Таня потерла лобик. Нужно вспомнить. Нет, нужно сообразить! В квартире пахло духами, и первое, что закричал доктор, – «Отворите окна!».
– Нужно проветрить помещение, чтобы убрать аллерген, – сказала она.
Педиатр кивнул.
– А еще… – На этом объем знаний кончился. Речь шла о первой доврачебной помощи. Лекарства, если есть, и дурак даст. А что делать, если не знаешь, какие лекарства, и вообще ничего нет?
– Хорошо, в данном случае аллерген воздушный, тут все ясно – проветри и жди бригаду. А если бы отек Квинке развился на ореховую пасту «Нутелла» или шоколад с арахисом? Или на укус насекомого? Оса, пчела… долгоносик какой-нибудь?
– Лед к месту укуса, – сказала Таня.
Бармалей кивнул.
– Жгут можно наложить венозный, если укусил кто-то в руку или ногу.
Доктор-пират опять согласился:
– Верно. Нужно ограничить всасывание аллергена. Если же он пищевой – нужно промыть желудок, пока это возможно. Дать содовый раствор – очень слабый, типа минералки «Нарзан» или «Боржоми». Можно дать глюконат кальция, если есть, или любое антиаллергическое средство, какое найдется. А если рядом окажется астматик с симбикортом[72], то надо сделать один впрыск в рот этим препаратом. Но это если уж очень повезет или отек Квинке разовьется в каком-то очень людном месте, – объяснял Бармалей и маме девочки, и Тане. Потом понизил голос и сказал: – Вы сейчас проводите подругу, или нам придется отвезти девочку в больницу – второго приступа она так легко уже не перенесет. И предупредите ее, чтоб приезжала к вам в гости без косметики! Пожалейте дочку!
– Не надо в больницу! – сказала мама, чуть не заплакав. – Я поговорю с Олей. Она поймет. Вы не ругайте ее! В красоте вся ее жизнь!
В машине Татьяна спросила педиатра: «А шестьдесят миллиграммов преднизолона такой малышке не много?» Бармалей улыбнулся. Ответил серьезно: «Молодец! Ты первая, кто удивился. Объясню. У нас индийский преднизолон, не венгерский от «Гедеон Рихтер», а он слабее. Я не знаю почему. Но явно – слабее. Поэтому я делаю по две. По эффекту эти шестьдесят примерно равны сорока обычного преднизолона. Это бывает с дженериками. И всегда определяется личным опытом».
Дома Таня тщательно записала случай с отеком Квинке в свою тетрадку с названием «Практика на скорой».
Комментарий специалиста
Вся работа скорой помощи регламентирована «Стандартами оказания медицинской помощи» – комплексом разработок методистов из Министерства здравоохранения на основании методических указаний международных организаций врачей различных специальностей. Каждое заболевание, несчастный случай или другая ситуация разрешаются согласно этим стандартам. И медицинские работники их выполняют. Может ли врач или фельдшер отклониться от стандарта? Да. Но он обязан обосновать причины этого отклонения. Одной из объективных причин, к примеру, является аллергия на указанные в стандартах медикаменты. В этом случае работник бригады может использовать альтернативные разработки и инструкции Минздрава. Желания и просьбы пациентов ввести тот или иной препарат не являются аргументом для отклонения от стандарта[73]. Оказание помощи при повышении артериального давления или хронической цереброваскулярной болезни[74] тоже стандартизовано, а по статистике службы «03» в мегаполисах эта патология, отягощенная хронической ишемией головного мозга и присоединившейся к ней энцефалопатией, – наиболее частая причина обращения за помощью к службе скорой или неотложной помощи.
Отек Квинке – острая аллергическая реакция, характеризующаяся отеком кожи и слизистых оболочек головы, лица, дыхательных путей. При критическом сужении гортани и трахеи может привести к смерти от удушья. Аллергены подразделяются на пылевые, или ингаляционные (пахучие вещества, пыльца растений, шерсть животных, косметика), пищевые и трансмиссивные (в результате повреждения кожи или слизистой и попадания аллергена в кровь). В оказании помощи важнейшая мера – удаление аллергена. Если он в воздухе, то нужно или перейти в другое место, или закрыть дыхательные пути влажной ветошью и дышать через нее. Если аллерген пищевой – необходимо сразу, как только стало ясно, что развивается аллергия (при пищевой реакции она может проявиться болью в животе, рвотой, спазмами и позже развитием крапивницы или отека Квинке), сделать промывание желудка 2–3 литрами прохладной воды. При укусе насекомого или рептилии или уколе шипом плавника рыбы необходимо попытаться высосать яд-аллерген из раны (важно, чтобы во рту не было ран и язвочек), после чего место выше укуса перетянуть венозным жгутом[75] и приложить лед. В любом случае, если имеется аллергическая реакция, нужно обратиться к скорой помощи или в медицинское учреждение.
Информация для немедиков – участников событий
Что нужно делать?В «рутинных» ситуациях ухудшения самочувствия больным ГИПЕРТОНИЧЕСКОЙ БОЛЕЗНЬЮ необходимо первым делом измерить артериальное давление и пульс. Если нет угрожающего жизни состояния (слишком высокого АД, слишком частого или неритмичного пульса), можно оказать первую помощь тем, что успокоить пациента, воспользовавшись распространенными успокаивающими: валокордином или его синонимами (валосердином, корвалолом), афобазолом, персеном, экстрактом валерианы в таблетках или глицином, которого можно без опаски дать и 5, и 8, и даже 10 таблеток. Если нет ничего, а артериальная гипертония вызвана стрессом, допустимо употребление 25–50 мл алкоголя (норма – 0,5–1 мл на 1 кг веса). Если давление превышает привычные цифры систолического (верхнего) на 20–30 или 40 мм рт. ст., прежде чем обратиться к службе «03», можно дать двойную дозу назначенных лечащим врачом препаратов. Затем следует подождать 30 минут, и, если давление не начало снижаться, надо обратиться к службе скорой помощи или неотложной помощи при поликлинике. Повод к вызову – «ВЫСОКОЕ АРТЕРИАЛЬНОЕ ДАВЛЕНИЕ». В этом случае к вам приедет бригада НМП[76] или «03» по возможности и при наличии.
При ухудшении самочувствия у больного с ЦЕРЕБРОВАСКУЛЯРНОЙ БОЛЕЗНЬЮ, обычно на фоне нормального или пониженного АД, наблюдаются сильное головокружение, тошнота, может быть рвота. Необходимо начать помощь с обеспечения притока свежего воздуха. Можно дать выпить полстакана сладкого некрепкого чая, напомнить принять назначенные препараты (часто ухудшение связано с тем, что больной или забывает их принять, или отказывается, капризничая). Следует дать выпить любое успокаивающее из свободно продающихся в аптеках (см. выше). И если в течение 30–50 минут самочувствие не улучшится, необходимо обратиться за помощью к службам «03» или НМП. Повод к вызову – «ГОЛОВОКРУЖЕНИЕ».
При развитии ОСТРОЙ АЛЛЕРГИЧЕСКОЙ РЕАКЦИИ на известный или неизвестный аллерген, которая проявляется или крапивницей, или отеком Квинке, необходимо:
1. Первым делом вызвать бригаду «03» с поводом «АЛЛЕРГИЧЕСКАЯ РЕАКЦИЯ НА…».
2. Точно отвечать на вопросы диспетчера.
3. По окончании разговора с диспетчером, если аллерген пищевой или лекарственный, то есть был принят внутрь через рот, промыть желудок.
4. Затем дать любой антиаллергический препарат[77], который имеется под рукой.
5. Открыть окна, обеспечив приток свежего воздуха пострадавшему.
6. Если происшествие случилось в людном месте – обратиться к окружающим с вопросом, нет ли у кого-нибудь при себе ингалятора с кортикостероидными гормонами[78] (больные бронхиальной астмой всегда носят с собой), и если есть – дать 1 дозу препарата.
Солянка сборная по-студенчески
История двенадцатая, в которой Таня встречается с ложным крупом и беспечными родителями-студентами, а также еще раз получает урок «нарушения правил техники безопасности».
Педиатр по прозвищу Бармалей любит ездить рядом с водителем. Он отлично знает город. Район обслуживания детской бригады огромен и покрывает территорию сразу четырех подстанций, а частенько приходится ездить и к соседям[79]. Таня однажды прикинула, что количество вызовов к детям за сутки по всей подстанции составляет не меньше трети от общего числа вызовов и выполняют их в основном обычные врачебные бригады, которым отдают поводы «температура» и «болит живот». Зато Бармалею доставались все случаи с «задыхается», «сыпь» и «болит сердце»… На педиатрической бригаде работают еще три доктора, но Бармалей – самый колоритный и обаятельный.
После отека Квинке педиатр получил вызов с поводом «задыхается мальчик, два с половиной года» в общежитие сельхозакадемии. С маячком и сиреной машина скорой помощи «долетела» до старинного трехэтажного особняка – семейного общежития аспирантов.
После отека Квинке педиатр получил вызов с поводом «задыхается мальчик, два с половиной года» в общежитие сельхозакадемии. С маячком и сиреной машина скорой помощи «долетела» до старинного трехэтажного особняка – семейного общежития аспирантов.
Доктор взял ящик, фельдшер Виктория Викторовна, которую все на подстанции звали или няня Вика, или по имени-отчеству, повесила на плечо сумку с кислородным прибором, но Бармалей отобрал и его. Велел взять небулайзер[80] и мешок АМБУ.
Таня растерянно сказала:
– А что же я понесу?
– Вот, возьми карточку, телефон и рацию, – сказал педиатр. – Ну, полетели, птички мои!
И они действительно полетели. На третий этаж. Педиатр шагал через ступеньку, за ним бежали дамы. На этаже их встретила девушка.
– Идите за мной!
И они полетели дальше по широкому коридору с дверями по обе стороны. Впорхнули в тесную комнатку. Несмотря на лето, все окна закрыты, душно. Повернуться негде. Кровать полуторная, детская кроватка, письменный стол, книжные полки. Прямо над головой под потолком натянуты веревки с бельем. На стенах плакаты с рок-группами, какие-то схемы. На кровати сидит зареванная молодая мама и держит малыша, который с трудом дышит. Сип стоит такой, что слышно в коридоре.
Бармалей скинул ящик и амуницию на пол. Подбежал к окошку и приоткрыл форточку.
– Температурку мерили?
– Дааа, – отвечала мамаша ноющим голосом, – тридцать сееемь и двеее…
– Не реви, – сказал педиатр. – Врач уже был? – Он заметил больничный на письменном столе.
– Быыыл, была. Сказала пить сиропчик вот этот… и вот этот… А что у него?
Бармалей осмотрел флакончики. Няня Вика записывала в карточку данные больного мальчика, а педиатр взялся ощупывать ребенка. Не спрашивая, забрал его на руки. Потребовал:
– Открой рот, скажи «а».
Мальчик заорал «ааааааа» толстым и хриплым басом.
Педиатр положил его на кровать. Пацан завопил благим матом. Бармалей, как и положено пирату, не обращая внимания на вопль, ощупал живот, погнул руки-ноги, покачал мальчишке голову, стараясь прижать подбородок к груди. Попросил:
– Не мешай мне. – Мальчик уже не орал, а сипел. Бармалей запустил ему руку под колготки. – Паховое кольцо в норме, – сказал он, – но если будешь так тужиться – грыжу наорешь. Сколько дней он уже болеет? – Парень перестал кричать, удивился такой фамильярности и хрипло захихикал.
– Сегодня второй, – ответила мама и хлюпнула носом.
– Вика, дай ему сиропчик с валерианой, и у меня там в ящике был флакончик с аскорилом – тоже ложечку, – сказал Бармалей фельдшеру. – Он успокоится, и ему дышать будет полегче. Но вообще-то, мамаша, я предлагаю вам съездить в больницу. Мне его рефлексы не нравятся. Лекарства вам доктор хорошие назначил, только они подействовать не успели. У мальчонки вашего отек гортани – ложный круп. Степень невелика пока, но стоит ли дожидаться ухудшения? Я предлагаю вам на пару дней переселиться в больничку. Так будет безопаснее для него.
У мамаши округлились глаза.
– У мужа защита завтра!
Она лепетала еще что-то, но Бармалей разъярился:
– Да вы с ума, что ли, сошли?! Вам защита мужа важнее здоровья и жизни сына? Ну, немного придите в сознание! У мальчика ложный круп. Сейчас он дышит, но ему трудно. Если отек усилится – он начнет задыхаться сильнее, а если совсем связки голосовые закроются – он умрет. Зато муж станет кандидатом наук. Он у вас кто?
– Коневод, генетик. У него тема… Вы поймите, там докторскую можно сразу… – женщина все говорила что-то непонятное.
– Охренеть! Мамаша, вы себя слышите? Вам что важнее – живой сын или посидеть на защите мужа и поздравить его? Ну, включите мозг или материнский инстинкт хотя бы! Он без вас не защитится? Где он, кстати?
– Он с научным руководителем в зале готовит оборудование к защите.
– Он знает, что сын болен?
– Даааа, – опять заныла мамаша.
Та девушка, что встречала, наклонилась к ней:
– Доктор прав. Надо ехать. Все будет хорошо. Не волнуйся.
– А можно мужа подождать? Он придет скоро, я не могу без него. Пожалуйста.
Бармалей сказал спокойно:
– Позвоните ему. Мы не можем сидеть просто так. Позвоните, скажите, что ситуация серьезная, если может, пусть придет.
– Он будет нервничать и завтра не сможет доложиться, – заревела снова мамаша.
Таня, которая стояла молча в уголке, никак не могла понять, отчего люди все время пытаются как-то решить все и сразу. И поймала себя на мысли, что, наверное, тоже так же тупила бы, случись такое с ней.
И тут голос подала няня Вика.
– Мамочка, давайте собираться. – голос Чебурашки произвел впечатление. Девушки улыбнулись, а мальчишка замолчал и стал крутить головой. – Вот одеяльце, укутайте мальчика, я его возьму. А вы сами одевайтесь. Не забудьте паспорт, полис и свидетельство о рождении.
Бармалей принялся звонить в центр госпитализации – запрашивать место. Таня ждала указаний. Мамаша принялась натягивать лосины, кроссовки, потом искала свидетельство о рождении, сунула в карман пачку сигарет. Бармалей зашипел:
– Курево оставьте! Там нельзя курить и негде будет. Телефон не забудьте.
Откуда-то снизу в комнату проник странный звук. Очень высокий, он длился несколько секунд. Бармалей, как раз получавший место на ложный круп, встрепенулся.
– Ребенок кричит!
Таня не поняла. Ей показалось что-то нечеловеческое в этом звуке. Будто лопнула гитарная струна. Или кто-то на скрипке взял очень высокую, на грани слышимости, ноту. Бармалей отключил телефон. Поднял ящик, кислородный прибор. Мамаша взяла укутанного сына, и вся бригада пошла к лестнице, а навстречу им снизу вылетел всклокоченный парень в тельняшке. Он весь был в рыжих пятнах, задыхался и ревел:
– Скорее!
Все побежали за ним.
Таня не вошла в такую же маленькую комнату ниже этажом, она с мамашей, державшей на руках мальчика, осталась в широком коридоре, где уже набиралась небольшая кучка жильцов общаги. Через открытую дверь она увидела только край картины, и, будто фотография, сцена отпечаталась в памяти.
На кровати сидит девочка лет трех-четырех в одних трусиках. На груди ее рыжие пятна, как у парня в тельняшке, а ножек не видно из-под огромных желтых пузырей, в которые превратилась кожа.
Бармалей ничего не говорил. Вдруг из комнаты выскочила няня Вика – она тащила дыхательный аппарат и небулайзер. Тане и мамаше сказала коротко:
– Пошли в машину!
Все полетели вниз по лестнице. В машине Вика достала блестящую противоожоговую простыню и пантенол.
– Что там? – спросила Таня.
– Ожог. Опрокинула на себя кастрюлю с солянкой прямо с плиты.
От этих слов у стажерки все сжалось внутри.
Мальчишка на уличном воздухе задышал спокойнее. Мамаша молчала – видимо, была напугана ситуацией. Таня не знала, что делать. Но сообразила – убрала кислородный прибор. В ящик спрятался небулайзер.
Водитель обошел машину и заглянул в салон.
– Куда везем?
Таня пожала плечами.
– Я не знаю, доктор не сказал.
Водитель кивнул. Посмотрел на женщину с ребенком на руках.
Через десять минут из подъезда вышли трое: няня Вика несла укутанную в блестящую пленку девочку (та спала), следом вышли кудлатый парень в ветровке поверх тельняшки и доктор Бармалей с ящиком и очень серьезный. Таня увидела его глаза – в них ясно читалось: «Повесить на рее!»
Няня Вика с девочкой на руках села в кресло. Бармалей залез в салон и пересадил мамашу с мальчишкой на самое заднее кресло, распутал шланг с кислородом, дал маску:
– Пусть парень подышит кислородом, я в увлажнитель добавил чуть сальбутамола – ему полегче будет. – Тане сказал: – Сиди тут. – Кудлатому парню: – Сядете со мной в кабине! – И водителю: – Спецсигналы! И быстро в «семерку»! – Таня уже знала, «семерка» – огромная детская больница, где «есть все».
Когда сдали в приемном детей и родителей, медики вернулись в машину. Бармалей несколько раз обошел кругом автомобиль. Зачем-то постучал ботинком по колесам. Фельдшер и стажерка молча смотрели на него.
– Ты понимаешь, – обращался Бармалей к Тане, – военный устав – это книжка, написанная кровью солдат, его нарушавших. – Таня не понимала, к чему все это. – Если в общаге нельзя в комнатах готовить пищу – ставить плитки, – это тоже не от блажи чьей-то выдумано. Почему детям приходится расплачиваться за преступную глупость родителей? – Бармалей замолчал. – Соляночки решил сварить! Молодец. Сварил… – Он пошел в кабину. – Поехали домой.
Разговаривать никто не хотел. В машине стояла мрачная тишина, нарушаемая только работой мотора и сопением водителя. А Таня вспомнила тот высокий звук – это визжала обваренная девочка. И, промокнув слезы, подумала: «Я не хочу работать в детской бригаде. Это ж какие нервы нужно иметь?!»