Мы, пожалуй, поостережемся выяснять, что рабовладелец Томас Джефферсон имел в виду, утверждая самоочевидность формулы «все люди рождаются равными». А вот вопроса о том, что предполагал Творец, создавая нас, мы не коснемся даже крылышком эльфа.
Индуктивный пробел
(Умозаключение, основанное на неоднозначных свидетельствах)
В I веке до нашей эры политик, философ и оратор Цицерон (106–43 гг. до н.э.) заявил: «Не знать о том, что происходило до твоего рождения, — значит всегда оставаться ребенком». Пару тысячелетий спустя история повторилась, когда гарвардский философ Джордж Сантаяна (1863–1952) озвучил высказывание Цицерона с остроумной поправкой: «Те, кто не помнит своего прошлого, обречены повторить его».
С тех времен много чего было сказано.
Слова Сантаяны повторяли столько политиканов и всевозможных мудрецов, что поисковый механизм Google уже синеет от натуги. Добросовестные советчики на разные голоса энергично умоляют нас не повторять историю, скажем, ввязываясь в войну, или повышая налоги, или легализуя виски. Они подробно пересказывают исторические примеры, подкрепляющие их позицию. «Не допускайте этого вновь! — убеждают нас они. — Неужели вы ничему не научились на прошлых ошибках?»
Но затем, к всеобщему удивлению, на сцену выходят другие искренние советчики, которые умоляют нас не повторять ошибок истории, отказываясь от вторжения в чужую страну, или понижая налоги, или объявляя употребление алкоголя незаконным.
Сантаяна, у нас проблема. Точнее, две.
Во-первых, история — не столь точная наука, как, скажем, изучение горных пород. История куда более вариативна, нежели камни, так что искать в ней точное повторение текущей общественно-политической ситуации — почти безнадежное предприятие. Вспомним общеизвестную истину: история не повторяется. Значит, ждать от событий прошлых лет подсказки для решения сегодняшних проблем, в лучшем случае, рискованно. Именно это, очевидно, имел в виду Гераклит, когда говорил: «В одну реку нельзя войти дважды». От одного момента до другого изменяется масса условий, нравится нам этого или нет, — и это касается не только рек.
Несмотря на это, политики и всевозможные умники, словно дьявол, читающий Библию, расписывают в красках исторические события, делая из одних и тех же фактов совершенно противоположные выводы. Какую историю мы не хотим повторять в Ираке — умиротворение Германии или трясину вьетнамской войны? Судя по тому, к каким результатам приводит «следование урокам истории», люди, считающие себя учениками истории, используют, наверное, настолько неверные аналогии, что это еще хуже, чем просто полагаться на случай.
К этому следует добавить, что с исторической точки зрения историки не всегда заслуживают доверия, так что само основание для изучения исторических уроков весьма шатко. Ученые часто используют ненадежные свидетельства, сомнительные источники и даже — господи, помилуй! — подправляют историю, исходя из тех или иных политических соображений.
ИСТОРИЯ НА НАШЕЙ СТОРОНЕ!
Надписи (слева направо):
«Экономические показатели падают,
но не спешите расстраиваться! Специалисты по историческим аналогиям еще назовут это “возвращением к старым золотым денькам”…»,
«Новости и комментарии»
Однако у исторического утверждения Сантаяны есть и еще одна небольшая слабость. Само по себе оно не ошибочно, но подразумеваемое заключение делает его логически неверным. Автор подразумевает, что те, кто помнит прошлое, не обречены его повторить. Однако, по-видимому, повторить прошлое в равной мере грозит как тем, кто учит историю, так и тем, кто не обращает на нее никакого внимания. Иными словами, все делают это (повторяют историю), а значит, мы с таким же успехом можем заключить: те, кто помнит прошлое, обречены вновь повторить его.
«Уроки» вьетнамской войны
Политиканы и прочие «говорящие головы» все время толкуют об «уроках Вьетнама». Увы, все они, похоже, имеют в виду совершенно разные уроки. Вот несколько номинантов на звание Самого Прилежного Ученика Истории:
Мелвин Лэрд, министр обороны в администрации президента Ричарда Никсона: «Нельзя предавать людей, которые от тебя зависят».
Майор Герберт Рэймонд Макмастер, автор книги «Нарушение долга» (Dereliction of duty): «Командиры воинских частей не должны нарушать закон из-за сомнений в позиции президента по вопросу о войне».
Фрэнсис Терри Макнамара, бывший посол, автор книги «Достойный выход» (Escape with Honor): «Нельзя удирать сломя голову».
Колин Пауэлл, бывший председатель Объединенного комитета начальников штабов, бывший госсекретарь, заявивший в «Доктрине Пуэлла»: «Военные действия должны применяться в качестве крайнего средства и только в том случае, если существует явная угроза национальной безопасности. При использовании военной силы удар должен быть сокрушительным, а наши силы должны значительно превосходить силы противника. При этом общество должно активно поддерживать военные действия, а мы должны иметь ясную стратегию отхода».
Президент Джордж Буш: «Один из уроков (Вьетнама) заключается в том, что мы всегда стремимся достигнуть мгновенного успеха в мировых масштабах, тогда как миссия в Ираке займет некоторое время… Мы победим, если не уйдем».
Кит Олберманн, игровое шоу Countdown, MSNBC: «Если вы хотите продолжения войны, которая уже истощила нацию, то вам конец».
И победителем объявляется… па-ба-ба-бам! — никто из вышеперечисленных! Побеждает администрация Джорджа Буша, поскольку (и здесь их заявление мы слегка перефразируем), чтобы уменьшить общественное сопротивление войне, не надо объявлять воинский призыв!
Аналитико-синтетическая подтасовка
Один из величайших логиков нашего времени, президент Джордж Буш-младший, наверняка читал «Критику чистого разума» Канта. (Да кто мы такие, чтобы сомневаться в том, что президент перечитал кучу умных книг?) Так или иначе, он сумел совершить то, что мы традиционно называем аналитико-синтетической подтасовкой:
Если иракский режим сумеет произвести, купить или украсть кусок высокообогащенного урана размером с мяч для игры в софтбол, он менее чем за год может получить в свои руки ядерное оружие.
— Президент Джордж Буш, 7 октября 2002 г.
Правильно, Джордж. Если бы да кабы, то во рту б росли грибы. Но, увы, грибы во рту не растут.
В статье в онлайн-издании CounterPunch от 8 октября 2002 года Роберт Дженсен объясняет, почему провокационное утверждение президента совершенно бессмысленно. По его словам, это все равно что сказать: если бы у Ирака было ядерное оружие, то у него было бы ядерное оружие, — ведь наиболее сложный и длительный этап изготовления атомного оружия относится как раз к получению расщепляющегося материала.
Другими словами, Дженсен заявляет, что президент пытается выдать аналитическое суждение за синтетическое. (Это философский жаргон.)
Объясняем человеческим языком: аналитические суждения верны по определению. «Все сенаторы США принадлежат к законодательной ветви государственной власти» — это аналитическое суждение. Оно не дает никакой информации о сенаторах, помимо той, что у нас есть и так. Может ли кто-нибудь из членов Сената не принадлежать к законодательной власти? Ни в коем случае: все сенаторы принадлежат к ней по определению. А вот суждение «В 1924 году сенаторами были исключительно белые мужчины» — синтетическое. Оно преподносит нам новую информацию о составе Сената в соответствующем году, рассказывает о том, что могло сложиться совершенно иначе, — и складывается иначе вот уже несколько десятилетий.
Как развивает эту мысль Дженсен, анализируя выступление президента? Он утверждает, что слова Джорджа Буша сводятся к следующему: «Ирак мог бы быстро изготовить ядерную бомбу, если бы имел все необходимое для того, чтобы быстро изготовить ядерную бомбу». Верно по определению. Это как в шутке из старого водевиля:
Она: парень на третьей базе — потрясающий игрок!
Он: Ха, если бы я умел так играть, я тоже был бы потрясающим игроком!
Зачем же президент Буш пытается скормить нам столь неинформативное суждение? Быть может, в своем стремлении найти повод для вторжения в Ирак он решил заняться риторическими подтасовками? Его утверждение звучит как содержательное, и действительно пугает публику до дрожи, так что кто-нибудь и вправду может склониться в пользу упреждающего удара.
Однако президент на этом не останавливается. Он продолжает плести словесные кружева, указывая точное количество необходимого высокообогащенного урана: не больше чем какой-нибудь мяч для софтбола!
Возможно, и правда, кусок высокообогащенного урана размером с мячик заполучить проще, чем целый грузовик, а может, и нет. Президент не дает нам этой информации — впрочем, может, он и сам этого не знает. А правда, так ли это просто? Насколько мы знаем, заполучить бриллиант «Надежда»17, размером куда меньше мячика для софтбола, весьма проблематично. Дело не в том, что Буш лжет насчет смертельной опасности, которая исходит от неуравновешенного национального лидера, нуждающегося лишь в небольшом количестве расщепляемого материала, чтобы изготовить бомбу. Нельзя сказать, что он так уж неправ. А вот что можно сказать с уверенностью, так это то, что он пудрит нам мозги.
IV Стратегия «Звездного пути»
Как пудрить мозги, создавая альтернативные вселенные
Ничто не демонстрирует мужество политиков и обозревателей лучше, чем их поведение в тот момент, когда их ловят на противоречиях. Да, иногда они готовы признать, что «допущены ошибки», — очень заковыристая формулировка, которая аккуратно обходит вопрос, кто конкретно совершил эти ошибки. Иногда они заявляют: «Я оговорился» — традиционное неврологическое оправдание, ведь такое может случиться с любым бедолагой, в чьих нейронных цепочках неожиданно включился неправильный синапс. Однако истинные непреклонные храбрецы не прибегают к столь жалким уловкам. Нет, они обращаются к высшему авторитету, апеллируя к определению истины. В соответствии с подправленным ими — к лучшему, конечно же, — определением они не ошибались и не допускали оговорок. Нет, они говорили абсолютную правду — какой ее видят далеко-далеко, в одной далекой галактике.
Новое определение истины
Вот вам пример эпистемологической контратаки от мастера уверток, бывшего президента Рональда Рейгана:
Мы не продаем — повторяю, не продаем — оружие или что бы то ни было еще в обмен на заложников, и не собираемся этого делать.
— Президент Рональд Рейган, 13 ноября 1986 г.
Должен сказать, что никогда не собирался иметь дело с Хомейни, продавая ему оружие в обмен на освобождение заложников.
— Президент Рональд Рейган, 6 декабря 1986 г.
Несколько месяцев назад я заявил американскому народу, что мы не продаем оружие в обмен на заложников. Мое сердце, мои лучшие чувства подсказывают мне, что это правда, но факты и свидетельства говорят об обратном.
— Президент Рональд Рейган, 4 марта 1987 г., после того как в руки репортеров попала информация, доказывающая, что Рейган действительно продавал оружие в обмен на освобождение заложников
Извинения, которые принес президент Рейган за обман по поводу обмена оружия на заложников, способны вызвать тревожащий когнитивный диссонанс даже у самых тупоумных. Великий пропагандист лопочет, словно мальчишка-школьник, доказывающий учительнице, что на самом деле он не окунал косички Мэри в чернила, он просто чуть-чуть их обмакнул, хотя совсем не хотел этого делать. И мальчишка, и мистер Рейган при этом надеются, что небольшая нестыковочка как-нибудь проскочит незамеченной, если улыбнуться и подмигнуть — то бишь прибегнуть к argumentum ad misericordiam, или «апелляции к сочувствию». Мол, «хватит уже, а? Я же на самом деле не хотел этого делать, понимаете?»
ТЕНЬ ЗНАЕТ
«Американцам не следует уделять слишком много внимания скандалу с продажей оружия Ирану!»
Но, может быть, мы недооцениваем мистера Рейгана? Может, он говорил то, во что искренне верил, указывая на противоречие между истиной, которую вещали ему сердце и лучшие чувства, и опять-таки истиной, о которой сообщали факты и свидетельства, пусть даже одна истина противоречила другой? Но если в этом и впрямь был какой-то смысл, почему бы ему не предложить нам хоть какой-то альтернативный — и, возможно, лучший — способ решить, где же правда?
А вот еще один пример — палеонтолог Маркус Росс, чья докторская диссертация была посвящена мезозаврам — морским рептилиям, исчезнувшим в конце Мелового периода, примерно 65 миллионов лет назад. При этом доктор Росс — креационист, то есть полагает, что в Библии приводится буквальное описание создания Вселенной, и что возраст Земли не превышает 10 тысяч лет. Когда его спросили, как он совмещает столь разные взгляды, он ответил, что теории и методы палеонтологии — это одна парадигма познания прошлого, а Священное писание — другая. Иными словами, Росс ухитрился проделать трюк, который большинство философов полагали невозможным: в его мировоззрении уживаются две совершенно противоположные идеи. Он использует две разные парадигмы для определения истины, и то, что истинно в одной парадигме, может оказаться ложным в другой. Подобный релятивизм нам нечасто доводилось встречать среди религиозных фундаменталистов.
Возможно, президент Рейган имел в виду нечто вроде сказанного доктором Россом: сердце и чувства — это одна из его парадигм, а факты и свидетельства — другая. Но если вы, узколобые репортеришки, ограничиваетесь публикацией фактов и свидетельств — что ж, это ваше право.
Теории истины
Англоязычные философы часто обвиняли своих французских коллег в неточности и вообще в глупости. К примеру, по мнению британского логика-позитивиста Альфреда Джулза Айера, Жан-Поль Сартр вообще не может считаться философом, потому что он посвятил свою профессиональную жизнь размышлениям о непознаваемых вещах — таких как природа сущего, бытие и небытие. Бывшего президента Франции Жака Ширака, возможно, утешает тот факт, что Айер уже перешел из бытия в небытие: ведь он бы наверняка камня на камне не оставил от фантастической теории самого Ширака, касающейся природы истины:
Я бы сказал, что в нынешней ситуации [в Иране] опаснее всего не вопрос наличия ядерного оружия — если у Ирана через некоторое время будет бомба, а может, и две, это, я думаю, не слишком опасно.
— Президент Франции Жак Ширак, в интервью в понедельник
Франция, как и все международное сообщество, не приемлет перспективу обладающего ядерным оружием Ирана.
— Заявление из офиса Жака Ширака несколько часов спустя, в котором, в частности, осуждалась «позорная кампания» по поводу предыдущего комментария Ширака и выдвигались обвинения в адрес американских СМИ, «готовых использовать любой предлог для нападок на Францию».
Мне надо было следить за тем, что я говорю, и понимать, что мои слова могут быть записаны и попасть в печать.
— Президент Франции Жак Ширак, в следующий вторник
Итак, стоило нам подумать, что новых теорий истины более не предвидится, как на сцену вышел мсье Жак со своим чудесным заявлением. Но прежде остановимся на работах его предшественников, оставивших след в истории западной философии. Существует корреспондентная теория истины, понимаемой как соответствие. Ее выдвинули британские философы ХХ столетия Бертран Рассел и Джордж Эдвард Мур. По их мнению, утверждение истинно лишь в том случае, если ему соответствуют какие-либо реальные факты. К примеру, утверждение «кошка лежит на коврике» — правда, лишь если на коврике действительно лежит кошка.
Еще существует когерентная теория истины, понимаемой как согласованность. Ее придерживался американский философ ХХ века Хилари Патнэм. Он считает, что утверждение правдиво лишь тогда, когда оно является частью «стройной и непротиворечивой» системы взглядов. Эту идею осознать куда труднее. Так, если верить этой теории, утверждение «кошка лежит на коврике» истинно лишь в том случае, если оно вытекает из целой системы взглядов, признанных правильными. К примеру, оно истинно, если считать, что «все объекты существуют в пространственно-временном соотношении друг с другом», или в то же время, что Джо Димаджио был самым ценным игроком американской бейсбольной лиги в 1941 году. Уф! Последний пример кажется странноватым лишь потому, что утверждение «кошка лежит на коврике» действительно вполне совместимо с уверенностью в статусе Димаджио в 1941 году. В самом деле, с чего бы им не быть совместимыми? Штука в том, что если бы они противоречили друг другу, как иногда бывает с постулатами (например, утверждение, что наиболее ценным игроком национальной футбольной лиги в 1941 году стал Тед Уильямс, несовместимо с представлением о том, что этим титулом обладал Димаджио), то одно из них оказалось бы ложным. Здесь вам лучше поверить нам на слово.
Существует еще и прагматическая теория истины, которую связывают с именами американских философов XIX столетия Чарльза Сандерса Пирса и Уильяма Джеймса. Согласно ей, любое допущение верно лишь в том случае, если основанное на нем действие ведет к нужному результату. Таким образом, утверждение «кошка лежит на коврике» истинно лишь в том случае, если оно никоим образом не заставит меня действовать себе во вред. Если же уверенность в том, что «кошка лежит на коврике», подтолкнет меня к предположению, которое приведет к нежелательным результатам (к примеру, наклонившись потискать якобы кошку, я получу ожог руки третьей степени), мне, вероятно, придется пересмотреть свои представления о том, действительно ли на коврике лежит именно кошка.