– Что? ЧТО-О! – вскочила с кровати я. Правда, тут же плюхнулась обратно, так как сложно выглядеть грозно, будучи раздетой.
– А то самое. Знаю я, как это делается. Сначала ты – сама сговорчивость, приходишь, целуешь меня, говоришь, какой я хороший и что тебе ничего от меня не надо, только вот тут, в уголочке постоишь спокойненько. И никаких обязательств. А потом приносишь тест с двумя полосками, рыдаешь на полу, говоришь, что тебе не поднять ребенка одной. Или даже еще круче: сначала рожаешь его, а потом присылаешь мне фотографию по почте или вообще по Интернету. С подписью «у него твои глаза».
– Ты насмотрелся сериалов, – нахмурилась я. – Ты все неправильно понял.
– Все я правильно понял. И в любом случае, что бы ты сейчас ни сказала – я уже не обязан верить ни одному твоему слову, Диночка. Вот уж богиня охоты! Охотишься-то ты на кого? На мужиков?
– Ты спятил! – разозлилась я.
– С такими, как ты, спятишь! – заорал он мне в лицо. – Одевайся и уматывай из моей квартиры!
– И не сомневайся. Не смей на меня орать! – прокричала я в ответ. Владимир, все еще в полотенце, всплеснул руками в изнеможении. Полотенце слетело с него, а я прыснула со смеху.
– Ах ты! – еще больше разозлился он. – Давай-давай, проваливай! Оденешься на лестнице!
– И не подумаю, – оттолкнула его я.
– Еще как подумаешь! – пыхтя от усилия, пробормотал он, вытаскивая меня из кровати. – Анализы она соглашается сдать! Да все, все – ложь! Какие ж вы все стервы!
– Под стать вам. Козлы! – выкрикивала я, стараясь обмякнуть и стать как можно более тяжелой, чтобы меня не было так легко стащить с кровати. Также в этих целях я цеплялась за ручки и дергалась со всей силы.
– Вот ведь змеюка! – тяжело дыша, бухтел Владимир.
– Подлец! – не отставала от него я. К сожалению, влажные от пота пальцы соскальзывали. В результате десятиминутного немого перетягивания каната я все же была вытащена на пол, но стоило Владимиру на секунду ослабить хватку, как я дернулась в сторону и уцепилась за батарею.
– Ненавижу!
– Презираю! Все мужики одинаковы. Что тебе, спермы, что ли, жаль? Я не хочу ничего от тебя, мне вообще противна даже мысль иметь дело с мужчиной! Я вообще, наверное, лесбиянка. Просто хочу ребенка! И все. Хочешь, я тебе заплачу? Хочешь, бумагу напишу, что ничего мне от тебя не нужно?
– Ха-ха! – преувеличенно громко расхохотался он, отцепившись от моей ноги. – Если ты такая мамаша, чего не пошла в банк спермы? Там всем наливают.
– Свинья ты! – не зная, как еще его задеть, прокричала я и больно (йес!) пнула его голой ногой по щиколотке.
– Ах ты! – вытаращился он, схватившись за ногу. А я, пользуясь паузой, схватила какие-то части своего гардероба и проскочила в ванную. Реакция у него, хоть и хорошая, но хромает. Как в фильмах ужасов, он попытался вставить ногу между дверью и стеной, когда я запиралась изнутри, но мои пинки оказались вполне эффективными, дверь закрылась, поезд тронулся, я села на край ванны и включила воду. Нет, ну кто просил Елену Станиславовну так хорошо пользоваться техникой? Зачем она не отложила просветительскую деятельность до утра? Я оделась, посмотрелась в зеркало – растрепанное, перепуганное чудовище с выпученными глазами. Чудовище было ужасное, принцесса была прекрасная. М-да, мое чудовище больше не захочет сказать мне и слова доброго, где же теперь брать отца ребенку? Хоть плачь, как обидно. И ведь ничего мне от него действительно не надо!
– Ты там, дрянь? – услышала я после грубого стука в дверь.
– Дрянь на месте, – подтвердила я. – Как насчет белого флага? Я уже вполне готова покинуть твой гостеприимный дом.
– Ты думаешь, я тебя просто так отпущу? Я тебя убить готов, – чуть более спокойным голосом добавил он.
– Десять лет.
– Что десять лет?
– Строгого режима, – пояснила я. – Может быть, даже с конфискацией.
– Я расскажу им про период овуляции и твои разговоры, и меня оправдают, – устало пробормотал он прямо из-за двери. Послышался глухой звук, кажется, он сел на пол около входа в ванную.
– Тебе не поверят. Слушай, давай заключим перемирие. Я где-то лифчик оставила. Я без лифчика не хочу уходить, – попросила я жалобно.
– Зачем тебе это?
– Лифчик? Ну, в принципе, ты прав. Грудь у меня не такая большая, можно и без лифчика, но как-то я к нему привыкла. Я с ним сроднилась…
– Зачем тебе беременность?
– Беременность? – тупо повторила я. – Чтобы через девять месяцев получился ребеночек.
– Но почему я?
– Потому что мне понравился, – попыталась подлизаться я. Владимир помолчал, потом вздохнул.
– Опять врешь.
– Ладно. Потому что ты здоровый. Спортивный, бегаешь, плаваешь. Это важно. И потом, я долго думала: в нашем районе все то пьют, то еще больше пьют. Никого другого нет. Вот и вспомнила про тебя.
– Да? – удивился он. – Но мы же вообще не знали друг друга.
– Знаешь, сколько еще клиентов нашего банка приезжают на спортивном велосипеде? Ноль! Ты такой один.
– Нет, это не так. Многие по утрам бегают. Это вообще довольно популярно.
– Может быть. Я других не видела. И потом, у тебя очень красивые глаза. И хочешь верь, хочешь – нет, ты мне правда понравился.
– Понравился, – язвительно и зло рассмеялся он. – Как конь на базаре. В зубы мне не хотела посмотреть? Хотя о чем я! Ты же вообще хотела сделать все анализы.
– Мне хотелось, чтобы у ребенка были такие же зеленые глаза. И улыбка. И рост. И… вообще все. Пять чтобы языков выучил. Я бы его любила. Нет, серьезно, – вещала я сквозь щели в дверном проеме. – Я не могу ни в какой банк спермы, откуда я знаю, кто ее там сдал? Может, уголовник. Или китаец.
– Значит, это был точный расчет? Но ты хоть понимаешь, что вот так использовать людей – как это подло? – спросил он. Я открыла дверь и вышла. Владимир сидел у стены напротив и смотрел на меня. Волна отхлынула, и он уже не бросался с криками. Наоборот, сидел, прикрыв рукой глаза, как будто очень, очень сильно устал.
– Я понимаю. Прости. Я не думала, что это может как-то тебя задеть. Вы, мужчины, так любите случайные встречи, случайный секс. Я не пыталась тебя использовать. Я просто хочу ребенка. Я просто… я даже не представляю, что еще я могла сделать.
– Как насчет того, чтобы сказать правду?
– Да? Как ты себе это видишь? «Привет, хочешь легкого и ни к чему не обязывающего секса? Ничего, если я от тебя рожу?» Да ты бы в ту же секунду исчез. Убежал бы на всех парусах, а бегаешь ты куда лучше меня.
– Да уж… – печально вздохнул он. – Но как же ты… а скажи, тогда, с велосипедом… ведь ты реально разбилась.
– Да, реально. Потому что ездить не умею, – вздохнула я, вытаскивая из-под кровати лифчик.
– Но это все было подстроено. Фантастика, – договорил за меня он. Я только тихонечко кивнула и прошла в прихожую. Владимир остался сидеть на месте. Я надела туфли, проверила, на месте ли сумка и не вывалила ли я по дороге ключи. Все оказалось нормально, и не было больше никакого смысла задерживаться. Я открыла дверь, в надежде, что Владимир скажет мне хоть слово, но он молчал. Тогда я повернулась и тихо прошептала:
– Я не хотела сделать тебе больно. Прости.
– Это просто смешно! – выкрикнул он с места. – Знаешь, сколько раз я это слышал? И прямо в тех же интонациях.
– Да?
– Уходи. Просто уходи! – крикнул вдогонку он. – И я сменю банк.
– Как скажешь, – кивнула я, помолчав. И, не зная, что еще сделать, закрыла за собой дверь.
Ночь еще не прошла, город сладко спал. Улица Расплетина, подсвеченная тусклым светом уличных фонарей, утопала в усталой от жары зелени. Тополя уже не пылили своими белыми пуховыми завитушками, клены сочувственно махали мне своими ладошками листьев. Я никуда не спешила, ни о чем особенно не думала, не могу сказать, что мне было как-то плохо или обидно. Жаль, конечно, что все так получилось. С другой стороны, Владимир действительно заслуживает право знать, что и кто собирается делать с его спермой. Черт, ох уж мне эти права человека. Почему я не могу просто сделать что-то для себя?
– Закурить не будет? – окрикнул голос из глубины улицы. Какой-то старичок сидел на лавочке и с улыбкой смотрел на луну. Небо уже светлело.
– Да, конечно, – кивнула я и достала пачку сигарет. Поколебавшись не больше пары секунд, взяла сигарету и для себя. Вероятность, что я успела забеременеть до того, как была с позором изгнана из рая, ничтожная. Если судить по тому сообщению, что оставила на телефоне свекровь, шансов вообще нет. Судя по циклу. Нет, этот телефон – какая дрянь. Переслал мне это подлое сообщение и отключился. Кончилась зарядка. Это у меня теперь никакой зарядки. Ни бега, ни плавания. Черт.
– Спасибо, – кивнул улыбающийся старичок, так и не отрываясь от луны. Какой-то не очень нормальный старичок. Я нахмурилась, но потом пожала плечами – какое мне дело, кто и как сходит с ума. Еще неизвестно, какие глюки будут посещать меня в его возрасте.
– Не за что, – бросила я и пошла дальше, затягиваясь и с удовольствием выдыхая дым, смешивая его с прохладным, наполненным росой воздухом. Спать уже не хотелось, домой не хотелось однозначно. Сидеть в квартире номер тринадцать, слушать звуки просыпающегося дома – нет, этого представить себе я не могла. Там, где четырьмя этажами ниже спит и видит сладкие сны моя бывшая подруга и ее уже не первой свежести муж. Не хочу туда. Если бы могла, я бы не возвращалась туда никогда, но это, к сожалению, невозможно. Но сейчас я купила бутылку пива в круглосуточном ларьке и пошла на реку. Легла на влажную траву, разбросала руки и ноги, потянулась и принялась рассматривать исчезающие в небе звезды. Они пропадали то по одной, то целыми группами уходили с неба по своим дневным делам.
Из-за реки, над новостройками уже потихоньку выходило солнце. Скоро начнутся жара и дневная суета, все побегут на работу, жены будут краситься в ванных и мешать мужьям бриться, будут подгорать завтраки. Кто-то пойдет похмеляться, с трудом дожидаясь открытия пункта приема стеклотары. А я все лежу и лежу на берегу, никому не нужная, одинокая, несчастная… Мне стало невыносимо жаль себя, и, кстати, это было такое вкусное и сладкое чувство. Я вдруг с необычайной силой ощутила всю красоту этого утра, все запахи и звуки, всю хрупкую прелесть и этого мира, и своей жизни. И соленый привкус слез на щеках только добавлял этой необъяснимой прелести. Да, было глупо строить весь этот план. Следовало придумать что-то другое, найти какой-то иной способ стать счастливой. Может, уехать на дальний Север или вообще в Австралию? Купить кенгуру, завести ферму…
Я допила еще одну бутылку пива, села и посмотрела на реку. Солнце играло с волнами, искрилось и переливалось в них. Я улыбнулась и подумала, что в такое утро просто глупо рыдать. Разве что по Владимиру. По тому, чего никогда бы не могло случиться. И тут мне захотелось стать счастливой, стать во что бы то ни стало! Поймать краем взора какую-нибудь запоздавшую, сонную падающую звезду и загадать самое несбыточное желание. Счастье – что ты такое, птица? Если да, то как тебя поймать?
Часам к семи я собралась с силами, встала и пошла домой. Надо принять душ, привести себя в порядок, переодеться и идти на работу. Я представила, на какое количество вопросов придется ответить, и передернула плечами. Ладно, с этим тоже как-нибудь разберемся. Я достала из сумки еще одну сигарету и потихонечку дымила, думая о своем. Наш дом тоже начал потихонечку просыпаться, какие-то первые машины выруливали на бульвар в надежде проскочить пробки. Дворники уже громыхали тележками, из окон неслись обрывки разговоров. Я затянулась поглубже и приготовилась нырнуть в наш веселый аквариум, каждая рыбка в котором мечтает о том, чтобы аквариум снесли. Наши бы мечты да мэрии в уши!
– Ты что, куришь? – раздался вдруг откуда-то сбоку странно знакомый голос. Я дернулась, озираясь. Этого не могло быть, потому что не могло быть никогда, но звук, по ощущениям, принадлежал Владимиру. Меня что, уже начало глючить?
– Володя? – вытаращилась я, силясь понять и никак не понимая, что он делает около моего дома. Особенно после того, что произошло. Особенно на лавочке около пункта приема стеклотары.
– Ты где была? Ты почему телефон отключила? Я бегаю по району уже три часа!
– Зачем? Как вообще ты узнал, где я живу?
– Где ты была?! – еще раз повторил он весьма грозным и злым голосом.
– На реке.
– Где на реке? Я был на реке, там никого не было, только какие-то бомжи дрыхли!
– Возможно, я и была теми бомжами. Я валялась за деревьями, смотрела на небо. Думала.
– Вот это зря, – еще более зло добавил он. – Думать тебе вредно. Ты лучше прекращай.
– А ты вообще зачем приперся? – взбесилась я. Расселся он тут! – Что, не дооскорблял меня дома? Решил поорать на меня в моем же собственном дворе?
– Динка? Привет! – многозначительно прокричал Аркашка, махая мне рукой из окна.
– Привет! – я заставила себя радужно улыбнуться. – Вот, знакомого встретила. Очень дальнего знакомого.
– А я знаю! – крикнул Аркашка и помахал Владимиру. Я похолодела.
– Я у него узнавал, где именно ты тут живешь, – отвел глаза Владимир. – Он с собакой гулял, по бульвару. А я и спросил, не знает ли он Диану Сосновскую.
– Ты знаешь мою фамилию? – удивилась я.
– Ты давала мне визитку, помнишь?
– Не важно, – отмахнулась я. – Я так понимаю, Аркашка тебя сориентировал, да?
– В конце концов, тут не так много девушек живет с таким именем. Я просто не знал, что еще делать. Твой телефон молчал, – оправдывался он.
– Прекрасно! – взвыла я. Черт, теперь сплетня обеспечена! Аркашка расскажет все людям, а пес его – всем остальным. Я в полной заднице, все теперь обязательно дойдет до мамы и папы! И особенно до Сергея! – Просто класс!
– Прошло четыре часа! Я волновался!
– И что? Зачем было надо меня выгонять, чтобы потом волноваться? – резонно возразила я.
– Я был зол, – продолжал отпираться Владимир.
– Ладно, – решительно кивнула я. – Мы неправильно ставим вопрос. Хрен с ним, волновался ты или нет. Почему ты тут? Хотел узнать, что я жива-здорова? Узнал? До свиданья.
– Дина!
– Что?
– Я пришел… поговорить.
– Нет уж, спасибо, – решительно помотала головой я.
– Я подумал, может, я зря так.
– Однозначно зря, – согласилась я. – Особенно зря ты сюда приперся.
– Я не об этом.
– А о чем? – опешила я.
– Я о ребенке, – потупился он. – Я подумал, может быть, это и не такая плохая идея.
– ЧТО? – ахнула я, забыв про то, что за нами сверху наблюдает Аркашка. И пес его. – Что ты имеешь в виду?
– Конечно, я понимаю, что это не входило в твои планы, но я тоже, в общем, хотел бы иметь ребенка, – добавил он, подняв на меня взгляд. Я стояла и не могла выдавить из себя ни одного слова. Оставалось только надеяться, что наш разговор нельзя услышать с четвертого этажа!
Глава третья, в которой мы составляем бизнес-план
Некоторые из нас думают, что все решения принимаются ими самостоятельно, без давления и вмешательства дополнительных факторов. Наивные! Что мы можем знать, как мы можем решать, если, как говорил незабвенный Булгаков, даже не располагаем смехотворным сроком, скажем, в сто лет. Да разве только это? Наши решения зависят от времени дня, в которое они принимаются, от состояния здоровья, от магнитных бурь и прочих климатических условий. Одно и то же решение будет легко и непринужденно принято ранним зимним утром и категорически отвергнуто, как неприемлемое, поздним весенним вечерком. Взвешенные решения невозможно принимать на голодный желудок, а спонтанные – на полный. Вопросы финансового порядка будут невыносимо сложны, если у вас, скажем, ОРВИ с сопутствующей лихорадкой. Зато в совершеннейшие авантюры так легко погрузиться с головой, как в штормовое море, если вы перед этим немного приняли на грудь. Все зыбко и условно. Что, если бы тот памятный разговор, который состоялся между мной и Владимиром, произошел в другое время и в другом месте? Возможно, все сложилось бы совершенно иначе. Но все случилось именно так.
В то утро я имела следующие выходные показатели: температура тела нормальная, активность мозга сниженная за счет бессонной ночи, желудок пустой, в легких – легкая дымка от сигарет. Нервы ни к черту, способность обдуманно соображать – нулевая. Примерно в такой же кондиции (только без дымки в легких) пребывал и Владимир, сидя у меня дома на краешке дивана и задумчиво оглядываясь по сторонам. Мы долго-долго молчали, иногда посматривая друг на друга, словно никогда до этого не виделись. Еще бы, раньше каждый из нас в меру своей испорченности думал, что все это временно, ненадолго, неправда и вообще ничего серьезного. Или ничего серьезного, о чем следовало бы знать противоположной стороне. И вот, вскрыв все карты и обнародовав все задумки, мы смотрели друг на друга по-новому. Еще бы, ведь мы собирались вместе родить ребенка. И не просто родить, а вырастить, воспитать, причем, заметьте, вместе. Такие перспективы кого хочешь заставят присмотреться повнимательнее.
– Значит, ты живешь вот тут? – хмурился он.
– Ага, – покорно кивнула я.
– И куришь.
– И пью, – честно призналась я. Честные признания лучше всего делать как раз после бессонной ночи, потому что сил реагировать на них, особенно бурно, нет ни у кого.
– Пьешь? – еще больше помрачнел Владимир.
– Не то чтобы прям пью, но бывает. Могу пропустить стаканчик. С подругами. Парочку стаканчиков, – усталым голосом пояснила я. Потом подумала и добавила: – Или троечку.
– И ты живешь вот тут, – зачем-то повторил Владимир. И с опаской посмотрел на трещину в потолке, которая безобразничала и перерыла всю штукатурку вдоль и поперек.