Джуда открыл дверь и поморщился, обнаружив на пассажирском сиденье мёртвую женщину. Голова и грудь лежали на приборной доске, свисающие волосы закрывали лицо и часть бардачка.
– Какой ужас... – вырвалось у Яники.
– Да нет, тачка класс, – Лазарь принялся вытаскивать водителя из машины.
Тихо матерясь, Джуда проделывал то же самое с пассажиркой.
– Знай он, что подушки безопасности и ремни безопасности объединяет не только слово, нам бы так не повезло, – Лазарь уложил мёртвого водителя на мостовую.
Сигнал из салона стал привлекать внимание прокажённых. Они больше не бегали и не играли – многие остановились и просто наблюдали за происходящим у остановки. Лазарь впрыгнул за руль и выключил зажигание. Сигнал умолк.
– Залезайте внутрь. Только тихо.
Духоту салона усугублял тяжёлый, приторный запах трупного разложения.
Яника забралась на заднее сиденье, Джуда на переднее пассажирское.
– И что теперь? – спросил он, когда дверца за ним аккуратно захлопнулась.
4
Удары десятков рук – кулаков и раскрытых ладоней – в замкнутом полумраке тонированного салона напоминали автоматную дробь АК-74. Лазарь чувствовал себя запертым внутри неисправных цимбал, по которым то и дело бьют молоточками. Машина раскачивалась из стороны в сторону, как детская коляска, летящая вниз по булыжной мостовой. Перекошенные звериные морды льнули к боковым стёклам, разверстые пасти изрыгали нечеловеческие звуки вперемешку со слюной и кровью. Один из прокажённых взобрался на капот и скоблил когтями ветровое стекло, не в силах понять природу невидимой преграды. Ещё чуть-чуть, и он во всём разберётся – тогда стекло может не выдержать.
– Что теперь?! – повторял Джуда, перекрикивая металлический грохот. – Что теперь?!
Что ещё можно делать в закрытой машине, осаждённой снаружи двумя десятками озверевших кадавров? Лазарь ухватил пальцами ключ зажигания. Больше всего он боялся, что «Хаммер» не тронется с места. Мало ли что там прицепилось к нему под днищем? От развороченной автобусной остановки, похожей на гигантского мёртвого спрута, тянулись во все стороны искорёженные железные щупальца.
– Пристегнитесь! – посоветовал он и повернул ключ в замке.
Двухтонная махина проснулась и зарокотала дизельной глоткой. Магнитола ожила. Шикарная стереосистема взорвалась звуками альтернативного рока:
The secret side of me
I never let you see.
I keep it caged but I can't control it.
So stay away from me: the beast is ugly.
I feel the rage and I just can't hold it.
(Я никогда не покажу тебе
Свою тайную сущность
Я держу её в клетке, но не могу контролировать
Поэтому держись подальше: чудовище уродливо
Я чувствую ярость и не могу её сдерживать)
Лазарь включил заднюю передачу, топнул по педали газа, и понял, что машина движется назад только когда прокажённый на капоте опрокинулся на спину, и, перекувыркнувшись через голову, улетел в груду искорёженного металла.
It's scratchin on the walls
In the closet, in the halls.
It comes awake and I can't control it.
Hidin under the bed
In my body, in my head.
Why won't somebody come and save me from this?
Make it end.
(Оно царапает стены
В кладовой, в коридоре
Оно пробуждается, и я не могу его контролировать
Прячется под кроватью
В моём теле, в моей голове
Почему никто не придёт спасти меня
Пусть это кончится)
Что-то грохнуло о металл багажника, с заднего сидения пронзительно вскрикнула Яника. Разбираться, что случилось, было некогда. Накручивая руль то в одну, то в другую сторону, Лазарь выскочил на проезжую часть, и, маневрируя задом между другими машинами, нашёл свободный участок полосы. Дал по тормозам, включил первую передачу.
I feel it deep within.
It's just beneath the skin.
I must confess that I feel like a monster
(Я чувствую внутри
Оно уже под кожей
Признаюсь – я чувствую себя монстром)
– Живая? – окликнул он Янику.
– Ничего! – отозвалась та.
Чуть позже Лазарь увидел в зеркальце заднего вида это «ничего», расплывшееся по заднему стеклу кровавым отпечатком лба сбитого им прокажённого.
5
Из-за большого скопления машин развить приличную скорость не удалось, и взбешённая стая очень скоро нагнала их. Обнажённые чумазые люди бежали почти вровень с «Хаммером», оскаленные морды заглядывали в окна. Кое-кто успевал дотянуться кулаком.
Всё это не имело бы никакого значения и могло продолжаться ещё очень долго – вплоть до самого «Гризли» – если бы не перекрёсток впереди, собравший на своих светофорах разноцветную плотину автомобилей. Издалека пёстрое скопище блестящих на солнце кузовов напоминало субботнюю парковку гипермаркета.
– Когда скажу, выпрыгивайте из машины и прячьтесь в ближайшем доме! – приказал Лазарь, вжимая педаль газа в пол.
Отрезок дороги перед перекрёстком оказался чуть свободнее. Чёрная лента горячего асфальта бросала под колёса лучи белого пунктира, «Хаммер» стремительно набирал скорость, оставляя преследователей дышать выхлопными газами.
Джуда вцепился пальцами в дверную ручку и приготовился к десанту.
– Давай с нами, Лазарь! – закричала сзади Яника.
– Справа! – скомандовал Лазарь вместо ответа и ударил по тормозам. – Пошли!
Мысли сменяли одна другую, когда Джуда с Яникой выпрыгнули на шоссе. Когда инерция рванувшей вперёд машины захлопнула обитые чёрной кожей дверцы «Хаммера», из всех мыслей осталась только одна – о зыбкой разнице между героизмом и идиотизмом.
Перекрёсток быстро приближался. Теперь Лазарь мог видеть причину затора – массовая авария полностью блокировала движение по полосам. Вокруг собрались другие машины, налетевшие со всех сторон, как мошкара на фонарь.
Ехать стало труднее, пришлось сбавить скорость. К счастью, прокажённые не заметили Джуду с Яникой и продолжали гнаться за «Хаммером», точно свора басенджей по кинодрому для курсинга. Они почти догнали своего большого механического зайца – самых прытких отделяли от хромированного бампера машины какие-то метры. Лазарь скосил взгляд на зеркальце бокового вида и прочёл надпись в нижней части стекла: «объекты в зеркале ближе, чем кажутся». Это немного утешало.
Настала пора покинуть тонущий корабль. Лазарь нашарил взглядом переключатель круиз-контроля и нажал кнопку в торце. Приборная панель зажглась индикатором «круиз». Лазарь открыл водительскую дверцу и только теперь осознал, насколько высокий клиренс у этого проклятого «Хаммера». Но прыгать всё равно придётся.
До первого и последнего препятствия на пути «Хаммера» – опрокинутого на бок пассажирского автобуса – метров сто.
Надо прыгать.
Правой ногой Лазарь вдавил педаль газа до упора, левой нащупал ребристую приступку под дверным порогом. «Хаммер» уходил в свой последний отрыв.
Пора прыгать.
«Жаль, Дара не увидит», – мелькнуло в голове. И сразу: «Нет, не жаль».
Лазарь оттолкнулся ногой и прыгнул.
Удар о землю показался такой силы, словно хоккеист пихнул под рёбра клюшкой. Когда сила инерции протащила Лазаря по шоссе метров шесть, а потом зашвырнула под днище апельсинового микроавтобуса, к хоккеисту присоединилась вся команда.
Лазарь остался лежать под автобусом. В просвете между дорогой и днищем замелькали грязные босые ступни. Лазарь замер, боясь даже вздохнуть, и просто наблюдал, как они шлёпают мимо по накалённому асфальту. Одна пара ног остановилась напротив. Постояв так немного (а заодно и нещадно потрепав Лазарю нервы), хозяин ног решил не задерживаться и присоединился к сородичам. Послышался оглушительный удар, треск металла, звон бьющегося стекла – жёлтый «Хаммер» нашёл, наконец, свою последнюю остановку. И снова, в каком-то роде, автобусную.
6
Лазарь нашёл их, прошагав назад полквартала. Точнее, они сами нашлись.
– Лазарь... эй, Лазарь... – вполголоса звала Яника, высунувшись по пояс из окна первого этажа какой-то высотки. – Стой. Сейчас мы спустимся.
До высотки было метров двадцать, через широкие газоны, обнесённые частоколом тополей – стало быть, случайно заметить его она не могла. Почему-то эта мысль вызвала странное удовлетворение.
Джуда протянул Лазарю флягу:
– Глотни.
Лазарь жадно приник к горлышку, но жажда не отступила даже после нескольких ладных глотков. Вода буквально всасывалась в слизистую рта, даже не успев достичь пищевода.
С хмурым видом Яника рассматривала его ссадины.
– Спасибо, – улыбнулась она, когда Лазарь заметил её взгляд. – Считай, мы теперь квиты. Может, поднимемся и поищем что-нибудь для твоих ран? А то ещё заразу занесёшь...
Она осеклась, сообразив, что ляпнула лишнего.
Джуда оттёр её от Лазаря плечом.
Она осеклась, сообразив, что ляпнула лишнего.
Джуда оттёр её от Лазаря плечом.
– Успокойся, – с чувством лёгкого дежавю Лазарь вернул ему флягу. – Каким, по-твоему, надо быть идиотом, чтобы сначала спасать ваши неблагодарные шкуры, а потом возвращаться с заразой?
Лицо Яники потемнело:
– Про медпомощь – беру свои слова обратно.
– Переживу, – отмахнулся Лазарь. Бинтовая повязка на голове куда-то делась – должно быть, слетела, пока его швыряло по дороге. – Лавры Флоренс Найтингейл тебе всё равно не светят.
7
В панорамных окнах «Гризли» начисто выбили стёкла. Полосатый пятачок парковки перед фасадом отгородили баррикадой легковых автомобилей, позаимствованных, видимо, у той же самой парковки. Просветы на стыках капотов и багажников до самых крыш завалили полипропиленовыми мешками, набитыми чем-то сыпучим. В кладке оставили узкие амбразуры, через которые, судя по всему, предполагалось вести огонь из заявленного диктором оружия. Сквозь стёкла автомобилей можно было различить фигуры людей, снующих туда-сюда в крепостном дворике перед тёмным зевом супермаркета. Активнее всего мельтешили за белым седаном «Ниссан», во весь бок у которого красной краской было нарисовано слово «ВЫХОД».
– Вон там у них, похоже, КПП, – вполголоса сказал Лазарь, выглядывая из-за обгоревшего остова пассажирской «Газели».
– Ну, так пошли! – прошептал Джуда.
– Не спеши. Смотри, кто идёт.
На дороге появилось четыре человека. Крепкий мужчина в потемневшей от крови гавайке вёл за собой вереницу из трёх мальчишек, самому старшему из которых было не больше двенадцати. Пригибаясь к земле, компания перебежками продвигалась к заградительному барьеру «Гризли».
Джуда дёрнулся вперёд:
– Пойдём с ними...
– Нет, – остановил его Лазарь. – Сначала посмотрим.
Компания добралась до машины с надписью «ВЫХОД», и мужчина нетерпеливо забарабанил кулаком в боковое стекло. Минуту ничего не происходило. Потом водительская дверца открылась, и из «Ниссана» вынырнуло наружу трое охранников, вооружённых охотничьими ружьями и карабинами.
Один из охранников наставил сдвоенный ствол на мужчину.
– Руки вверх, – приказал он, взводя оба бойка. – И отошёл на три шага.
– Папа? – сказал один из мальчиков, когда отец отпихнул его от себя и попятился. – Папа!
– Серж, осмотри детей, – приказал второй охранник.
Пока первый держал на мушке отца, второй сканировал дулом пространство перед супермаркетом.
– Они целы и невредимы, – сказал мужчина в окровавленной гавайке. – Только я…
Третий охранник закинул карабин на плечо и принялся задирать мальчишкам майки и спускать до колен шорты.
– Нормально, – сказал он.
– Возьмите только детей, – взмолился отец, отступая ещё дальше. – Себя не прошу.
Старший из мальчишек сообразил всё первым. Попытался сделать несколько робких шагов навстречу к отцу, но один из охранников грубо дёрнул его за шиворот обратно. Мальчишка расплакался. Младшие браться не до конца понимали, что заставило брата удариться в слёзы, но всё-таки уловили общее настроение и сразу подхватили. Через секунду три тонких голоска слились в пронзительное бесконечное «Папа! Папа!», перемежающееся плачем.
Мужчина в окровавленной гавайке отступал спиной, пока не исчез из виду. Детей спешно запихнули в машину, и улицу снова окутала тишина, как будто ничего и не происходило. С той стороны забора нашли очень быстрый способ заткнуть детям рот.
Лазарь не сразу заметил, что Яника плачет.
– Пацаны буду жить, – обратился он к ней, а сам подумал: «вряд ли долго, и вряд ли счастливо, но этого никто никогда не узнает, поэтому все сомнения лучше оставить самим мальчишкам». – Долго и счастливо. Слышишь?
Её всхлипывания почему-то жутко раздражали.
Джуда напряжённо молчал. То ли был сражён неприятной сценой у входа в «Гризли», то ли просто не знал, что сказать. А Яника всё плакала и плакала. И не могла успокоиться.
Когда слушать её дальше стало невыносимо, Лазаря вдруг осенило.
– Девять из десяти... – выдохнул он, чувствуя, как пот под майкой становится очень холодным.
– А по мне, так на семёрочку, – не понял Джуда.
Наверное, Лазарь слишком выразительно посмотрел на него, потому что лицо белобрысого посерело:
– Я чего-то не догоняю?
– Мы никуда не идём, – отрывисто сказал Лазарь. – Надо возвращаться.
– Это шутка, да?
– Шуткой было бы назвать тебя зоофилом. А мы уходим.
Какое-то время Джуда соображал, что бы это могло значить. Не придумав ничего вразумительного, он напустился на Лазаря всеми перунами:
– Да ты что, бредишь? Плевать я хотел на пацанов этих! На батяню их, на мамашу, и на всю эту канитель! Мы сюда зачем пёрлись?! Чтобы развернуться у самого входа, потому что у тебя вдруг случился приступ моральности?
– Нет, – покачал головой Лазарь и посмотрел на Янику, – мы развернёмся, потому что твою подругу туда не пустят. Её покусали.
8
Они разместились на втором этаже одной из высоток, за два номера до той, что с «Гризли». Двухкомнатная квартира со зловонной кухней была хуже не придумаешь, но зато на входе стояла хорошая, прочная железная дверь.
– Я не могу в это поверить! – повторил Джуда в десятый раз. – Я просто не могу в это поверить!
Полчаса назад Яника задрала рукав кофты и показала небольшую ранку от укуса, забинтованную чуть выше локтя, а также несколько отметин от когтей поменьше – всё, что успел сделать с ней прокажённый до того, как в схватку с ним вступил её отец.
– Как ты могла?! Скрыть от меня такое?!
А ведь он сейчас, наверное, даже рад, что скрыла, желчно подумал Лазарь, вспоминая пошлые подмигивания Джуды. А если зараза передаётся через слюну, жалеет ещё и о поцелуях.
Яника больше не плакала. Просто стояла у подоконника, прижавшись плечом к стене, и разглядывала в окно разорённый палисадник. Лазарь подумал, что сейчас она легко могла бы выбить головой стекло и выпрыгнуть наружу, будь они этажом повыше.
– Почему ты до сих пор не перевоплотилась?
Яника покачала головой: не знаю.
Лазарю не требовался ответ на этот вопрос. Хозяин инсона редко подчиняется установленным им же правилам – это и отличает его от остальных. Чаще всего в этой уникальности скрыт ключ к победе в Игре.
– Ты знаешь, кто он такой? – спросил её Лазарь из дальнего угла комнаты.
Удивительно, но Джуда каким-то образом оказался рядом с ним. А ведь ещё утром невозможно было представить, что уже к обеду, будучи втроём в одной комнате, он станет держаться ближе к нему, нежели к ней.
– Сосед из четырнадцатой, знаешь его?
Рыжая голова снова помоталась из стороны в сторону.
Она врала. Возможно, неосознанно, но врала. Даже законченные шизофреники знают, что означают их галлюцинации. Ну, или, по крайней мере, думают, что знают.
Джуду грызли те же сомнения:
– Я ей не верю. Как ей теперь вообще можно верить?
Верить нельзя никому. Ни теперь, ни потом – никогда. Лазарь повторял себе это изо дня в день – перед сном и после сна – и всё равно попался. Поверил, как последний идиот потащил её в лагерь, хотя всё указывало на то, что ей там не место. И вот к чему это привело. Кто знает – может, лучше было вообще остаться дома? Не плясать под дудку Ведущего, не усугублять и без того шаткое здоровье этой несчастной девочки. С другой стороны – зачем тогда вообще Играть?
– Я никого не держу, – шмыгнула носом Яника. – Вы оба здоровы, вас они пустят без проблем. Мальчишек же пустили.
– А ты, стало быть, собралась стать кем-то вроде их папаши? – подколол Лазарь.
Яника повернула к нему распухшее от слёз лицо, и Лазаря передёрнуло: миловидные черты искажала гримаса ненависти.
– А ты вообще что тут делаешь?
Голос звенел презрением и злобой, но Лазаря сомневался, что эти чувства она адресовала ему. Его преследовало ощущение, что и то и другое она испытывает нечасто, а адресует кому-то и того реже.
– Чего сюда с нами притащился? Катился бы в свой расчудесный лагерь, и балдел там за баррикадами. Глядишь, и сухарями накормят до отвала, и забинтуют, как надо. Не понимаю, чего ты с нами возишься?
– Присмотрись ко мне внимательней. Думаешь, славные ребята в лагере делают заборы крови и тестируют всякими центрифугами и микроскопами в передвижной бактериологической лаборатории? Подумай сама: пройти фейсконтроль у тамошних церберов мне точно не светит, – Лазарь указал на многочисленные царапины и ссадины. – Ты вруша, а я реалист, как видишь. Кстати, своё «спасибо» за откровение про отца я беру обратно, если не возражаешь.
– Бери, не жалко, – отмахнулась Яника и переметнула на Джуду. – Ну, а ты?
Парень смотрел на неё долгим придирчивым взглядом. Так смотрит миллионер на картину Люсьена Фрейда, раздумывая – купить, не купить. От Джуды по-прежнему исходило то самое сияние совершенства, которое Лазарь заметил утром. Возможно, за последние пару часов оно немного померкло, но, скорее всего, Лазарю просто хотелось так думать. Девчонка по-прежнему видела в Джуде единственный ключ к спасению – сомневаться в этом не приходилось.