Я улыбнулась этой мысли. Беременна малышом Вронского. Конечно, нам необходимо быть вместе. У меня нет собственного бизнеса, по сути, мне нечего терять. Михаил Петрович даст мне отличную рекомендацию. Киев – город больших возможностей. Я найду там свое место. Успокаиваюсь и смиряюсь с мыслью о скором отъезде.
Отпуск пролетел быстро. Я со слезами на глазах собираю красивые безделушки, которые накупила в мелких лавочках уличных торговцев, чтобы помнить об этом волшебном лете. Сергей же, смеясь, замечает, что мы сможем вернутся сюда еще не раз в этом году. Главное, чтобы у него было свободное время.
Мы решили, что я сразу же уволюсь по возвращении на работу. А через две недели Сергей заберет нас с Женей к себе.
Лавров не удивился моему заявлению. Он лишь выразил сожаление, что такой талантливые организатор и небезразличный человек уходит от него.
Ты хорошо подумала, Ирочка?
Да, Михаил Петрович. Мы с дочкой уезжаем в столицу.
К тому молодцу едешь? К Вронскому?
Да. К нему.
Я не зря тебя спрашивал когда-то, что у вас за отношения. Еще с первой встречи я заметил между вами что-то, что электризовало воздух вокруг. Тогда я думал, что моему фонду придется сотрудничать с фирмой Хомутова. И когда хотел переманить тебя к себе, предполагал, что вам иногда придется пересекаться. Только не знал, хочется тебе этого или нет.
Я тогда и сама этого не знала.
Ну, дай Бог тебе всего.
К моему удивлению, коллектив очень огорчился, узнав, что я покидаю их. Я и сама не знала, что мы так привязались друг к другу. Девочки устроили мне проводы. Мы съели два торта и тонну конфет, подружились в Фейсбуке, чтобы следить за новостями друг друга, и пообещали не теряться.
Влад спокойно отнесся к нашему переезду. Правда, на какое-то мгновение мне показалось, что он выставит мне условия относительно встреч с Женей. Но я заблаговременно пообещала ему привозить дочку по первому его требованию, обязательно приезжать на праздники и во время каникул.
Его это устраивало.
Разговор с моими родителями оказался сложнее. Мы так и не восстановили нормальные отношения. Вернуться к тому доверительному общению, которое было когда-то между нами, казалось невозможным. Папа пожелал мне удачи на новом месте, а мама устроила настоящую истерику.
Куда же ты едешь, Ира? У тебя и работа такая хорошая, и от нас недалеко.
Я еду к Сергею, мама. А отдалиться мы и так уже успели на достаточное расстояние.
Не будь жестокой.
Никогда и не пыталась. Но, видимо, ты не понимаешь, что я теперь с любимым мужчиной, что хочу снова попытаться выстроить свое будущее в соответствии со своими желаниями.
Ты рискуешь, - с горечью замечает мама.
Ничуть. Я люблю его, он любит меня.
Он сделал тебе предложение? – недоверчиво спрашивает она.
Нет. Но мне это неважно.
И на что же ты рассчитываешь? Какие гарантии у тебя есть?
Наши чувства!
Это не гарантии.
Как ты успела убедиться, штамп в паспорте тоже не является залогом безоблачного будущего.
Ты сглупила. Если бы не твое безрассудное поведение, вы с Владом были бы счастливы.
Он и так счастлив сейчас. Да как же ты не понимаешь, что сердцу не прикажешь? Неужели не можешь просто порадоваться за меня?
Разговор с ней так ни к чему и не привел. Я сухо пообещала, что Женя навестит их, когда будет с отцом, и попрощалась с камнем на сердце.
Мне почему-то казалось, что мама никогда не примет моей позиции, иначе это будет служить своеобразным признанием ее собственных ошибок. Отца она не отпустила, но вряд ли они оба были по-настоящему счастливы. А я вырвалась из уз неудачного брака и приближалась к тому, чтобы навсегда забыть об одиночестве.
Все вещи были собраны. Большую часть я отправила транспортной службой на наш новый адрес. Остальное поместилось в машину Сергея.
Он снял новую квартиру, более просторную. Она выходила окнами на Днепр, рядом находились две школы, огромное количество детских площадок и множество уютных мест для отдыха. Он присылал мне фотографии всех квартир, которые ему предлагали, и мы остановились на этих трехкомнатных апартаментах.
Женя задремала на заднем сидении машины, когда мы выехали из Запорожья. Я смотрела на бесконечные поля пшеницы, подсолнечника и кукурузы, перебирая в уме список вещей, которые предстояло купить в самое ближайшее время. А потом вдруг ощутила какую-то неясную тревогу. Приложив руку к ноющему животу, я попыталась отогнать тяжелые мысли.
Мое возбуждение и радостное предвкушение перемен омрачило только одно обстоятельство – я узнала, что беременность так и не наступила.
Глава 34
Наша новая квартира - просто мечта. Никаких маленьких комнатушек, крошечных ванных, непродуманных кухонь. Я влюбилась в это жилище сразу же, как только вошла. Темная паркетная доска отполирована до блеска, светлые стены делают пространство еще больше. В зале кожаный диван и два кресла, огромные телевизор, оставивший меня, однако, совершенно равнодушной. Зато зона возле электрического камина и уютное кресло, покрытое шерстяным пледом, сразу стало любимым уголком отдыха.
На огромной кухне сразу же хочется что-нибудь приготовить. Женя облюбовала небольшую барную стойку с высоким стулом на хромированных ножках. Она там рисует и занимается аппликацией, собирает конструктор и делает вид, что работает на компьютере, весело болтая ногами. Я с трудом заставляю ее садится вместе с нами за овальный обеденный стол, чтобы втроем поужинать или позавтракать. Обедаем мы все вместе крайне редко, только по выходным.
Наша с Сергеем спальня немного пугает меня. Слишком помпезная, роскошная. Мне хотелось бы чего-то более мягкого и женственного, но я решила, что ничего переделывать не буду. Квартира съемная, только после ремонта, незачем беспокоить хозяев.
Зато детская удивительно милая. Оформленная в теплых бежевых и салатовых цветах, с ярко-оранжевым пушистым ковриком, она сразу же всем нам пришлась по душе. Женя осталась довольна двухэтажной кроватью, на которую можно взбираться как по лесенке, так и по ступенькам с другой стороны, на самом деле являвшимися ящиками для одежды и игрушек. Декоративное дерево на стене оживляет детскую, добавляет ей волшебства, а удобный стол возле окна пригодится, когда Женя пойдет в школу.
Ну и вид на Днепр – это нечто удивительное. Если меня что-то беспокоит, или я не могу найти верное решение каких-то текущих проблем, я подхожу к окну и смотрю на тихую гладь реки, на блестящие золотом купола храма на другой стороне, наблюдаю за стайками неспешно плавающих уток или бегающими вдоль набережной людьми и все становится на свои места.
Женя посещает подготовительные курсы перед школой, ходит на танцы и английский. Я фактически ехала уже на новое место работы. Благодаря рекомендации Лаврова и его связям, спустя два дня после переезда я пошла на собеседование в один из крупнейших благотворительных фондов, работающих по территории всей страны. Должность, конечно, была ниже чем та, которую я занимала, но принцип работы тот же. Я согласилась.
Сергей работал очень тяжело. Иногда мы с Женей ложились спать, так и не дождавшись его прихода. Но у меня никогда не было впечатления, что о нас забыли. Сергей мог прислать нам пиццу на дом с запиской «Моим девчонкам, чтобы отдыхали» к тому моменту, как я возвращалась домой с Женей, которую мы определили в маленький частный пансионат. Кстати, это было настоящей находкой. Невысокое двухэтажное здание, больше похожее на таунхаус, выкупила группа женщин, которые оказывали услуги нянечек, могли выезжать на дом или забирать детей в этот пансионат с игровыми комнатами, спальными и отличным кормлением. Там имелся педиатр.
Женю даже возили на все кружки и курсы.
Стоило это недешево, но Сергей сказал, что в деньгах недостатка мы не испытываем.
Жизнь налаживалась, появился какой-то особый распорядок, характерный только для нашей семьи. Мы ходили вместе в рестораны и кино, возили Женю в зоопарк и развлекались по выходным на частных пляжах. Вечерами, когда Сергей был дома, мирно смотрели телевизор. Иногда мы зависали на кухне, беседуя о том, как прошел день за бокалом вина, пока я готовила ужин. Женя была в восторге от своей комнаты, строила там шалаши и пещеры, играла в куклы и лишь изредка присоединялась к нам. Говорила, что ей скучны разговоры взрослых. Но если дело доходило до просмотра нового фильма с миской картошки фри, запеченными в духовке крылышками или сырными палочками, она занимала почетное место на диване между нами, и ничто не могло заставить ее уйти.
Прошел первый месяц нашей совместной жизни. И в определенный срок я опять расстроилась, стоя в ванной с упаковкой тампонов в руках. Я знала, что в те дни, кода зачатие было наиболее вероятным, мы с Сергеем старались изо всех сил. Я видела, что идея завести малыша все больше укоренялась у него в мозгу. Он хотел собственного ребенка все сильнее и сильнее. Даже стал поговаривать, что придется сменить квартиру, чтобы малыш не беспокоил Женю, и с первых дней у него была своя собственная комната.
Прошел первый месяц нашей совместной жизни. И в определенный срок я опять расстроилась, стоя в ванной с упаковкой тампонов в руках. Я знала, что в те дни, кода зачатие было наиболее вероятным, мы с Сергеем старались изо всех сил. Я видела, что идея завести малыша все больше укоренялась у него в мозгу. Он хотел собственного ребенка все сильнее и сильнее. Даже стал поговаривать, что придется сменить квартиру, чтобы малыш не беспокоил Женю, и с первых дней у него была своя собственная комната.
К тому же, утвердиться в желании стать отцом Сергею помогла Женя. Как-то они вдвоем сидели перед телевизором, пока я хлопотала на кухне, и смотрели комедию «Чего ждать, когда ждешь ребенка». Я иногда подсаживалась к ним, искренне смеясь над некоторыми моментами. Вспоминала свою беременность, говоря, что очень напоминала одну из героинь неуклюжестью и одышкой. И тут Женя встрепенулась - ей по-прежнему срочно нужен братик или сестричка.
Мам, а ты не хочешь еще раз выносить в животике ребеночка? Тебе ведь можно? А то когда мы говорили об этом с папой, ты отказалась.
Сергей с интересом посмотрел на меня.
А когда это обсуждалось?
Тогда, когда мы с тобой уже были знакомы, - ответила я, выразительно глядя на его улыбающееся, самодовольное лицо.
И в чем была причина?
В том, что у меня поменялись планы на будущее.
А как у тебя сейчас с планами?
Все в порядке. Уж ты-то должен это знать.
Так что, у меня может скоро появиться братик или сестричка? – Женю разбирал интерес.
Возможно, - хитро поглядывая на меня, ответил Сергей. – А ты хотела бы?
Еще как! Я бы помогала его пеленать, и пела бы песенки, чтобы он уснул, и расчесывала волосы, и давала бы бутылочку с водой.
Я вижу, ты хорошо подготовилась, - скептически отметила я.
И это приветствуется. Что ж, Женя я постараюсь … хм… уговорить твою маму.
Ура! У нас скоро будет ребенок! – Женя была в восторге, как и Вронский, похожий на короля накануне великих завоеваний.
И вот сейчас, несколько дней спустя после того разговора, я тупо смотрю на свое перепачканное кровью белье и едва сдерживаю рвущееся из груди отчаяние. Меня гнетет нехорошее предчувствие. А вдруг я не смогу забеременеть? Может, мои яичники уже слишком стары для этого? Или гормоны шалят?
Чтобы не мучить себя, решаю записаться на прием к гинекологу и выяснить, что же со мной творится.
Сергей же воспринял очередную неудачу спокойно. Притянул меня ночью к своей широкой гриди, заставив спиной прижаться к нему, положил горячую руку на ноющий живот и тихо прошептал:
Ну, ничего страшного, малыш. У нас впереди вся жизнь.
Мне очень хотелось в это верить. Поэтому я вздохнула и уснула, согретая его теплом, успокоенная нежной лаской.
Я боялась, что пообещав ему ребенка, я лишь раззадорю его, но не смогу дать желаемое. Я знала, что из Сергея получится замечательный отец, что жизнь его станет полной в тот момент, когда он возьмет на руки своего малыша. Я была уверена в этом так же, как и в том, что солнце встает по утрам.
Мы все больше походили на обычную семью. Вместе ходили по магазинам, сообща делали покупки и планировали нашу дальнейшую жизнь даже в мелочах. Но со стороны неуловимые детали в поведении двоих моих самых любимых людей выдавали то, что Женя – не родная дочь Вронскому.
Они не держались за руки, никогда не ходили куда-то вдвоем. Если мне нужно было прибраться дома, а Сергей отправлялся за продуктами в магазин, Женя всегда оставалась со мной, хотя прогулки по супермаркетам, даже продуктовым, были ее любимым развлечением.
Я надеялась, что время это исправит.
Я дважды звонила Наире. Сергей не знал об этом, но я считала необходимым быть в курсе ее дел.
Химиотерапия прошла более-менее успешно. Она не рассказывала, каких результатов ей удалось достичь, но по ее голосу казалось, что она уже выздоровела.
Со мной все в порядке. Я прекрасно себя чувствую. Не понимаю, зачем так переживать?
Вы остались в больнице или дома?
Я давным-давно дома, жду летних распродаж и новостей.
Я понимала, на что она намекает, но пока обрадовать ее мне было нечем. Сергей упорно молчал. К тому же я видела, что он действительно очень занят на работе. Возможно, если бы не эти постоянные завалы, у него было бы больше времени для того, чтобы разобраться в ситуации с матерью.
Настал вторник. Я отпросилась на работе и, сев в метро, с волнением подумала о том, что же мне даст встреча с гинекологом.
Электрическое освещение делало лица людей более бледными. Я автоматически отметила, что красная помада на губах молоденькой девушки, сидевшей напротив меня, отдает фиолетовым. Мои мрачные мысли отражались и на моем восприятии окружающего мира. Я видела перед собой лишь озабоченных, замученных горожан, которым ни до чего и не до кого не было дела.
От волнения у меня онемели руки. Неуверенными пальцами я обхватила ручки своей сумочки и вышла из вагона метро на нужной станции.
Как и большинство частных клиник, выбранная мной также, как и остальные, сияла чистотой. Диванчики для клиентов были удобными, персонал приветливым, то тут, то там в огромных горшках стояли декоративные растения. Но я всего этого почти не замечаю.
Словно школьница, которой предстоит первый осмотр на гинекологическом кресле, я невероятно переживаю.
Рядом со мной женщина примерно моего возраста с огромным животом. Она одной рукой поглаживает его, успокаивая ребенка внутри. Я исподтишка изучаю ее. Очень дорогое платье для беременных, кольцо с бриллиантом, безупречный маникюр, сумочка из змеиной кожи и подходящие к ней лодочки без каблуков. Блондинистые волосы до плеч ухожены настолько, что будут сиять даже в темноте.
Смотрю на свою талию. За последние недели я похудела на три - четыре килограмма. Ритм жизни в столице иной. Часто приходится куда-то бежать, точнее рассчитывать время. Иногда не успеваю поесть. Но мне нравится.
Беременная заходит в кабинет, а я пересаживаюсь на ее место в надежде, что сработает старое поверье: если что-то разделить с женщиной в положении, то и тебе выпадет то же счастье. Это, конечно, не стакан воды, но все же кое-что.
Гинеколог – моложавая женщина лет сорока пяти – приветливо здоровается со мной. Ее аккуратная стрижка, теплый взгляд карих глаз и журчащий голос производят на меня хорошее впечатление.
Присаживайтесь, - она указывает на стул напротив. – Меня зовут Елена Витальевна. Что вас беспокоит?
Я хотела бы проверить свое здоровье. Не было никогда никаких проблем, в последнее время тоже ничего не беспокоило, но я начала планировать ребенка, и вот уже два месяца как ничего не выходит.
Ну, это еще не повод для паники.
Я понимаю, но все же. Дочкой я забеременела с первого раза. Правда, это было почти семь лет назад.
Хорошо. Не переживайте, мы все проверим.
Дальше идут стандартные вопросы. Я спокойно отвечаю, желая, чтобы мы быстрее приступили к осмотру.
Когда врач выясняет, что у меня как раз период овуляции, предлагает сделать УЗИ. Я с радостью соглашаюсь.
Датчик скользит по низу моего живота, щедро смазанного гелем. На экране проступают неясные очертания внутренних органов. Черно-белое изображение ни о чем мне не говорит. Елена Витальевна делает замеры матки и яичников, помечая все на специальном бланке. Потом начинает сильнее надавливать, желая что-то рассмотреть.
Меня уже не интересует изображение на мониторе. Я смотрю на ее лицо. Она слегка прищуривается и поджимает губы.
Когда, вы говорите, у вас были последние месячные?
Я отвечаю. Она опять что-то записывает и положив датчик на подставку, подает мне бумажное полотенце.
Дело в том, что я не вижу, чтобы у вас была овуляция.
У меня опять немеют руки. Вокруг рта тоже странно покалывает, будто я приложила лед.
Как такое может быть?
Вы говорили, что одно время предохранялись противозачаточными таблетками. Возможно, из-за них яичники еще не вошли в рабочий цикл. А может быть, это возрастные изменения.
Но мне только тридцать три.
Сейчас такое поколение, что и в двадцать пять лет я ставила диагноз «преждевременное угасание функций яичников».
Так у меня именно такой диагноз?
Не думаю. Месячные регулярные. Но яйцеклетки не созревают.
Может, ранняя овуляция?
Нет. Если бы мы ее пропустили, за задней стенкой матки была бы жидкость после того, как лопнул фолликул. Ее нет.
А может, поздняя, - я не хочу сдаваться.
Я бы увидела созревающий фолликул на яичнике.
Я раздавлена. Мне кажется, что жизнь отворачивается от меня, лишая последней надежды на счастье.
Давайте я посмотрю вас на кресле, а потом можете одеваться.
Я двигаюсь, как деревянная кукла. Руки и ноги нормально не сгибаются, тело не слушается.