– Не надо! Я не хочу, уже все прошло!
– Положено, – объяснил Ерофеев, – приступ может повториться. Нужно обследовать и в конце концов сделать операцию.
– На сердце? – ахнул парень, отпустив спутницу.
– Да, сейчас эти операции делают лазером, ничего не разрезая… Новые технологии. У нее в сердце есть дополнительные лишние проводящие пути, из-за них и возникает приступ. Если лазером их пересечь – она больше не будет так болеть. Сердце начнет работать нормально и уже без сбоев.
Они вернулись за свой столик. Хачапури остыло, и долма, и чанахи покрылись блестками жира… Ерофеев потыкал в баранину вилкой.
– Саш, – он поглядел на Таню, – а зачем я била в бубен? И почему приступ прошел от этого?
– Он прошел от испуга. Вагусная реакция. Это иногда помогает. Можно крепко ударить под дых или пощекотать…
Подошла Гуля, принесла горячую долму и чанахи, холодные блюда забрала. Ерофеев поглядел на процесс и сказал со сталинским акцентом:
– Хароший врач голодным нэ останется![119]
Таня набычилась и, глядя на Ерофеева, сказала как можно тверже:
– Я хочу и буду работать на скорой помощи!
Саша преподнес ей цветы уже по дороге домой, забежал в киоск и вручил букет.
– Я никак не могу запомнить их название, – смущенно улыбнулся. – Астролябия…
– Альстромерия, – сказала Таня, пряча лицо в цветах, чтоб он не заметил, как она опять покраснела. – Красивые.
Комментарий специалиста
Приступ пароксизмальной тахикардии связан с наличием дополнительных проводящих путей между правым предсердием, где расположен синусовый узел, задающий ритм сердцу, и правым или левым желудочком, куда из предсердия ведут проводящие пути через атриовентрикулярный узел, и далее, по пучку Гиса, импульсы разбегаются по желудочкам, правому и левому. Пучок проводящих путей из правого предсердия (рис. 16).
Рис. 16. Патологические проводящие пучки Кента
Патологические проводящие пучки Кента в желудочек часто начинают проводить вредную импульсацию, и сердце срывается на бешеный ритм, при этом прокачивая кровь гораздо хуже… Сокращения становятся поверхностными, артериальное давление падает.
Еще с древних времен было замечено, что тормозящий нерв – вагус (блуждающий) при активации способен заблокировать патологическую импульсацию… но его нужно возбудить. Чем? Испугом, резким звуком, ударом, еще можно резко надавить на глаза, тогда ганглий, расположенный в орбите позади глаз, передаст импульс вагусу. Все это «домашние» средства, но довольно эффективные. Замечено также, что у женщин приступ проходит при неожиданном прикосновении к эрогенным зонам.
Информация для немедиков – участников событий
Пароксизмальная тахикардия (ПТ) может сопровождаться снижением артериального давления.
Что нужно делать?1. ПТ – это обязательный повод для вызова бригады «03». При общении с диспетчером необходимо сказать «НАРУШЕНИЕ РИТМА СЕРДЦА». Если будут задавать дополнительные вопросы, а вы успели осмотреть больного, посчитать пульс (на 30 секунд и умножить на 2) или даже измерить артериальное давление, сообщите полученные данные диспетчеру (ПУЛЬС И ДАВЛЕНИЕ). Если только посчитали пульс, определите его напряженность: мягкий, слабый, твердый, уверенный.
2. Отметьте такие симптомы, как НЕХВАТКА ВОЗДУХА, БЛЕДНОСТЬ, ПОТЛИВОСТЬ, ГОЛОВОКРУЖЕНИЕ, СЛАБОСТЬ, ПОТЕМНЕНИЕ В ГЛАЗАХ – все это свидетельствует о недостаточном кровообращении.
3. После того как вызов сделан и осталось дождаться бригаду, придайте больному сидячее положение, если он не потерял сознание.
4. Крепко большим пальцем надавите на глаз (на один или сразу на оба), чтобы больной сказал: «БОЛЬНО!» Это действие может привести к прекращению приступа. Подобный эффект дают следующие приемы: дать выпить стакан ледяной воды, в этот момент крепко хлопнуть по ягодице или ударить кулаком в солнечное сплетение; иногда помогает пощечина или громкий резкий звук в полной тишине (например, удар в гонг, также можно разбить хрустальную или китайскую фарфоровую вазу или сделать что-то подобное – то есть вызвать испуг у больного).
5. Если приступ удастся снять до приезда медиков, это не дает повода отказываться от госпитализации, но, вероятнее всего, согласно современным стандартам, ее даже не предложат. В этом случае придется самостоятельно через участкового врача проходить обследование и лечиться.
6. Урежению сердечного ритма способствует минеральная вода с повышенным содержанием ионов калия (К+): «Ессентуки» № 4, № 17, «Новотерская» и др. профилактически, но не во время приступа.
Соленый день
История двадцать вторая, в которой Таня была готова взорвать гимназию сестры, но вместо этого спасает жизнь первоклашке, а заодно узнает, что молитвы работают.
Последняя сессия – госэкзамены – Таню уже не пугала. Училась она ровно, без напряжения, а последний курс – один семестр после практики – пролетел вообще незаметно, ибо навыки, обретенные в работе, лишь находили подтверждение и объяснение в теории, которую давали преподаватели. Оставался последний экзамен. Таня ездила в училище – готовили капустник выпускников. Сама она не выступала, но вошла в группу как оператор. Нужно было прийти с видеокамерой и все заснять.
Сидя у окна перед разложенными конспектами, Таня задумчиво смотрела на скачущую по подоконнику синицу. Глаз-бусинка озорно поглядывал на замершую девушку, птичка то подскакивала к окну, то отбегала к самому краю, но не улетала. Таня авторучкой постучала по стеклу. Синичка вспорхнула в панике, но тут же вернулась и укоризненно глянула: «Не пугай! Я же маленькая!» – постучала клювом по стеклопакету.
– Есть хочешь… – не столько спросила, сколько констатировала Таня.
Она пошла на кухню, в морозильнике нашла кусок несоленого сала, которое мама собиралась перетопить, и нарезала его тонкими длинными «червяками». Когда девушка отворила форточку, синица смылась на соседнее дерево, но как только на подоконнике оказались «белые жирные червяки», моментом вернулась обратно и принялась собирать их в клюв, а набрав приличную «горстку», улетела. Таня, стоя коленками на стуле и руками упираясь в письменный стол, наблюдала за процессом поедания. Через пять дней выпуск, хорошо бы пригласить Ерофеева. Все-таки благодаря ему Таня столько знает и умеет. Она старательно отгоняла мысли, что ей просто очень хочется его увидеть, побыть рядом, поговорить. Она утешала себя, что вот закончатся госы, распределится она на ерофеевскую подстанцию и они будут работать вместе. А пока учеба важнее. Тем более что осталось всего ничего. Идея пригласить Сашу росла и крепла. Таня набрала номер его мобильного.
– Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети, – сказал робот женским голосом.
«Это случается», – пришла на ум фраза из фильма «Форрест Гамп». Таня взяла трубку домашнего аппарата и набрала номер подстанции. Сняла диспетчер.
– Подстанция скорой и неотложной помощи, диспетчер Ляхова, слушаю!
Диспетчер Ляхова – это не совсем то, что Тане хотелось. Она постаралась спросить как можно тверже и равнодушнее:
– Добрый день. Скажите, пожалуйста, а фельдшер Ерофеев сегодня на подстанции?
Пауза в пару секунд, затем Ляхова сказала:
– Подождите минутку.
Таня замерла у трубки, сердце засбоило, во рту пересохло, отчего-то заложило нос и захотелось плакать. Она вдруг с ужасом подумала: а как она будет разговаривать с Ерофеевым? Ком в горле не давал даже пискнуть. Ожидание в тридцать секунд показалось вечным, время остановилось. Вдруг трубка брякнула, зашуршала, и Таня приготовилась радостно завопить: «Саша!» – но незнакомый женский голос вдруг сказал:
– Вот что, подруга! Оставь Сашку в покое. Ты меня поняла? Б… – дальше пошел поток отборных выражений, но уже, как сквозь вату, Таня их не слышала. Что это? Кто это? Она попыталась собраться с духом и хоть что-то ответить, но только пискнула:
– Я…
– Головка от… – резюмировали матом на том конце. – Появишься на подстанции, пеняй на себя! Ерофеева я тебе не отдам!
Таня слушала короткие гудки и ревела. Было страшно обидно за все: за грубость, за грязь, за то, что Ерофеев ничего ей не сказал… Ну почему он сразу ей не сказал? А в кафе? Он ведь пригласил ее в кафе… «Я думала, он ничей!» Слезы вдруг высохли. «Погоди, погоди! Чего я реву?» Ерофеев и грубиянка из телефона абсолютно не вязались. «Не мог он с ней… ну никак не мог! Такая хабалка – и Саша! Нет, это какая-то несуразица. Да и кто она ему? Жена? Любовница? Что значит «Ерофеева не отдам»?! Он что – бычок на веревочке?»
Таня пошла, умылась. Забралась на стул с ногами, усевшись по-турецки, и принялась терзать мобильник. Из того упорно неслось: «Аппарат абонента…» Разозлившись окончательно, Таня швырнула мобильник на диван, кошка мявкнула и умчалась, сообразив, что под горячую руку лучше не попадаться. Материться она, конечно, не станет, но сейчас неизвестной грубиянке с подстанции досталось бы! Ярость в сердечке бурлила и требовала выхода. Поэтому, когда зазвонил телефон, она схватила трубку и страшным голосом крикнула:
– Я слушаю!
– Танька, ты чего? – мамин голос немного унял боевой дух.
– Не, ничего, – уже спокойнее ответила Таня.
– Слушай, у меня сыпь… обчесалась вся.
– А на что?
– На аллохол… Ты ж знаешь, я чеснок не могу, а там крапива и чеснок. Маме гастроэнтеролог назначил желчегонное – аллохол, а его, оказывается, нельзя.
– И что делать?
– Ну, позвони своему Ерофееву, спроси!
«Не сыпь мне соль на рану», – подумала Таня, скрипнув зубами. Мама по напряженному сопению почувствовала неладное.
– Вы чего, поссорились?
– Ничего не поссорились, – предательский нос немедленно набух. – Просто я дозвониться до него не могу.
– А что же мне делать?
– Я перезвоню тебе, – пришла спасительная мысль.
Таня снова позвонила на подстанцию и сказала:
– Переключите, пожалуйста, на старшего врача. – Когда трубку поднял доктор Сомов, Таня облегченно вздохнула и почти так же радостно, как в первый раз, звоня на подстанцию, только слегка осипшим голосом сказала: – Здрасьте, Виктор Васильевич! Это Таня, помните?
– Ну конечно, помню, Танечка. Что случилось?
– Маме назначили желчегонное, а на аллохол – аллергия. Точнее, на чеснок или крапиву, я не знаю. Чем можно заменить?
– Ты знаешь что, дай ей овесол, – сказал Сомов, – хороший препарат, там травы тоже, но ни чеснока, ни крапивы. Только вот что: у нее камней в желчном пузыре нет?
– Нет, – ответила Таня, – ее обследовали, сказали, что снижена моторика желчного пузыря, густая застойная желчь, и назначили диету и желчегонное.
– Ну и замечательно, пускай пьет овесол в таблетках, а еще скажи, что полезно к нему добавить гепатрин – это печеночный протектор. Я понятно говорю? По правде – ерунда, но людям нравится. А если реально надо желчь гнать, то отвар кукурузных рыльцев или крапивы.
– Абсолютно. Гепатрин и овесол, – в памяти что-то забрезжило. – А разве это не добавки? – Таня знала, насколько щепетильны врачи в отношении различных БАДов.
– Это самые нормальные препараты, растительные, только вот дозы там маленькие, надо пить по две-три капсулы, чтобы действовали. – Таня не увидела улыбки Сомова, но почувствовала ее. – У моих стариков тоже проблемы с печенью и желчевыведением – принимают овесол с гепатрином и нахваливают. Но если по-честному, я им настрого запретил есть свинину и жареную пищу – любую.
– Спасибо вам огромное.
Таня положила трубку. «Ведь есть же нормальные люди, добрые и отзывчивые. Хороший дядька Сомов. Был бы помоложе и неженатый. И что? Да нет, ничего…» Таня засмущалась от своих же мыслей. «Ну, если шутить могу, значит, не все еще потеряно». Она перезвонила маме и передала рекомендации Сомова. Та все записала и вдруг извиняющимся тоном сказала:
– Тань, Вика звонила. – Таня приготовилась к худшему. А чего еще ждать от младшей сестры? – Математичка требует родных на разговор. Сходи, а?
– Ну, мам, у меня ж экзамен послезавтра. – Очень не хотелось ей общаться с этой грымзой.
– Тань, ты свободнее всех: папа в отъезде, будет поздно вечером, мне с работы отпрашиваться, а я баланс готовлю, потом еще в аптеку бежать за этими, как их…
– Овесол и гепатрин, – подсказала Таня, – ты запиши!
– Да записала. В общем, кроме тебя, некому, сходи, успокой…
– Ладно, – мрачно сказала Таня, – успокою.
Школе-гимназии сильно повезло в этот день, что у Тани не оказалось под рукой гранатомета, танка или другого какого-нибудь страшного оружия. Ни минуты не сомневаясь, разнесла б она эту халабуду по кирпичикам. Вот в таком состоянии духа шла она ко входу.
В фойе охранник потребовал паспорт.
– Вы к кому?
– К Зыковой.
Охранник удивленно поглядел на Таню.
– То есть к Зуевой… Извините, ошиблась.
Охранник вернул паспорт и показал, как найти кабинет математики.
Уроки уже закончились. Старшие классы степенно спускались по лестнице, продленщики-мелюзга с гамом, грохотом и хохотом носились по коридорам. Дважды Таню чуть не снесли, но она ловко увернулась от несущегося «снаряда» лет десяти, который, мчась вперед, смотрел куда-то вбок. Она поймала мальчика за плечо:
– Осторожнее!
Тот дернулся и полетел дальше. Глядя на взмыленных деток, Таня невольно улыбнулась: «Дети… Давно ли сама такая была?» Давно. Десять, нет, одиннадцать лет назад – это уже как сон. И десятый, и одиннадцатый классы. Помнился только выпускной вечер. Она была в очень красивом бальном платье, и ее приглашали мальчики танцевать, а девчонки жутко завидовали.
Кабинет математики. Таня вошла и осмотрелась. На звук открываемой двери из лаборантской выглянула пожилая женщина. Она провела рукой по губам, смахивая крошки, и спросила:
– Вы ко мне?
– Зуева Валентина Павловна?
Женщина закрыла за собой дверь, подошла ближе.
– Да, это я. А вы…
– Я сестра Вики Савиной.
В глазах женщины что-то промелькнуло, она прошла за свой стол и, не садясь, сказала:
– Ваша Вика меня очень беспокоит.
Таня ничего не ответила, давая выговориться учительнице и молча рассматривая ее. Женщине уже явно за шестьдесят или семьдесят, могла бы уйти на пенсию, но, видимо, достаточно крепкая – продолжает работать в школе. Одета не бог весть как: серое платье до щиколоток, кофта вязаная, тоже серая, – и вместе с сединой все это образует весьма серую личность. Зуева продолжила:
– Вы понимаете, она отсутствует на уроке… Я объясняю, а она где-то там, – показала на потолок, – витает в облаках. Я ее прошу повторить – она молчит. Ни слова не говорит… смотрит на меня и дурацки ухмыляется. Я ей ставлю «два»! Контрольную вот сдала – чистый листок, даже с доски переписать задания не удосужилась… Она не болтала, нет, она просто сидела сложив ручки… Поднимаю ее, спрашиваю: «Почему не пишешь?» – молчит! И опять эта дурацкая ухмылка. И так на каждом уроке! Я не знаю, что с ней делать! У меня нет времени на уроке, чтоб персонально заниматься с вашей сестрой! У меня каждая секунда на учете. Вы понимаете? Ну, самые отпетые, тот же Смирнов… поглядите, он хоть с доски переписал, пускай, с ошибками, но он работал. А Вика? Это что – бунт? Она не хочет у меня учиться? Переводите ее в другой класс, там программа полегче, а у меня гимназический класс, мы решаем сложнейшие задачи… Если она не освоит нынешний материал, она ничего не поймет в следующем! А еще, вы знаете, что они делают вдвоем с подругой? Они поют. Хором, на перемене – «Вставай, страна огромная!». Перед каждым уроком математики… Я для них что – фашист?
Таня хорошо знала эту улыбку сестры. Когда она нашкодничает, потом стоит и улыбается. Это значит: «Ты победила, я сдаюсь, не бей меня!» – так собаки ложатся на спину, открывая живот и признавая победу. А у Вики это улыбка. Тане вдруг до слез стало жалко сестренку. Жалко за ее беспомощность перед этой серой глыбой, нависающей над ней на каждом уроке и давящей на психику… Она кашлянула, прерывая поток слов учительницы. Последний вопрос математички, будь Таня в другом настроении, вызвал бы только улыбку, но не сейчас.
– Простите, вы какой институт заканчивали?
– Педагогический, – гордо ответила Зуева, – имени Ленина.
– Замечательно. А в школе сколько лет уже работаете? – Таня говорила спокойно, не сводя почерневших от ярости глаз с лица учительницы.
– Тридцать пять лет, я заслуженный учитель Российской Федерации.
– Великолепно! То есть вы, педагог с более чем тридцатилетним стажем, утверждаете, что не можете найти подход к одной девочке? Вы все время мне говорите о математике. А о педагогике вы хоть раз вспомнили? Да моя сестра ненавидит математику, и ненавидит ее из-за вас! Вы привили ей эту нелюбовь! Что вы хотите от нее? Ответа? Да вы посмотрите на себя! Вы же калечите детей! Вы давите им на психику! Вы хотите, чтобы ребенок урок высидел, не сводя с вас глаз? Запоминая каждое слово? Это же дети! У них же шило в заднице… Это я, студентка медучилища, должна объяснять прописные вещи дипломированному педагогу? Что значит «каждая секунда на учете»? Вы что – космический корабль отправляете? Почему у вас на учете секунды, а не личности, которым вы обязаны привить любовь и интерес к предмету? Чего вы добивались? Унижения, подавления? Я скажу: вы добились того, что она скоро заикаться начнет от ваших приемов. – Таню несло. Зуева села, открыв рот, и вяло пыталась возразить. – Вы знаете, почему она молчит? Она не хочет, подсознательно не хочет с вами разговаривать, потому что уже заранее знает, что вы ее унизите перед классом. А почему слушать не хочет? Я не удивлюсь, если ее просто уже тошнит от вашего голоса. Я не знаю, за что вы получили звание заслуженного педагога. Хорошо, что я не у вас училась, и мне жалко мою сестру… Я понимаю, вы теперь будете ей мстить за все, что я тут вам наговорила. Но тем недостойнее вы себя поведете… мстить ребенку за то, что ее сестра вам сказала правду. – Таня встала. – Я понимаю Вику, почему она поет «Вставай, страна…» – видимо, только настроившись должным образом, можно идти на ваши уроки!