И она ужасно волновалась за Эрика. Она желала верить в то, что он не участвовал в преступлении, но не была в этом уверена. И в довершение ко всему Энн действительно не очень хорошо себя чувствовала. Рождественская елка, которую Эрик принес два дня назад – пышная ель, как и заказывала Энн, – до сих пор не была украшена. Вчера после ужина сын повесил электрические гирлянды и принес из кладовки коробки с украшениями и неиспользованным «дождиком». Энн собиралась украсить елку сегодня вечером, но теперь, чувствуя ноющую боль в левой руке, она решила подождать до завтра.
В семь часов автомобиль Эрика свернул на подъездную дорожку. Десять минут спустя Лейн припарковала свою машину рядом. Она купила рождественский венок, чтобы повесить на входную дверь таунхауса; воздух наполнил аромат сосновой хвои и остролиста.
– Вы сегодня очень красивы, Лейн, – воскликнула Энн, когда гостья обняла ее в знак приветствия.
Лейн была одета в изумрудно-зеленую шелковую блузку с длинными рукавами и черные брюки изящного покроя. На шее у нее была нить белого жемчуга. Она носила этот жемчуг и в прошлый свой визит и сказала Энн, что это подарок на помолвку от матери, а когда-то он принадлежал бабушке Лейн.
– Этот изумрудно-зеленый цвет очень идет к вашим волосам, – сказала Энн.
Она не замечала, что Лейн смотрит на нее с нарастающей тревогой. Та видела, что лицо у Энн мертвенно-бледное, на лбу выступили капли пота, и двигается она медленно. Складывалось впечатление, что пожилая женщина едва держится на ногах.
Когда Лейн позвонила Дуайту и попросила объяснить причину его яростной враждебности по отношению к Эрику, он сказал: «Лейн, я хотел бы рассказать тебе это, но когда-то я обещал молчать, и сейчас мне нужно сначала получить освобождение от этого обещания. Я перезвоню тебе».
И теперь Лейн ощущала себя почти предательницей, видя выражение глаз Энн и понимая, насколько та рада видеть ее. Она заметила елку, и это дало ей шанс перевести разговор на менее личные темы.
– Энн, – сказала Лейн, – можно помочь вам украсить эту елку? Я хорошо это умею, не сочтите, что я хвастаюсь. Вам трудно будет тянуться до верхних веток. Я попрошу Эрика помочь мне и укажу ему, куда вешать украшения.
– О, Лейн, это было бы чудесно! – радостно отозвалась Энн. – Я очень хочу увидеть елку украшенной, но пока даже не бралась за это… Эрик, ты уверен? Я же знаю, что вы забронировали столик в ресторане.
– Я едва ли не с рождения пытался помочь тебе ставить елку, – засмеялся он. – Лейн, скажи мне, что делать сначала.
Энн, довольная, наблюдала за ними, и менее чем через полчаса елка засверкала украшениями, разноцветными огоньками, на ее ветках заблестели нити «дождя».
Потом Лейн достала из последней коробки рождественский вертеп.
– Как красиво! – воскликнула она.
– Его сделал мой отец, – пояснила Энн. – Он вручную вырезал каждую фигурку. Ясли с сеном, фигуры младенца Христа, Марии и Иосифа, пастухов, ангелов и животных. Все до единой.
Она взглянула на Эрика.
– Твой отец никогда не ценил то, каким умельцем был твой дед. Думаю, ты тоже это вряд ли оценишь.
Эрик улыбнулся, но ничего не ответил.
Через несколько минут Лейн сложила в стопку пустые коробки и попросила Эрика унести их. Когда он вышел из комнаты, Энн встала и потянулась за музыкальной шкатулкой, стоящей на каминной доске.
– Лейн, – медленно произнесла. – Мой муж подарил мне эту шкатулку на день рождения в первый год после нашей женитьбы. Когда поворачиваешь ключ, она играет «Умолкла песня, но мелодия все звучит». Я часто слушаю ее, но в мой день рождения это особенно много значит для меня.
Когда она взяла шкатулку с полки, та выскользнула у нее из рук и разбилась о выложенное кирпичами каминное возвышение. Танцующие фигурки и бархатная подушечка, на которой они помещались, разлетелись по полу как раз в тот миг, когда Эрик вбежал обратно в комнату.
– Что случилось? – встревоженно спросил он.
Прежде чем Энн успела ответить, взгляд Эрика упал на разбитую музыкальную шкатулку.
– Я куплю тебе другую, мама, – мягко произнес он. Прежде чем он успел поднять шкатулку, та уже была в руках у Энн.
Изнутри к стенке шкатулки была приклеена маленькая полоска бумаги. Энн в замешательстве смотрела на нее.
– На этой бумажке написан какой-то номер, – сказала она. – Полагаю, это артикул дизайна.
Эрик быстро взял – едва ли не выхватил – шкатулку у нее из рук.
– Позволь, я взгляну.
Лейн заметила, как на его лице появилось выражение, которое она не могла истолковать. Эрик осторожно отлепил бумажку от стенки коробки, открыл свой бумажник и сунул ее туда.
– Нет, мама, это серийный номер. Думай что хочешь, я все равно собираюсь купить тебе новую музыкальную шкатулку.
«Это не серийный номер, – подумала Лейн. – Серийный номер никогда не клеят изнутри изделия. Если б таковой и наличествовал, он был бы выгравирован на донце шкатулки».
Цилиндр не был сломан. Энн завела шкатулку и подождала. Начала играть музыка.
– Пока шкатулка играет нашу песню, – сказала женщина, – неважно, что она разбита.
Со слезами на глазах Энн Беннет начала тихо напевать:
– Но мелодия все звучит…
68
В четверг, в пять часов вечера, Рейнджер ждал у здания, где размещался офис Эрика Беннета. Он знал, что время настало. Он не мог ждать дольше. Может быть, он не станет убивать мать Эрика. Он снова последовал за ней на мессу в воскресенье и видел, какой хрупкой она выглядит. Может быть, он просто пристрелит Эрика и покончит с этим. Он может сделать это, когда Эрик свернет к своему дому.
Но сегодня Эрик пошел прямиком в гараж. Рейнджер проследил за ним до таунхауса Энн Беннет. На лужайках возле домов по всему Монклеру переливались разноцветными огнями рождественские елки, и от этого Рейнджеру было еще хуже. У всех в мире был кто-нибудь, а он был один.
Один, один, один…
Джуди, Джуди, Джуди…
В его голове кричали голоса. Убей их, убей их, убей их… Обогреватель в машине почему-то перестал работать, и внутри было так же холодно, как снаружи.
Пальцы у Рейнджера застыли. Он помнил, что после того, как он купал и кормил Джуди, она вкладывала свои пальцы в его ладонь и говорила ему, как он добр к ней и как сильно она любит его.
Мимо проехала машина и припарковалась на подъездной дорожке позади автомобиля Эрика. Это была его подружка. Рейнджер понял, что это его шанс. Все трое собрались в доме. Но, неожиданно занервничав, он не смог заставить себя выйти из машины. Он снова слышал голос Джуди.
Примерно через полчаса Эрик и его подружка вышли из дома и сели в свои машины. Скорее всего, они направлялись в ресторан. По привычке Рейнджер поехал за ними.
69
Он почти добрался до места. Патрик Беннет вел машину через Монклер, чувствуя, как пересохло в глотке. Он прежде нечасто бывал в Нью-Джерси, но с навигационной системой найти нужное место было легко. Когда он свернул с шоссе в Монклер, его внимание привлекли многочисленные рождественские елки на лужайках, обвитые мерцающими гирляндами. Это было невыразимо чарующее зрелище.
Над украшением к Рождеству особняка в Гринвиче – как внутри, так и снаружи – трудились профессиональные декораторы. Многие проезжали мимо специально, чтобы полюбоваться великолепным зрелищем. Но Энн, верная себе, всегда ставила в своей личной гостиной елку и сама вешала на нее гирлянды и украшения, которые забрала из своего прежнего дома после смерти родителей. Еще она ставила под елку вырезанный из дерева вертеп. Она не пропускала ни единого года.
Паркер был уверен, что она точно так же украсила свой новый дом. Он вспомнил события последних двух лет. Фонд перестал расширяться. Было трудно сдерживать напор аудиторов. Комиссия по биржам и ценным бумагам почти разоблачила его. Пора было удирать. Немедленно.
Он всегда чувствовал себя в безопасности, зная, что в любой момент может начать новую жизнь под именем Джорджа Хокинса. С другой стороны, он перестал доверять Эрику, будучи почти уверен, что сын собирается обмануть его. Вот почему Паркер перебросил бо́льшую часть денег на свой второй счет.
Он тщательно спланирован свой побег. Он припрятал в трюме своей яхты в Сент-Джоне маленькую надувную лодку с навесным мотором, купленную на имя Джорджа Хокинса. Смысл был в том, чтобы бросить яхту в море и на лодке добраться до Сент-Томаса. За годы он выработал самый практичный маршрут. И этот план окупился.
Это был долгий путь по неспокойному морю. Шесть часов спустя после того, как Паркер Беннет бросил свое судно у берегов Тортолы, Джордж Хокинс ввел лодку в док возле своей маленькой виллы на Сент-Томасе.
«Чтобы добраться до конечного пункта, через пятьсот футов поверните направо», – сообщил электронный голос навигационной системы.
Не ведая, что за ним наблюдают и Рейнджер, и дюжина агентов ФБР, Паркер вышел из машины, подошел к парадной двери таунхауса, достал свой сотовый телефон и набрал номер Энн.
Он не слышал ее голос два года, но с тревогой различил, что сейчас этот голос звучит совсем иначе – тихо и устало.
– Энн, – сказал Паркер, – это я. Я у твоих дверей. Я больше не мог жить вдали от тебя. Я собираюсь сдаться, но сначала я хочу провести несколько часов с тобой.
Энн ахнула.
– Паркер, это действительно ты? Мне не снится?
– Энн, впусти меня.
Связь оборвалась. Менее чем через двадцать секунд Паркер услышал, как щелкнул замок, и дверь открылась. Он ступил через порог, обнял Энн и крепко прижал к себе.
Она плакала.
– Я знала, что ты вернешься ко мне. Я это знала.
Обнимая ее за плечи, Паркер вместе с ней прошел в гостиную.
– Я почти ожидал услышать, что у тебя играет музыкальная шкатулка. Где она? – спросил он, пытаясь скрыть нетерпение.
А потом он увидел шкатулку на коктейльном столике – она была открыта, рядом лежали сломанные фигурки.
– Я уронила ее двадцать минут назад, – объяснила Энн. – Но она по-прежнему играет нашу песню. Разве это не чудесно? – Она посмотрела прямо на него. – О, Паркер, ты так изменился! Понимаю, тебе приходится скрываться.
– Энн, изнутри шкатулки была приклеена бумажка. Где она? – В голосе Беннета не осталось ни намека на нежность.
– Эрик положил ее в свой бумажник.
– Где он?
Неожиданно испуганная и сбитая с толку, Энн Беннет смотрела на мужа.
– Эрик поехал ужинать.
– Оттуда он поедет прямо домой?
– Нет, он сказал, что собирается заехать ко мне, прежде чем вернется в Нью-Йорк. О, Паркер, он так сердится на тебя, но ведь ты понимаешь…
Паркер Беннет кивнул.
– Я его понимаю. Я хотел бы помириться и с Эриком тоже, если это возможно. А сейчас, Энн, давай посидим вместе, пока он не вернется.
– О да, да…
– И давай поставим нашу песню.
Паркер взял со столика музыкальную шкатулку, завел ее и стал слушать, как Энн, дрожащим, но нежным голосом напевает:
– Умолкла песня, но мелодия все звучит…
70
«Эрик неожиданно как-то странно изменился», – думала Лейн. Он, похоже, был настолько поглощен своими мыслями, что все ее попытки завести разговор были безуспешны. Беннет-младший словно бы вообще не слушал то, что она говорила.
Пока они ждали основное блюдо, он выпил бокал вина почти залпом и даже начал барабанить пальцами по столу. Лейн чувствовала, что Эрик просто хочет поскорее покончить с ужином, словно с какой-нибудь скучной процедурой. Сейчас он не был тем обаятельным мужчиной, с которым она встречалась последние шесть недель. Он солгал матери, сказав, что на бумажке, приклеенной изнутри шкатулки, был серийный номер. Какие причины могли быть у него для лжи?
Но что еще важнее, Лейн тревожило состояние Энн Беннет. Неужели Эрик не видит, что его мать может быть тяжело больна?
– Эрик, у твоей матери когда-нибудь были проблемы с сердцем? – спросила она.
– Что?.. Ах да, небольшие. У нее бывали приступы аритмии, но со времени исчезновения моего отца такого не происходило.
Лейн всегда носила в кармане включенный на вибровызов телефон, на тот случай если ей позвонят из дома насчет Кэти. И сейчас она почувствовала, что мобильник жужжит.
– Извини, – сказала она и взглянула на экран. Определитель высветил имя звонящего. Это был Дуайт Кроули, отчим Лейн. Быстро нажав на кнопку, она оборвала вызов.
– Кто это был? – спросил Эрик.
Лейн быстро обдумала ответ и с улыбкой в голосе произнесла:
– Моя дорогая работодательница, Глэди Харпер, которая не стесняется звонить мне в любое время с семи утра и до полуночи, если хочет мне что-нибудь сказать.
Эрик кивнул, но не в знак того, что он понял ответ, а так, словно этот ответ его не интересовал. Он как будто не мог сосредоточиться ни на чем извне.
– Эрик, ты меня даже не слышишь, – сказала Лейн. – Мне кажется, ты вне себя от тревоги, и я полагаю, у тебя есть все причины беспокоиться за свою мать. Почему бы тебе просто не позвонить ей?
На лице Эрика появилось легкое раздражение.
– Лейн, ты очень заботишься о моей матери, и я благодарен за это, но сегодня она выглядит практически так же, как вчера и позавчера. Впрочем, если так тебе будет лучше…
Он достал свой сотовый телефон и позвонил Энн. После пяти гудков раздался электронный голос автоответчика.
– Может быть, она легла спать? – предположил Эрик.
– А может быть, и нет, – возразила Лейн. – Эрик, твоя мать больна. Давай вернемся к ней сейчас же.
Беннет поколебался несколько мгновений, потом встал и сказал:
– Может быть, ты и права. Оставайся здесь, я вернусь минут через пятнадцать.
– Я еду с тобой, – твердо заявила Лейн.
Пожав плечами, Эрик положил на стол стодолларовую купюру.
– Ну, если ты настаиваешь… – произнес он. Официант, как раз принесший основное блюдо, удивленно смотрел на них.
71
Эти двое зашли в ресторан, расположенный в пяти минутах езды от таунхауса. В этот ресторан они ходили в первый раз, когда Рейнджер следил за ними.
Коул припарковал свою машину и снова занял столик чуть поодаль от них. Но когда им принесли ужин, Эрик бросил деньги на стол, и парочка почти бегом вылетела из ресторана.
Не позаботившись оплатить свой счет, как будто ему срочно приспичило в туалет, Рейнджер последовал за ними и выскочил на крыльцо ресторана.
Пока Эрик и Лейн отдавали парковщику свои квитанции, он перебежал через улицу к своей машине, стоящей на той стороне. Следом за этими двоими доехал обратно до таунхауса. «Судя по тому, что оба так спешат, там, должно быть, что-то случилось», – решил он.
Коул смотрел, как Эрик выбегает из машины, его подружка следовала за ним по пятам.
Он понял, что другого шанса у него может не быть. Все трое вместе. Почему нет… Голоса кричали ему: «Сейчас! Сейчас! Сейчас!»
Рейнджер потянулся за лежащим на заднем сиденье пакетом, который собирался использовать как предлог для того, чтобы ему открыли дверь и впустили в дом.
А потом все будет кончено.
72
Когда телефон Энн зазвонил, Паркер Беннет посмотрел, кто вызывает, и оставил телефон звонить до тех пор, пока из автоответчика не донесся голос сына, тревожно вопрошающий: «Мама, ты в порядке? Мама, я знаю, что ты меня слышишь. Возьми трубку».
Когда Энн подошла, чтобы взять телефон, Паркер отвел руку прочь и держал, пока звонок не завершился.
– Энн, послушай меня, – сказал он. – Прежде чем сдаться, я хочу помириться с сыном. Но если он узнает, что я здесь, то, будучи в таком настроении, вполне может позвонить в ФБР.
– О, Паркер, я так не думаю, – возразила Энн. – Но я действительно хочу, чтобы вы с Эриком помирились прежде, чем я умру.
Впервые с тех пор, как Беннет вошел в дом, он внимательно посмотрел на жену и увидел призрачную бледность ее лица и капли пота, проступившие на лбу.
Полный искреннего беспокойства, Паркер спросил:
– Энн, ты проверяла сердце в последнее время? Ты выглядишь так, как будто тебе плохо.
Энн покачала головой и придвинулась ближе к мужу.
– Да, я принимаю сердечные лекарства, но иногда мне просто нездоровится, и сегодня как раз такой день. – Она посмотрела на него. – Паркер, позволь мне увидеть тебя таким, как есть. Ты, похоже, носишь парик. Сними его. И пожалуйста, не сдавайся полиции до завтра. Позволь мне провести последнюю ночь с тобой.
Она положила голову ему на плечо и сказала:
– Я люблю тебя. Мне отчаянно жаль тех людей, у которых ты забрал деньги, но ты же не мог потратить их все? Ты не мог бы просто оставить их там, где их смогут найти? А мы бы куда-нибудь скрылись вместе. Я просто хочу быть с тобой до конца своих дней.
На миг Паркер Беннет глубоко пожалел о том выборе, который сделал.
Но потом он представил себя на новой вилле в Швейцарии, вообразил роскошную жизнь, которая его ждет после того, как сегодня вечером он сядет на самолет…
73
Члены группы наблюдения ФБР, окружившие таунхаус, выслушивали сжатые отчеты, которые передавал им Джонатан Пирс. Тот видел, как Лейн и Эрик вбежали в дом, где притаился Паркер Беннет. Он знал, что ситуация взрывоопасная, и сообщил об этом Шеллу. Но Руди резко ответил:
– Мы пока не знаем, вовлечены ли они оба в это дело. Мы должны услышать, что они скажут друг другу. Кстати, в квартале отсюда припаркован старый черный «Форд»-седан, за рулем которого находится пожилой белый мужчина. Похоже, что он мог следить за ними. Возможно, это тот самый автомобиль, который вы видели едущим следом за машиной Энн Беннет. Мы наблюдаем за ним.
74
Когда Лейн и Эрик вбежали в гостиную, Энн полулежала на диване с закрытыми глазами. Лейн упала на колени рядом с пожилой женщиной, схватила ее за запястье и крикнула:
– Эрик, я не могу нащупать пульс! Она не дышит! Звони девять-один-один!
Но, говоря все это, она уже знала, что Энн мертва.
Эрик достал свой сотовый телефон. И тут от двери комнаты донесся голос: