сказал, что в его жизни появилась Кристина. Она родит ему ребенка. Что же, — закончился еще один важный период ее жизни. Они были женаты двенадцать лет.
ОСЕННЯЯ СОНАТА ИНГРИД
В бесконечном чередовании спектаклей, съемок Ингрид пропустила самое важное — у нее нашли рак груди. Приговор врачей она восприняла со свойственным ей стоицизмом, и начала трудное и длительное лечение. Рядом с ней были ее дети— Пиа, Изотта‑Ингрид, Изабелла, но операция была неизбежна. Она умела скрывать свою боль. Уже неизлечимо больная, с метастазами в позвоночнике, она продолжала играть. И продолжала любить Ларса. Она дала ему свободу, но он не мог жить без Ингрид — слишком много их связывало, Ларс ездил с ней по больницам, привозил лучших специалистов домой. «У тебя все будет хорошо, иначе не может быть, ты ведь сильная», — повторял он ей.
Свой третий Оскар Ингрид получила в 1974 году в детективе по роману Агаты Кристи «Убийство в Восточном экспрессе».
Она сыграла няню‑шведку Грету Ольсен. В скромной немолодой женщине трудно было узнать Ингрид Бергман, блиставшую некогда в фильме «Цветок кактуса».
И еще один подарок приготовила ей судьба — встречу с выдающимся кинорежиссером, ее однофамильцем Ингмаром Бергманом.
Смертельно больная, после сложной операции, она начала сниматься в фильме Бергмана «Осенняя соната». Известная голливудская звезда, партнерша Ингрид по фильму — Лив Ульман вспоминала: «Мне казалось, что, испытав так много в жизни, она имеет право затаить обиду, а будучи голливудской звездой, могла стать капризной и требовательной. Вместо этого я узнала самую несгибаемую женщину из всех, кого я знала в жизни».
Фильм «Осенняя соната» был сложным и жестким, да иного сценария и не мог выбрать режиссер Ингмар Бергман. «Я не склонен к сентиментальности, я показываю жизненную правду во всей ее неприглядности», — говорил он.
«Осенняя соната», — фильм о семейных трениях, мести, неразделенной и требовательной любви. Ингрид играет известную стареющую пианистку, которая приезжает в гости к дочери после семилетней разлуки, и та выставляет ей своего рода «счет» за все, чего была лишена из‑за творческого эгоизма матери.
Прочитав сценарий, Ингрид некоторое время находилась в оцепенении — ведь это было о ней, о ее брошенной дочери Пиа, с которой она находилась в разлуке семь лет! «Бог мой, — рыдала Ингрид, — как это все было возможно выдержать, этот фильм послал мне Господь во искупление».
Она знала, что «Осенняя соната», — ее прощание с кинематографом. Она играла неистово, уходя от нас навсегда.
Ингмар Бергман говорил: «Ингрид состоит в браке с кинокамерой и камера любит Ингрид. Это правда. Камера любит настоящих актеров. В душе Ингрид живет неутомимая страсть к игре, она великая актриса. У нее огромный багаж опыта, техники, она эмоциональна, у нее огромный полет фантазии. Как жаль, как невероятно жаль, что мы не работали вместе раньше!»
В руках Мастера— режиссера Ингмара Бергмана— ее драматическое искусство поднялось до истинных высот. Все были единодушны во мнении, что диалог Лив Ульман и Ингрид Бергман войдет в разряд классических эпизодов мирового кинематографа.
Прошло тридцать шесть долгих лет со дня оглушительного успеха фильма «Касабланка» до триумфа в фильме «Осенняя соната». Эти годы были наполнены страданиями и радостью, разочарованиями и победами. Удивительная судьба замечательной актрисы — неожиданный взлет американской карьеры, обструкция на грани травли, триумфальное возвращение к зрителям. Подводя итог своей творческой судьбы, Ингрид Бергман сказала в одном из интервью: «Я прошла путь от святой до грешницы и обратно до святой, и все в одной жизни».
А на вопрос — была ли она счастлива, подумав, сказала: «Для меня счастье — это хорошее здоровье и плохая память».
…Она медленно шла по берегу, опираясь на руку Ларса. Каждый шаг давался ей с трудом, но она хотела еще раз, последний, побывать на острове Даннхольмен, где была так счастлива, где среди огромных серых валунов бегали ее дети, раздавался их звонкий смех, где в маленьком домике без электричества и водопровода, она знала что такое счастье…
«Когда я… ну ты понимаешь о чем я… так вот развей мой пепел над этим морем, над валунами, я хочу остаться здесь навсегда», — сказала она, глядя в глаза Ларсу. Он молча кивнул. Через три дня ее не стало.
* * *
…В саду Изабеллы Росселини — дочери знаменитой актрисы — растет удивительный розовый куст. Его алые, бархатистые цветы поражают своей изысканной формой, тонким ароматом. Имя этой розы — «Ингрид Бергман»
«На свой день рождения я получила в подарок эти саженцы», — рассказывает знаменитая модель, актриса Изабелла Росселини.
«Когда я посадила этот куст, он вскоре расцвел. Я была потрясена роскошными огромными цветами, их ароматом. Я счастлива, что душа моей матери воплотилась в этом замечательном цветке— ведь всю жизнь она любила алые розы».
Об авторах
Елена Аркадьевна Мищенко — профессиональный журналист, долгие годы работала на Гостелерадио Украины. С 1992 года живет в США. Окончила аспирантуру La Salle University, Philadelphia. Имеет ученую степень Магистр — Master of Art in European Culture.
Александр Яковлевич Штейнберг — архитектор‑художник, Академик Украинской Академии архитектуры. По его проектам было построено большое количество жилых и общественных зданий в Украине. Имеет 28 премий на конкурсах, в том числе первую премию за проект мемориала в Бабьем Яру, 1967 год. С 1992 года живет в США, работает как художник‑живописец. Принял участие в 28 выставках, из них 16 персональных.