– Удел женщины быть рядом с мужчиной, – никак не мог понять меня аметистовоглазый. – Это заложено природой.
– Согласна, – кивнула я. – Но с мужчиной, которого она выбрала сама. Сама, понимаешь? Не под угрозой или обстоятельствами.
– Так не бывает, – не поверил мне Эмилио, настойчиво пытаясь меня накормить. – Это противоречит всем законам общества.
– Твоего общества, – фыркнула я. – Не моего!
– Чем тебе плохо, котенок? – нахмурился мужчина, когда я отвела его руку с бутербродом. – Мы будет о тебе заботиться, ты ни в чем не будешь знать отказа. У тебя будут слуги, драгоценности, наряды...
– И не будет меня, – грустно сказала я, понимая, что достучаться не удастся. – Понимаешь, клетка, даже золотая, все равно остается клеткой. А вы еще и крылья мне подрезать норовите. И лапки бантиком связать!
– Маленькая, – посмотрел на меня Эмилио, как на несмышленыша. – Что ты будешь делать с этой свободой? Куда ты пойдешь в этом мире?
– Ты прав, – искривила я губы. – Мне некуда идти. Все незнакомое и чужое. И от этого очень погано и тоскливо.
– Что тебе нужно, чтобы быть счастливой? – попытался он еще раз запихать мне в рот еду.
– Любить, – удержала я его руку и заглянула в непонимающие глаза. – И быть любимой.
– Это сказки, – убежденно сказал мужчина, осторожно снимая мою руку со своей. – Женщине нужен дом и дети для счастья.
– Ты видишь в женщине только тело, – отвернулась я от него. – А как же сердце, которое тоскует? Душа, которая болит? Как с этим поступить?
– Женщина всегда драгоценна, – тихо сказал Эмилио. – Женщина, способная подарить детей, – драгоценна вдвойне. А ты для нас... вообще бесценна...
– Эмилио, – резко повернулась я к нему. – Неужели ты не хочешь, чтобы женщина выбрала тебя сама? Именно тебя, потому что без тебя она не может жить. Потому что каждый вздох не рядом с тобой дается с трудом. Потому что ты – это ты.
– Я не понимаю тебя, – нахмурился он, действительно недоумевая. – Ты сейчас говоришь загадками. Для меня все это звучит дико.
– Я сейчас говорю то, что загадка только для тебя, – слабо улыбнулась я. – Ты просто не знаешь каково это, когда женщина сама дарит тебе поцелуй, а не ты крадешь его в постели.
– Что ты имеешь ввиду? – замер он. – Я не совсем тебя понимаю.
Я придвинулась ближе, взяла в ладони его лицо и легко, осторожно коснулась чуть дрогнувших губ, дразня, изучая и провоцируя.
Эмилио застыл, как громом ударенный, лишь приоткрылись губы и опустилась на аметистовые глаза завеса густых ресниц.
– Нам пора ехать! – раздался от двери громкий голос.
Я отпрянула, обернулась. В дверях стоял Филлипэ, бешено сверкая синими глазами и раздувая ноздри.
– Мы и так задержались! – рявкнул он, подходя и бросая взгляд на так и не опустевший поднос. – Ты что, так и не смог ее накормить?!!
– 'Ее' зовут Маруся! – вскочила я, наливаясь таким же бешенством. – И не смей со мной разговаривать в третьем лице!
– Магдалена! – отбросил синеглазый поднос в сторону. – Ты – Магдалена!
– А ты Просто Филя! – сообщила я ему. – И таковым и останешься!
– Не провоцируй меня, – предупредил сатанеющий Филлипэ. – Пожалеешь!
– А то что? – раздула я ноздри. – Ударишь? Или...
– Ваши вещи, лорды, – открытую дверь ввалились рыжик с белобрысиком. Углядели дивную сценку 'кто кого переишачит' и попятились.
– Вон! – бросил Филлипэ, начиная успокаиваться. Как у него все быстро.
Слуги быстренько свалили барахло на кровать и сбежали, топоча по лестнице подкованными сапогами.
– Нам действительно пора, – оттаял наконец мистер Фрост по имени Эмилио. Может, мне его чаще целовать, чтобы обезвредить? Или к этому может наступить привыкание?
И меня начали одевать в четыре руки, не слушая никаких моих протестов. Для начала сверху надели длинную тунику из плотного темного материала с разрезами до бедер. После заплели косу и сверху замотали голову куском красивой переливчатой ткани, тоже темной.
На этом два мумитолога-бальзамировщика не успокоились и моя грозная физиономия скрылась под шелковой полумаской. Сверху этот пук одежды прикрыли плащом.
– Я спарюсь, – предупредила я двух заботливых наседок мужского рода.
– Это когда приедем, – деловито пообещал мне Филлипэ, надевая свою маску и плащ. – Ты еще пощады у нас попросишь.
– Кто о чем, – вздохнула я, направляясь к двери. – А лысый о расческе.
Тут меня мгновенно подхватили на руки и потащили вниз.
– То есть своими ногами я теперь ходить не могу? – снова вскипела я. – Вперед-назад они теперь не работают? Только в стороны?
– Поверь, дорогая, – прошептал мне на ухо Филлипэ, крепко прижимая к себе. – Ты очень устанешь это делать.
– Надейся! – фыркнула я.
Мы спустились. Меня поставили на пол и попросили:
– Драгоценная, подними ручки и расставь пальчики.
Звучало по-дурацки. И я решила посмотреть, что из этого выйдет. Вышло еще отпаднее. Они таким образом на меня перчатки надели.
Вот стою я, дура дурой, с поднятыми руками, растопырив пальчики и раздумываю: им сейчас 'лялечку' показать или на будущее сюрприз заныкать? Так ничего и не решила. Зато повеселилась от души. Потому что кто-то очень в себе самоуверенный снова схватил меня на руки и получил растопыренными пальчиками прямо в глаз!
– Магдалена! – рявкнул синеглазый, отстраняясь. – Ты специально?
– Не-ет, нарочно, – хихикнула я. – А команды опускать руки не было. Мне же теперь только по команде жить полагается? Да, лорд-прапорщик?
– Магдалена поедет со мной, – поставил нас в известность Филлипэ, когда мы подошли к лосям с лосеводами.
– Магдалена пусть едет, – согласилась я с подобострастием. – А Маруся поедет одна.
– А мелким слова не давали, – прижал меня к себе синеглазый, подходя к своим рогам.
– Чтобы не мешали большим глупости молоть? – невинно поинтересовалась я, делая круглые глазки.
– Пусть она поедет со мной, – предложил Эмилио. Широко улыбнулся: – Чтобы вы не поубивали друг друга в дороге.
– Нет! – гаркнул синеглазый прямо мне над ухом. Вот носорог!
Я начала выкручиваться у него из рук и высматривать что-то по сторонам.
– Что ты ищешь? – недовольно спросил мужчина, взгромождаясь на свое ездово-показательное средство передвижения.
– Песочницу, – с готовностью ответила я.
– Зачем? – удивился Эмо, вскакивая на своего громадного зверя. Тот довольно пофыркивал, дожевывая приличный кусок черного хлеба с солью, подаренный хозяином.
Очень удачная и своевременная реплика! Филя промолчал, видимо уже привык к моим вывертам и ждал какой-то подлянки.
– Драться совочками лучше всего в песочнице, – охотно пояснила я. – Во-первых, много подручного материала для выведения противника из строя. Во-вторых, хорошо маскировать то, что осталось.
– Твой язык, да бы по назначению, – поделился несбыточной мечтой Филлипэ, усаживая меня спереди. – Такая была бы радость.
'Сказал волк зайцу!'
– Масяня, – повернулась я к нему. – У меня язык идет в комплекте с зубами в противовес вашей редиске!
– Ты доиграешься, – предупредил меня синеглазый.
– Я?!! – выкатила я ни него невинные глазки. – Если тут кто-то и играет, так это вы, ребятки.
– Почему? – вмешался Эмилио, очень ревниво отиравшийся рядом.
– Все очень просто, – обрадовалась я. – За что хватается при опасности женщина? – они нахмурились и промолчали. Пришлось отвечать: – Нормальная взрослая женщина при опасности хватает самое ценное – детей, документы и деньги. А мужчины... по моим личным наблюдениям, – оговорилась я. – Тащат всякие абсолютно лишние предметы обихода: мечи, лосей и собственное достоинство.
– Это ты что имеешь ввиду? – обиделся Филлипэ. – Если ты о проклятии...
– Не-а, – фыркнула я. – Я о гипертрофированном чувстве, которое вы несете впереди себя, и при этом играете в живые игрушки...
– Я догадываюсь, куда ты клонишь, – заявил мне синеглазый, включая на своем рогатом левый поворотник, то бишь поворачивая животину налево и трогаясь в путь. – Но тебе придется с этим смирится.
– Да-да, – повернулась я к Эмилио и подмигнула. – И тебе тоже.
Полуденная жара уже начала спадать, но в плотных слоях одежды, да еще прижатой к жаркому торсу мужчины, было неудобно. Впридачу ко всему очень мешала маска. Я уже извертелась, пытаясь ее снять или хотя бы оттянуть.
– Магдалена! – прикрикнул на меня Филлипэ. – Сиди смирно, а то...
– А то что? – заинтересовалась я, находя себе новое развлечение.
– Магдалена! – прикрикнул на меня Филлипэ. – Сиди смирно, а то...
– А то что? – заинтересовалась я, находя себе новое развлечение.
– А то увидишь, – буркнул он.
– А куда смотреть? – закрутила я головой. – Где мне уже выдадут зрелищ?
Уж не знаю, чтобы он мне ответил, но мы подъехали к городским воротам.
Мужчины остановились около пропускного пункта. Оттуда вывалился молоденький стражник, подтягивая сползающие штаны, и загляделся на нас, приоткрыв рот. Смазливый подбородок был опушен еле видной, только начинающейся пробиваться щетиной. Совсем зеленый парнишка, практически подросток.
– Открывай, – велел Филлипэ, не удосуживая такую мелочь даже взглядом.
– Не могу, великие лорды, – замялся стражник. – Мне для начала бы на ваши руки посмотреть и на ручку вашей девушки...
– Это леди! – рявкнул Эмилио, непонятно чем оскорбленный.
– Хорошо, высокие лорды, – шмыгнул носом парнишка. – Пусть будет леди...
– Она не будет, – гаркнул синеглазый, сжимая меня. – Она – леди!
– Замечательно, великие лорды, – порадовался за них стражник. – Ну леди...
– Как ты смеешь обращаться так к ней! – разгневался Эмилио. – Слово 'ну' не для нашей леди!
– Добро, высокие лорды, – не стал спорить хлопчик, пока я уже давилась от смеха, уткнувшись в широкую грудь Филлипэ. – Леди должна тоже показать...
Тут его чуть не забодали лосями.
– Ладно-ладно, высокие лорды, – примирительно сказал парнишка с крыши караулки. – Но неосмотренными я вас выпустить не могу! Вдруг она у вас неподтвержденная?
– Что значит – 'неподтвержденная'?!! – завелся Эмилио. – Что ты себе позволяешь, холоп?
– Так пусть ручку покажет, – гнул свою линию парнишка. – И всех-то делов...
– Моя жена! – зашипел Филлипэ, начиная шариться у себя на поясе, в поисках меча. Но ему не повезло, вернее – очень повезло, но не сразу, поскольку вместо меча ему попадалась моя вещевая 'капуста', а потом он и вовсе до моего седалища добрался и забыл, что, собственно, хотел донести в народные массы.
– Наша жена! – принял эстафету ругани Эмилио. – Никогда не покажет такому, как ты, даже кусочек своей кожи!
– Где мой гидрокостюм? – взгрустнула я, разглядывая парнишку.
И поскольку мы с ним оказались практически на одном уровне, только под ним была крыша караулки, а подо мной лось и рука Филлипэ, то парнишке было достаточно хорошо видно меня.
– Открывай ворота! – ярился Эмилио, направляя лося к караулке.
– Не могу! – сопротивлялся стражник. – По уставу не положено. Пусть уж лучше меня на рога поднимут, чем маги на дыбу!
– Посмотри на цвет глаз леди, – промурлыкал Филлипэ, оглаживая мой филей, и приходя в благодушное настроение. – Надеюсь, этого тебе достаточно?
– А-а-а... Э-э-э...– уставился он на меня, краснея, в то время как я зеленела от злости, а Эмилио бледнел от ярости.
Чую, сейчас мне покажут 'мой меч – голова с плеч!' в натуре. Разыграют реалити-шоу.
– Простите, высокие лорды! – откуда-то нарисовался еще один стражник. Уже постарше и, видимо, больше хотящий жить: – Молодой он еще, не научился разбираться. Что приказали, то и делает.
Естественно. Сам приказал и смылся, не желая связываться с благородными. Зато когда мальчишка проиграл схватку с более сильным и родовитым противником, сразу явился для получения мзды.
– В следующий раз не прощу, – мрачно предупредил Эмилио, с непонятным выражением поглядывая на занимающегося мной друга.
Ворота, наконец, открыли и мы выехали из города.
Филлипэ остановился, потому что нас уже догонял обоз.
– Встретимся на хуторе, – приказал он, пока рыжий и белобрысый передавали обоим аристократам поводья еще одной пары лосей, навьюченных вещами.
Слуги слаженно кивнули и испарились. А мы потрюхали по бездорожью. Оказывается, лосям дорога вовсе не нужна.
А кому-то не помешало бы проложить эту дорогу между двух слипшихся извилин! Какая часть мозга отвечает за потенцию? Правильно...
– Эмилио! – взвизгнула я, когда меня в очередной раз нащупали. – Пожалуйста, свали во-о-он в те кусты рядом и представь, что это дверь!
– Ты этого не сделаешь! – набычился Филлипэ.
– Тогда держи свои руки при себе, – спокойно заявил Эмилио.
– Постараюсь, – помрачнел синеглазый и демонстративно от меня отстранился. – Тогда не притрагивайся ко мне, Магдалена! – предупредил он меня.
– Маруся, – нахмурилась я. – И не подумаю! Если мне будет нужно тебя соблазнить, то я это могу сделать и без помощи рук.
– Так не бывает, – уверенно заявил мужчина. – И раздеться тебе тоже не удастся.
– Глупый, – коварно усмехнулась я и мысленно представила себе свой любимый интернет-магазин дайверского снаряжения. И тот исключительный гидрокостюм за полторы тыщи евро, на который я уже не один год роняла обильную слюну.
Теперь слюну начал ронять Филлипэ.
– Что происходит? – недоумевал Эмилио.
Я отвела от на все готового синеглазого свой обожающе-манящий взгляд и подумала об улучшенном облегченном акваланге за семь с половиной сотен евриков и крутых ластах. Эмилио сдался без сопротивления под вожделеющим призывом.
Когда они оба потянулись ко мне, я встряхнулась, вспомнила, где и с кем нахожусь, и что они сделали с моим предыдущим гидрокостюмом, и озверела:
– Если вы, гады, еще и полторы тыщи в печке спалите, то я вам Коперника воочию покажу!
Коперника они не знали, но знакомиться с ним почему-то не захотели. Зато притихли оба и поехали молча, думая каждый о чем-то важном. Ну-у, мне так казалось, поскольку оба супили брови и мрачнели.
Примерно через пару часов мои ноги, бока и попа начали вопить непрерывный 'SOS' и требовать, чтобы их прекратили так жестоко эксплуатировать. Сначала я их игнорировала, потом начала вынужденно прислушиваться, как слуги народа перед выборами. И даже собралась удовлетворить просьбу, когда Просто мрачный Филя соизволил сообщить мне:
– Через полчаса остановимся на ночлег.
Итак, выборы уже прошли. И можно было игнорировать вопящий мышечный электорат, хотя я подозревала, что мне это отрыгнется падением мышечного тонуса.
Вскоре мы действительно выехали к стоянке, расположенной на лугу вблизи леса. Судя по всему на этом месте ночевали уже не в первый раз, поскольку было отчетливо видно кострище и под небольшим деревянным навесом лежали защищенные от дождя дрова.
Филлипэ нехотя передал меня Эмилио, после чего вытащил из поклажи скатанное одеяло и расстелил под деревом, напоминающим сосну. И меня на него усадили, в два голоса приказав:
– Сиди тут!
Я хмыкнула и легла. Они фыркнули, помялись и пошли готовить место для ночлега.
Лосей распрягли, подкормили чем-то вкусненьким и отпустили погулять на ночь. Те радостно ломанулись в лес и чем-то захрустели. Следом за этим мне вручили бутылку с травяным настоем и кусок хлеба с сыром, чтобы мне было чем себя занять, пока они рубили лапник и разжигали костер.
Если честно, я так ухайдакалась, что практически вырубалась, еле-еле шевеля челюстями. Так и заснула сжимая в руке на две трети недоеденный бутерброд.
Сквозь дрему чувствовала, как меня переместили на другое место. Вскоре с двух сторон ко мне привалилось две самоходных печки.
– По сучь... щучьему веленью, – пробормотала я, придвигаясь ближе к теплу. – По моему хотенью...
– Спи, котенок, – ласково поцеловали меня в макушку.
Проснулась я от холода и одна. Села, подтянув на себя одеяло и огляделась. Темно, чуть потрескивает уже практически прогоревший костер. Вокруг танцуют причудливые тени, отбрасываемые колышущимися от легкого ветерка ветвями деревьев. Где-то неподалеку слышатся негромкие голоса.
Я встала. Поскакала на месте, пытаясь согреться. Похлопала по себе руками. Помогало слабо. Завернувшись в одеяло, подошла к костру и протянула к тлеющим углям озябшие руки.
Голоса все еще бубнили. И тут меня разобрало любопытство.
Очень осторожно, чтобы не хрустнуть веткой и не привлечь к себе внимание, я пошла за звуки. Вскоре увидела два темных силуэта, стоявших друг напротив друга, и затаилась.
– Что с тобой происходит, Филлипэ? – спросил Эмилио. – Я тебя не узнаю. Ты стал непохож на человека, которого я знаю всю свою жизнь.
– Если бы я знал! – гневно отозвался тот, протягивая руку к ближайшей ветке. – Я сам не могу понять, что лишает меня самообладания и приводит в такое бешенство. Как будто что-то или кто-то внутри меня живет по своим правилам. Меня это начинает беспокоить.
– Не ты один это испытываешь, – тихо признался Эмилио. – Иногда мне кажется, что я все бы отдал... – и замолчал, сбившись.