Описание боя в ЖБД 48 ТК вермахта совпадает с этим с точностью до минут. Правда, немецкое описание более пространное и эмоциональное:
«05.30. Танковый авангард корпуса выступил в район Радзехув и севернее этого населенного пункта натолкнулся на сопротивление моторизованных частей противника, действующего при поддержке танков. Наша воздушная разведка обнаружила перемещение этих соединений из района Холоюв и юго-восточнее в направлении на Радзехув. Части корпуса оказались вовлечены в первый для него танковый бой. 15-й танковый полк, заняв исходное положение охватывающим маневром, продвигается в сторону Радзехув. Противник оказывает упорное сопротивление и контратакует, невзирая на собственные потери.
Около 12.30 первый танковый бой в основном закончен, противник с большими потерями был отброшен на юг. На поле боя находится до 30 уничтоженных танков, но и собственные потери являются существенными. Однако сами результаты выигранного танкового боя вселяют в войска уверенность и поднимают боевой дух…»
Далее, в итоговом сообщении за 23 июня:
«…Опыт боевых действий:
1. Для наших войск явилось неожиданным фанатичное сопротивление русских танкистов. Наши танки и противотанковые средства явно превосходят легкие танки противника, тем не менее последние обычно продолжают атаковать, невзирая на потери. Даже если положение безнадежно, мотор и гусеницы разбиты, русский танк продолжает стрельбу до последнего снаряда или возобновляет бой, пропустив собственные танки. Почти всех танкистов в разбитых танках противника находят убитыми или сгоревшими [76].
2. Противник применяет быстроходные тяжелые танки, оснащенные 76,2-мм пушкой (это описание первой встречи с Т-34) , которые отлично поражают цели и на дальних расстояниях. Эти машины явно превосходят наши собственные танки (выделено мной. — М.С. ). Противотанковое орудие калибра 37 мм является эффективным только на малых дистанциях; зенитное орудие калибра 88 мм является полностью бесполезным на дистанциях выше средних». [188]
Появление нового, да еще и «явно превосходящего» типа советских танков не на шутку встревожило немцев. 24 июня отдел тыла 1-й Танковой группы отправляет в отдел тыла ГА «Юг» специальное донесение об этом; документ примечателен прежде всего тем, что в нем появляется конкретная цифра потерь танков 11-й тд в бою у Радзехува:
«11-я танковая дивизия в районе Стоянув-Радзехув имела боевое столкновение с русскими танками, в ходе которого 35 русских танков было подбито ценой 7 собственных. Среди русских танков [выявлен] новый тип, ранее не известный… Подготовить все необходимое для буксировки и ремонта». [203] Итак, бой между передовым отрядом 10-й тд 15-го мехкорпуса и 11-й немецкой танковой дивизией у Радзехува, вне всякого сомнения, был. Что касается участия в бою многократно упомянутой выше группы из двух танковых и одного мотострелкового батальонов 4-го мехкорпуса, то здесь возникают вопросы. В августовском докладе командира 32-й танковой дивизии он описан так:
«Два танковых батальона во взаимодействии с мотострелковым батальоном под командованием подполковника Лысенко с 7 до 20 часов вели бой с 65-м танковым батальоном и 25-й батареей противотанковых орудий противника в районе западная окраина Радзехув, Ганунин, где вела сдерживающие бои 10-я танковая дивизия. В результате боя уничтожено 18 танков противника, 5 противотанковых орудий, 10 орудий и взвод мотопехоты. Потери танковой группы составляют 11 танков». [181]
Соотнести это с документами противника, да и со здравым смыслом, сложно. Номера частей вермахта, названные в докладе 32-й тд, явно вымышленные и абсурдные (батареи ПТО не имели собственных номеров, отдельные танковые батальоны с собственными номерами были, но не в 1-й Танковой группе); названная продолжительность боя (с 7 до 20 часов) свидетельствует, скорее всего, о том, что составитель отчета никакой конкретной информации о событии не имел.
В ЖБД 81-й моторизованной дивизии указано другое и более правдоподобное время:
«В 15.00 23 июня 1-й батальон 323 МСП с двумя [танковыми] батальонами 32 ТД атаковал противника в районе Радзехув. Противник понес большие потери. 1/323 мсп потерял 13 человек убитыми и 18 ранеными. В 19.00 противник численностью до бригады пехоты с танками и артиллерией повел наступление на батальон. Батальон отошел на рубеж Воля Холоевска».
В ЖБД немецкого 48 ТК вовсе нет никакого упоминания, даже малейшего, о боевых действиях в районе Радзехува во второй половине дня 23 июня. Зато есть такая запись:
«18.30… Дивизия [11-я танковая] установила связь с передовыми подразделениями 297-й пд (правый сосед 48 ТК. — М.С. ), продвигающимися со стороны Павлув. Передовые части дивизии еще сегодня достигли Радзехув и сменили 231-й разведывательный батальон (11 тд) и роту 61-го противотанкового батальона (11 тд) , которые стояли там в охранении…» [188]
Итак, после завершения боя с передовым отрядом 10-й танковой дивизии немецкая 11-я тд оставила в Радзехуве заслон с минимальными силами: разведбат (т. е. пехотный батальон сокращенного состава) и одну роту (12 «колотушек») противотанкового батальона. Если бы этот заслон был в действительности атакован двумя танковыми батальонами 32-й тд (а это порядка 100 танков, большинство которых составляли Т-34) [77], то немцы бы такое незаурядное событие заметили, ощутили и отразили в документах. Наконец, сама интонация искреннего восхищения мужеством противника, с какой танковый бой у Радзехува описан в ЖБД немецкого танкового корпуса, заставляет предположить, что противник (т. е. подразделения Красной Армии) был в меньшинстве — едва ли немцы стали так восхищаться, если бы на них обрушился удар сотни «тридцатьчетверок»…
Скорее всего, участие боевой группы 4-го мехкорпуса в бою свелось к тому, что какая-то (меньшая) часть группы до Радзехува дошла и ближе к вечеру была атакована подошедшей к городу пехотой противника («противник численностью до бригады пехоты с танками и артиллерией» ); после короткого боя подразделения 4 МК откатились назад, на том все и закончилось.
Строго говоря, на этом закончилось и все участие 15-го мехкорпуса в «грандиозном танковом сражении на Западной Украине». Дальше началось нечто, уникальное даже для июня 41-го года. Две танковые дивизии корпуса долгих пять дней (23, 24, 25, 26, 27 июня) ползали по лесу, выписывая затейливые зигзаги, то приближаясь, то удаляясь от Радзехува (см. вкл., рис. 6). При первом взгляде на схему маршрут этого «наступления» напоминает рисунок 3-летнего ребенка, исчеркавшего цветными карандашами бумагу (5-летние уже рисуют что-то более осмысленное). Многократно перечитав описание этих маршей в докладах командования 15 МК, дотошный читатель сможет уловить и некую, весьма сомнительную «логику» произошедшего.
В самом кратком изложении дело было так: 10-я тд разделилась на две группы, ядром которых были 20-й и 19-й танковые полки. 19-й с ходу застрял в болоте у Турзе и провел там большую часть дня 23 июня, 20-й полк извилистым маршрутом через Топоров дополз до м. Холоюв и якобы (никаких упоминаний об этом в документах противника нет) пытался атаковать в направлении Радзехува. На следующий день высшее командование решило отвести мехкорпус на восток, к Броды, Радзивиллув, но потом передумало и приказало вернуться назад, к Холоюв и Охладув. Потом дивизия собиралась с силами для перехода в наступление, потом в мехкорпус поступил приказ об отходе аж к Заложцы-Нове (40 км южнее Броды), затем передумали и решили снова наступать; ранним утром 27 июня в корпус поступил печально знаменитый «стоп-приказ» командования ЮЗФ, немедленно отмененный пару часов спустя (об этом будет подробнее сказано ниже) и замененный приказом наступать на Берестечко. Тем временем 37-я тд, подгоняемая приказами корпуса и фронта, многократно переправлялась через речку Радоставка в разных местах и направлениях, то «наступая», то «прикрывая» 10-ю тд, то «атакуя» мифические немецкие танки южнее Топорува…
Противник с легким недоумением наблюдал эти странные «танкодвижения», не забывая, впрочем, выдвигать малочисленные пехотные заслоны к рубежам лесных речушек по линии Радзехув, Лопатин, Лешнев. В Журнале боевых действий 48 ТК вермахта читаем:
«24 июня.
Около 07.00 воздушная разведка в первый раз докладывает о большом скоплении танковых сил неприятеля южнее дороги [Радзехув — Шуровице], в качестве контрмер командование 11 тд выделяет одну танковую роту (оцените масштаб. — М.С. ) для прикрытия в районе южнее Лопатин.
…В течение дня наша воздушная разведка многократно получала сведения о скоплении большого количества танковых и моторизованных сил противника в районе южнее Радзехув и Лешнев… Ближе к вечеру 57 пд получает по телефону указание: 25 июня вслед за 297 пд взять на себя задачу прикрытия южного фланга корпуса. Для этого дивизия должна двумя усиленными батальонами поставить в районе Лопатин и Лешнев заслоны на дорогах, ведущих с юга.
…В течение дня наша воздушная разведка многократно получала сведения о скоплении большого количества танковых и моторизованных сил противника в районе южнее Радзехув и Лешнев… Ближе к вечеру 57 пд получает по телефону указание: 25 июня вслед за 297 пд взять на себя задачу прикрытия южного фланга корпуса. Для этого дивизия должна двумя усиленными батальонами поставить в районе Лопатин и Лешнев заслоны на дорогах, ведущих с юга.
25 июня
15–00. Усиленные батальоны 57 пд прибыли в Лопатин и Лешнев. Разведка установила наличие противника южнее переправ… Опасность для правого фланга корпуса устранена еще не полностью. Противник уже пытался наносить булавочные уколы малыми силами, которые были безуспешными в результате действий 57 пд». [188]
Упоминание о «булавочных уколах малыми силами», возможно, связано с двумя эпизодами действий 10-й тд. В августовском докладе командования дивизии они описаны так:
«25 июня… Для противодействия крупным разведывательным отрядам противника командиром 20-го танкового полка была выделена группа в составе 15 танков, а затем была проведена контратака силами 20-го танкового и мотострелкового полков при поддержке двух батарей 10-го гаубичного артиллерийского полка. В глубине противотанковой обороны противника наши части были встречены исключительно сильным артиллерийским огнем. С выходом наших танков танки противника (никаких немецких танков в районе Холоюв, Охладув уже давно не было, 11-я тд к тому моменту заняла Дубно, 16-я тд маршировала за ней, переправляясь через Стырь в районе Шуровице. — М.С. ) боя не приняли и отошли за линию высот, где у противника была организована сильная противотанковая оборона. В результате боя, по подсчету командиров укрепленного района (?), в районе атаки ими было насчитано 56 раздавленных и подбитых противотанковых орудий и 5 подбитых танков противника. Наши потери: 4 танка КВ, 7 танков БТ…
26 июня… 19-й танковый полк в 10 часов по частной инициативе (так в тексте. — М.С. ) командира полка подполковника Пролеева атаковал противника в районе высот юго-восточнее Радзехув. В районе Денбины Охладовские (н.п. в 3 км севернее Охладув. — М.С. ) полк был встречен организованным огнем противотанковых орудий. В результате атаки было уничтожено до 70 противотанковых орудий (т. е. противотанковые средства одной пехотной дивизии вермахта почти в полном составе. — М.С. ) , 18 танков (???) и до батальона пехоты. Потери полка: 9 танков КВ и 5 танков БТ-7… После частной атаки полк отошел в исходное положение…» [199]
Предположим, что в отличие от многого иного, сообщения о собственных потерях не являются вымыслом. В таком случае, аккуратно суммируя цифры из доклада, мы узнаем, что 10-я танковая дивизия в течение 23–26 июня потеряла в боях: 13 КВ, 6 Т-34, 32 БТ, а всего 51 танк. Задача для первоклассника — сколько танков осталось в дивизии? Ответ, содержащийся в докладе командования мехкорпуса — 39 (тридцать девять) единиц. «К исходу 26.6.41 г. части корпуса имели: 10-я танковая дивизия — танков КВ — 10, Т-34 — 5, Т-28 — 4, БТ-7 — 20 штук». [198] Принимая за исходное количество исправных танков, указанных в июньской (довоенной) ведомости, налицо безвестное отсутствие 244 танков, включая 40 КВ и 27 Т-34.
Боевых потерь (равно как и боевых столкновений с противником) в 37-й тд не было вовсе. 26 танков (1 КВ, 15 БТ-7 и 10 Т-26) было оставлено в районе довоенного расквартирования в г. Кременец. Из них в среднем ремонте числилось лишь 8 БТ; почему оставлены все остальные — в докладе не сказано. Но не будем придираться к мелочам, тем более, что «танковый падеж» в 37-й тд был весьма и весьма скромным: к утру 28 июня в дивизии числилось аж 211 танков, включая 26 Т-34. [200] Безвестно отсутствовало «всего лишь» 75 единиц. Разумеется, после первой же попытки перейти в решительное наступление (28 июня) размеры «падежа» резко выросли, но об этом будет сказано чуть позже.
В то время как ни одна противотанковая артбригада на пути продвижения 48-го танкового корпуса вермахта не появилась, а 15 МК метался по лесам и болотам, практически единственным противником немецких танкистов стала советская авиация. Даже при той интенсивности, с которой она использовалась (1 вылет на 2–3 самолета в день мог считаться редким достижением в бомбардировочных полках ВВС ЮЗФ), удары с воздуха оказались весьма ощутимыми. 24 июня командир 11-й танковой дивизии докладывал в штаб корпуса:
«Воздушные удары, нанесенные по сгрудившейся на одной маршевой дороге и движущейся через узкий проход танковой дивизии, кроме значительного замедления продвижения причинили большие потери в людях и имуществе. В дивизии до сих пор зафиксированы 10 убитых и 50 раненых, в большинстве тяжелораненых. Кроме того, по еще не полным данным, потеряно 16 машин, среди них ценнейшая матчасть, например тяжелые тягачи… Я настойчиво прошу позаботиться в вышестоящей инстанции о предоставлении достаточного истребительного прикрытия…» [204]
Просьба осталась безответной. В ЖБД 48 ТК читаем:
«24 июня
08.00 11 тд докладывает о постоянных налетах вражеской авиации на мосты в районе Шуровице и шоссе. Несмотря на то, что командование корпуса неоднократно запрашивало Танковую группу о воздушном прикрытии, истребители для этих целей выделяются в ограниченных масштабах…
Около 10.00 61-й мотоциклетный батальон выступил из района плацдарма в районе Острув, а 110-й мпп выступил из района плацдарма в районе Шуровице. Их продвижение по дороге сильно замедляется налетами вражеской авиации…
25 июня
Как и ожидало командование корпуса, русские ВВС, осознав создавшееся положение, с раннего утра постоянно атакуют далеко выдвинувшиеся вперед части корпуса. Наше наступление по-прежнему замедляется из-за этих атак…»
Впрочем, даже это «замедленное движение» проходило в темпе 20–25 км в день. В 7.30 утра 25 июня передовые подразделения 11-й тд подошли к Дубно, в 11 часов начался бой и в 14–10 поступило донесение о том, что город взят. В это же время (14–00 25 июня) штаб корпуса переместился в Берестечко. 16-я танковая дивизия еще вечером 24 июня дошла до Радзехува, где вынуждена была остановиться из-за загруженности дороги на Шуровице; после энергичного вмешательства командования корпуса тыловые подразделения 11-й тд согнали на проселок Стоянув, Берестечко, и к 19 часам 25 июня 16-я тд была уже в районе переправ через р. Стырь у Шуровице. Ранним утром 26 июня идущий в авангарде танковый полк 16-й тд достиг перекрестка дороги Берестечко, Кременец с главной магистралью (шоссе Броды, Дубно).
В Дубно немцы захватили не только горы брошенного вооружения (включая 42 тяжелые гаубицы калибра 210 мм), но и драгоценное для наступающих моторизованных частей горючее: 5,2 тыс. кубометров бензина и 420 кубометров дизтоплива. [205] Те, «кому положено», в Дубно, конечно же, были. Но склады не взорвали, т. к. до последней минуты перед отступлением были заняты привычной работой.
Большую тюрьму в Дубно начали строить в середине 30-х годов, и она должна была стать третьей по величине в Польше. Достроили тюрьму уже после «освободительного похода». В ходе глубоких социально-политических преобразований в тюрьме одномоментно находилось от 1,5 до 2 тыс. заключенных, но незадолго до 22 июня в Сибирь по ж/д отправили очередной этап, и тюрьма почти «опустела» — в ней оставалось порядка 400 человек, осужденных и подследственных.
«24.06 в 10 час. утра по телефону сообщили, что для отправки ЗК по контрреволюционным статьям будут поданы вагоны. На это число ЗК по к/р ст. осужденных и следственных насчитывалось 320 чел. Вагоны для отправки ЗК прибыли 24 июня в 17.00, в это время г. Дубно подвергался бомбардировке и артиллерийскому обстрелу со стороны противника, а также по сведению начальника гарнизона, что на город Дубно со стороны м. Верба противник ведет наступление в составе 127 танкеток…
Ввиду скоропостижной обстановки для принятия мер к ЗК я связался по телефону с зам. начальника УНКВД по Ровенской области лейтенантом госбезопасности т. Климовым, который в это время находился в обкоме партии. Тов. Климов дал распоряжение по телефону при невозможности эвакуации намеченный контингент ЗК к отправке уничтожить, а остальных заключенных освободить… В 20.00 я приступил к выполнению распоряжения зам. начальника УНКВД по уничтожению ЗК по ст. к-р, но так как противник занял станцию Дубно и продолжал наступать на город, [я уничтожить] всех ЗК, подлежавших к уничтожению, не смог, осталось закрытых в камерах около 60–70 человек…»
Видимо, и сам начальник дубненской тюрьмы (рапорт которого, отправленный 28 июня на имя начальника тюремного управления НКВД УССР, процитирован выше) не знал весь объем проведенной работы, т. к. живые в тюрьме были обнаружены, но в гораздо меньшем количестве.