– Ага.
– И хочешь родить ребенка.
– Ага, – снова не стала спорить я. Владимир периодически замолкал надолго и просто о чем-то сосредоточенно думал, а потом опять задавал какие-то однообразные вопросы, причем часто повторялся. Явно раннее утро не было самым для нас правильным временем, чтобы поговорить. Однако так уж сложилось, и мы говорили. Как могли. Я уже начинала немного дремать.
– Но ты готова бросить курить на время беременности? – сделал он глобальный шаг вперед.
– Я работаю над этим, – дипломатично махнула рукой я.
– И надо бы тебе продолжать заниматься спортом.
– Я с радостью, – согласилась я. Хотя радости ни у меня, ни у него в голосе не было. Мы сидели, как два подбитых в морском бою корабля. Нас вынесло на мель, мы загорали и сушились, но понять, как сделать так, чтобы поплыть дальше, не могли.
– Ты понимаешь, что если мы действительно решаем сделать ЭТО, я буду навсегда частью твоей жизни, так или иначе? Нравится тебе это или нет, – помолчав еще, спросил Владимир.
– А ты?
– Что я?
– Ты сам понимаешь то же самое? Что это необратимо изменит все?
– Но я же сам этого хочу! – возразил он.
– А в том, что я этого хочу, вообще сомневаться не приходится, – усмехнулась я. – Сколько я всего сделала, а?
– Это да, – уныло кивнул он. – Значит, мы оба этого хотим.
– Но ты должен знать, что это не имеет никакого отношения к любви и прочим глупостям! – зачем-то вставила я. Владимир посмотрел на меня и хищно улыбнулся.
– Это как раз то, что привлекает меня больше всего. Что не надо нагромождать глупую ложь на другую глупую ложь. Я хочу ребенка. Почему, в конце концов, я должен хотеть обязательно получить вместе с ним и совершенно чужую мне женщину в постоянные соседи по кровати?
– Действительно! – полностью согласилась с ним я. – Люди имеют право быть свободными. Имеют право… имеют…
– Имеют право завести ребенка? – подсказал мне он. – Ты только подумай, ведь это не совсем так. Это вы, женщины, можете вот так решить, что хотите ребенка. Решить, найти какого-нибудь дурака, который не станет слушать ваши разговоры, потому что, к примеру, глухой. И родите, и будете растить его и любить. А мужчина всегда, без вариантов, получает в комплекте с ребенком и жену. А если вдруг жена ему изменила, и он, к примеру, решает ее оставить, так она еще и забирает ребенка! А мужчина, может, этого ребенка уже любит!
– У тебя уже есть ребенок? – испугалась я. А что, мало ли? В его голосе звучала такая боль, что мне стало страшно.
– Нет, – неохотно промолвил он. – У меня нет.
– А у кого…
– Не важно!
– Но мы же решили, что будем честными друг с другом, – напомнила я. Он вздохнул.
– Это просто… когда мне было девять лет, мать забрала меня у отца. И запретила ему со мной видеться. Хотя, если следовать строгой логике, это ей должны были запретить видеться со мной. И вообще, знаешь, Дина, мне кажется, это просто отличная идея – родить ребенка на партнерских началах. Мы можем все обсудить. Решить, с кем он будет проводить лето, где учиться, как жить. Будем помогать друг другу, деньгами и всем прочим. И никогда не станем портить друг другу жизнь, да?
– О, для меня это звучит просто отлично! – кивнула я. – Не портить друг другу жизнь – что может быть лучше?
– Так что, по рукам?
– Почему бы и нет. Раз ты – в деле, – рассмеялась я. – Нет, кто бы мог подумать, что все вот так обернется!
– Да уж, – застенчиво улыбнулся он. – Значит, нам нужен план.
– Прежде всего, нам нужно выспаться. Особенно мне, хотя именно мне-то это и не удастся, потому что надо идти на работу. Представляю, чего я сегодня наработаю!
– Может, взять больничный? – предложил Владимир.
– На каких основаниях? Чем я больна? – задумалась я. – Нет, я лучше уж пойду на работу. А то впереди неизвестно еще сколько больничных.
– Ладно, иди, – посерьезнел Владимир. – Только не перетрудись. А я зайду за тобой после работы, о’кей?
– О’кей – сказал Патрикей, – протянула я.
Весь остаток дня я практически спала на рабочем месте, причем это мои коллеги и в особенности Танечка еще как-то смогли бы перенести, а вот тот факт, что я молчу и не хочу поделиться с ними своей страшной тайной, как Буратино, раздражал их больше всего.
– Не суйте свой длинный нос в чужие интимные дела, а то вам его отпилят!
– Нет, ну что-то же случилось! – возмущались они. – Нам что, пытать тебя?
– Согласна на пытку сном, – иронизировала я.
– Она просто до самого утра занималась любовью! – гадала Леночка. – Дикой и необузданной.
– С нашим велосипедистом? – скептически кривилась Танечка.
Я же только молчала. Сейчас я меньше, чем когда-либо, была готова обсуждать перспективы своей теперь уже не вполне личной жизни. Изменения произошли глобальные, и если до этого дня вся затея казалась все-таки эфемерной и нереальной, то теперь все приобрело совершенно конкретные формы. И это значит, что скоро о нашем с Владимиром союзе на деловой основе узнают все. И жизненно важно хорошенько продумать и согласовать, что мы будем говорить. Как объяснять наши с ним специфические деловые отношения? И так как думать в таком состоянии я просто физически не могла, то только притворялась, что сплю детским сном. Хоть увольняйте, говорила я всем своим видом.
– И уволим! – грозилась Танечка, но даже она успокоилась под конец дня, видимо, догадавшись, что произошло что-то серьезное. И решив выяснить это позже или каким-то другим, шпионским методом. Может быть, она стала бы даже за нами наблюдать, но Владимир пришел за мной как и обычно, в той же примерно одежде, с тем же примерно выражением лица, с бутылкой воды в одной руке и букетом в другой.
– Отличная маскировка! – оценила я, забирая у него цветы. – Наши куры только и делают, что ждут моих сплетен. А так можно сказать, что все идет по первоначальному плану. Ты задурен настолько, что уже даришь мне цветы. Все тип-топ!
– Умно, – хмыкнул он. – Не думал об этом в таком вот контексте.
– Тогда зачем ты… – не поняла я.
– Ладно, давай лучше примем за основу твой вариант, – смутился он.
– Нет уж, объяснитесь, мистер Тишман!
– Мадам Сосновская, я только… я хотел сказать, что я очень благодарен вам за… за возможность, – речь явно не была отрепетирована и не годилась ни к черту.
– Что-что? – хихикнула я.
– Короче, бери цветы и не капризничай. Это просто был акт доброй воли, жест мира и дружбы.
– И жвачки? – продолжала юродствовать я. – Помнишь, как в детстве: мир, дружба, жвачка!
– У нас с тобой вообще-то детство протекало с разницей в пятнадцать лет, – сухо напомнил он. – Тогда вообще не было такого понятия, как жвачка. Разве что смолу с деревьев жевали, но я не любил.
– Странно, – удивилась я.
– Что я смолу жевать не любил?
– Нет, – засмеялась я. – Смолу жевать – это дикость какая-то. Но я действительно никогда не замечала этого твоего возраста. Ты такой… такой…
– Подтянутый? – подсказал он. – Это да. И ты будешь подтянутой тоже. Я тебе обещаю. Физическая нагрузка – это основа здоровой жизни, так что и ты, и наш будущий ребенок просто обязаны следовать моим простым правилам.
– Звучит угрожающе, – покачала головой я. – Что еще ты припрятал в шляпе, фокусник? Каких кроликов?
– Давай дойдем до дома и поговорим, – с таинственным видом произнес он и больше не сказал ни слова. Я шла молча, вдыхая аромат роз, и думала, что хоть они и подарены мне в благодарность и все такое, а Сосновский мне вообще никогда не дарил цветов. Ни в благодарность, ни в любовь. Единственный мой букет – букет невесты, и тот я покупала сама, потому что Сосновский наотрез отказался заниматься вопросами свадьбы. Он считал, что раз уж он готов на мне жениться, все остальное я должна сделать сама.
– О чем ты думаешь? – неожиданно спросил меня Владимир.
– Ни о чем, – буркнула я и отвернулась. Интересно, как Сосновский отреагирует на эту мою затею. Наверное, будет смеяться. Сидеть на своей кухне на первом этаже, пить пиво, смотреть в окно и говорить Катерине, какая я все-таки глупая.
– Будешь чай? – спросил Владимир, когда мы пришли к нему домой.
– Если честно, я бы лучше выпила кофейку.
– Кофеек – это для не собирающихся беременеть женщин. Ладно, садись, – смилостивился он и приготовил кофе в турке. Владимир замечательно варил кофе, я даже не понимала, как можно из зерен, турки и газовой плиты сотворить такое чудо. Я видела, как он что-то сыпал в турку, пока варил, но что? Загадка!
– Обалденно! – совершенно искренне воскликнула я. – Я буду две чашки. Могу сказать это сразу, так что если ты хочешь еще одну, придется ее сварить еще.
– Успокойся, я не буду отбирать у тебя кофе, – рассмеялся он. – Итак?
– Итак? – повторила я, странно волнуясь. Оказалось – совершенно зря. Пока я работала (читай, спала на клавиатуре компьютера), он сидел дома, думал, анализировал и составлял план. А так как Владимир умел думать и анализировать куда лучше многих (зная пять языков!), то его план можно было смело выполнять.
– Ты согласна, что мы должны полностью пройти обследования? Мало ли какая ерунда, надо все проверить. И можно также съездить в институт планирования семьи.
– Семьи? Но мы же не семья.
– И что? К ребенку это не относится. Так. По утрам продолжаем делать зарядку, как и раньше. Когда ребенок родится, я буду заниматься с ним тоже.
– Отлично.
– Расходы по беременности я возьму на себя. Коляски, врачи, всякая всячина – ты ведь не сможешь нормально работать какое-то время, – деловито продолжал он.
– У меня есть кое-какие накопления, – пискнула я.
– Ну и прекрасно. Оставь их.
– Но…
– Нет, я серьезно. Ты предоставляешь свое тело, а я финансы. Это справедливо, разве нет? – спросил он, глядя на меня горящими глазами. И только тут до меня дошло, что Владимир на самом деле хочет ребенка. Не шутит, не притворяется, не пытается что-то от меня получить. Он просто хочет ребенка. Как и я. Удивительно! И как удачно.
– Это что же, получается, что у моего ребенка будет отец? – порадовалась я.
– Да, об этом, – моментально посерьезнел он. – Я требую, чтобы мы официально признали меня отцом ребенка. Нужно будет написать заявление в загсе, я узнал все. Это называется «признание отцовства».
– Но кто его оспаривает?
– Нет-нет-нет, так не пойдет. Ты согласна или нет оформить все официально? Знаю я все эти ваши штучки! – занервничал Владимир. Это было заметно по тому, как он крутил в пальцах ложку из-под кофе. И постоянно поправлял волосы, в которых, я только сейчас заметила, оказывается, чуть-чуть все-таки проглядывала седина.
– Я все подпишу. Хочешь, можем сейчас что-нибудь тоже подписать, если так тебе будет спокойно. Я хочу играть честно и открыто! – заверила его я.
– Я верю. Но, знаешь, – на секунду смутился он. – Доверяй, но проверяй.
– Я все понимаю. Раз уж мы не были с самого начала честными…
– Дело не в этом, – замотал головой он. – Моя первая жена, она как-то приучила меня… к осторожности. Впрочем, тебе это неинтересно. Давай-ка смотреть наш план дальше.
– Давай, – кивнула я. Что ж, у всех свои тараканы. Видно невооруженным глазом, что не только мне не повезло со второй половинкой. А в плане у него значилось раннее развитие ребенка по системе Монтессори, право проводить с ним отпуск в любой точке мира (ты должна заранее и без капризов выписывать разрешение на вывозы за границу).
– Что еще? – напряженно думал он, потирая лоб. – Ты должна бросить курить.
– Но это не так просто! – возмутилась я. – Может, хватит, если я сокращу потребление до минимума?
– Ладно, мы потом об этом еще поговорим. Ах да, еще. Ни один из нас не должен менять место жительства глобально. Пока мы живем в пятнадцати минутах ходьбы, есть шанс действительно растить ребенка вместе. Но если кто-то из нас переедет…
– Не волнуйся, – успокоила я. – Я не собираюсь отсюда уезжать. Хотя нет, собираюсь.
– Что? – вытаращился он.
– Но это случится после второго пришествия, когда земля перевернется. И когда наша мэрия все-таки наберет денег на снос нашего сарая. Ты же видел, он явно этого заслуживает. И, в любом случае, меня не имеют права переселить дальше нашего же округа.
– Уф-ф! – выдохнул он. – Нельзя же так пугать.
– Какой ты нежный, – усмехнулась я.
– Это точно. Знаешь, не каждый день принимаешь такие решения, – кивнул он. – Ну а теперь, когда мы все более-менее обговорили, я считаю, надо перейти к самой приятной части нашего соглашения.
– Это к какой?
– Мечта моя, Диана, богиня моя! – ерничал он. – Ну что же ты сидишь? Приди же ты, приди в мои объятия!
– Ах, ты об этом? – изобразила негодование я. – Неужели ты и это тоже включил в свой план?
– А как же! – усмехнулся он.
– Ну, тогда с этого места поподробнее. А разве мы не должны сначала пройти всех врачей, сдать анализы, продезинфицироваться и все такое?
– Понимаешь, я тоже сначала так думал, – тихо прошептал он, склонившись надо мной и притянув меня к себе. – А сейчас понимаю: чтобы быть в форме, нам с тобой надо практиковаться и практиковаться!
Глава четвертая, в которой я узнаю нечто новое
Знаем ли мы до конца, на что мы на самом деле способны? Уверена, что не все. Я, оказывается, знаю себя совсем плохо. По мне, так я – обычная, из довольно неблагополучной семьи произошедшая, плывущая по воле волн женщина. Уже не юная, хотя у меня иногда еще спрашивают про возраст, когда я покупаю крепкие спиртные напитки. Правда, это происходит все реже и реже. Я не про напитки, я про возраст. Еще мне кажется, что лень определенно родилась впереди меня, так как даже убраться в квартире для меня – проблема. Когда мамочка периодически заходит, чтобы принести купленную по случаю в гастрономе черешню или чтобы открыть квартиру, потому что я забыла дома ключи, а у нее есть запасной комплект, – она всегда вздыхает, молча косится на гору посуды, на валяющийся на кресле свитер, на мутно-серую, с разводами ванну. И ничего не говорит, потому что я уже взрослая, а она – все-таки отличная мать. Хоть все мое детство только и искала возможности хоть как-то вздохнуть. Надеюсь, теперь у нее есть возможность дышать столько, сколько влезет. На ее руках уже не висит безвольная, ленивая раздолбайка. Только мой отец, но к этой ноше она уже давно привыкла и смирилась. Такие уж у нас в России мужики, такие уж счастливые браки.
Я бы и сама не удивилась, если бы моя жизнь сложилась подобным образом. В конце концов, разве мы не повторяем путь своих родителей? Разве не ищем подсознательно такую же пару? Не от них ли учимся пить и курить? Не на них ли стремимся во всем стать похожими? Я думала, что я-то уж точно недалеко упала от своей родовой яблони. Пью ли я? Да, случается. Как и папа. Курю, как мама. Ничего особенного в жизни не добилась. Работаю там, куда меня запихнула свекровь, никак не могу приучиться мыть вовремя посуду. Никогда не думала, что надо жить как-то иначе. Никогда не думала, что я могу жить как-то иначе. Но в конечном итоге все сложилось совершенно не так, как я могла предположить. В моей жизни появился Владимир.
– Вставай, дорогуша, пора бежать! – будил он меня каждое утро, и кто бы мог подумать, что я окажусь способна вставать каждый раз. Иногда матерясь, иногда дрожа от холода, накрывшего Москву раньше, чем начало отопительного сезона. Когда Владимир заставил меня бегать по первому снегу, я действительно чуть не соскочила, не сбежала, как крыса с корабля, но он не поленился и забежал за мной лично. Вытащил из-под теплого одеяла, смеясь, умыл, сунул в руку зубную щетку и, игнорируя все мои причитания, заставил пробежать положенные километры.
– Ты просто зверюга! – жаловалась я, но он только смеялся.
– Ты способна на большее, чем думаешь, – говорил он. И через несколько месяцев я сама была готова поверить в это. Хотя в одну вещь – с трудом. В то, что смогу бросить курить.
– Я сойду с ума. Сойду с ума, точно, – мотала головой я, когда он требовал, чтобы я окончательно и бесповоротно завязала с никотином.
– Да ты просто наркоманка, – поддевал меня он.
– Пусть так, только… я не готова бросить курить совсем. Знаешь, если я больше двух суток не курю, сигареты мне начинают сниться. Я курю во сне, понимаешь? Я пробовала, знаю. Однажды я не курила неделю, просто нечего было. Я была на даче у Сергеевой мамы.
– Это та дама, которая так мило тебя консультировала по поводу овуляции? – уточнил он.
– Да. Она самая. Она не курит, только пьет, – пояснила я. – Так вот, я тогда уже готова была на людей бросаться. И когда увидела, как какой-то мужик около калитки стоит и курит, я просто рванула с мансарды.
– Попросила? – укоризненно посмотрел Владимир.
– А как же! «Беломор». И выкурила как миленькая, еще парочку про запас выклянчила. Так что вот и думай, как мне бросить.
– Я подумаю, – пообещал он. И я с некоторой опаской поежилась, потому что все, о чем Владимир обещал подумать, становилось реальностью. Рядом с ним мне казалось, что я тоже могу жить какой-то другой жизнью. Периодически, сидя у него дома, в тишине его полной книг и спокойствия квартиры, я чувствовала, что на самом деле хочу изменить что-то. Перестать жить в полном кавардаке и разрухе, для начала. Может быть, окончить институт.
– Отличная идея, я не знал, что ты недоучилась.
– Как-то все тогда так сложилось, – пожала плечами я. – Хотя, чтобы быть честной, я даже не знаю точно, что именно заставило меня тогда бросить институт. Катерина… да, она уговаривала этого не делать, но я почему-то была так измотана. И не понимала, где взять силы. Что-то было со мной не то. Я просто еле находила силы, чтобы вставать по утрам. Не то что учиться.
– Все это поправимо. Можно пойти на вечернее отделение, – воодушевлял меня Владимир, но я сомневалась.