Принцесса промолчала. Богиня обмана была для нее одинакова во всех обличиях.
— Я вижу, ты не выбросила из головы эту абсурдную идею?
— Какую идею?
— Привезти Лучезарную звезду. Думаешь, будто бы я не знаю, что этот могильщик прибегал к тебе вилять хвостом?
Вилять хвостом? Нет, хвостом он не вилял, потому что просто не умеет. Просил — да, но не более.
— Это мой долг, — сухо ответила принцесса.
— Долг перед кем? Ты нужнее сестре в Лиэне, чем где-то за морем. Мериад слишком запугал тебя, он любит проделывать такое с людьми для поднятия самооценки. Ты хоть знаешь, зачем ему нужна Звезда?
— Чтобы спасти мир от зла.
— Какая же ты наивная! Скажу тебе по секрету: ни я, ни мой муж не похищали Фериарда, это его работа. А теперь он хочет заставить тебя привезти самую бесценную вещь в мире, чтобы погрузить землю в вечную ночь. Подумай сама, Мериад — бог загробного мира, мира, где никогда не бывает солнца. Он его не любит, более того, не удивлюсь, если он его ненавидит. Лучезарная звезда засияет только на ночном небосклоне. Вместе с ней ты принесешь Мериаду безграничную власть. Зато он тебя наградит, только вот чем, не знаю, — усмехнулась она.
— Я Вам не верю.
— Можешь не верить, но кто же кроме него мог уговорить Тарис не рассыпать звезды по небосклону? А люди грешат на Марис, считают меня виновной во всех своих бедах.
Богиня снова заиграла на дудочке.
— Как ты думаешь, она говорит правду? — тихо спросил подошедший к подруге Маркус.
— Не знаю, право, не знаю… Похоже, она не лжет, а врал мне кто-то другой. Я бы не удивилась, если Мериад пожелал остановить солнце.
А Марис все играла, заставляя верить своим словам. Колдовская паутина мелодии оплела друзей, опутала разум — тонкие серебряные нити, невидимые, но прочные.
— Все еще можно исправить, — сказала богиня, отложив дудочку в сторону. — Поезжайте в Джисбарле, соберите людей, до основания разрушьте его храм и отрубите голову его статуе. Там, наверняка, будет Ольхон — убейте его тоже, он соглядатай зла.
— Спасибо, я так и поступлю, — ответила одурманенная Стелла.
— И не будешь больше его слушать?
— Нет.
— И не поедешь в Дерги?
— Нет. Я сделаю все, как Вы велели.
Марис улыбнулась и опять заиграла на дудочке. Зачарованные, друзья смотрели на нее, следили за движениями пальцев, танцем пепельных прядей.
Внезапно музыка оборвалась. Богиня поднялась во весь рост и зашептала заклинание, сопровождаемое скаллинарскими ругательствами.
Очарование музыки исчезло, Марис больше не властвовала над их умами. Друзья в недоумении озирались по сторонам.
У ног Марис возник оставленный дома Шарар и вцепился зубами в дудочку богини. После нескольких неудачных попыток, Марис сдалась, исчезла, оставив колдовской инструмент собаке.
Стелла подошла к Шарару, протянула руку за дудочкой. Пес разжал зубы, позволив хозяйке взять ее и разломить надвое.
Шарар медленно подошел к мосту и сел, повернувшись к ней спиной.
Принцесса встала на колени, велев Маркусу сделать то же самое, и три раза громко сказала: «Простите глупых смертных, прости нас за то, что посмели усомниться в Вас».
Прощение пришло в виде радостного лая собаки. Хотя позже Стелла подумала, что это не было прощением, а ее слова были обращены в пустоту. Да, скорее так оно и было, он ее не слышал, потому что если бы слышал, случилось что-нибудь ужасное, ведь тогда, в тот миг, она действительно поверила Марис. Да и как не поверить, если она умела убеждать, а в ее словах была доля правды? Солнце и смерть плохо уживаются вместе.
— Маркус, мне кажется, или тени длиннее обычного? — Принцесса смотрела на опоры моста, мощные, надежные опоры, рассеченные затуманенной гладью воды. Они казались такими вечными, такими прочными.
— Конечно, тебе показалось! — усмехнулся принц. — Если хочешь, давай кого-нибудь остановим и спросим?
Девушка отрицательно покачала головой. Слишком богатое воображение, только и всего.
По мере приближения к Дерги пейзаж менялся, становился более обжитым. То там, то здесь мелькали деревушки, расходились клинья убираемых полей, разбегались многочисленные ограды и оградки. Вот проступили сквозь зелень рощицы очертания господского дома, вот проехала мимо скрипучая телега. Повсюду была жизнь: от придорожной канавы — прибежища свиней и нерадивых пьяниц — до проржавелых вывесок постоялых дворов, зазывавших посетителей гостеприимным дымком.
Дерги, город вечно молодой и прекрасной Анжелины, встретил их тончайшим ароматом духов: его, среди прочих, донес до них порыв ветра. Запах был еле уловим, но принцесса все же его почувствовала и решила въехать в город через квартал парфюмеров. Маркус, шутя, заметил, что ей нужно думать не о духах, а о спасении мира, но, вопреки его опасениям, подруга на это никак не среагировала.
Повинуясь простому женскому желанию нравиться, принцесса с затуманенным взором блуждала по царству ароматов, брала в руки вычурные склянки дымчатого стекла, наносила на запястья капельки благовонной жидкости и, прикрыв глаза, вдыхала запахи далеких стран. Одуряющий сладковатый аромат, витавший в полутемных лавочках, напоминавших жилища чернокнижников, постепенно проникал в нее, заполнял голову, вытеснял мысли.
Будь у нее больше денег, она скупила бы все, но пока остановила свой выбор на маленькой склянке изумрудного «Эльманеля», за которую, в прочем, Стелла заплатила не малые деньги. Но как только духи невидимым покровом обволокли ее тело, девушка тут же забыла об их стоимости.
Завершив паломничество по парфюмерным лавкам, принцесса велела Маркусу ждать себя в гостинице «Белый голубь» и отправилась к храму Анжелины.
Это не был типичный лиэнский храм со строгими линиями, простыми, но торжественными. Это был храм любви, чуждой строгости и холодности. Круглый, увитый плющом и диким виноградом, терявшийся за шпалерами роз, он напоминал облако. У него не было резных колонн, таких, как в Ари; мертвые рукотворные цветы заменяли живые.
Бесчисленные стаи голубей кружились над храмовым двором. Солнечный свет искрился в чаше фонтана. Птицы щебетали под стропилами.
Вальяжно, прикрыв глаза в сладкой послеобеденной дреме, на белой мраморной лестнице растянулись лесные обитатели. При виде принцессы они стремительно затерялись в прохладе сада.
Стелла в нерешительности поднялась на одну ступеньку и огляделась — ни души. Ни сторожа, ни садовника, ни, тем более, жрицы. Куда же ей идти? В храм? А что дальше? Подойти к святилищу?
Принцесса поднялась еще на одну ступеньку. Тяжелый шлейф курительных масел окутал ее, а потом, будто скользкий шелк, соскользнул и улетел прочь, гонимый ветром.
Заветная дверь с голубем, сжимавшим в цепких лапках кольцо, была все ближе. Вокруг по-прежнему было тихо, как обычно и бывает в храмовых садах, чтобы ни один звук не потревожил обитель божества.
— Я давно жду тебя, Стелла.
Стелла вздрогнула, подняла глаза и увидела Анжелину. Окруженная голубями, богиня спускалась к ней, придерживая длинный подол платья.
— Поднимайся ко мне, в мою земную обитель.
Девушка начала осторожно подниматься по лестнице, но замерла при виде вышедшей на звук голосов рыси.
— Не бойся, она безобидна, как котенок! — Анжелина потрепала дикую кошку за ушком и легким шлепком отогнала прочь. Рысь покорно отошла на дальний край лестницы и легла, подставив солнцу пятнистые бока.
Богиня провела гостью в храм и остановилась перед небольшим резным креслом.
— Здесь я выслушиваю просьбы тех, кто хочет получить высшее счастье. — Анжелина села, указав Стелле на место у ступеней внутренней галереи. — Но тебе нечего просить у меня: ты прекрасна и любима, тебе не нужны мои дары.
Слова ее лились плавно, но звонко, будто вода, переливаемая из одного кувшина в другой.
Воспользовавшись возможностью, принцесса осмотрела храм. Вопреки традиции, в нем не было статуи, вместо нее росло миртовое дерево. Оно было увешено монетами, яркими лентами, венками — нехитрыми дарами, которые приносили в храм просители. Вдоль стен стояли курительницы, источавшие терпкий аромат эфирных масел. На широких подоконниках сидели голуби; тут же стояли поилки и кормушки.
Часть храма была отделена от любопытных глаз галереей, задрапированной узорчатым шелком.
— Я говорила, что я не нужна тебе, но ты нужна мне. — Голос богини вновь приковал к себе ее внимание. — Меня просили кое-что объяснить тебе… — Богиня помолчала, перебирая пальцами длинные золотистые волосы. — Все началось очень давно, так давно, что никто и не помнит тех времен. Я тоже не помню. Мы думали, все окончено, но просчитались. Зло только дремало, оно и не думало умирать. А раз оно спало, то должно было рано или поздно проснуться. На этот раз всему виной были козни Марис и глупая обида Тарис. Не знаю, стоит ли тебе это знать, но я расскажу. Тарис когда-то любила одного юношу, который, увы, был холоден к ней. Да, — улыбнулась Анжелина, — я помню его. Милый мальчик, слагавший в мою честь оды, он был мне не нужен. Она же думала, что я специально внушила ему любовь к себе, и пришла ко мне. Я старалась разубедить ее, но несчастная не желала ничего слушать. Кажется, он трагически кончил свои дни… Недавно Тарис нашла нового возлюбленного среди бессмертных, но, увы, предмет ее обожания был ветренен и увлекся земной девушкой. Девушка была упрямой, но очень нравилась ему, поэтому он попросил меня помочь ему. Тарис узнала об этом и потребовала выдать соперницу. Я укрыла бедную девушку, а Тарис затаила в душе обиду. Тут-то она и попалась в сети Марис. Я пробовала поговорить с ней, но все без толку… Словом, все те обиды, которые мы таили друг против друга, внезапно превратились в снежный ком, который теперь увлекает нас в бездну. Одного я не пойму, — казалось, она говорила сама с собой, — почему Хафен вдруг решил, что люди почитают его меньше Вербиса? Все мы поссорились, чем тут же воспользовался Эвеллан, которого разбудила дочь.
— Зачем Вы рассказываете это мне, простой смертной?
— Мериад доверяет тебе, а его покровительство — лучшая рекомендация.
— Так это он? — удивилась она.
— Разумеется. В некоторых вопросах он так косноязычен! — рассмеялась Анжелина и шепотом спросила: — Скажи, а ты не боишься?
— Боюсь чего?
— Ввязаться в эту игру?
— Нет, — неуверенно ответила Стелла.
— Я бы боялась, — улыбнулась богиня. — Но если я начну живописать тебе все подстерегающие тебя опасности, Мериад меня убьет. Успокойся, он будет рядом, а это не маловажно. Итак, тебе следует пересечь Ринг Маунтс и отплыть в Адилас из одного из сиальдарских портов, лучше из Архана — он наиболее безопасен. В Скали тебя встретит Мериад и объяснит, что делать дальше.
— Но он велел мне ехать к заливу Чорни.
— Все меняется. Он тоже не знает, что будет завтра, хоть и решает людские судьбы.
— И он не знает, где спрятана Лучезарная звезда? — удивилась девушка.
— Если бы кто-то знал, миром давно правили Эвеллан и Вильэнара. Счастливого тебе пути, безопасной дороги и спокойного моря!
Анжелина наклонилась к ней и прошептала:
— Помни: женские чары ранят больнее меча. И не забывай о своем счастье. Все эти поручения и все награды за них не стоят счастья. Оно зависит только от тебя. Я не в силах подарить тебе любовь, ты должна завоевать её сама. И тогда рухнет замок Вильэнары, а колдунья умрет.
У принцессы защемило сердце. Любовь? Она кого-то полюбит? Кого? Чья любовь отправит Вильэнару в небытие?
— А где я ее найду, Прекраснейшая? — наконец решилась спросить она.
— Любовь? — улыбнулась Анжелина. — Ищи, она рядом, только протяни руку.
Что, вот так, без подсказок?
— Но это же твой выбор, — пожала плечами богиня. — Любовь либо поселяется в сердце, либо нет. В подобных делах я редко вмешиваюсь в ход вещей: нельзя же насильно сделать счастливым? Любовь — это хрупкий цветок, одно неверное движение — и… Это пламя, пожирающее изнутри. Любовь — сомнение и, в то же время, вера. Она вечность, мир, заключенный в одном мгновении. Любовь у всех разная, откуда же мне знать, какая выпадет на твою долю? Такое в Книге судеб не записывают. Но ты не думай об этом, — улыбнулась Анжелина, — позволь вещам идти своим чередом и чаще прислушивайся к своему сердцу.
— Но как я узнаю…
Богиня рассмеялась:
— Как все! Ты просто будешь знать.
Внимание принцессы отвлек белый кот. Когда она обернулась, Анжелины уже не было, лишь струйка благовоний, расплывшаяся над пустым креслом, напоминала, что всего мгновенье назад в нем сидела Бессмертная.
Погрузившись в состояние мечтательной меланхолии, на время утратив интерес к внешнему миру, Стелла вышла из храма и направилась к «Белому голубю». Она ехала, отрешившись от уличного шума, ехала и задавала себе один единственный вопрос: кто он, тот, кого предсказала ей гадалка из Мен-да-Мена, тот, кто на мгновенье привиделся ей во сне? Вызванный памятью расплывчатый образ казался знакомым, будто она уже где-то видела его, но где? Он был таким мутным, как она ни пыталась, черты не желали проявляться. Что ж, человеку не нужно знать своего будущего.
Маркус поджидал ее у дверей гостиницы.
— Где тебя носило? Вот-вот накроют к ужину. — Он встретил ее привычным ворчанием.
— Неужели так поздно? — удивилась она. — А мне казалось, не прошло и часа с тех пор, как мы расстались.
— Ну, узнала все, что хотела?
— Да. Мы едем в Архан.
— Ты с ума сошла, там же война!
— Если не хочешь…
— Нет, я поеду. В Архан — так в Архан, но только после ужина!
Глава III
Стелла уныло смотрела на обгоравшие свечи в давно не чищеном подсвечнике. Они были дрянные — видимо, у хозяина постоялого двора не было денег на восковые свечи, вот он и покупал эти ужасно коптящие из сала. А, быть может, он сам их делал.
Пухлая племянница хозяина накрыла стол грязно-белой скатертью и расставила тарелки с ужином.
— Маркус, иди есть! — Принцесса постучала по столу. — Твоя Крыла принесла нам поесть.
Крыла глупо рассмеялась и, покачивая бедрами, вышла из комнаты.
— Почему ты называешь ее моей? — Принц присел за стол и пододвинул к себе тарелку. — Это она строит мне глазки.
— Поэтому она и твоя.
Еда оказалась такой же посредственной, как и свечи. Тем не менее, принцесса заметно повеселела, уплетая тушеное мясо с овощами, даже шутила; Маркус тоже перестал хмуриться и с удовольствием совмещал утоление голода с приятной беседой.
После, когда Крыла унесла грязные тарелки, друзья обсудили планы назавтра и разошлись по своим комнатам.
Стелла подошла к окну и посмотрела вниз. Ее комната была на втором этаже, а окна выходили во двор. Она приоткрыла окно, свежий ночной ветерок приятным холодком коснулся лица.
Откуда-то из деревни донесся собачий лай; заржали в конюшне лошади. И все же там — тишина, покой…
Принцесса закрыла окно и села на кровать.
До Ринг Маунтс оставалось всего ничего, и она уже начинала тосковать по Лиэрне. Ее беспокоила Старла, чье здоровье оставляла желать лучшего.
Свеча медленно догорала, того и гляди, готовая погаснуть и погрузить комнату в вязкий мир ночи.
Стелла встала, повесила ножны на спинку кровати: предыдущие путешествия научили ее всегда держать оружие под рукой, — задула свечу и легла. Заснула она быстро и без сновидений проспала до утра.
После завтрака к ней зашел Маркус; по его лицу было видно, что с ним что-то не так.
— Что случилось? — Принцесса отодвинула в сторону пустую тарелку. — Ты плохо спал? Да, постоялый двор не из лучших, но другого в Ерети нет.
— Ты знаешь названия всех деревушек в округе, — кисло усмехнулся принц, поигрывая ножом.
— Просто узнала название у хозяина. И не играй с ножом, а то поранишься.
— Извини, я волнуюсь. Представляешь, — он сел, — меня пытались ограбить!
— Ограбить? Кто? — Стелла удивленно подняла брови. — По-моему, это тихое место.
— Хозяйский сынишка. Его науськала эта толстая дура Крыла. Он пробрался ночью, мне повезло, что я проснулся от идиотского смеха Крылы. Схватил ее за руку, отобрал у мальчишки кошелек и хорошенько ему всыпал.
— А кошелек лежал на столе?
— Да.
— Ну, ты сам виноват! — укоризненно покачала головой девушка. — Никогда не держи деньги на виду. Я этому давно научилась, иначе бы потеряла свои десять тысяч талланов в Елизе.
— У тебя богатый опыт!
— Ты позавтракал или от расстройства не съел ни кусочка?
— Нет, отчего же, Крыла не испортила мне аппетит.
— Тогда собирайся, мы уезжаем. Если тебя не затруднит, расплатись с хозяином, а я заседлаю лошадей.
Когда принц вышел во двор, Стелла была уже в седле и самодовольно позвякивала монетами в черном бархатном мешочке.
— Откуда это у тебя? — удивился Маркус.
— Надо уметь просить богов, — улыбнулась принцесса. — Если они втянули меня в эту авантюру, пусть оплатят мое путешествие.
— Так это их деньги?
— А чьи же? Были их, а теперь мои. Ну, ты едешь, или мне придется скитаться по Сиальдару в одиночестве — вряд ли счастливый случай сведет меня с бароном Остекзаном.
— Что это за барон? — нахмурился принц.
— Всего лишь друг, только и всего. Не ревнуй, Маркус, могут же у меня быть другие друзья, кроме тебя?
— Могут. Поверь, я не имел в виду ничего такого…
— Верю-верю, — улыбнулась Стелла.
Дорога по-прежнему бежала между полями, все реже и реже разбавленных дворянскими усадьбами. Они ветшали с годами: хозяева предпочитали жить в городах, предоставив крестьянам возможность обрабатывать землю по своему разумению. В прочем, кое-где, где городов было мало или они мало отличались от деревень, родовые усадьбы были еще обитаемы и старели вместе со своими владельцами.
Стелла перебирала в памяти свое прошлое путешествие, рассеянно кивая принцу, рассказывавшему ей о Джосии.
Солнце клонилось к закату, друзья все чаще оглядывались по сторонам в поисках ночлега.
Впереди был небольшой лесок; вправо отходила узкая проселочная дорога. Принцесса не любила такие места: в них часто прятались разбойники, но объехать опасный лес было невозможно.
Лайнес тревожно повела ушами.
— Мне тоже тут не нравиться, — покачала головой девушка.
— Нам не сдобровать, если там действительно кто-то есть. — Маркус тревожно вглядывался в просветы между деревьями. — И стоило нам заехать сюда на ночь глядя?
— Перестань ворчать! Мы должны были попасть сюда сейчас и попали. А если что, боги не дадут нам умереть. Должен же Мериад избавить нас от неприятных встреч, если он оторвал меня от золотого песка Санины.
Не успела она договорить, как стрела вонзилась в морщинистую кору дерева.