– Такие! Там узко, тесно, потолки низкие. Хочешь сказать, что мне там трудно идти будет? Что я слишком длинный?
– Ну, не такой уж ты и длинный. Ты просто высокий, – успокоил его Никитка, который, когда не боялся неизвестно чего, бывал очень рассудительным человеком.
– Что ты этим хочешь сказать? – не унимался Валерка.
– Ничего. Сказал то, что сказал.
Мишка поднял руку, прекращая спор:
– Хорош базарить!
– Мы не базарим, а перетираем тему, – заметил Лешка, стараясь выражаться так, как выражаются матерые рецидивисты в бандитских сериалах.
– А что это за дальние пещеры? – спросил Ник.
Ему объяснили, что они начинаются там, где кончается самая большая пещера подземелья. В этой пещере, пещере камней и теней, нет ничего, кроме камней и теней, там очень причудливо и даже красиво, если днем. А дальше есть еще пещеры, вернее, лабиринты, не выкопанные людьми, а образованные самой природой. Что там находится, неизвестно, но их охраняют солдаты.
– Ясно, – сказал Ник. – Вот туда и пойдем.
– За других решать не надо! – осадил его Мишка.
– А у тебя есть другие предложения?
– Нет. Но, может, остальные не поддержат?
Однако остальные поддержали.
И они отправились в дальние пещеры.
Шли сначала лесом. Над головой высились деревья, над деревьями мерцали звезды и светила луна. Впрочем, Ник понимал, что звезды и луна – не настоящие. Да и деревья тоже, наверно, искусственные, какими они бывают в парниках и оранжереях. Ник помнил, что без солнечного света ничего расти не может, но тут ведь растет. Значит, БГ или те, кто обустраивал с самого начала это подземелье, синтезировали солнечный свет. Можно спросить, так ли это, но Ник не хотел, чтобы его приняли за неуча.
Выбрались из леса, перешли через мелкий ручей.
И вот она, пещера камней и теней, вся усыпанная большими валунами и мелкой галькой. И каждый валун, каждый камень отбрасывал причудливые длинные тени – потому что свет проникал сюда косо; казалось, за камнями кто-то прячется.
Страбыты медленно шли, внимательно глядя во все стороны. Ник был впереди, рядом с Мишкой. Он с удивлением чувствовал, что совсем не боится. Хорошее лекарство вколол ему профессор, надежное. Он посматривал на страбытов, на их напряженные лица, ему захотелось их подбодрить.
– Ничего, пацаны! – сказал он. – Ну, допустим, схватят нас. Не расстреляют же на месте!
– Это неизвестно, – сказал девчонкофоб Женька, который был озабочен больше других, имея две задачи – обходить камни и сторониться при этом рыжеволосой Машки, чтобы не подумали, что он к ней клеится. – Тут люди иногда пропадают насовсем. Куда деваются? Никто не знает.
– Помолчи! – приказал Мишка, не желавший, чтобы страбыты были напуганы этими словами. Да и сам не хотел пугаться.
– Тихо! – прошептал Ник.
Он услышал голоса.
Тенями скользя в тенях камней, страбыты приблизились ко входу в дальние пещеры. Вход был один, а потом шли разветвления. Сейчас здесь проводилась смена караула: командир сменял одного солдата другим и давал остающемуся наставления. Солдат четко отвечал: «Есть!» Командир при этом не говорил ничего нового, а повторял те указания, которые он давал изо дня в день. Нормальной человеческой необходимости в них нет, зато есть необходимость армейская: если не повторять одно и то же, то, во-первых, солдаты могут не запомнить, а, во-вторых, в армии тогда, возможно, просто нечего будет делать.
Командир со сменившимся постовым ушел, а оставшийся сел на плоский камень, поставил автомат рядом, зевнул, оперся спиной о стену и, похоже, вознамерился вздремнуть. Мишку это навело на мысль.
– Пусть заснет. И мы тогда спокойно пройдем.
Стали ждать.
Часовой не шевелился – будто заснул сразу же, как только закрыл глаза.
– Пора, – сказал Ник.
– Постой.
Мишка взял мелкий камешек, кинул, тот с легким стуком упал неподалеку от часового. Он тут же открыл глаза, схватил автомат, вскочил и начал прислушиваться и вглядываться. Так он стоял довольно долго. Потом посмотрел вверх, на свод пещеры. И наверное, решил, что камешек упал оттуда.
Сел, поставил автомат между ног, опять закрыл глаза и прислонился к стене.
– Вот тебе и пора! – прошептал Мишка.
Тут Ник вспомнил, как они в школе обманывали охранников. Директор, человек экономный, возложил на охранников за небольшую дополнительную плату обязанность следить за тем, чтобы никто из школьников не проходил без сменной обуви. Он был человек старой закалки, сам учился в школе, окруженной новостройками и непролазной, оставшейся после строительства грязью, без сменной обуви там обойтись было невозможно. И то, что эта школа окружена асфальтовыми дорожками и лужайками, а многих учеников привозили на машинах прямо к крыльцу, он не хотел брать в расчет.
– Школа – второй дом, а дома же они у вас переобуваются! – обосновывал он свои требования на родительском собрании.
Выяснилось, правда, что некоторые дома не переобуваются, но директор не отступился от своих требований.
Так вот, чтобы проскользнуть мимо охранника и не тратить время на канительное переобувание, выбирали того, у кого почему-то была сменная обувь, и тот вдруг падал перед носом охранника, будто его кто-то толкнул, и кричал:
– Ой! Я, кажется, ногу подвернул! Отведите меня в медпункт, пожалуйста!
Охранник, чуя подвох, осматривал и ощупывал ногу, пострадавший очень натурально корчился и вскрикивал. Охранник, поверив, говорил:
– Пусть тебя товарищи отведут.
– Мы не сумеем! – не соглашались товарищи. – Он вон какой большой! Мы ему ногу совсем доломаем, а вы отвечать будете!
Охранник не хотел отвечать за чью-то сломанную ногу и вынужден был вести симулянта в медпункт. Естественно, двух-трех минут его отсутствия хватало всем, кто был без сменки.
Но этот номер годился только один раз, а потом придумывали что-то новое. Например, кто-нибудь кричал: «Пожар! Пожар!» Действовало безотказно.
Ник, вспомнив все это, предложил:
– Его надо отвлечь. Ведь может кто-то сюда просто забрести? Забрел, ногу подвернул. Изобразить и попросить, чтобы он отвел в больницу.
– Не отведет, – сказал Мишка. – Караул вызовет. Но насчет отвлечь – мысль хорошая. Ничего не надо изображать. Надо кому-то потихоньку отойти в сторону, а потом там немного пошуметь. Он обязательно подойдет и посмотрит – хотя бы из любопытства.
– Кто будет шуметь? – поинтересовался Валерка.
– Да уж не ты, – ответил ему хитроумный Мишка.
– Почему это не я? – тут же обиделся Валерка. – Я что, не сумею?
– А сумеешь?
– Конечно!
– Ну, давай тогда.
И Валерка ящерицей скользнул в сторону. Отдалившись от товарищей на приличное расстояние, он начал шуршать ногами по гальке, потом из-за валуна высунулась его голова и тут же исчезла.
– Кто там? – спросил часовой.
Молчание, тишина.
– Стрелять буду! – пригрозил часовой, хватая автомат.
Но стрелять не стал, а медленно пошел в ту сторону, где слышался шум. При этом постоянно оглядывался, и не было никакой возможности выскочить и добежать до входа.
Он был в двух шагах у камня, и тут Валерка не выдержал. Он встал с поднятыми руками и закричал:
– Дяденька, не стреляйте! Я тут случайно! Я заблудился!
– Как это ты заблудился?
– Да я… Я вон там шел… Я шел и шел… И сюда зашел…
Валерка начал путано объяснять, показывая, откуда он шел и как шел, часовой поневоле смотрел и слушал.
– Вперед! – скомандовал Мишка.
И они побежали на цыпочках, но быстро, понимая, что у них всего несколько секунд.
И успели: часовой ничего не услышал и не увидел.
Молча радуясь, хлопая друг друга по плечам, они углубились в тот лабиринт, который вел налево (всего их было три).
Освещали путь фонарями.
Извилистый ход, не сужаясь и не расширяясь, завел их довольно скоро в тупик.
– Хода нет, – сказал Никитка.
– Видим, что нет, – ответил Мишка. – Придется вернуться.
Вернулись, пошли в другой лабиринт, центральный.
Он был точно такой же, как первый. И тоже вскоре кончился тупиком.
– Значит, надо в третий, – решил Мишка.
С ним никто не спорил.
Вернулись, пошли третьим лабиринтом, ничем не отличавшимся от первых двух.
Разве что он был длиннее и извилистей.
Они шли уже минут десять, а то и больше.
– Сейчас будет тупик, – сказал вдруг Лешка.
– Не каркай!
Но Лешка оказался прав: этот лабиринт тоже кончился тупиком.
– Тут ничего нет, – сказала Машка. – Может, вернемся? Я спать хочу.
– Ничего нет? А зачем охраняют? – спросил Ник.
– Мало ли. Для отвода глаз.
– Ага. И тупики для отвода глаз?
Ник сказал это не подумав, но, как только сказал, тут же и подумал: в самом деле, а вдруг это для отвода глаз? Он постучал сначала по боковым стенам – звук был глухой и тихий, а потом по стене, преграждавшей путь, – звук был другой, громче и четче.
– Как у нас в квартире между комнатами, – сказал Женька. – Оргалит или фанера. У меня отец строитель, я знаю.
– То есть пробить можно? – спросил Ник.
– Наверно.
Ник поднял с земли большой камень.
– Прекрати! – сказал Никитка. – Шум поднимешь!
– Часовой далеко, не услышит.
Запротестовал и Федька:
– В самом деле, не надо! Нет, я не боюсь, но вдруг там чего-то такое, что я испугаюсь? Предупреждаю: я заору.
Никитка поддержал его:
– Раз нет хода, значит, нет. И нечего пробовать.
Мишка не хотел выглядеть трусом, поэтому разъяснил Нику с позиции логики:
– Если нас тут просто поймают, мы можем сказать, что заблудились. А если мы стену разрушим, тогда заподозрят.
– А если не разрушим, мы дочку профессора никогда не найдем! – ответил Ник.
Все промолчали. Аргумент был убийственный, возразить нечего.
И Ник ударил камнем по стене. И тут же проломил дырку. Он стал бить дальше, расширяя ее.
Слишком невероятно, чтобы подростки, находясь там, где производят разрушительную работу, не присоединились к ней. И они присоединились, схватили камни и начали азартно крушить стену, будто и не было только что разговора об опасности.
– Там что-то есть! – закричала Машка, которая, чтобы не мешать, стояла сзади и смотрела. – Вон там, смотрите! – указывала она на что-то белевшееся в дыре.
– Сейчас посмотрим! – смело сказал Федька, который перестал бояться потому, что увидел, что нечего бояться. Он сунул руку и достал череп. Человеческий череп.
Он заорал диким голосом, швырнул череп обратно в дыру.
– Ничего страшного! – поспешно закричал Ник, видя, что все готовы запаниковать. – Ну, замуровали человека, бывает!
– Что значит – бывает? – дрожащим голосом спросила Машка. – А может, он тоже, как и мы, сюда пришел, а его взяли и заложили? Может, это ловушка? Может, нас тоже сейчас замуровывают! Бежим отсюда!
И все побежали, мгновенно охваченные ужасом.
– Не надо! – на бегу закричал Никитка. – Не надо нас замуровывать!
– Не надо! – подхватили и другие.
Часовой у входа развлекался тем, что допрашивал задержанного Валерку. Он уже вызвал караул, но тот все не шел, поэтому часовой, коротая время, допытывался:
– Ты разве не знал, что сюда нельзя?
– Не знал, – хмуро отвечал Валерка.
– А почему не знал? Тебе не сказали?
– Не сказали.
– А кто не сказал? – коварно спросил солдат.
– Никто не сказал.
– А почему никто не сказал?
– Не знаю.
– Он не знает! А что ты знаешь вообще?
– Не знаю.
– То есть ты даже не знаешь, что ты знаешь?
– Что я знаю, я знаю. Я только не знаю, чего вы спрашиваете.
– А что я спрашиваю?
– Как я сюда попал.
– В самом деле. Так как ты сюда попал?
– Не знаю.
Этот бессмысленный диалог страшно надоел Валерке, но не надоел солдату, для него это было развлечение. Он даже был рад, что караул задерживается: уведут мальчишку, и опять скучай в одиночестве.
Тут он услышал какие-то звуки.
– Кто-то кричит? Или бежит? – спросил он Валерку.
– Не знаю, – автоматически ответил Валерка.
Часовой вскочил: крики и топот ног приближались.
И вот из правого лабиринта выскочила гурьба подростков.
– Не надо! – кричали они вразнобой и мчались прямо на часового.
– Стой, стрелять буду! – приказал он, вскидывая автомат и ставя его на предохранитель, чтобы, упаси боже, в самом деле не случилось выстрела.
Но на его окрик никто не обратил внимания, и часовому пришлось посторониться, иначе его просто смели бы перепуганные чем-то страбыты. Через несколько секунд они исчезли в лесу.
– Так, – сказал часовой, садясь на камень. – Теперь ясно. Тогда вопрос другой: что вы здесь делали?
Он повернулся к Валерке.
Но Валерки и след простыл: воспользовавшись суматохой, он улизнул, а потом, в лесу, присоединился к друзьям. И хвастал, что выдержал страшные пытки. И в общем-то, почти не врал: разве это не пытка, когда тебе двадцать раз подряд задают один и тот же вопрос?
С другой стороны, какого школьника можно этим удивить: на уроках их так пытают каждый день.
Страбынеты в водяной пещере
Водяная пещера называлась водяной легко догадаться почему – там была вода. Она текла меж камней, со стен, и все это сливалось в один резервуар, подземное озеро, находившееся всего в нескольких шагах от входа. Страбынеты, приведя сюда Вика и показывая ему озеро, заметно гордились, будто оно принадлежало им. Озеро было очень красивым, вода тускло мерцала – сюда проникал снаружи рассеянный вечерний свет и отражался на поверхности озера и на каменистых берегах, состоящих из каких-то кристаллических пород. Кругом были сталагмиты (то, что образуется в карстовых полостях от натекающей воды и растет снизу вверх) и сталактиты (то, что растет сверху вниз, встречаясь со сталагмитами). Все это напоминало сказочный колонный зал. На противоположной стороне озера своды снижались, таким образом получился огромный купол.
– Ну и что? – спросил Васька-обманофоб, подозревая в озере какой-то подвох, хотя и не знал какой. – Нырять, что ли, будем?
– Зачем? Надо связать плот и все обследовать, – ответил Эдька.
– Думаете, дочку Страхова в этой сырости держат?
Вик выдвинул гипотезу:
– Обязательно из озера должен быть какой-то выход. То есть не выход, а… Смотрите, мы тут видим только воду, которая в озеро течет. И нигде не видим, чтобы она вытекала. Но должна же она где-то вытекать, иначе озеро давно бы переполнилось!
– Малыш соображает, – кивнул Эдька. – Значит, тем более надо связать плот.
Пошли вязать плот.
Но дело оказалось трудоемким: надо было найти и напилить достаточное количество бревен, с умом скрепить их, смастерить длинные шесты для управления… Возились до ночи, устали, отложили исследование озера на утро.
Утром позавтракали, совершив обычный набег на столовую (участвовали Пашка, Сашка и Шустрик), принялись стаскивать бревна в пещеру – потому что готовый плот из леса перенести было, конечно, невозможно.
Вскоре он был готов. Спустили на воду, погрузились и отправились, радуясь путешествию.
Оно, правда, очень быстро закончилось: озеро, такое большое, когда смотрели с берега, оказалось на самом деле скромных размеров. Уже через несколько минут плот оказался у противоположного края и плыл по мелководью, стукаясь о камни и крутясь от этого, приходилось то и дело выправлять его шестами.
И вдруг плот потащило куда-то.
– Тормози! Упирайся! – командовал Эдька, сам орудуя шестом спереди.
Сашка справа тормозил и упирался, а Димка только делал вид, потому что, будучи послушнофобом и бохопосом, не мог пойти против своей натуры, сопротивлявшейся выполнению чьих бы то ни было приказов. Тогда шест выхватил у него Пашка. Втроем они пытались остановить плот, но течение убыстрялось, их тащило под своды низкой пещеры, где пришлось нагибаться. А впереди послышался шум воды.
– Водопад! – сказал Вик.
– А мы не поняли! – Эдька и в этой ситуации нашел мужество быть ироничным.
И оказался не прав: Шустрик, например, не всё понял.
– Это что, значит, мы можем упасть? – спросил он.
– Еще как! – бодро ответил Эдька. – В стены, в стены упирайтесь! – крикнул он Пашке и Сашке.
А поток становился все быстрее, он бурлил под бревнами, их уже несло так, что надо было беречься, чтобы не стукнуться головами и не оказаться после этого в воде.
Вик обратил внимание, что у стен-берегов есть небольшие уступы. Он крикнул, показывая рукой:
– На них! На них!
То есть предлагал всем спрыгнуть.
В этот момент Пашка и Сашка выставили шесты, и оба одновременно ткнули ими стены. Пашку отбросило шестом, сам шест полетел в воду. А Сашкин шест сломался.
– Да прыгайте же вы! Ну! – кричал Вик.
Он почему-то представил, что водопад очень высокий. То есть перспектива однозначная: расшибиться, упав с высоты, да еще бревна сверху свалятся. Верная смерть. А Вик умирать не хотел. Он любил жить и думать. Погибнув же, думать не будешь, а жить тем более.
– Прыгай! – подтолкнул он Шустрика, и тот прыгнул. И удержался на камне. Вик прыгнул следующим. Он был уверен, что все последуют его примеру. И может быть, страбынеты последовали бы, да не успели: плот ударился одним краем о камень, его повернуло и тут же ударило другим боком, он застрял, вода хлынула через него, смывая страбынетов, которые все попадали от неожиданного удара.
И они исчезли где-то внизу.
Шустрик захныкал:
– Что мы теперь делать будем?
– Замолчи! Надо посмотреть, что с ними!
Вик начал осторожно пробираться вдоль стены к застрявшему плоту. Добрался и пошел по бревнам, упираясь руками и ногами. Выглянул и увидел: водопад, не такой уж и высокий, метра три, мощным потоком ниспадал вниз, а там, внизу, было еще одно озеро, гораздо меньше того, откуда они приплыли, но с отвесными стенами. Откуда-то здесь был свет – возможно, от камней, вернее, тех бактерий и микроорганизмов, которые на них живут и флуоресцируют наподобие глубоководных существ.