– Надо было в нее стрелицу пустить, а не кричать. Малецык мне пояснил потом, то просто сбой в кодах произошел, – Перший днесь сказал много степеннее, и прикрыл дланью все свое сияющее лицо, схоронив не только очи, нос, но и широко растянувшиеся губы.
– Испугалась я! испугалась, забыла про стрелицу, – вздыхая, произнесла рани Черных Каликамов и горестно качнулась, по всему вероятию, она и впрямь растеряно и сызнова переживала то мгновение, когда увидела огромную, длинную тварь и напрочь забыла о своих способностях. – Я кстати к чему это говорю. Чтобы вы убедили мальчика Господа Темряя более не экспериментировать на маковке. Во-первых там находятся существа, каковые могут понадобится мне. А во-вторых, во-вторых, там вмале появятся бесицы-трясавицы… И кстати, что с Трясцей-не—всипухой? Мне, конечно, безразлично, но коли Вещунье в ближайшее время не помочь, она явственно окочуриться.
Димург немедля перестал сиять, и, убрав руку от лица, вельми недовольно глянул на Кали-Даругу, чуть слышно дыхнув:
– Ну, вот опять… Опять это не понятное негодование на альвов… По поводу бесиц-трясавиц, я их вызвал… Прибудет как ты и указывала Трясца-не-всипуха… Они уже в чревоточине. На маковке я все поправлю, тварь изловлю и уничтожу, и попрошу Небо заглядывать туда к Темряю. Коли еще раз нечто такое повторится, отправлю его к Вежды, а сюда пришлю Мора. Значит покуда молод, не готов.
– Конечно, не готов. Совсем чадо неразумное еще и поступки у него ребячьи, – одновременно с нежностью и участием в голосе заговорила демоница, и дотоль смурное ее лицо посветлело, мягкой улыбкой изогнулись губы. – Я о том сказывала, да вы разве Господь меня слышите?
– Всегда… всегда слышу, моя бесценность, – ласково произнес Димург, и с трепетом во взоре всмотрелась в лицо Кали-Даруги. – Только когда-то надо ж пробовать и малецыку тоже… Я все улажу не беспокойся. Уверен того больше не случиться, ибо Темряй дважды не повторяется. А теперь иди, моя милая девочка, я разрешу все вопросы с Небом и потом призову тебя.
Рани Черных Каликамов немедля легохонько преклонила голову, и, кинув беспокойный взгляд на нежданно резко дернувшую ножкой Владу, оную ласково огладил старший Димург, повернувшись, исчезла в завесе… но, верно, лишь за тем, чтобы мгновение спустя оттуда вышел Небо.
Глава тридцать восьмая
Старший Рас дюже сильно нервничал и это наблюдалось не только в его беспокойной походке, где к медлительности шага прибавилась еще какая-то надрывистость покачивающихся рук, не только в напряженно замершем взгляде, неотрывно смотрящем на девочку, но и в окаменевшей и точно потухшей Солнечной системе в навершие венца, отчего даже звезда в центре более не рассылала сияния округ себя. Небо подошел достаточно близко к старшему брату, и, остановившись в нескольких шагах от кресла, в коем тот сидел, застыл.
– Будь добр, дорогой мой малецык, создай кресло, чтобы я не взмахивал руками и не беспокоил нашу почивающую бесценность, – молвил, степенно роняя слова, Перший. – Я пересяду, чтобы освободить твое место.
– Нет! Нет! – порывчато дыхнул Небо. – Сиди, не подымайся, не тревожь девочку.
Бог немедля вздел вверх руку, чуть заметно дернул вытянутыми перстами, словно тем движением разрезая барашки-облаков плывущих, похоже, не столько в своде, сколько в самой поднебесной дали на части, на отдельные куски, рыхлые охломотки. Множество тех мельчайших шматков посыпалось дюже резко вниз, чуть правее кресла в оном сидел Перший, и, достигнув пола, взгромоздившись плотно друг на друга, образовали не высокую такую горку. А миг погодя та горка, слышимо пыхнув, обратилась в пузырчато-разрозненное облачное кресло, местами, точно лишенное плотного своего естества так, что сквозь те дыры просматривались зеркальные стены залы.
Кресло сформировалось как раз в том месте, где в печище Расов всегда помещался Бог Дивный, младший из четверки Зиждителей. Небо, неспешно подступив к креслу, воссел на него, и, облокотившись на высокий, рыхлый его ослон встревожено воззрился в лицо девочки, голова которой теперь покоилась на предплечье Першего и зримо для Бога сияла ярким смаглым переливом света. Димург нежно дотронулся перстом до кольца в ее левой ноздре, и, усмехаясь, негромко заметил:
– Почему то я не сомневался, что она себе попросит такое же как у Кали-Даруги. Еще не одна моя лучица… не оставалась равнодушной к этому знаку демониц.
Небо беспокойно пробежался взглядом, точно прощупывая с головы до ног, по Владе, а засим так же исследовал старшего брата с явственно недовольно зыркающей на него смарагдовыми очами змеей в навершие венца.
– Что ты молчишь Отец? – наконец, выдавил из себя Рас, таковым обращением он всегда признавал свою малость и слабость в сравнении со старшим Першим, высказывал тем свою подчиненность и одновременно требовал к себе заботы… Такой тембр голоса Небо использовал только при Першем, ибо ведал как тот его любит и всегда тем пользовался. – Как наша лучица?
– Все хорошо мой милый, – улыбаясь, незамедлительно ответил старший Димург, стараясь прозвучавшей в нем теплотой снять напряжение с младшего брата. – Лучица, как и в целом, плоть, достаточно стабильны. Нельзя сказать поколь, что здоровы, но опасности гибели нет. Я уверен, если все пойдет также ровно и дальше, лучица, однозначно, оправится от болезни. Ежели, конечно, нам удастся сберечь все то, что наработала живица.
– Нам? – голос Небо нежданно резко дрогнул и тотчас заходили-ходором желваки на его скулах.
– Конечно нам, – вельми мягко проронил Перший и чуть зримо кивнул. – Нам: Расам, Димургам, Атефам. Нам надо всем стараться. Особенно твоей печище Небо, ибо я не стану изымать у вас девочку, в том нет необходимости.
– Фу, – нескрываемо довольно выдохнул Рас, и теперь сложив на облокотницы кресла руки, явно расслабился.
А малость погодя в его венце яро сверкнула центральная звезда и тем самым завела движение окрест себя планет, спутников, астероидов, метеоритов и самой космической пыли и газа.
– Тогда я не пойму, – уже видимо недовольно молвил Небо и вопросительно зыркнул на брата. – Зачем Кали-Даруга говорила, что жизнь лучицы находится под угрозой… В самом деле Отец, я понимаю, что заслужил негодование, но может пора ее урезонить.
– Попробуй, – тихо вторил молви Раса старший Димург, и легохонько пошевелил, точно затекшими плечами. – Она же будет тут.
Впрочем, Небо, как это он почасту делал, решил не обратить внимание на слова старшего брата, продолжив сказывать:
– Я никак не пойму Кали-Даругу, – по всему вероятию, он передумал ее урезонивать, коль то отказался делать его брат. – До твоего приезда она говорила, что девочка и драгоценная лучица довольно-таки бодры, но стоило тебе появится в Млечном Пути, мгновенно заговорила по-другому. Как такое понять?
– Все просто, – теперь уже много громче, так, чтобы Рас его понял, произнес Перший, при том ласково поглаживая перстами спящую девочку по лбу и волосам. – Тебе в целом, считает Кали-Даруга, безразлично благополучие нашей бесценности. Ты не исполняешь рекомендованного ей, почасту споришь. Условия жизни самой девочки далеки от хороших, внимание и ты, и малецыки уделяете ей обрывочное. По мнению Кали-Даруги один Огнь и, как ты сам понимаешь, Седми выполняют все ее указания.
Небо досадливо уставился на старшего брата и вельми, для общей своей медлительности, ретиво покачал головой, вроде не в силах даже ответить.
– Не качай головой, не стоит, – продолжил говорить Господь и губы его самую толику живописали ухмылку. – Очевидно, Кали-Даруга преувеличивает, но ей это простительно, поелику ты понимаешь днесь для нее существует только лучица… Потому девочка так благостно и выглядит. И лучица хоть еще и слабенькая, но более не отключается… Все в них поколь такое хрупкое… нежное… связи тоненькие как волоконца… но все же это есть… уже существует… И в том заслуга Кали-Даруги. Это ее забота, тепло и уникальные знания вернули к жизни мою лучицу. Однако. – Старший Димург на чуть-чуть смолк внимательно воззрился своими темно-коричневыми очами, полностью поглотившими остатки желтоватой склеры, на Раса и дополнил, – хочу напомнить тебе милый малецык, что Кали-Даруга не просто мое творение. Законы оные она несет в себе, предписания коим подчиняется составлены для нее Родителем. А значит она всегда и во всем действует лишь во благо лучицы по тем указаниям, что есть ее суть. Посему если живица, что-то требует ты и твоя печища, кои ноне есть пестуны плоти лучицы, обязаны их безоговорочно и немедля исполнять.
– Так и есть, – откликнулся Небо и провел дланью по своей кучерявой бороде и единожды усам, только не сверху вниз, а вспять, тем самым взъерошивая волоски. – Мы выполняем все, что она требует.
– Не всегда, – перебивая брата, произнес Димург, и так как девочка надрывно дернулась, прервался, и, приподняв ее тельце, прижал к своей груди. – Слышит… понимаешь лучица слышит, – протянул он для брата, и Рас широко улыбнувшись, кивнул. А Перший склонив голову и упершись губами в лоб девушки, не слышимо для Небо протянул, – Крушец, мой бесценный малецык… мой Крушец. – Бог испрямился и нежно провел ладонью по лицу и расслабленному телу Влады и уже более ровно продолжил говорить, – во-первых… наладь быт девочки. Недопустимо, что она хаживает столь дальнее расстояние от своего дома до жилища Кали-Даруги. Они должны жить друг подле друга… ведь живица тебе о том сказывала. Раз Владочка привыкла к духу, и не может жить без него, построй им дом возле демониц. Девочка давеча простыла, оно как возвращалась домой после купания… Что Небо неужели не ясно, что днесь Кали-Даруги надо идти на уступки, ибо она просит не ради прихоти, а как необходимость. – Старший Рас приоткрыл рот, желая ответить и даже вобрал туда воздух, но Перший резко качнул головой и вместе с ней в венце широко раззявила пасть змея, высунув оттуда свой черный язык, затрепыхала им туда… сюда. – Не стоит со мной сейчас пререкаться, теперь живица меня предупредила, что ежели, ты не будешь внимателен к лучице, она свяжется с Родителем. – Глас Димурга стал много ниже и теплее, точно он не властвовал в этой огромной зале, а всего-навсе просил, – малецык мой бесценный, будь благоразумен. Исполняй все, что потребует Кали-Даруга. И без твоих любимых «подумаю», «а может, что-то иное». Живица требует лучшее и необходимое для взращивание лучицы и сохранения этой плоти. Теперь почему Кали-Даруге пришлось настаивать на лечение. Я имею ввиду Лярву и златцвет? Как только сказала, тотчас должен согласиться и исполнить. Не можешь сам доставить, скажи сынам… мне наконец… Я сам принесу.
– Я же выполнил все, как потребовала, сам доставлял, – отозвался Небо, одначе, чувствовалось в тех словах неприкрытое огорчение. И та досада отразилась единожды на лице Бога таким образом, что приглушило сияние золотого света на его белой коже.
– И, что?.. Ты и обязан сам… Обязан, – Перший не просто ощутил огорчение, он его приметил, и нежно улыбнулся младшему брату, стараясь поддержать. – Ты же сам взвалил на себя эту обязанность, никто не заставлял. Коли б была в тягость, отдал бы лучицу мне. Так нет, ты перенаправил чувственность девочки на себя, подарил ей Огня, ты уже начал соперничать. И облыжничал не только Асила, но и меня. Так, что теперь будь добр исполняй все, чтобы уберечь лучицу от гибели и продлить существование плоти.
Перший прервался и перевел взор с лица Небо на спящую Владу, где нежный румянец, то ли от золотого сияния кожи Зиждителя, то ли от собственной смаглости света, выбивающегося из головы самую малость покрыл щеки. Старший Димург бережно поправил согнувшуюся в коленке ножку юницы, оправил книзу подол сарафана, и когда на лице ее живописалась малым изгибом улыбка, продолжил сказывать:
– По поводу общения с девочкой и лучицой. Вы все должны постараться уделять им обоим значительную часть своего времени, чтобы они не тосковали. То, что лучица так долго страдала без внимания, как ты понимаешь, и толкнули ее к отключению. Видимо, чтобы не погибнуть, кодировка запустила процесс отключения, если лучица объята волнением. А в связи с тем, что той смурью наша бесценность была объята все время, и получился тот самый безостановочный процесс отключения. Я надеялся, что лучица весьма быстро повзрослеет, не зря ведь она такая неповторимая. Но теперь ничего не ясно. И сколько продлится ее рост, пять-шесть жизней, как у моих лучиц, или восемь-девять, как у твоих, не понятно. Посему уделяйте не только девочке, но и лучице свое внимание. Говорите, целуйте, одаривайте всем, что не попросит. Одначе, всегда… всегда, Небо согласовывайте свои дары с рекомендациями Кали-Даруги. Не делай, так как ты это любишь. Действуя по правилу «сам себе указ». Вот, к примеру, не надобно было ноне носить девочку на море.
Димург вновь прервался и так как юница разоспавшись, словно обмякла, осторожно переложил ее голову на облокотницу кресла, пред тем несколько вспенив последнюю и придвинув ближе к ноге. Он какой-то миг всматривался в лицо Владелины, наполнившуюся силой и здоровьем фигуру, а после низко склонившись, прикоснулся губами ко лбу и замер. И послышалось в зале, где царила тишина, легкая мелодия, словно кто-то нежно запел колыбельную песню, окончательно снимая напряжение с плоти и Крушеца. И едва различимо подтянули тому песнопению, перебрав струны гусли… Гусли, чьим Творцом был Перший, как и всего того, что имеет нить, тетиву, волоконце. А в высоком своде закружились, завертелись разрезанные на части и дотоль не сошедшиеся облака, схожие со шкурами барашек, свершая чудной такой долгий пляс.
– Что там с этим мальчиком, на которого напала Кали? Как пострадал? – спустя время поспрашал Димург и испрямившись пронзительно зыркнул на брата.
– Не знаю, – ответил старший Рас и надрывно вздел вверх свои худобитные плечи. – Оно мне не надо. Он помешал нашей драгости, подверг опасности жизнь лучицы, так пред ней виноват. Жаль, что Кали-Даруга его не уничтожила, лишь ранила, как мне доложил Огнь, – в голосе Небо прозвучали жесткие нотки столь не свойственные его печище.
– Зачем ты так? – недовольно дыхнул Перший и несильно качнул головой. – Он же дитя… Посмотри какая наша бесценность сияющая. Не мудрено, что они к ней тянутся, тем более сейчас в твоих поселениях живут одни первые искры, те самые кто досель творили и далее будут творить суть этого существования. Их поступки, мысли, действия большей частью чисты и будут таковыми сохраняться до последнего дыхания Вселенной. А о мальчике позаботься. – Небо сердито хмыкнул. – Ну, хотя бы ради Владочки, понеже не допустимо, чтобы теперь она с ним встретилась, заговорила, аль увидела. Позаботься, если выживет. И конечно, проследи, чтобы очевидцы произошедшего не смогли о том рассказать девочке. Надеюсь, ты понимаешь как это опасно. – Старший Рас кивнул и столь рьяно, что сотряслась в венце миниатюрная Солнечная система и единожды заколыхались его волосы обрамляющие лицо. – Странно, что живица оставила в живых мальчика и свидетелей нападения, так на нее не похоже, – отметил наполненным жалостью и волнением бас-баритоном Димург. – Наверно тогда девочка слишком в ней нуждалась и была серьезная опасность для лучицы, потому она не доделала работу. Ты передай Огню мою просьбу по поводу мальчика, чтоб он уладил все. Поелику если Кали-Даруга его сызнова встретит в поселение непременно довершит начатое… И да, проследи сам, чтобы малецык Огнь больше время проводил в дольней комнате хурула, живица говорит, он плохо выглядит. Я перед отлетом с ним встречусь, поговорю и заодно осмотрю.
– Хорошо, – согласно молвил Небо не желающий спорить с братом не по поводу лучицы, не по поводу младшего сына, чье состояние его также тревожило.
– Теперь еще одно, – проронил Перший и уперся своим взглядом в Небо, точно прощупывая его с ног до головы так, что тот зримо качнулся, аль сие просто затрепетал облачный ослон кресла. – Думаю, Кали-Даруга тебе говорила, что лучица в следующей плоти не отзовется. Очень малая надежда, что вообще подаст зов Родителю. Если живице удастся обучить лучицу через три асти после вселения не раньше. И то, ежели, что-то произойдет. Впрочем, лучице необходимо будет время, абы в следующей плоти основательно и окончательно укрепиться, создать связи. И посему нельзя вступать в соперничество, так советует Кали-Даруга, поколь плоти не исполнится пять астей.
– Да, нам о том Кали-Даруга говорила, только, – Небо только начал сказывать, как резко прервался, и теперь в его небесно-голубых очах витала явственная растерянность. – Только Асил не согласится, после того как мы его облыжничали.
– Вот о том я всегда и говорю, – мягко заметил Перший, тембр его голоса неназойливо поучал брата. – Нельзя такое творить… надобно уметь уступить, забыть. Не подобает братьям, сынам взращивать в себе досаду… А теперь, мой любезный малецык, тебе придется договорится с нашим младшим… Договорится с Асилом.
Старший Димург медленно перевел взгляд, с дрогнувшего лица Раса, на Владу, и с теплотой воззрился на нее. Сияющее, верно, не только для Богов лицо юницы ноне перемещало по своей поверхности множество чувств. Полные, алые губки девушки нежданно изгибались, живописуя то улыбку, то вспять огорчение, а после, также внезапно презрительно пучились. Слегка подергивались тонкие, черные бровки, а вместе с ними покачивался берилл, вставленный почти в переносицу, трепетали прозрачные веки.
– Надобно, милый малецык, надобно договориться с братом, – вкрадчиво продолжил наставлять Небо, Димург. – Покажи ему девочку, здесь в капище. Ему одному, пусть прикоснется, побудет и тогда он выполнит все… все, что ты предложишь для блага лучицы. А мы столкуемся так, кто первый ее найдет, тот и будет вести жизнь, создавая необходимые условия, ровно поколь плоти не исполнится пять астей и только после этого начинаем соперничество.