– Да вряд ли засланный. Предложили небось сделку: утром стулья – вечером деньги… Идея такого бизнеса летает в воздухе. Будет вдохновение – подловлю. Выгоню – другой его место займет. Бюджетники, блин. А цены растут… Говорил, кстати, сегодня с главврачом санатория: Антонов в нормальном состоянии, даже слишком резв, особенно по отношению к женскому персоналу. Завтра поедем за ним.
Глава 16
Роман Антонов поставил стакан с недопитым чаем, лениво направился к выходу из столовой. В коридоре подумал: вернуться в палату поспать или прогуляться по саду. Решил прогуляться. После ночного ливня трава и кусты были мокрыми, дорожки грязными, но он потопал в больничных тапках и синей фланелевой пижаме: других нарядов у него не было. Подумал, что надо бы позвонить Валентине или Кольке с Ниной, чтобы привезли какую-то одежду. На скамейках сидели тихие обитатели подмосковного неврологического санатория, Ромке давно уже тошно было на них смотреть. А вот это интересно. В беседке сидели три девушки – санитарки и подавальщица, что-то читали, восклицали, ужасались… Он решительно направился к ним.
– Что читаем, девочки?
Они посмотрели на него и синхронно взвизгнули. Одна показала пальцем. Две другие застыли с отрытыми ртами. Он шагнул в беседку, взял с коленей одной газету… и увидел себя собственной персоной, а рядом снимки адвоката Петрова и Валентины.
– Ничего себе! – Роман вытащил газету из рук девушки и, еще раз полюбовавшись на свою фотографию, сложил издание несколько раз и сунул в карман. – Я сижу тут, манную кашу жую, а про меня уже в газетах пишут. Скоро будут в кино показывать. – Он по очереди внимательно рассмотрел всех девушек, потом сел рядом с полной блондинкой и крепко прижал ее к себе. – Хочешь со мной в кино сниматься?
Девушка покраснела, стала молча, сосредоточенно вырываться. Ее подруги тихонько и предательски испарились. Они как раз дочитали до того места, где было сказано, что Антонов – насильник. Романа сопротивление девушки забавляло. Он смеялся, говорил пошлости, хватал ее за грудь, лез под юбку.
– Роман Антонов, – услышал он вдруг спокойный мужской голос. – Рекомендую прекратить сексуальные домогательства. Ваши действия мы уже зафиксировали. Для задержания достаточно.
Роман с изумлением уставился на довольно молодого, очень серьезного человека в строгом костюме. Рядом с ним стояли еще несколько мужчин. Один из них выключил видеокамеру.
– Чего-чего? Вы кто такие?
Слава Земцов протянул Антонову удостоверение.
– Вы поедете с нами, главврач дал разрешение.
– Куда это я поеду?
– В отдел по расследованию убийств, где вы будете допрошены как свидетель и подозреваемый по делу об убийстве Надежды Ветлицкой. И, соответственно, в следственный изолятор. Взяли мы вас на сексуальном домогательстве. Не пойдете добровольно – поведем в наручниках.
– А кто сказал, что я не пойду добровольно? Только не в чем мне ехать. Кроме того, что на мне, ничего больше нет.
– Ничего. Вы можете позвонить родственникам, чтобы привезли соответствующую одежду.
– А в чем вообще дело? Все из-за того, что я адвокату говорил? Про это в газете написано? Так я еще не прочитал.
– В машине прочитаете.
Он читал довольно хладнокровно, ехал молча, о чем-то размышляя. В кабинет Славы вошел развязно, сел на стул, положил перед собой смятую газету.
– Антонов, – сказал Слава. – Мы не будем обсуждать прочитанный вами материал. От вас требуется рассказать подробно для протокола о той ночи, которую вы провели у Ветлицких. Из того, что вы сказали адвокату Петрову, получается: вы покинули квартиру примерно тогда, когда была убита Надежда Ветлицкая. Вы же заявили, что Валентина Ветлицкая была не в состоянии совершить преступление по причине наркотического сна. Зато вы были в состоянии.
– У вас выходит, что я сам пришел, чтобы на себя стрелки перевести? Прикольно. Я что, сильно на дурака похож?
– Вы пришли получить деньги, возможно, кто-то еще вам заплатил за то, чтобы вы явились с заявлением. Причем не следствию, а к адвокату. Возможно, после этого вы собирались скрыться… Вы не раз уходили от уголовной ответственности. Но вам помешали. Начнем с этого. У вас есть версия: кто нанес вам удар, не исключено, что с целью убийства?
– Конечно, есть, – ухмыльнулся Роман. – А вы сказали, не будем обсуждать прочитанный материал. Правильно тут все написано. Адвокат и напал. Я только сейчас это понял. Больше некому. Возле его дома дело было.
– Вы отдаете себе отчет в том, что говорите? Речь идет об известном юристе.
– Сейчас он станет еще известнее. Я прям отсюда в газету позвоню. А кто еще?! Меня чуть не убили, когда я на его невесте был! По обоюдному согласию.
– Так. Вы свою версию нападения на вас изложили, прочитав ее перед этим в бульварной газете. Теперь вернемся к ночи, проведенной в квартире, где была убита Надежда Ветлицкая. Ее племянница давала показания, в том числе и под гипнозом. Они подтверждены экспертизой. Она действительно в ту ночь принимала наркотики. Даже с физиологической точки зрения трудно предположить, что женщина под дозой, проводив любовника, ломанулась душить свою тетю на рассвете. Мотива у нее нет – она по завещанию главная наследница. Но в момент убийства в доме находитесь еще и вы. Валентина Ветлицкая показала под гипнозом, что вы перед уходом рылись в ее вещах, искали деньги, скорее всего. У нее их тогда не было. И вы вошли в комнату Надежды Ветлицкой, поскольку у нее они точно имелись. Она могла проснуться в тот момент, когда вы ее грабили, попытаться позвонить, и вы ее задушили. Это самая логичная картина преступления, вы не находите? То, что добровольно признаться в ваших интересах, полагаю, тоже знаете. Ну, что?
– А что, – спокойно произнес Роман. – Картина логичная. И я, конечно, хотел пошарить в комнате бабки. Туго с деньгами очень. А у нее они однозначно были. Один раз я немножко у нее занял. Она тогда не проснулась. Дверь изнутри закрывала, только я легко ножичком собачку отжал. А на этот раз – не вышло! У нее кто-то был, вот в чем дело. Если б я ее грохнул, ну неужели бы Вальку не подставил? Я бы в свидетели обвинения пошел. Это логично?
– Я вообще-то готовился к работе с вами. Просмотрел дела, по которым вы привлекались и ушли от ответственности. Выскальзываете, как уж. Парадоксальные заявления, наглость, перевернутые факты, откровенная ложь… Ничего. Будем разбираться. Это только начало, Антонов. Отдыхайте сегодня. Подлечили вас неплохо. На деньги адвоката Петрова, которого вы здесь только что, вероятнее всего, оклеветали. Как и его жену.
– Адвокат у меня будет? Хоть какой, хоть бесплатный. Мне бы пару слов газетчикам передать.
– Будет.
Глава 17
Валентина вышла из такси у дома Галины Ивановны. Направилась к подъезду. Она позвонила вечером, спросила адрес, сказала, что приедет. Когда – не сообщила, чтоб не слишком ждали. Протянула руку к домофону, но вдруг услышала знакомый голос, повернула голову. За кустами на газоне ковырялась с лопатой худая женщина в платочке. Рядом стояла Галина Ивановна и скрипела:
– Копай как следует, а то в больницу отправлю.
– Привет, – весело сказала Валя, приблизившись к ним. – Галина Ивановна, вы прямо садовник, как я посмотрю. Любите природу?
– Валечка, деточка, что ж ты не позвонила, что едешь. Я бы в магазин сбегала. Торт купила. У нас ничего, кроме картошки, и нет. А природу я страшно люблю. Сейчас пойдем в дом – увидишь: у меня везде цветочки.
– Насчет природы здорово. А торт мне не нужен. Вы бы меня познакомили с дочкой. Это она?
– Да, Люда моя. Людмила Майорова. Люд, поздоровайся с Валечкой. Она – доченька жены твоего папы.
Женщина в платочке выпрямилась, быстро взглянула на Валентину, кивнула и опустила глаза.
Дома Галина Ивановна усадила Валю в белое кожаное кресло, засуетилась, показывая свои горшки с растениями: с ними мало ассоциировалось слово «цветы». Валентина рассеянно кивала, Людмила молча стояла у стены.
– Мой отчим жил здесь? – спросила Валентина.
– Ну а где же, деточка. У меня других квартир нет.
– А у вас, Людмила?
– У нее – тоже, – не дала дочери рта открыть Галина Ивановна.
– Так вы ж говорили, она замужем была.
– Да, была. Я просто паренька одного пожалела. В соседнем доме жил, сиротой остался, болел. Ну, я и говорю: женись, мол, на моей Людке, хоть борща поешь раз в день.
– Поел?
– Да. Хорошо жили. Только недолго. Умер, бедненький.
– А что с жилплощадью его?
– Ну, попросились хорошие люди, я пустила. За копейки, считай.
– А говорите – нет других квартир.
– Валечка, – не самым сладким голосом пропела Галина Ивановна. – Что ты меня, как участковый, допрашиваешь?
– Он тоже так? – рассмеялась Валентина. – Да нет, я просто как наследница вашего мужа… Интересуюсь, насколько он вас обездолил. Вы вроде об этом приходили мне рассказать.
– Обездолил, деточка, ох как обездолил…
– Вы и к тете моей приходили?
– А с чего ты взяла?
– Мне так показалось.
Галина Ивановна открыла рот, чтобы ответить, но в это время кто-то позвонил по домофону. Она вышла в прихожую, спросила, потом заахала, открыла входную дверь… В комнату она вошла вместе с Ириной Майоровой.
– Вы только посмотрите, кто приехал. Девочки, вы, наверное, договорились нас навестить?
– Совершенно точно – нет, – сухо сказала Ирина. – Не ждала, честно говоря. Добрый всем день. Я не буду даже садиться. Галина Ивановна, вы приготовили то, за чем я приехала?
– А…
– Вас устроит сумма.
Галина Ивановна вышла в прихожую, повозилась, вернулась с папкой. Ирина положила ее на стол, внимательно просмотрела содержимое.
– Здесь все?
– Да.
– Если не все, я узнаю, и у вас будут проблемы. Я наняла частного детектива.
– Да ты что! За родней следить? Может, что-то завалялось, щас посмотрю…
Она опять вышла. Ирина и Людмила стояли молча. Валентина посмотрела на каждую из них и рассмеялась.
– Интересно получилось. Мы, как три сестры. Смотрим друг на друга голубыми глазами.
– Да, забавно, – кивнула Ирина.
Людмила сделала несмелое движение, как будто хотела подойти ближе, но ее хватило лишь на глубокий вздох. Вошла Галина Ивановна с озабоченным видом, в руках она держала тетрадку и альбом.
– Выпали, наверное.
– Покажите, – Ирина внимательно все просмотрела. – Может, еще проверите, раз выпадает…
– Больше нет ничего, – сказала Галина Ивановна и ловко схватила материалы со стола. – Давай на кухню выйдем. Там договорим.
– Да нет, зачем же. Я принимаю у вас часть папиного наследия, расплатиться хочу при свидетелях. Вот – пятьдесят тысяч. Больше вам никто никогда не даст. Столько – тоже. Без экспертизы папка вообще ничего не стоит. Без нее только я знаю, что это папины работы.
– Спасибо, – Галина Ивановна быстро все протянула Ирине, деньги схватила с ловкостью фокусника.
Валентина встала, подошла к Людмиле.
– Люда, в какой детский дом отдали твоего сына?
– Я не знаю, – испуганно посмотрела на нее та.
– В какой? – повернулась Валя к Галине Ивановне.
– Так я ж тебе говорила. Ему уже больше двадцати… Если жив, конечно. Какая теперь разница.
– Я спросила, в какой детский дом. Если вы забыли, то где-то это наверняка записано. Что-то же выдают, когда принимают ребенка. Поищите. Это я куплю. Раз уж тут пошла такая бойкая торговля.
Галина Ивановна, несколько ошалевшая, метнулась к шкафу, вытащила из него металлическую коробку, стала рыться в пожелтевших бумажках.
– Кажись, вот… Да. «Дом малютки» назывался… На электричке я туда его везла.
Валя выхватила у нее документ, положила на стол пять тысяч.
– За это тоже никто, кроме меня, ничего не даст. Ира, ты не подвезешь меня до метро?
– Да, конечно, – задумчиво сказала Ирина. – Обе уходим не с пустыми руками… До свидания, Люда и Галина Ивановна.
В машине обе долго молчали. Потом Ирина сказала:
– Я довезу тебя. Мне оттуда удобно домой.
– Спасибо.
– Можно узнать: зачем тебе детский дом?
– Понятия не имею. Просто мне эта карга сказала, что ребенка туда отвезла, я и подумала: надо бы узнать… Тоже вроде наследник, внук отчима, – она с вызовом посмотрела на Ирину. – Ты забирай все, что хочешь, давай уж без суда. Мне не нужно. У меня еще уголовное дело не закрыто. Только там работы не на один час, может, и не на один день… Побольше материалов, чем у карги.
– Причина твоей щедрости мне известна, – взглянула на нее Ирина. – Открывшийся многогранный дар!
Валентина пожала плечами, отвернулась и стала смотреть в окно. Когда они подъехали к дому, она сказала: «Только позвони за день хотя бы». И ушла. Ирина набрала телефон Петрова.
– Здравствуйте. Это Майорова. Валентина предлагает мне забрать материалы отца. Говорит, там работы много. Я как-то растерялась. Кого в таких случаях приглашают… И вообще: не встречусь ли я там с той шайкой…
– Это очень серьезно. Я не уверен, что она согласовала вопрос вывоза архива с людьми, которые ведут ее дела. Она может чего-то не понимать. Мне кажется, что это им не понравится. И потом – эти люди интересуют следствие, как я уже говорил. Давайте я сообщу следователю. Мы вместе решим. Заодно вам поможем. Неожиданно, однако.
Глава 18
Людмила вошла в свою комнату и остановилась, будто на краю света. Эта женщина, Валентина, взяла у матери адрес Дома малютки… Она хочет найти Сашеньку? Наверное, это возможно. А вдруг найдет… У Людмилы закружилась голова, она дошла до кровати, держась за стены. Легла. От страшного волнения у нее судорогой свело руки и ноги, перед глазами возникла пелена… Из нее вдруг нависла над ней мать, сказала почти заискивающе:
– Люда, я там щи разогреваю. Иди, поешь.
Людмила собралась, села, посмотрела на мать потемневшими, грозового цвета глазами. Они обе понимали, что сейчас произошло. В их дом, в их жизнь вошли совсем другие люди, таких они обе не видели никогда. Сильные, умные, умеющие бороться. И пришли они сюда ради Людмилы. Они на ее стороне. Развалилась решетка клетки, в которой Галина сорок пять лет была тюремщицей собственной дочери. Из которой унесла ее ребенка в полной уверенности, что это ей сойдет с рук. Дочь не шевельнется и не вскрикнет, даже если ее сердце будет рваться в клочья. А если шевельнется, то тут же, парализованная страхом, окажется связанной, избитой. И будет ждать ужасной и унизительной минуты, когда по звонку Галины сосед – санитар психушки – потащит ее туда. За бутылку водки ему и три тысячи завотделением. Людмила встала, перестав ощущать дрожь в ногах, и тихо сказала: «Выйди». И мать покорно вышла. Люда бросилась к двери и впервые в жизни решилась закрыть ее изнутри на крючок. Потом легла на кровать лицом вниз и пролежала так до ночи – без сна и мыслей – в мелькании обрывков своей жизни, которая то ли была, то ли нет… Когда стало совсем темно и тихо, она подошла к окну, раздвинула занавески, увидела полную луну. И поступила так, как делала только в детстве, когда еще надеялась на что-то. Она встала на колени, протянула руки к луне и попросила: «Помоги мне».
Людмила тогда мыла лестницы в соседнем доме. В одной из квартир жили мать и сын. Хорошая, заботливая, суетливая мама, она по вечерам бежала к дому с полными сумками, и странный мальчик, который выходил из дома, держась за ее руку. Соседи говорили, что у него была родовая травма, мать долго его лечила, из-за этого он боялся без нее оставаться, опасался людей. Учителя ходили к нему домой: так он окончил школу. Мать умудрялась заниматься сыном, работать в серьезной фирме, по ночам выполнять какие-то заказы. Говорила, что еще немножко – и купит домик в Чехии, где ее мальчик будет счастлив. Туда она однажды полетела в командировку, попросив соседку присмотреть за сыном. Может, и домик купила. Никто об этом не узнал. Она прилетела в Москву, автобус из аэропорта попал в ДТП. Погибла сразу. Чемодан с вещами и документами сгорел при взрыве бензобака. Он остался один, странный мальчик Костя, которому было уже больше двадцати лет… Мать хоронили сослуживцы. Приехали потом на квартиру, помянули, быстро стали собираться. Положили на стол какие-то деньги для сироты, женщины его обняли, мужчины похлопали по плечу. Никто не знал, что делать с таким горем.
Людмила заметила, что Костя не выходит несколько дней. Толкнула дверь квартиры, она оказалась открытой. Парень сидел в кресле и смотрел перед собой пустыми глазами. Она молча пошла на кухню, нашла в холодильнике какую-то еду, поставила перед ним. Он поел. Она приходила три дня подряд, он уже явно ее ждал. Однажды сказал: «Спасибо тебе». Она протянула ему руку и представилась: «Люда». Он кивнул и протянул свою. Потом еда закончилась. Она взяла немного денег с его стола и пошла в ближайший магазин. Когда возвращалась, встретила во дворе свою мать. Пришлось ей все рассказать. Галина Ивановна впервые ее похвалила.
Что Людмила узнала о супружеской жизни, когда Галина сводила их в загс и они легли на одну кровать? Она испытала страшную жалость, и для нее это было любовью. Она узнала робкую надежду: однажды в ее сердце постучался ребенок. Она боялась все это спугнуть. Не зря боялась.
Ребенок родился крепенький, здоровый. Назвали его Сашей в честь деда – Александра Майорова. Оказалось, ему требуется масса вещей, Люде надо было нормально питаться, чтобы молоко не пропало. Все деньги были у матери. Она на все просьбы отвечала, что у нее ничего нет. Костя с появлением ребенка стал слабеть, болеть, вообще перестал вставать. Его нужно было показать врачам, покупать лекарства… Люда сказала об этом матери. Та ответила:
– Похожу по соседям, соберу ему лекарства.
Людмила в ужасе наблюдала, как мать дает Косте горстями какие-то таблетки, как его потом тошнит от них в ванной. Он перестал есть… и умер. И Люда поняла, что даже такой муж был для нее защитой. Теперь его нет. Своего малыша она защитить не смогла.