Известие о предстоящем большом гоп-стопе их отнюдь не обрадовало. На Востоке за обычную кражу отрубают руку, а что их ожидает, если попадутся на краже султанской сокровищницы, даже страшно подумать. Но перечить пахану среди братков добровольцев не нашлось, поэтому и мысли у братков были не особо веселые. Внезапно кто-то затянул:
– Черный ворон, что ты вьешься над моею головой…
Пых и Седуксен подхватили гнусавыми голосами. Лом не поддержал товарищей, вставив в рот загубник, проверил, как поступает воздух из кислородного баллона. Потом закрыл вентиль и отложил акваланг в сторону, тихо пробормотав:
– Как говорится, «пришла беда, откуда не ждали». Ну, прям точно про нас, а, Львович?
Чечельницкий пожал плечами, ему в предстоящей операции была отведена роль водителя. Он, конечно, и от этого поручения был не в восторге, но выхода у экономиста не было.
– Не очкуйся, Лом, – неожиданно встрял Седуксен. – Васильич план рассказал, разжевал его по деталям. По идее, каша крутая должна завариться. Не пройдет и недели, и мы при «капусте», как Остап Бендер в белых штанах на пляжах Рио-де-Жанейро.
– Как бы нам белыми тапочками не разжиться, – буркнул Пых, держа в руках пояс с утяжелителями.
– Молодой человек, – не удержался от нотаций Чучельник, – старые люди говорили – богатство добыть не сложно, сложно его удержать. Так в данном случае это про нас.
– Ой, – отмахнулся Седуксен, – все вы пессимисты.
Как обычно, в разговоре не принимал участия Робин Гуд. У бывшего лучника были просто стальные нервы, он монотонно раскачивался в кресле-качалке с сигаретой между пальцами и после каждой затяжки выпускал ртом кольца дыма.
Никто из братков не догадывался, что в трех коттеджах от них проживает следователь ливийской контрразведки Назир Шах, и очень скоро судьба их столкнет.
Ночное небо над крошечным островком, омываемым теплыми водами Персидского залива, блестело россыпями огромных звезд. Ночь была тихой и душной, как обычно в это время года, но никто из участников предстоящих событий даже не мог предположить, что космические часы отсчитывают последние дни их жизни. Над островом сгущались смертельно опасные тучи…
Глава 8
Встреча Савченко с Назир Шахом состоялась на яхте. Когда Виктор прибыл в яхт-клуб на такси, ливийцы уже находились на борту парусника.
Следователь и Али обосновались в капитанской каюте, Мустафа с Ясером изображали отдыхающих, вольготно развалившись на верхней палубе. Четверо боевиков из группы Шаха в кают-компании чистили и смазывали оружие, извлеченное из тайника в киле.
Проходя мимо них, Виктор машинально отметил: «Шесть «хеклер кохов» «МП-5» германского производства, два итальянских «спектр» «М-4», четыре американских «ингрема». Да, серьезный подход у этих ребят». Что-то подсказывало бывшему морскому пехотинцу о грядущих больших переменах в ближайшем будущем.
Постучав, Виктор вошел в каюту.
– Здравствуй, – сказал Назир Шах по-русски, он, как и большинство офицеров спецслужб Ливии, обучался и проходил стажировку в СССР.
Виктор на европейский манер обменялся с арабами рукопожатиями, сел на свободный стул и принялся изучать внешность следователя, человека, от которого в очередной раз зависела его судьба.
Назир Шах не стал тянуть резину, не пускался в обсуждения финансовой стороны, а начал просто:
– Предстоит небольшая работа, и нам потребуется ваша помощь.
– Можно в деталях? – закинув ногу на ногу, спросил Савченко, помня, о чем просила его новая подруга.
– Можно, – кивнул Али и выжидающе посмотрел на следователя.
– Для того чтобы разобраться в гибели полковника Аббаса, нам необходимо допросить арестованных русских. Для этого нам придется вытащить их из тюрьмы. А для того, чтобы это было легче сделать, нам следует побеседовать с комиссаром Маликом. Мои бойцы возьмут его.
– А я для чего нужен? – спросил Виктор.
– Для психологического давления. Ваш родной язык должен послужить доказательством того, что за комиссара взялась русская разведка. Поэтому можете с полицейским не миндальничать, вроде как мстите за арестованных друзей. Малика необходимо сломать.
«Для меня это будет не сложно», – в мыслях усмехнулся Виктор, ливийцы даже не могли представить, как же долго бывший морпех мечтал о подобной встрече с комиссаром криминальной полиции, которого местное телевидение едва ли не каждый день показывало по всем каналам…
– Это, так сказать, общее, а теперь перейдем к деталям, – из динамика донесся голос Назир Шаха. Это была последняя фраза, сказанная на русском, дальше ливийцы перешли на арабский. Впрочем, для Алены Воронцовой, находившейся в припаркованном неподалеку автомобиле и слушающей этот разговор через микрофон, вмонтированный в ладанку, недавно подаренную ею Виктору, особой разницы не было. Арабским молодая женщина владела ничуть не хуже, чем русским. Высказанные Назир Шахом детали предстоящей операции убедили слушательницу в успехе столь рискованного предприятия.
– Серьезные ребята, – тихо произнесла Воронцова, вынимая из пачки длинную сигарету, даже не подозревая, что почти об этом же несколько минут назад подумал ее молодой любовник.
Ливийцы действительно подготовились основательно, создав сложную многоходовую операцию, состоящую из нескольких последовательных акций с отвлекающими диверсиями. Размах, с которым задумывалось нападение на тюрьму, даже восхитил Алену, ливийские коммандос собирались работать по-боевому, отбросив всякие понятия гражданской морали.
Кроме того, выходило, что, освобождая Христофорова и Лялькина, арабы тем самым выступали дымовой завесой для другого мероприятия. Продолжая слушать разговор ливийцев, Воронцова набрала номер телефона Серванта.
– Слушаю, – почти сразу же отозвался авторитет, судя по посторонним шумам, он находился в оживленном месте.
– Это я, – вместо приветствия по-английски произнесла молодая женщина. – Фиесту необходимо начать через три дня. С утра, чтобы к ланчу все было закончено.
После такого заявления авторитет даже остановился, приказной тон его «подруги» мгновенно привел его в состояние бешенства.
– Не слишком ли много ты берешь на себя, подруга? – взорвался бывший мичман.
Алене даже показалось, что она расслышала в динамике тигриное рычание, тем не менее ответила совершенно спокойно:
– Я беру на себя ровно столько, сколько позволяют наши совместные договоренности. Если ты хочешь со своим людьми и «рождественскими подарками» спокойно отвалить, то фиеста начнется ровно через три дня. Если же нет, то я остаюсь без своей доли, но с головой на плечах. А вы уж своими безмозглыми отростками разбирайтесь сами.
– Ладно, ладно, не кипятись, – Сервант вовремя сообразил, что Алена в задуманном мероприятии все-таки главная скрипка. Насчет гоп-стопа ее идея, как и план сокровищницы. Кроме того, она осуществляла выход за пределы султаната. Ну и что, что у него был свой вариант ухода, как и вариант легализации денег, говорить своей напарнице он ничего не собирался. (Черт его знает, что у этих баб на уме. Решит, что ее собираются кинуть, и настучит в местную «мусоровку». В истории мирового криминала такие случаи на каждом шагу встречаются.) – Раз ты у нас основная, тебе и банковать. Через три дня – значит, через три дня. Еще есть вопросы? Нет? Тогда гуд бай.
Алена отключила телефон и наконец с удовольствием закурила. Савченко к этому времени уже покинул капитанскую каюту и теперь разговаривал с одним из матросов. Из динамика доносился шум прибоя и крик парящих в небе над парусником чаек. Слушать дальше не было смысла, мужчины вели обычный бытовой треп.
«Ну что же, как говорится, раздала всем сестрам по серьгам, теперь необходимо заняться самым главным», – промурлыкала под нос молодая женщина, высунув руку из окна, она щелчком отправила окурок в свободный полет и, перегнувшись, достала с заднего сиденья ноутбук.
Для безопасного выхода из ситуации требовалась основательная помощь извне. Подобную услугу ей могла оказать лишь ее «контора» – СВР.
Для связи с руководством внешней разведки Воронцова решила воспользоваться дежурным каналом…
– Салам аллейкам, Джамал. – Майора Рафали разбудил незнакомый голос. На войне все действия человека подчинены рефлексам, над которыми главенствует инстинкт выживания.
Офицер президентской гвардии еще окончательно не проснулся, но уже скатывался с кушетки, рывком выхватывая из-под подушки автоматический пистолет и наводя его на звук.
– Эй, убьешь всех союзников, с кем против янки будешь воевать? – В десяти метрах от распластавшегося на бетонном полу Рафали стоял улыбающийся Черный Принц.
– Как ты сюда попал? – поднимаясь на ноги, спросил майор. Свой «браунинг» он снял с боевого взвода, но ставить его на предохранитель не стал, сунув за пояс.
– Как ты сюда попал? – поднимаясь на ноги, спросил майор. Свой «браунинг» он снял с боевого взвода, но ставить его на предохранитель не стал, сунув за пояс.
– Твои бойцы пропустили, – ответил пакистанец. Как обычно, он был в сером с черными полосами камуфлированном комбинезоне, ноги плотно обхватывали высокие ботинки с рифленой подошвой, на голове неизменный черный тюрбан с золотой полосой. Подсумки, автомат, нож – все стандартное, как у обычных, рядовых бойцов. – Твои люди, в отличие от тебя самого, – продолжал Черный Принц, – понимают, что мы союзники. А у союзников, как известно, один враг, и в борьбе с ним они объединяются. Поэтому, как правило, союзные войска побеждают.
– Нет, – не согласился с ним Джамал Рафали, – мы будем воевать раздельно. У каждого из нас свои цели и свои задачи.
– Это не твои слова. Так говорил генерал Кураджи, и, позволь спросить, где он сейчас? – Глаза пакистанца сверкнули яростью. – В плену американских оккупантов, возможно, даже в камере гауптвахты американского авианосца или вовсе в «зверинце» на военной базе Гуантанамо. Если бы мы воевали плечо к плечу, то наверняка генерал не оказался бы в руках интервентов.
Слушая Черного Принца, Джамал понимал, что того следует немедленно выгнать. Но вместо этого он продолжал его слушать и даже в какой-то мере соглашался, что он говорит правду.
– Ты можешь просидеть в этой крысиной норе еще десять лет, понемногу пакостя захватчикам и теряя своих людей. Но так ты им большого вреда не причинишь. За пролитую кровь своих солдат янки будут отвечать авиационными и ракетными ударами, что выльется реками крови твоего народа. И ты за всех них отомстить не сможешь при всем желании, ты даже не отомстишь за генерала Кураджи, который тебе заменил отца.
Джамал тяжело вздохнул, опускаясь на стул и окидывая взглядом свое подземное пристанище. Добротный бункер, устроенный в одном из районов Багдада, мог выдержать прямое попадание пятитонной авиабомбы. Хотя убежище было устроено без комфорта и блеска, присущего президентским бункерам, все же в нем было все необходимое: запасы продовольствия, оружие и боеприпасы, резервуары с водой. Гарнизон в сотню человек мог здесь находиться безвылазно три года, а когда отряд состоит из трех десятков человек, то и все десять. Но майор понимал, что Черный Принц прав. Все его диверсии, подбитые танки и «БМП», взорванные джипы с солдатами – сплошные мелочи, для такой большой и сильной страны, как Америка, подобные удары не более опасны, чем комариные укусы.
– Ты никогда не задумывался, почему янки посягнули на Ирак? – продолжал свою агитацию Черный Принц. – И почему им удалось захватить такое могучее государство? Ты можешь мне рассказать десятки баек, которые вам вбили в головы ваши идеологи, и все это будет сплошное вранье. Потому что правда лежит на поверхности. Ваш президент умудрился перессориться со всеми соседями, и, когда грянула беда, никто из братьев-мусульман не протянул ему руку помощи. – Черный Принц подошел к столу, где была разложена подробная карта столицы с обведенными красным маркером объектами американской армии и ее союзников.
Усевшись напротив Джамала, пакистанец продолжил:
– С одной стороны, их можно понять, за вашего Хусейна я бы и слюны на плевок пожалел. – Ругательства в адрес президента вызвали в душе майора вспышку ярости, но выхода в этот раз она не нашла, Джамал промолчал.
– Но Хусейн не является воплощением Ирака. Воплощением государства является его народ, и, когда народ гибнет, братья-мусульмане просто обязаны подать голос в их защиту, протянуть руку помощи и встать перед агрессором грудью. Наш святой долг…
– Что ты конкретно от меня хочешь? – перебив боевика, тихо спросил Рафали, он вдруг почувствовал, что смертельно устал. Год войны, которую нельзя выиграть, изматывает, вынимая из человека душу, превращая его в зомби, биологического робота-убийцу.
– Я получил секретное донесение, – после короткой театральной паузы проговорил Черный Принц. – Янки собираются построить в водах Персидского залива боевой остров, где будут размещаться войска, авиация и военно-морской флот. С этого острова американцы будут контролировать все корабельные пути и прибрежные государства. Их стремления поддерживает султан Буктара. Он предал правоверных и купается в их крови, за предательство должен заплатить своей жизнью. На его примере остальные мусульманские лидеры должны будут прозреть и увидеть льющуюся кровь безвинных жертв.
– Ты не ответил на мой вопрос, что конкретно ты хочешь от меня, Принц? – повторил свой вопрос майор.
– Мы должны объединиться против султана Мохамеда Абу Хаджи.
– Зачем? – равнодушно пожал плечами Рафали. – Мои бойцы, мальчишки, даже не успевшие стать солдатами, они ни на что не годны, разве только умирать за свою родину. Против твоих боевиков они все равно что щенки дворняг против матерых волков. К тому же у тебя есть группа смертников-шахидов, которые справятся без труда с султаном. Разве я не прав?
– Конечно, прав, – согласился Черный Принц. – Только сил у меня недостаточно, да и времени мало. Пока в Буктаре янки чувствуют себя в безопасности, с султаном заодно, я хочу и им преподать хороший урок. Только оружия, боеприпасов и взрывчатки у меня мало, нет необходимой техники. Все это, конечно же, я могу достать, купить или доставить из-за границы, но на это уйдет много времени. А у тебя все это есть, и на этот раз кровь твоих мальчишек прольется не зря. Об этой акции заговорит весь мир, друзья с восхищением, враги с ужасом. Когда иракский народ победит ненавистных янки, тебе, майор Джамал Рафали, поставят золотой памятник.
Черный Принц не зря потратил молодые годы на учебу в медресе и духовной академии, именно там в нем обнаружили и развили дар оратора…
– Хорошо, я согласен, – наконец решился Джамал…
Старший прапорщик Николай Иванович Тягнирядно был невысоким смуглолицым крепышом, обладателем небольшого пивного брюшка, с хитро бегающими по сторонам поросячьими глазками (в поисках того, что плохо лежит) и чубом цвета спелой пшеницы. В армии он служил почти два десятка лет, и все на должности ротного старшины, в свое время безболезненно перейдя из Советской Армии в незалежну. Хитер он был, аки змей, и вороват, как мартышка. Таких в народе испокон века называли шельмами.
На Иракскую войну Тягнирядно попал еще задолго до начала боевых действий, когда Уряд принял решение направить в Кувейт батальон химической защиты, на тот случай, если Хусейн решится применить оружие массового поражения.
Отравляющих веществ у иракского диктатора не оказалось, но зато, попав «за кордон», старший прапорщик смог себя творчески реализовать на все сто процентов. Вернее было бы сказать, реализовал он элементы солдатского обмундирования.
Сперва Тягнирядно познакомился с американскими пехотинцами и, выяснив запросы бравых вояк, стал им продавать прорезиненные плащ-накидки «ОЗК»[10], убеждая джи-ай, что это маскировочные накидки снайперов времен афганской войны. И рассказывал старший прапорщик столь убедительно, что ни у кого из заокеанских союзников не закралось ни малейшего подозрения, что, выражаясь языком криминалитета, «фармазон лохам фуфло толкает».
Разрекламированные плащи защитных комплектов разошлись по цене пятьсот условных единиц, естественно, в долларовом эквиваленте, за неполный месяц. Тем самым оставив химбатальон без первичных средств защиты.
Вторым «шедевром» Николая Ивановича стала реализация зимних шапок-ушанок среди зажиточного населения Кувейта. Шапками по какой-то причине батальон снабдили на родине службы тылового обеспечения.
Но настоящей золотой жилой для старшего прапорщика Тягнирядно стала родная «горiлка». Наладив контакты с пилотами военно-транспортной авиации, Николай сам стал снабжать горячительными напитками братьев славян из польского и болгарского контингента, хотя не брезговал и американцами с англичанами. И вскоре все воюющие за главные принципы современной демократии знали главное условие получения огненной воды «Чимергес. Сто чатлов»[11] (естественно, в долларовом эквиваленте).
Четко отлаженная система алкотрафика позволила старшему прапорщику находиться на Среднем Востоке второй год, соответственно с выездами на родину во время отпусков. А также построить трехэтажную хатынку на берегу Черного моря в заповедной зоне, приобрести импортную мебель и бытовую технику, заодно и «мерс» «300-й», что называется, с нуля.
Вот и выходило, что народная мудрость опять оказалась права, заявляя: «Кому война, а кому мать родна».
Приехавшего проведать друга детства Пыха, вместе с ним и Серванта Тягнирядно принял с размахом. Первым делом он повез приятелей к себе в гости. Оказывается, неся «тяжелую» службу в столице Кувейта, он умудрился и там приобрести квартиру. Небольшую, всего в три комнаты, но с кондиционером (что немаловажно, когда на улице жара переваливает за сорок градусов), в хорошем доме и приличном районе.