— Ладно, не буду экспериментировать, а то твой мыслительный процесс окончательно застопорится. Надеюсь, единорогов ты не боишься?
Принцесса покачала головой и заметила, как у коня вырос длинный витой рог.
— Может, мне слезть? — робко спросила она.
— Не успеешь. — И, правда, не успеет, они уже близко. — Просто держись, крепко, а не как обычно. Если что, уничтожь самоцвет.
«Если что» — это если обстоятельства обернутся против них.
Она чуть не полетела на землю, и это притом, что она сжала ногами его бока и обхватила коня за шею — настолько стремительным было движение. Стремительным и смертоносным. Со всех сторон послышались крики — значит, они могут чувствовать боль?
Возбужденному воображению казалось, что все вокруг поалело от крови; Стелла ничего не видела, лишь, инстинктивно угадывая направление ударов, по возможности отбила их. Безусловно, большую часть работы взял на себя Мериад, иначе бы она не прожила и пяти минут.
Но один из ударов они оба пропустили — и, оглушенная, девушка оказалась на земле, слава богам, не раненая, отделавшаяся простым ушибом. Рядом зарычал Шарар, и она, все еще не сознавая, что происходит, перекатилась на другой бок, чуть не попав под копыта какой-то лошади. Оправившись, Стелла поспешно вскочила на ноги и, убедившись, что Лучезарная звезда все еще у нее, отыскала глазами Мериада: он был по ту сторону дороги; ни уздечки, ни своих вещей она не заметила — ну и демон с ними!
Воспользовавшись временной передышкой, девушка достала самоцвет и снова зашептала:
— Пожалуйста, пожалуйста, услышь меня! Лучезарная звезда великой Ильгрессы, свет ночи и дня, добра и справедливости, помоги нам! Тьма притягивает тьму, а свет — свет; ты — свет, посей добро на земле Адиласа, прогони слуг Эвеллана. Озари мир лучом добра, звезда радости, любви и счастья, я взываю к тебе именем Ильгрессы, именем всех живущих и умерших, как людей, так и богов: уничтожь порождения зла!
Звезда затрепетала; свет разлился над землей, сначала крохотный, едва заметный, потом все ярче, ярче, наконец, он залил все вокруг слепящим искрящимся потоком.
Один из всадников заметил сияние вокруг Стеллы и поскакал к ней, чтобы помешать, но не успел, в судорогах, извиваясь, вместе с конем повалившись на землю.
Лучезарная звезда сияла, обжигая пальцы; из нее вырвались восемь мощных лучей.
Ослепленные слуги Эвеллана корчились на земле, будто больные эпилепсией, и друг за другом испарялись, оставляя после себя дымящиеся бурые пятна.
Через пару минут все было кончено. Звезда погасла, свет исчез, и принцесса, тяжело опустившись на землю, убрала самоцвет обратно в мешочек.
Неужели это будет продолжаться вечно: бегство, война, страх, усталость и боль?
Шарар лег рядом с хозяйкой, положил голову ей на колени. Девушка погладила его и тихо запела:
— Перестань! — К ней подошел Мериад. — Мне и так не весело, а ты хочешь, чтобы стало и вовсе тоскливо? Воешь, словно волк на луну… Почему ты не любишь комедии?
— Если бы жизнь была комедией, полюбила бы.
— Всякая жизнь — фарс, а твоя доморощенная философия — пустое сотрясение воздуха. Когда кончишь причитать, принесешь воды — хоть какой-то от тебя толк. Это в твоих же интересах: попадешь в Суфу до заката.
— Но это же невозможно! — невольно вырвалось у Стеллы.
— Очень даже возможно, если приложить некоторые усилия. Или ты хочешь встретить еще кого-то из слуг Эвеллана? Я бы предпочел сразу оказаться в Суфе, хотя ты же терпеть не можешь магию, — он покосился на неё. — Или на этот раз сделаешь исключения и наступишь на горло своим чувствам?
Не зная, требуется ли ответ, девушка кивнула.
Закат бардовыми всполохами окрасил западный край неба.
Старинные, облепленные мхом стены Суфы, соприкасаясь на побережье с «новыми стенами» крепости, отбрасывали длинные тени.
Стелла съежилась, проезжая под поднятой железной решеткой: если хитроумное переплетение прутьев упадет, смерть будет мучительной и неминуемой. На это и рассчитывали безымянные строители. Суфа, древняя и богатая, неспроста была столицей Адиласа на протяжении четырехсот лет — и неприступной крепостью для врагов, заставляя верить в величие адилаского народа.
Над головой смыкались широкие переходы между крепостными стенами; пологие спуски вели к запутанным улочкам портового города. Повсюду виднелись следы прежних ловушек и «каменных мешков». Стены, глухие, с узкими щелями бойниц на самом верху, под прикрытием галереи, навевали страх.
Принцесса заметила, что не только она нервничает: Мериад то и дело прядал ушами.
— Успокойтесь, мы уже в Суфе. — Таким голосом она не смогла бы успокоить даже себя. — Меня ждет Маркус… Скоро мы привезем Лучезарную звезду в Лиэну, и все будет хорошо.
— Будет гроза, — он не слушал ее. — Гроза над старой Суфой.
— Ну, и что? — Она искренне не понимала его беспокойства. — Мало ли было до этого дождей? Дождь — это просто вода.
— Гроза — это не дождь. Вернее, это не та гроза — да ты не поймешь!
Конь тряхнул головой и прибавил шагу.
Он остановился посреди длинной узкой конной улицы и замер, вслушиваясь в шум вечернего города. Стелла с трудом заставила его посторониться, чтобы пропустить скрипучую повозку. Наконец жеребец очнулся от охватившего его на несколько минут столбняка и подошел к крыльцу неприметного дома. Надо сказать, дома в Суфе несколько отличались от привычных адиласких жилищ: в старой части города не было террас, здания тянулись нескончаемой стеной, временами на пол этажа утопая в земле. Этот дом был одним из таких старых угрюмых домов, с высоким обшарпанным крыльцом и обитой железом дверью.
— Урсиолла ждет. Слезай и звони.
— А кто здесь живет?
— Дальняя родственница твоей знакомой. Слезай!
Девушка покорно спешилась, поднялась на крыльцо и позвонила; дребезжащий звук колокольчика отозвался в недрах дома. Ей открыла полная адиласка в синем переднике и, не спросив имени, пригласила в комнаты. Стелла оглянулась на Мериада — он кивнул и отошел в сторону.
Миновав темную прихожую и короткий коридор с двумя дверьми, принцесса очутилась в комнате с балочным потолком. У окна, наполовину скрытого бардовыми портьерами, сидела Урсиолла и читала книгу. Заслышав шаги, она поднялась и, улыбнувшись, сказала:
— Можешь идти, Уфина.
Отворившая дверь адиласка поклонилась и вышла.
— Рада снова Вас видеть, признаюсь, я так волновалась! — Её голос звенел ручейком. — Мы только утром приехали в Суфу и, увы, не успели подготовиться к Вашему приезду.
— Я тоже рада Вас видеть. Как Маркус?
— Хорошо. Я его не съела, — рассмеялась Урси. — Только сейчас его нет: он ушел в порт.
— Раньше Маркус целыми вечерами просиживал рядом с Вами, вы поссорились?
— Нет, просто я объяснила ему, что никогда не выйду за него, — пожала плечами адиласка.
— Бедный Маркус!
— Проза жизни, — улыбнулась Урсиолла.
— Чей это дом? — переменила тему принцесса.
— Моей двоюродной тетки. Я сочла возможным поселить вас здесь на время ее отсутствия. Все прошло удачно? — тихо спросила она.
— Да, — так же тихо ответила девушка и громко добавила: — Можно чаю?
— Разумеется! Уфина принесет.
Сквозь толстые стены пробрались отзвуки глухих раскатов грома.
— Странно, — мимоходом подумала принцесса, — пару минут назад на небе не было ни облачка.
Вместе со всполохом небесного огня на пороге возник Маркус; вода ручьями стекала с плаща, который еще не успела унести горничная.
— Стелла, ты вернулась! — обрадовался он и, забыв о мокрой одежде, бросился к ней, закружил по комнате.
— Маркус, Маркус, перестань, отпусти! — хохотала девушка.
— Представляешь, чрез пару часов после твоего отъезда Урсиолла велела мне собирать вещи, — он наконец избавился от плаща. — Сказала, что мы едем в Суфу — и больше ничего. Потом, конечно, объяснила, что ты сюда приедешь.
— Действительно, странно. Я недавно написала Урсиолле, сомневаюсь, что письмо могло дойти до нее раньше, чем было написано, — нахмурилась Стелла.
— Все просто, — отозвалась со своего места Урсиолла. — Я знала, что Вы его напишите: мне рассказал мой Бог.
— Чудеса! — Маркус увлек подругу на уютный диванчик. — Слушай, а не отметить ли нам твое счастливое возращение?
— Замечательная идея! — Адиласка хлопнула в ладоши и позвала Уфину. — Сходи в лавку и купи хорошего вина. Смотри, не скупись!
— Но на улице гроза, может, не стоит… — попыталась робко возразить принцесса.
— Уфина не сахарная, не растает! — рассмеялась Урсиолла.
Через полчаса Уфина, слегка покачиваясь на слишком высоких при ее полноте каблуках, внесла в комнату поднос с вином и закусками. Посмеявшись над ее неуклюжестью, Урсиолла пригласила гостей в соседнюю комнату, сделав знак служанке перенести поднос туда.
Устроившись за овальным ореховым столом, друзья с интересом рассматривали цветочный орнамент стен. Уфина откупорила бутылку и разлила по бокалам ароматную золотисто-бордовую жидкость.
Урси улыбнулась и предложила тост:
— За успех Вашего путешествия!
Они пригубили вино и вздрогнули — ветер с шумом распахнул окно. Сильный порыв ворвался в комнату и опрокинул один из бокалов. На редкость расторопная Уфина успела спасти хозяйский хрусталь, но скатерть, разумеется, не успела — багровое пятно медленно расползлось по столу. «Будто кровь», — почему-то подумалось Стелле.
— Какая жалость! — Принцесса встала и закрыла окно. — Хорошее вино… Урсиолла, Вы не станете возражать, если я налью немного Уфине? По-моему, она это заслужила — так ловко успела подхватить бокал!
Урсиолла пожала плечами:
— Если хотите…
Стелла долила вина в опрокинутый фужер и протянула служанке. Она улыбнулась, поднесла его к губам, сделала глоток — и переменилась в лице. Пальцы разжались, и бокал полетел на пол, разлетевшись на десятки искрящихся осколков.
— Какая ты неуклюжая, Уфина! — скривилась Урси. — Ты не заслужила недавней похвалы.
Уфина молчала; на лице с непомерно расширившимся зрачками застыл страх, мертвенно-серая бледность разлилась по коже. Внезапно она задергалась, начала задыхаться, упала на колени, в отчаянье протянув руки к изумленным свидетелям этой сцены, сползла на пол, покрытый осколками хрусталя, и затихла — ни единой судороги, ничего. Стелла подбежала к ней, взяла за руку и убедилась, что служанка мертва.
— Вино отравлено! — прошептала она. — Но мы все сделали по глотку, и никто из нас… Когда же… Или яд был на дне бутылки? Когда я разливала вино во второй раз, я немного взболтала бутылку. Маркус, не пей! — испуганно крикнула она.
Принц застыл с бокалом в руке.
Принцесса бросила взгляд на Урсиоллу, но та, похоже, была удивлена не менее ее.
— Ничего не понимаю, — пробормотала она. — Я доверяю местным лавкам… Ума не приложу, кто и когда мог подсыпать яд в вино.
Стелла вернулась к столу, взяла злополучную бутылку и, распахнув окно, выбросила ее на улицу.
— Осторожнее: ты чуть не попала мне в голову! — Огромный черный сварг положил голову на подоконник. — Иногда твоя неуклюжесть переходит все границы. Ладно, если бы ты попала в голову мне — а могла бы и в человека убить.
— Я не думала, — покраснела девушка, — просто хотела скорее избавиться от проклятой бутылки.
— Я был прав, гроза все-таки разразилась. Тебе нужно сегодня же отплыть в Лиэну.
— Так скоро? — удивилась принцесса.
— Да. Конечно, будущее неустойчиво, оно сто раз может измениться, но я вижу голод. Если ты не вернешься до зимы, может произойти необратимое. Стелла, — он неожиданно напрягся, впившись глазами в какую-то точку за ее спиной, — сейчас же обернись!
Стелла обернулась и увидела раздвоившуюся Урси.
— Но я же выпила всего капельку, всего один глоток… — Она попеременно смотрела то на Маркуса, то на Мериада. — Это просто иллюзия, верно?
Одна Урсиолла подошла к старинному резному буфету, а другая беззвучно шевелила губами, указывая на своего двойника.
Шарар, задремавший, было, у окна, встрепенулся и заворчал.
— Маркус, сейчас же отойди от нее, отойди от них обеих, — закричала девушка. Поведение пса красноречиво свидетельствовало о том, что в дом вошло Зло. — Одна из них колдунья!
Конечно, колдунья, иначе стал бы Мериад обращать на нее внимание.
— Что за чушь! — принц неохотно поднялся со своего места. — Это Урсиолла, и она одна. Вечно тебе что-то кажется!
Стелла беспомощно посмотрела на бога:
— Но Вы ведь видите, что их две?
Может, у нее галлюцинации, она ведь пригубила то злосчастное вино… Разумное объяснение, более разумное, чем предыдущее рассуждение о природе двойника Урси. О нем можно было смело забыть, это всего лишь плод больного воображения, разума, находящегося во власти ядовитого дурмана.
— Конечно, две, — хмыкнул Мериад. — Ты в своем уме, галлюцинаций у тебя тоже нет. Принц не видит вторую, потому что находится в ее власти. — Видя, что она не понимает, он пояснил: — Он неравнодушен к Урсиолле, соответственно, его мир временно зациклен на ней. Вильэнара знает это и, разумеется, этим воспользовалась. Понятнее, к сожалению, я объяснить не смогу.
— Но которая из них колдунья?
— Спроси у Шарара.
Он хотел, чтобы она разобралась со всем сама. И она разберется.
Принцесса отошла от окна и внимательно осмотрела обеих: которая? Решение было принято на уровне подсознания — девушка выбрала ту, которая беззвучно шептала слова.
За спиной послышался звон стекла; Стелла непроизвольно наклонилась, прикрыв голову руками. Как раз вовремя — что-то просвистело рядом с ней, обдав мертвенным холодом. У нее закололо в боку; невидимое копье вонзалось все глубже, мешая дышать. Ноги подкосились, и принцесса упала на колени, ухватившись руками за стул. Он с грохотом упал, лишив ее точки опоры. Оба образа Урсиоллы расплылись, превратились в два бесформенных пятна. Теперь у нее слезились глаза, а иголки жалили подушечки пальцев. Ком дурноты подступил к горлу; болела каждая клеточка тела.
Скрючившись, девушка лежала на полу, крепко сжав рукоять меча. Ей казалось, еще немного — и она задохнется.
И тут зрение вернулось к ней. Дышать стало легче, и, осторожно, приподняв голову, она увидела Вильэнару, распростершуюся на полу. Извиваясь, как змея, она безуспешно пыталась освободиться от мертвой хватки Мериада. Девушка слышала, как хрустят под его челюстями кости колдуньи, как булькает воздух в ее легких.
Стелла отвернулась, чтобы хотя бы не видеть, если уж никак не удается не слышать, и наткнулась взглядом на Маркуса. С круглыми от ужаса глазами он замер в углу комнаты, глядя на что-то или кого-то позади нее. Что там еще? Ну да, Вильэнара. Наверное, уже мертвая, со сломанной шеей.
Принцесса попробовала встать — ей это удалось не с первой попытки. Остатки боли все еще терзали тело, но это не помешало девушке выпрямиться и нетвердыми шагами добрести до стены. Ей нужна опора, а лучше стул. Да, стул, должен же здесь быть стул, или все они погибли в пылу схватки?
Только сейчас она заметила кровь, много крови на полу. Она была везде, даже на портьерах, но особенно много возле стола. Чья это кровь? Ее? Девушка осмотрела руки — на ладонях пара порезов, но не более. Еще один порез на щеке — это от осколков хрусталя. Но ничего серьезного. Тогда Маркус? Да, он бледен, но не ранен. Урсиолла? Где Урсиолла?!
Мертвенно бледная Урси полусидела — полулежала в глубоком кресле у двери в соседнюю комнату.
Пламя задрожало и погасло. Воцарилась полная тишина, нарушаемая лишь редким цоканьем копыт и глухими ударами грома за окном.
Натыкаясь на поваленные стулья, Стелла дошла до двери и хотела выйти в коридор, когда из темноты столовой донесся душераздирающий крик. Может, он был не таким уж и громким, но мрак и тишина сделали свое дело, обострив чувства до предела.
Девушка замерла, прислушиваясь, а потом ухватила себя за голову: Маркус! Как же она могла оставить его там?! Она, подруга… Вдруг это он кричал? А она трусливо думала о себе, хотела сбежать!
Стелла стрелой метнулась обратно, на мгновенье ослепнув от вновь вспыхнувшего огня. Вот он, Маркус, от сердца отлегло. Стоит всего в паре шагов от нее. Не он…
Смолкли звуки грозы за окном; небо очистилось.
Принцесса осторожно глянула через плечо принцу — никого, только Шарар.
— А где она? Что случилось? — Девушка вернулась к Урси и помогла ей подняться. — Где они?
Она не решилась назвать имен, но надеялась, что Урсиолла поймет.
— Он исчез, — прошептала Урси. — Была сильная вспышка, вроде молнии, и он исчез. Он все равно исчез бы после грозы.
Итак, она его знает. Тем лучше, меньше объяснять.
— Простите, что не успела предупредить об опасности, — оправдывалась адиласка. — Это очень сильная колдунья, ее чары сильнее умений харефов.
— Не корите себя, Урси, Вы не виноваты. Но кто же кричал? У меня кровь застыла в жилах!
— Не знаю, — покачала головой Урсиолла и на всякий случай отыскала глазами Маркуса. — Это был не человек.
Стелла еще раз осмотрела столовую, тщательно, уголок за уголком. Крови не было, мебель стояла на своих местах. Да, немного не прибрано, но не более. Только на полу — клок черной шерсти. Принцесса подняла его и прошептала: