Конечно, всегда есть опасность столкнуться с кем-нибудь из прежних дружков с Уолл-стрит. Но пока что маскировка не подвела его, несмотря на то что его фотографии регулярно появлялись в газетах и журналах.
Он прошел к входной двери и взял с крыльца «Уолл-стрит джорнэл», «Нью-Йорк таймс», «Нью-Йорк пост» и «Вёрджин Айлендс дейли ньюс». Вернувшись к столу, первым делом развернул «Таймс». Потом с тревогой прочел заголовок на правой странице разворота: «Секретарша Паркера Беннета предстанет перед судом как его сообщница».
«Элинор не имела к этому никакого отношения, – думал он, – ни малейшего». Конечно, он ничего не мог сделать, чтобы помочь ей, но ему было искренне жаль ее. Она сделала все, чтобы ему было легче заманить своих первых клиентов. Он знал, что ее, должно быть, постоянно допрашивает ФБР и Комиссия по ценным бумагам и биржам. Может быть, если повезет и Элинор сможет пройти проверку на детекторе лжи, это поможет ей на суде.
За те тринадцать лет, что она работала на него, был только один момент, когда Паркер мог выдать себя. Тогда он выронил из своего бумажника карточки, а вместе с ними – британское водительское удостоверение с четко различимым на нем именем «Джордж Хокинс». Беннет полагал, что Элинор вряд ли взглянула на это имя и запомнила его. Но если она вспомнит и поймет, что это не американские водительские права, это может навести детективов на его след.
А если Сильвия швыряется деньгами в таком же темпе, в каком требует их от него, то для фэбээровцев это может стать сигналом. Он знал о слухах относительно того, что они с Сильвией состояли в романтических отношениях.
«Романтических», – с отвращением подумал Паркер. Он сглупил, нося с собой квитанцию на покупку резиновой лодки с навесным мотором, которую приобрел для того, чтобы сбежать с яхты. На квитанции значилось имя «Джордж Хокинс», адрес на Сент-Томасе и номер телефона. Должно быть, Сильвия обшарила его бумажник, когда он остался у нее в ту последнюю ночь. Всего через несколько дней после того, как он поселился на Сент-Томасе, она позвонила ему и сразу же поинтересовалась: «Я имею честь беседовать с мистером Джорджем Хокинсом?» Именно с этого начался шантаж.
Поскольку она знала его новое имя и местонахождение, он не мог в тот момент сказать «нет» на то, что, как он понимал, должно было стать постоянными требованиями все новых и новых сумм. Ему нужно было соблюдать осторожность и делать это так, чтобы переводы, если их обнаружит ФБР, выглядели совершенно легальными.
Паркер позвонил своему агенту в швейцарском банке, не раз помогавшему с деликатными задачами. Как обычно, Адольф все уладил. Он создал холдинговую компанию на имя Эдуардо де ла Марко, покойного супруга Сильвии. Каждый раз, когда Паркер посылал ей деньги, Адольф сначала переводил их в холдинговую компанию, а потом та направляла сумму графине де ла Марко. Он надеялся, что если эти выплаты обнаружат, то следствие сочтет, будто это часть ее наследства.
Паркер неохотно развернул «Пост», зная, что арест Элинор будет во всех новостях. Это оказалось хуже, чем он ожидал. Фотографии его и Элинор были размещены рядом на первой странице. Заголовок гласил: «Секретарша Паркера Беннета отдана под суд».
Фото Элинор было сделано после внесения ею судебного залога. По щекам ее текли слезы, она сжимала руку своего мужа Фрэнка так, как будто боялась упасть.
«Она ужасно выглядит», – подумал Паркер с ноткой сочувствия.
Потом он изучил собственную фотографию.
Этот снимок был сделан на благотворительном ужине, где он был почетным гостем. Фотография была увеличена, и, изучая ее, Паркер осознал, насколько прозрачной была его маскировка. Охваченный страхом, он подошел к зеркалу, висящему над камином в гостиной, и поднял газету так, чтобы снимок оказался рядом с его лицом. На нем был каштановый парик – для Паркера уже стало рефлексом надевать его сразу после душа. Конечно же, парик менял его внешность, но если кто-то присмотрится повнимательнее, этого будет недостаточно. Он уже приклеил по сторонам носа накладки из пластического грима, меняющие его форму. Сейчас на нем не было темных очков, которые он постоянно носил вне дома, но в очках или без очков, зоркий наблюдатель вполне мог его опознать. Паркер вернулся к столу. Кофе в чашке совсем остыл, но он этого не заметил.
Сегодня на море было волнение, а метеоролог по радио предупредил о том, что к вечеру ожидается шторм. Хороший день для игры в гольф. Поле «Мелкий риф», куда в последнее время ходил Паркер, было его любимым. «Возможно, потому, что здесь мне удается сделать минимум ударов, – признал он и решил: – Поеду туда сегодня утром». Мысль о том, чтобы остаться дома и весь день провести в тревоге, была невыносима.
Когда в одиннадцать часов он прибыл на поле, то с беспокойством увидел там Лена Стэйси, знакомого, который доставал его вопросами о том, кого из английских инженеров он знает.
К неудовольствию Паркера, Стэйси приветствовал его как давнего друга:
– Джордж, ты как раз вовремя. Нам нужен четвертый для партии. Ты, я и еще двое ребят, с которыми мы играли в прошлый раз.
«И он четыре часа будет задавать мне вопросы», – подумал Паркер.
– Я сегодня собирался заниматься только отработкой ударов, – ответил он, надеясь, что его голос звучит достаточно разочарованно.
– Плохо, – вздохнул Стэйси. – А может, условимся провести игру попозже на этой неделе?
Паркер понял, что его загнали в угол. Он никак не мог отказаться от встречи, не проявив открытой грубости – а это могло бы привлечь нежелательное внимание.
– В пятницу вполне сойдет.
«Надо было сказать этому типу, что я уезжаю, – подумал он. – Но сколько вопросов он задал бы тогда?»
Потом Паркер осознал, что на стойке рядом с тем местом, где стоял Стэйси, лежал экземпляр «Нью-Йорк пост». И еще Беннет заметил, что Стэйси, дружески помахав ему рукой, взял газету, посмотрел на первую страницу, а потом повернулся, чтобы снова взглянуть на него.
22
Утром в среду Лейн неохотно поехала в таунхаус Энн Беннет, чтобы проследить за работой установщиков. День был пасмурный; дождя не было, как и настоящего мороза, однако в воздухе разливался неприятный холодок.
Лейн выехала достаточно рано, чтобы с гарантией прибыть на место до одиннадцати часов, когда должна будет появиться бригада. Но когда она позвонила в дверь и Энн Беннет открыла ей, Лейн с удивлением увидела, что та все еще одета в пижаму.
– Миссис Беннет, быть может, мы выбрали не подходящее вам время для того, чтобы установить в вашей спальне все нужное? – спросила Лейн.
– Нет, конечно нет. Входите, Лейн.
Едва та переступила порог, Энн быстро закрыла за ней дверь.
– Я так легко простужаюсь, – пробормотала она. – Поднимусь наверх и оденусь, пока не приехали рабочие. Кофейник горячий; если хотите, можете налить себе кофе.
Не успела Лейн ничего ответить, как миссис Беннет повернулась и поднялась на второй этаж.
«Бедняжка совсем ушла в себя, – подумала Лейн. – Интересно, не было ли причиной тому обвинение в адрес секретарши Паркера? Хотя Эрик даже не упомянул об этом, когда мы с ним ужинали. Но, конечно, ее арест вызвал новый взрыв публикаций по этому делу. Должно быть, больно видеть фотографию мужа на первой странице газеты и читать, как его называют мошенником».
Десять минут спустя приехал Алан Грин с двумя помощниками. Алан был владельцем компании, которая изготовила покрывало, подзоры и занавеси и поменяла обивку кушетки и изголовья кровати. Обычно он не являлся лично на работы такого рода, но когда в деле участвовала Глэди, он всегда старался сам присмотреть за всем.
Грин приветствовал Лейн как старый знакомый:
– Привет, Лейн. Как поживает Ее Императорское Величество?
– Неплохо, Алан.
– Чрезвычайно рад. Это самая крупная срочная работа, какую она нам поручала. Ты собираешься принять ее у нас?
– Да, так что лучше вам сделать все идеально.
Оба рассмеялись.
Лейн вспомнила несколько случаев, когда Глэди обрушивала на Алана свой гнев. «Это не те кисточки, которые я заказывала для подушек, Алан. Вы можете хоть что-нибудь сделать как следует?» – «Глэди, – терпеливо отвечал Алан, – вам были предоставлены на выбор два образца, и вы выбрали этот. Видите вашу подпись под образцом?»
В Алане Лейн подкупало, в частности, то, что он мог переиграть Глэди в ее собственной игре. Он заставлял ее расписываться на карточке за каждый заказ и прикреплял эту карточку к образцу ткани или кистей, которые она выбрала.
Грин направился было наверх вместе со своими помощниками, но Лейн остановила его.
– Лучше подождите, я посмотрю, оделась ли миссис Беннет. Я сейчас проверю.
Дверь спальни была открыта. Лейн изумилась, увидев, что Энн лежит на неубранной постели, закрыв глаза.
– Миссис Беннет, вы больны? – спросила она, встревоженная невероятной, какой-то призрачной бледностью на лице женщины.
Грин направился было наверх вместе со своими помощниками, но Лейн остановила его.
– Лучше подождите, я посмотрю, оделась ли миссис Беннет. Я сейчас проверю.
Дверь спальни была открыта. Лейн изумилась, увидев, что Энн лежит на неубранной постели, закрыв глаза.
– Миссис Беннет, вы больны? – спросила она, встревоженная невероятной, какой-то призрачной бледностью на лице женщины.
Энн открыла глаза.
– Нет, я в полном порядке. Я пойду в другую спальню и отдохну там. Вы справитесь без меня? Я хочу сказать, если надо расписаться, принимая работу, просто сделайте это за меня.
– Конечно.
Лейн обеспокоенно смотрела, как пожилая женщина с трудом встает на ноги. Повинуясь мгновенному порыву, она предложила ей руку, и миссис Беннет приняла ее, словно бы даже не заметив этого.
– Я оденусь позже, – сказала Энн, когда они медленно шли по коридору.
– Конечно, – успокаивающим тоном отозвалась Лейн. – Я вижу, вы не выпили свой кофе. Быть может, вам принести еще чашечку?
– Нет, не сейчас, спасибо. – В гостевой комнате миссис Беннет сразу улеглась на кровать и вздохнула. – Пожалуйста, закройте дверь, Лейн, – попросила она слабым усталым голосом.
– Постарайтесь отдохнуть.
Лейн тихо вышла из комнаты. «Энн плохо выглядит, – с тревогой подумала она. – Может быть, надо позвонить Эрику?» Однако она отложила это решение на потом. Нельзя было задерживать Алана и его бригаду.
Час спустя хозяйская спальня преобразилась. Густой синий цвет стен, подчеркнутый белыми панелями, создавал великолепный фон для белого покрывала и синего кроватного подзора – в тон стенам. Занавеси, ламбрекены, подзор для трюмо и кушетка-шезлонг довершали сине-белую тему своим изящным цветочным узором.
Спальня сразу сделалась уютной и очаровательной.
– Просто великолепно! – воскликнула Лейн. Алан улыбнулся.
– Передайте Глэди, что не нужно больше бомбардировать нас звонками: «Я хочу, чтобы это было сделано еще вчера!»
– Передам, – пообещала Лейн.
– Впрочем, не говорите ей этого. Я слышал, что она заполучила в клиенты графиню Сильвию де ла Марко. Я хочу поучаствовать в этом спектакле, так что скажите Глэди, что мы всегда рады трудиться в сжатые сроки, если это ей нужно.
– Это ваше окончательное послание?
– Конечно, хотя вы можете добавить, что она – лучший дизайнер интерьеров, которого я знаю, и я горд, что работаю на нее. – Он сделал паузу. – Да, так сойдет.
Был почти полдень, когда Алан со своей бригадой уехал. Лейн не знала, что ей нужно делать. Если Энн Беннет спит, ее не следует беспокоить. С другой стороны, если она настолько больна, как выглядит, будет неправильным оставить ее одну.
Нужно рискнуть и проверить. Еще раз окинув оценивающим взглядом преображенную комнату, Лейн прошла по коридору и осторожно постучалась в дверь гостевой спальни. Услышав слабое «войдите», она открыла дверь.
Миссис Беннет была полностью одета. Она наложила на лицо немного косметики, отчасти замаскировав призрачную бледность. Но Лейн видела усталость в ее ввалившихся глазах.
– Мне лучше спуститься вниз. Если у Эрика сегодня пораньше закончится совещание, он приедет пообедать, – сказала Энн чуть более оживленным тоном.
– Рада за вас, – искренне отозвалась Лейн. Но она точно знала одно: ей не хочется встречаться с Эриком Беннетом. – Мне нужно ехать, – добавила она. – Глэди ждет меня в офисе к часу дня.
– Но вы, конечно же, сможете выделить полчаса на то, чтобы поесть, – запротестовала Энн. В этот момент коротко звякнул дверной звонок, и входная дверь открылась.
Как Лейн и боялась, это был Эрик. Он был одет в пальто-тренч с поднятым воротником, волосы у него были взъерошены от ветра. Он нес пакет с какими-то покупками. Увидев ее, улыбнулся и произнес:
– Здравствуйте, Лейн. Кэти получила мое письмо?
– Да, получила. Это было очень мило с вашей стороны.
– Она умеет печь овсяное печенье?
– Теперь умеет. Но мне нужно ехать.
– Вы не можете взять и уехать. Я привез обед для нас троих. Вы выедете отсюда через сорок пять минут, обещаю, потому что к этому времени мне тоже нужно будет ехать.
Энн Беннет выжидающе посмотрела на нее.
– Пожалуйста, останьтесь. Лейн. Я так ждала, когда вы нас навестите…
Лейн вспомнила предупреждение Глэди, но решила не обращать на него внимания и сказала:
– С радостью останусь. Чем я могу вам помочь?
– Ничем, – быстро ответил Эрик. – Вы и мама будете разговаривать со мной, а я все приготовлю. Я купил куриный суп с лапшой и попросил сделать сандвичи с разными наполнителями, – объявил он по дороге в столовую. – Как тебе это нравится, мама?
– Очень нравится, дорогой.
Лейн отметила, что миссис Беннет заметно приободрилась с приходом сына.
– Как там Глэди Харпер? – было первым вопросом Энн, когда они с Лейн уселись за стол.
– Глэди есть Глэди, – ответила Лейн, потом добавила: – Перфекционистка, как вы знаете, очень умная и, несмотря на пугающие манеры, очень добрый человек.
– Я очень благодарна за ту доброту, которую она проявила ко мне, – тихо промолвила Энн. – Я не знаю больше ни одного декоратора, который не только подобрал бы мебель, но и переделал бы для меня спальню. – Она перевела взгляд на сына, который как раз ставил на стол тарелку с супом. – Ты со мной согласен, Эрик?
– С одной стороны, согласен, мама, – отозвался Эрик. – С другой стороны, она получила такой крупный гонорар, когда отделывала наш дом десять лет назад, что, я полагаю, тебе не следует лезть из кожи, проявляя к ней чрезмерную благодарность.
Эти слова показались Лейн грубыми, однако они были сказаны мягким тоном, и она видела теплоту во взгляде Эрика, устремленном на мать.
Суп оказался вкусным, и это напомнило Лейн, что сегодня утром она проспала и несколько выбилась из привычного расписания, готовя для Кэти завтрак. Когда пришла Беттина, чтобы отвести Кэти в садик, Лейн еще не успела причесаться и нанести легкий макияж, который обычно делала перед работой. Поскольку сегодня ей нужно было ехать в Нью-Джерси, она добиралась до офиса на машине, которую затем припарковала у здания. Остановившись на красный свет у светофора, прямо в автомобиле нанесла на щеки немного румян, зачесала волосы наверх и закрепила их гребнем, понимая, впрочем, что это отнюдь не самая лучшая прическа.
Эрик сделал кофе, и Лейн сказала:
– Боюсь, я не могу задерживаться дольше, разве что на пару глотков.
– Меня очень радуют ваши визиты, – произнесла Энн, – а Эрик рассказывал мне про вашу милую маленькую дочурку.
– Она очень славная, – согласилась Лейн, – не могу не признать. Я еще приеду, – продолжила она, меняя тему. – Я хочу заменить подушки на диване и креслах в гостиной. Они выглядят немного потрепанными, а их замена не потребует особого труда.
«А что скажет на это Глэди?» – подумала она, поднимаясь из-за стола.
– Глэди уже, наверное, смотрит в окно, дожидаясь меня. Мне действительно нужно ехать. Я заберу подушки и отправлюсь.
– Я отнесу их в вашу машину, – вызвался Эрик.
Лейн едва не прикусила язык. Это означало, что они на несколько секунд останутся наедине, а она этого не хотела. Оказавшись рядом с ним, женщина осознала, как сильно надеялась на то, что он позвонит ей и пригласит снова поужинать вместе.
После того как Эрик сгрузил подушки на заднее сиденье ее автомобиля и она, поблагодарив его, уже повернула ключ в замке зажигания, решив коротко попрощаться и уехать, он прервал ее.
– Лейн, – сказал он, пристально глядя ей в лицо, – вы должны знать, что ужин с вами был для меня весьма приятным событием.
– Да, это было очень приятно, – уклончиво отозвалась она. – Но мне действительно пора ехать.
– Лейн, это было не просто очень приятно. Это было нечто особенное, и мне кажется, вы тоже это ощутили. Не могу даже сказать, сколько раз я брался за телефон, чтобы позвонить вам, но потом снова откладывал его.
– Почему же вы это делали? – спросила она, хотя уже инстинктивно знала ответ.
– Я не позвонил вам, потому что я Эрик Беннет, сын Паркера Беннета, крупного мошенника. Вероятно, вы видели заголовки в газетах за последнюю неделю. Секретарша моего отца предстанет перед судом. Это вновь всколыхнуло интерес к делу. Бедная Элинор причастна к краже не в большей степени, чем я. Вы, должно быть, заметили, что моя мать сегодня выглядит очень бледной. Она читала в газетах все эти заметки о романах моего отца, особенно с графиней де ла Марко. И это сильно терзает ее.
Он помолчал.
– Лейн, я скажу прямо. Папарацци взяли меня на прицел. Если вы пойдете ужинать со мной, то можете попасть в разделы светских сплетен. Вы – падчерица влиятельного обозревателя, который ненавидит меня до глубины души.
– И я дочь конгрессмена, который от всей души презирал такое явление, как «виновность в причастности», – жестко ответила Лейн. – Эрик, я поняла, что вы хотите снова пригласить меня на ужин. Как насчет в восемь вечера в субботу?