Леонард Бергстрем энергично взялся за дело. Он опустил пластиковую карточку в ящйчек рядом с экраном, нажал девять клавиш с цифрами на пульте и минуту подождал. Затем набрал имя и фамилию Люка, его личный номер.
Улле Люк и Свен Турен расположились на неудобных стульях. Люк весь покрылся потом, его тошнило. Он проглотил таблетку.
Через тридцать секунд на экране появился текст:
ЛЮК УЛОФ ХЕРБЕРТ, РОЖД. 13.11. 1941 - 6174. МЕСТО РОЖДЕНИЯ: ВЭНЕШБОРГ, РОДИТЕЛИ: КАРЛ ИММАНУЭЛЬ, ГЕРТРУД ЭЛИН ЛИННЕА, ОБА УМЕРЛИ. ОКОНЧИЛ ПОЛУКЛАССИЧЕСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ ГИМНАЗИИ ВЭНЕШБОРГА. ЖУРНАЛИСТ. С 1965 г. РАБОТАЕТ В «ДАГЕНС НЮХЕТЕР», код 63 СР 3, ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПРИНАДЛЕЖНОСТЬ: СОЦИАЛИСТ, СИМПАТИЗИРУЕТ ЛЕВЫМ, код 44 ТС 2. ОБЩЕЕ ПСИХИЧЕСКОЕ СОСТОЯНИЕ: СКРЫТЫЙ АЛКОГОЛИК, код СТ В67, ПРЕСТУПНЫЕ НАКЛОННОСТИ: ПРОСТУПКИ, СОВЕРШЕННЫЕ В НЕТРЕЗВОМ ВИДЕ 1969, 1975, 1976, 1980, 1981, 1982, 1983, 1984; ПОДОЗРЕВАЛСЯ В УПРАВЛЕНИИ АВТОМОБИЛЕМ В ПЬЯНОМ ВИДЕ: 1980. СКЛОНЕН К ПРЕСТУПЛЕНИЯМ В СВЯЗИ С ПОТРЕБЛЕНИЕМ АЛКОГОЛЯ. СОСТОЯНИЕ ЗДОРОВЬЯ: БОЛЬНИЧНЫЙ ЛИСТ 1983...
— Выключи эту хреновину к чертовой матери. Хватит. — Люка била крупная дрожь.
— Это не все. Можно расшифровать упоминаемые здесь коды, я частично их пропустил. Но если вы хотите...
Леонарду Бергстрему не удалось закончить свою мысль.
— К черту! Я же сказал: довольно!
Турен с интересом изучал информацию, застывшую на экране.
— Это чудо, мой мальчик, — наконец произнес он, — что у тебя еще не отобрали права. Я и представления не имел, что ты так часто попадался по пьяной лавочке. Им бы следовало отобрать у тебя корочки.
Люк сглотнул слюну.
— Ты не мог бы организовать пивка? Одну жестянку? — попросил он. — Мне необходимо успокоиться.
— Что за вопрос! Пошли ко мне в кабинет. Ты с нами, Бергстрем?
— О’кэй.
Они покинули машинный зал Системы-84 и вышли в длинный коридор. Сразу стадо как будто легче дышать.
— Ну? — сказал Турен.
— Что ну? — отозвался Люк, прекрасно зная, что имеет в виду комиссар отдела насильственных преступлений.
— Как это ты умудрился до сих пор сохранить права?
— Газета поручилась за меня... Обратилась с просьбой к «соответствующим властям», сослалась на то, что машина мне необходима по роду работы... Общественно полезная личность... да ты сам знаешь...
Бергстрем фыркнул, Турен с уважением взглянул на своего помощника.
— И вы хотите сказать, что в Системе-84 собрана такая подробная информация о каждом?
Вопрос Люка остался без ответа, потому что в этот самый момент они подошли к кабинету Турена.
Люк не без удовольствия отмстил про себя, что крес- • ло для посетителей на этот раз занял Бергстрем. Сам он пододвинул себе стул, стоявший у двери.
— Нету, — сказал Турен, пошарив в крошечном хо- -лодильнике, который он по собственной инициативе вмонтировал в письменный стол. — Нету у меня пива. А может, пропустишь рюмочку покрепче?
— Что угодно.
— А ты, Бергстрем?
— Если только чуть-чуть...
Турен еще раз с уважением посмотрел на него. «А он не так уж глуп», — подумал комиссар и разлил в три стакана импортное виски двенадцатилетней выдержки.
Выпили.
— Отвечаю на второй вопрос. Возможно, и не о каждом шведском гражданине собрано такое же количество информации в Системе-84... Но ведь и не все попадают в кутузку за пьянство каждый год.
— Да ладно, перестань. Это я и сам понимаю... Погоди-Ка... Теперь все сходится! Если Хальстрем был программистом... он мог с помощью Системы-84 раздобыть сведения о наркоманах — тех, кто употребляет сильные наркотики. А потом остается только открыть... возродить, так сказать, старый рынок.
Турен потер нос. Больше всего ему хотелось, чтобы эти двое ушли и оставили его наедине с лампой. «Кстати, куда я сунул очки?»
— Но как связать это с картинами и долговыми расписками? — спросил Люк.
— Какими еще картинами? — вмешался Бергстрем. — Сегодня я слышал несколько странных историй о наркоманах, которых заставили подписать долговые обязательства...
— Что? — хором воскликнули Турен и Люк.
— Ну да, приблизительно через пару часов после того, как обнаружили труп Деревянного Исуса...
— Деревянный Исус умер? — Улле Люк не верил своим ушам.
— Кто такой Деревянный Исус, черт возьми? — сказал Турен. — Ах, да-да, спаситель...
Бергстрем коротко проинформировал шефа о случившемся. Несколько наркоманов явились по собственному почину в разные полицейские участки и рассказали странную и бессвязную историю о том, как они получили картину в обмен на собственную душу.
— И часть из тех, кто рассказал сегодня эту байку, утверждают, что рассказывают только ради Деревянного Исуса. Кажется, он напал на след... Кое-кто явился в участок всего полчаса спустя после того, как его нашли мертвым. Телеграф джунглей работает быстро...
— Значит, та же самая история, — сказал Турен. — Черт, а как мы узнаем... Какого дьявола это нам дает?
— Ну, если существуют письменные обязательства... — предложил Бергстрем.
— Письменные обязательства! Ты иногда болтаешь, как какой-нибудь чертов законник, выворачивающий закон наизнанку. Продавать дорогие картины не запрещено! Контракты ведь подписаны не на героин, а на картины.
Турен был рассержен и про себя решил, что Бергстрем не стоит тех хвалебных слов, которыми мысленно сам одарил его в последние полчаса.
— Да... конечно...
Люк просительно протянул пустой стакан Турену. Тот автоматически наполнил его, не задумываясь над своими действиями, энергично потер нос, который стал заметно краснеть.
— Должен признаться, есть еще одно обстоятельство, внушающее мне тревогу. Хальстрем не мог действовать в одиночку. Кто-то из нашего управления помог ему получить некоторые цифры.
— Какие цифры? — спросил Люк. — Ты хочешь сказать, что замешан фараон?
— Скорее всего. У Системы очень сложная... Объясни ему, Бергстрем, ты разбираешься в этом лучше.
— Система-84 закодирована, получить из нее инфор-
13 Зарубежный детектив \ 93 мацию можно, только зная код, разрешающий машине отвечать. Есть коды персональные и секретные. Те, кто занимался программированием, сами не могут получить никаких сведений. Только у нескольких особо доверенных лиц в Доме полиции, как, например, у комиссара... — Турен послал ему взгляд, полный яда, — ...как у комиссара и меня самого, в удостоверениях личности проставлен код. Но кроме того, мы сами набираем персональную комбинацию из девяти цифр, которая должна соответствовать коду на удостоверении... Девять цифр плюс секретный, неизвестный даже нам код на удостоверении.
Два стаканчика выдержанного папнтка согрели Улле изнутри. Теперь он мог позволить себе расслабиться.
— А если Хальстрем раздобыл удостоверение? — предположил он.
— Исключено. Все удостоверения на месте, — сказал Бергстрем.
— Мы знаем это точно, — добавил Турен.
— Каким образом?
— Проверили всех владельцев. Компьютер выдал нам имена всех, кто имеет удостоверения с кодом. У всех удостоверения на месте. Но...
— Но? — заинтересованно повторил Турен.
— Но в комплексе мер обеспечения безопасности Системы существует одна тонкость — Система сообщает, когда и при каких обстоятельствах была выдана информация. И кем она была затребована.
— Так медь тогда нужно только спросить! Какого, черта ты не сделал такой элементарной вещи?
Турен был в высшей степени раздражен, и раздражение его еще больше усилилось, когда он заметил, что начал говорить как начальник государственной полиции. Уж кому-кому, а начальнику полиции Турен хотел бы подражать меньше всего.
— Может, машина нам выдаст имя убийцы? — Люк чувствовал приятное щекотание в животе от напряженного ожидания.
— Я спрашивал, — тихо ответил Бергстрем. Он не спеша вынул свой черный блокнот. Турен уже прошел точку кипения, но так и не придумал какой-нибудь убийственной колкости. — Вот здесь у меня есть... Я подумал, что комиссару интересно будет самому взглянуть на результат... — Бергстрем развернул бумажную ленту. На лице расплылась широкая улыбка. — Сведения о бывших наркоманах, употреблявших сильные наркотики, были затребованы из Системы-84...
— Да говори же скорее, пока мы не лопнули.
— ...комиссаром Свеном Туреном, начальником отдела насильственных преступлений города Стокгольма.
Свен-Эрик Свенсон ел свое любимое блюдо — сосиски с картофельным пюре.
Еда являлась одним из пунктов расхождения между ним и Улле Люком. Люк предпочитал ходить в изысканные рестораны, во всяком случае, в рестораны, славившиеся своей кухней, к чему Свенсон не испытывал ни малейшего энтузиазма. Он вряд ли чувствовал разницу между жареным и вареным мясом. Свинина, телятина, баранина были для него примерно на один вкус. Жареная картошка с чесноком пахла отвратительно, отдавала жиром. Кроме того, частенько язвил Свенне, сидение в ресторанах не слишком вяжется с социалистическим мировоззрением.
— Грубиян, — обычно отзывался Люк. — А потом, с каких это пор вкусная еда стала привилегией буржуазии?
— Только в старых шведских детективах фотографы изображались как гурманы, — парировал Свенсон.
Но в сосисках и пюре он знал толк, принадлежал к тем энтузиастам,, которые могут объездить половину Йокгольма, только чтобы съесть по-настоящему приготовленные сосиски и пюре.
Сегодня Свенне Свенсону не пришлось ехать далеко. Одно из его любимых заведений на улице Эрика Даль-берга было открыто.
— Не позвонить ли мне Улле, — сказал Свенсон, обращаясъ к сосиске. — Мне кажется, что это была та самая картина... Или ее родственница. — Он решил купить еще одну сосиску. —- Будьте добры, еще одну, — сказал он в окошечко. — Хорошо прожаренную, с кетчупом, и побольше горчицы, пожалуйста. Хлеб, если можно, тоже поджарьте.
Сегодня Свенсон выполнял работу для отдела культуры. Такого рода задания он не любил. Журналисты-культурники никогда с ним не ездили, просто давали задание,; сидя в редакции и пытаясь на словах объяснить, чего бы им хотелось. Так и на этот раз. Чарли Лагер из отдела культуры открыл одного художника из Андорры, чья выставка должна состояться через месяц в Нюнесхамне,
Но одна его картина по непонятным причинам оказалась выставленной в художественной галерее на Эстермальме. Поэтому Свенне нужно поехать туда и сфотографировать эту картину.
«Скучища», — подумал Свенсон, придя в галерею, как вдруг его взгляд упал на картину, висевшую рядом с произведением андоррского художника.
Свенне разговаривал сам с собой. Две жареные сосиски, порция пюре, две поджаренные булочки и банка ко-ка-колы благополучно достигли желудка. И Свенне направился к телефонной будке.
В центральной редакции ему посоветовали звонить по номеру, знакомому Свен-Эрику. Никак Улле опять в Доме полиции? Свенне пожал плечами и набрал номер.
— Добрый день, будьте любезны, соедините меня с комиссаром Туреном. Спасибо. — Ему пришлось подождать несколько секунд. — Алло... Это говорят из «Дагенс нюхетер». Скажите, у вас сейчас 'Улле Люк? Могу я с ним поговорить? Спасибо... Привет, Улле, это Свенне... Постараюсь покороче. Мне кажется, я нашел близнеца той картины, о которой говорил Роффе... Ага, приблизительно так она и выглядит... Что?.. Да, в галерее Фэрди-ер... Она находится на Нюбругатан почти на пересечении с Карлавеген... Да, почти наверняка. Прекрасно. Пока.
— ...комиссаром Свеном Туреном, начальником отдела насильственных преступлений города Стокгольма.
Леонард Бергстрем с трудом сдерживал смех. Он закрыл свой черный блокнот.
— Я носом чуял, что улова не будет. Эти ребята слишком умны, чтобы позволить так просто себя разоблачить... — Турен замолчал, заметив ухмыляющуюся физиономию Бергстрема. — Ну а ты — ты ведь у нас все знаешь, — ты узнал, каким образом туда попала моя фамилия?
— Нет, сам я справиться с этим не мог. А парень, занимающийся программированием, болен, так что придется подождать, пока вместо него не придет другой.
— Смотри-ка! Наконец-то в этом проклятом регистро обнаружилось что-то человеческое. Значит, когда операторы болеют, Система не работает. А когда явится другой?
— Через полчаса.
Зазвонил телефон.
— Турен у телефона... Да, он здесь, минуточку.
Он протянул трубку Улле Люку.
— Тебя.
— Люк слушает... А, привет... Как будто масса красных травинок?.. Но где... Фэрдиер? Угу... Ты уверен?.. Ну пока. — Люк положил трубку и попытался изобразить на лице безразличие.
— Если уж ты ведешь телефонные разговоры в моем кабинете, так изволь, черт тебя дери, объяснить, в чем дело, — сказал Турен.
— Это звонил Свенне. Ему кажется, что он нашел картину, похожую как две капли воды на ту, о которой говорил Роффе — ну, тот мой приятель. Она висит в галерее... в галерее Фэрдиер на Нюбругатан, угол Карлавеген и...
— Угол Нюбругатан — Карлавеген! — Бергстрем встал с кресла. — Так именно там и задавили Деревянного Исуса. Погодите-ка, может, я ошибаюсь. — Он бросился к селектору и нажал несколько кнопок.
Треск.
— Говорит Бергстрем.
Треск.
— Где убили Деревянного Исуса?
Треск. Треск. Треск.
— Спасибо.
Люк с удивлением посмотрел на Бергстрема — еще один разбирается в этом треске.
— Все правильно. На углу Нюбругатан и Карлавеген! — торжествующе проговорил Бергстрем.
— Так, так, —" протянул Турен. — Значит, мы имеем два интересных следа. Куда приведет один из них, мы узнаем из Системы-84 через каких-нибудь полчаса, а другой ведет в галерею, которой заправляет Стиг Эриксоп.
— Стиг Эриксон? — На этот раз дружный изумленный хор составили голоса Люка и Бергстрема.
— Он самый. Нам, старым криминалистам, он известен уже много лет. Заработал, может быть, миллионы, на наркотиках, но нам ни разу не удавалось засадить его. Теперь, возможно, появился шанс... Конечно же, за всем .чтим стоит Эриксон...
Турен замолчал и плеснул себе в стакан очищенного двенадцатилетнего.
— Меня он знает в лицо... — Он взглянул на Берг-стрема. — Тебе тоже нельзя идти туда, потому что форму он учует немедленно... А вот ты, Улле, пожалуй, мог бы оказать услугу правосудию.
Свен Турен наслаждался атмосферой места преступления. Не потому, что это было место преступления, а потому, что это был один из дворов Седера. Мало есть таких по-домашнему приятных мест, как дворы Седера.
Он стоял одной ногой в луже и разглядывал заграждения, поставленные вокруг баков. Два полицейских наблюдали за тем, чтобы общественность проявляла должное уважение к заграждению. Так, по крайней мере, утверждалось в рапортах.
«...согласно параграфу Уголовного кодекса...» Турен не отрываясь смотрел на текст, написанный на маленькой дощечке, прикрепленной к канату заграждения. Сколько раз он читал эти слова?
Полицейские никак не могли взять в толк, почему это начальник отдела насильственных преступлений стоит посреди двора одной ногой в луже и улыбается.
— Он извращенец, это точно, — сказал один. — Убийства и прочее дерьмо для него удовольствие, а мы в это время должны торчать здесь, как какие-нибудь манекены. В следующий раз, когда ребятишки начнут донимать нас вопросами, чего это мы тут делаем, я возьму и крикну во весь голос, что в баке лежит ядовитый тюлень. А потом сам прыгну в бак и буду там сидеть до рождества.
Второй полицейский рассмеялся.
— Что это за хреновину ты выдумал?
— А, чего там. Сгниешь здесь, стоя вот так. А про ядовитого тюленя я где-то слышал...
Агде Андерсон было семьдесят три года. Больше пятидесяти из них она прожила в одной и той же квартире, в одном и том же доме.
Она спустилась во двор, неся в руках два больших пакета с мусором, и, казалось, весьма удивилась, увидев двух полицейских рядом с огороженным веревкой мусорным баком.
Полицейских-то она, конечно, видела и раньше, правду сказать, с семи утра больше ничего и не делала, только сидела и глазела на них, но были они такими скучными, даже с места не сходили... Пришлось ей спуститься, чтобы узнать, что происходит.
Что случилось, было ей, разумеется, известно. На Клипгатан не каждый день находят трупы в мусорных баках. Но сейчас ее разбирало любопытство насчет дальнейших событий. «Сыграю дурочку, — решила госпожа Андерсон, — авось проболтаются». И решительным шагом направилась прямо к заграждению. Седые волосы были аккуратно уложены, в честь такого дня она надела новое платье.
— Сюда нельзя. — Один из полицейских предупреждающе поднял руку, и Турену стало ясно, что сейчас ему предоставится возможность повеселиться.
— Нельзя? А куда же мне выбросить мусор? Не могу же я держать его дома..
— Нет, конечно... Но сюда проходить нельзя.
— Ерунда, под этот шнурок ничего не стоит пролезть. Не пойму, и чего вы здесь стоите...
— Вы ведь знаете, что здесь было совершено преступление...
— Да знаю, но я думала, убийцу уже поймали, и все окончено...
— Не поймали, и думаю, не имеют ни малейшего представления, кто убийца...
«Вот как, милок, — подумала Агда Андерсон. — Таи его, значит, все-таки убили. И неизвестно, кто убийца. 'Гак-так. Л вдруг я знаю?» Но вслух она этого не сказала. Вслух она проворчала:
— Ну что ж, придется мне тогда оставить эти пакеты здесь, посреди двора, если их нельзя выбросить в бак...
Двор пересек Леонард Бергстрем.
— Система. Стало из...
— Погоди, — отмахнулся Турен и переступил правой йогой па сухое место. — Погоди, я дол жоп досмотреть. Тетка замечательная.
Бергстром посмотрел на полицейских, на Лгду Андерсон, потом перевел взгляд на шефа, ничего пе понимая.
— ...тогда сами забирайте мусор! — воскликнула Aria Андерсон.
— Нет уж, так не пойдет. Нам не положено брать мусор. И вообще, мне кажется, здесь неразумно оставлять пакеты.